ПохотьСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Если имеются предрассудки по поводу рэпа - песенку не включайте. Но она в тему. И, знаете что, я напишу-ка здесь «18+», чтобы мне потом никто не сказал, что я детей развращаю. Хотя кого я обманываю, дети всё равно полезут читать этот рассказик. Но я хотя бы предупредил…Я перелистнула страницу косметического каталога. В глаза бросилась очередная размалёванная кукла, манящая наманикюренным пальцем. Под фотографией было пристроено изображение духов с пряным ароматом стоимостью чуть менее сотни долларов. Я хмыкнула. На свою стипендию я могла позволить себе только самый банальный одеколон. Я положила одолженный у подруги каталог на тумбочку и растянулась на кровати. Черные волосы разметались во все стороны, грудь равномерно поднималась и опускалась. Я прикрыла глаза. Атмосфера в комнате была такой спокойной…В животе заурчало. Я ничего не ела уже целый день. Нельзя было утверждать, что в холодильнике на кухне что-то осталось, и тем не менее сидеть и голодать было опасно. Но вдруг там находится отец? И ей ещё повезёт, если он трезвый. Когда он пьяный, он меняется. Меня зовут Алиса. Мне 20 лет. Я живу с отцом в двухкомнатной квартире, мама моя умерла два года назад от сердечного приступа. Я являюсьстуденткой археологического факультета одного из известных московских вузов. При поступлении мне удалось сдать экзамены на отлично, что обеспечило пятитысячную стипендию и уважение от преподавателей. Я ходила на учёбу так часто, как могла - это, по крайней мере, давало мне повод держаться подальше от дома. Ничего более ужасного, чем то, что со мной происходило в этой двухкомнатной квартирке, со мной ещё не происходило. И дело не в паранормальных явлениях, не в страшных монстрах без имени, выползающих из-под кровати с высунутым языком, протягивающих к тебе свои цепкие пальцы. Проблема заключалась в другом - в моём отце. Я не знаю, что за сила поселилась в нём, что заставило его посмотреть на меня не только как на дочь, но и как на объект притязательств. Это случалось, когда он напивался. В его комнате всегда парил устойчивый запах перегара. Отец обычно валялся где-то на полу и затуманенным взглядом смотрел в потолок. До тех пор, пока в его комнату не входила я. Тогда он переводил на меня свой хищный взгляд и прищуренно оценивал ситуацию. Он мог притвориться хромым или ничего не соображающим, но я уже была научена горьким опытом и знала, что, стоит ему увидеть меня, он вскочит на ноги с молниеносной скоростью и схватит за руку. Прильнёт небритой щекой к моему лицу, запустит свои татуированные руки мне под бюстгальтер, своими губами он будет искать мои, и всё это время от него будет дико разить алкоголем. Когда это случилось в первый раз, я просто стояла, прислонившись спиной к стене и невидящим взглядом смотрела куда-то за правое плечо отца, который, ухмыляясь, ощупывал моё тело. Шок поразил мой мозг - это же мой папа! Что он хочет от меня? И неизвестно, о чего бы дошло дело, но тут вдруг раздался звонок в дверь. Отец отлип от меня и, что-то недовольно бурча, удалился в прихожую. Послышались голоса его друзей-выпивох, с которыми он тут же куда-то ушёл. Я услышала шум хлопнувшей двери и, заливаясь слезами, плюхнулась на колени. После этого я не хотела даже разговаривать с ним, старалась избегать. А он поначалу только притворялся, что ничего не помнит. Но я-то знала, какой он на самом деле хитрый и расчётливый, и наконец он пришёл ко мне в комнату абслютно трезвый, раскаялся, плакал, стоя на коленях, клялся и божился, что больше такого не допустит, что потерял над собой контроль. И я его простила. Ну, списала его выходку на действие алкоголя и давнее отсутствие связей с женщинами. На неделю в доме воцарились мир и порядок. Он был сравнительно вежлив, обходителен и улыбчив… А потом напился вновь, и всё повторилось. На этот раз я сумела вырваться и, ударив его коленом в живот, убежала в свою комнату. Заперлась там на все замки и, завывая от страха, слушала, как он долбится в дверь, угрожая мне, умоляя меня, приказывая мне открыть дверь и впустить его. Но мало-помалу его пыл сошёл на нет, и он уснул под дверью, у самого порога. Я стала решать, что делать дальше. Первой мыслью, конечно же, было позвонить в полицию. Но сдать собственного отца в руки закона мне казалось таким жестоким поступком, что я не решилась. Ведь, кроме него, у меня никого не было. Подруге, Ане, я тоже ничего не стала рассказывать. И вновь он приполз ко мне с извинениями. Держа мою руку и моляще глядя мне прямо в глаза, он снова и снова приносил клятвы, мол, больше он не прикоснётся ко мне. Я предложила ему выход - перестать пить, но он отказался. Я тогда с огорчением поняла, что мой отец - алкоголик. Алкоголик, который к тому же теряет над собой всяческий контроль, когда напивается. Не знаю, что тогда мной двигало, но я опять смогла его простить…И я прощала его снова и снова. А выходки повторялись всё чаще и чаще, и с каждым разом он становился всё настойчивее. Если имеются предрассудки по поводу рэпа - песенку не включайте. Но она в тему. И, знаете что, я напишу-ка здесь «18+», чтобы мне потом никто не сказал, что я детей развращаю. Хотя кого я обманываю, дети всё равно полезут читать этот рассказик. Но я хотя бы предупредил…Я перелистнула страницу косметического каталога. В глаза бросилась очередная размалёванная кукла, манящая наманикюренным пальцем. Под фотографией было пристроено изображение духов с пряным ароматом стоимостью чуть менее сотни долларов. Я хмыкнула. На свою стипендию я могла позволить себе только самый банальный одеколон. Я положила одолженный у подруги каталог на тумбочку и растянулась на кровати. Черные волосы разметались во все стороны, грудь равномерно поднималась и опускалась. Я прикрыла глаза. Атмосфера в комнате была такой спокойной…В животе заурчало. Я ничего не ела уже целый день. Нельзя было утверждать, что в холодильнике на кухне что-то осталось, и тем не менее сидеть и голодать было опасно. Но вдруг там находится отец? И ей ещё повезёт, если он трезвый. Когда он пьяный, он меняется. Меня зовут Алиса. Мне 20 лет. Я живу с отцом в двухкомнатной квартире, мама моя умерла два года назад от сердечного приступа. Я являюсьстуденткой археологического факультета одного из известных московских вузов. При поступлении мне удалось сдать экзамены на отлично, что обеспечило пятитысячную стипендию и уважение от преподавателей. Я ходила на учёбу так часто, как могла - это, по крайней мере, давало мне повод держаться подальше от дома. Ничего более ужасного, чем то, что со мной происходило в этой двухкомнатной квартирке, со мной ещё не происходило. И дело не в паранормальных явлениях, не в страшных монстрах без имени, выползающих из-под кровати с высунутым языком, протягивающих к тебе свои цепкие пальцы. Проблема заключалась в другом - в моём отце. Я не знаю, что за сила поселилась в нём, что заставило его посмотреть на меня не только как на дочь, но и как на объект притязательств. Это случалось, когда он напивался. В его комнате всегда парил устойчивый запах перегара. Отец обычно валялся где-то на полу и затуманенным взглядом смотрел в потолок. До тех пор, пока в его комнату не входила я. Тогда он переводил на меня свой хищный взгляд и прищуренно оценивал ситуацию. Он мог притвориться хромым или ничего не соображающим, но я уже была научена горьким опытом и знала, что, стоит ему увидеть меня, он вскочит на ноги с молниеносной скоростью и схватит за руку. Прильнёт небритой щекой к моему лицу, запустит свои татуированные руки мне под бюстгальтер, своими губами он будет искать мои, и всё это время от него будет дико разить алкоголем. Когда это случилось в первый раз, я просто стояла, прислонившись спиной к стене и невидящим взглядом смотрела куда-то за правое плечо отца, который, ухмыляясь, ощупывал моё тело. Шок поразил мой мозг - это же мой папа! Что он хочет от меня? И неизвестно, о чего бы дошло дело, но тут вдруг раздался звонок в дверь. Отец отлип от меня и, что-то недовольно бурча, удалился в прихожую. Послышались голоса его друзей-выпивох, с которыми он тут же куда-то ушёл. Я услышала шум хлопнувшей двери и, заливаясь слезами, плюхнулась на колени. После этого я не хотела даже разговаривать с ним, старалась избегать. А он поначалу только притворялся, что ничего не помнит. Но я-то знала, какой он на самом деле хитрый и расчётливый, и наконец он пришёл ко мне в комнату абслютно трезвый, раскаялся, плакал, стоя на коленях, клялся и божился, что больше такого не допустит, что потерял над собой контроль. И я его простила. Ну, списала его выходку на действие алкоголя и давнее отсутствие связей с женщинами. На неделю в доме воцарились мир и порядок. Он был сравнительно вежлив, обходителен и улыбчив… А потом напился вновь, и всё повторилось. На этот раз я сумела вырваться и, ударив его коленом в живот, убежала в свою комнату. Заперлась там на все замки и, завывая от страха, слушала, как он долбится в дверь, угрожая мне, умоляя меня, приказывая мне открыть дверь и впустить его. Но мало-помалу его пыл сошёл на нет, и он уснул под дверью, у самого порога. Я стала решать, что делать дальше. Первой мыслью, конечно же, было позвонить в полицию. Но сдать собственного отца в руки закона мне казалось таким жестоким поступком, что я не решилась. Ведь, кроме него, у меня никого не было. Подруге, Ане, я тоже ничего не стала рассказывать. И вновь он приполз ко мне с извинениями. Держа мою руку и моляще глядя мне прямо в глаза, он снова и снова приносил клятвы, мол, больше он не прикоснётся ко мне. Я предложила ему выход - перестать пить, но он отказался. Я тогда с огорчением поняла, что мой отец - алкоголик. Алкоголик, который к тому же теряет над собой всяческий контроль, когда напивается. Не знаю, что тогда мной двигало, но я опять смогла его простить…И я прощала его снова и снова. А выходки повторялись всё чаще и чаще, и с каждым разом он становился всё настойчивее. Серьёзно поговорить с ним я не решалась - всё равно это ни к чему бы не привело. Я уже поняла, что он рано или поздно намерен добиться своего, но продолжала ему верить. Какой-то глубокой частичкой любви к нему я верила, что всё наладится, что это временное, что он снова станет тем весёлым и дружелюбным папой, которого я знала раньше. Вместо этого он постепенно превращался в развратную скотину, которая стала напиваться каждый день. Я даже не могу предположить, где он доставал деньги на водку. Сама же я баррикадировалась в своей комнате и пыталась расслышать из гостиной храп отца, чтобы сделать вылазку за продуктами. Моя жизнь стала походить на разведоперацию. И всё же я не могла ничего поменять, не могла избавиться от единственного родного человека. Желудок заурчал вновь, на этот раз требовательней. Я встала с постели и прильнула ухом к двери. Вроде бы тихо. Но храпа, с кторым он обычно спал, я тоже не слышала. Это настораживало. Тем не менее, я знала, что он сейчас дома - хлопка входной двери я ещё не слышала. Я отперла два замка и выглянула наружу. В коридоре было пусто. Отец мог быть либо в гостиной, либо на кухне, либо в ванной. Я осторожно, крадучись, двинулась в сторону гостиной, где он обычно спал, завалившись на старый диван. Но на этот раз в комнате было пусто. Я вошла внутрь. Разбросанные по полу пустые бутылки и обёртки от всевозможной еды убедили меня в том, что отец находился именно здесь. Но куда он делся после? Пошёл в туалет справить нужду? Или знает, что я рано или поздно выйду за едой и притаился в тени кухонного шкафа или за стеклянной дверью? В голове бил тревожный колокольчик, здравый смысл подсказывал, что что-то не так. Лучше было бы вернуться обратно в свою комнату…«И что? Запереться там и сидеть, пока не помру? Плакать от безысходности, от того, что не могу вразумить отца-извращенца? Ждать, пока он наконец сам сломает дверь и получит то, чего так страстно желал?». Такие мысли оглушили меня. Я замерла в кухонных дверях. Внутренний голос пытался убедить меня в том, что пора кончать с этой затянувшейся игрой. Неважно, каким способом, можно сдать отца в полицию… А можно…Нет. Никогда. «Но он причиняет тебе боль, пусть не телесную, но душевную…». Я не хочу делать больно отцу!«Как хочешь. Но тогда, когда он навалится на тебя и запустит руку в твои трусики, ты вспомнишь о том, что должна была сделать… Я не ожидала от тебя такой трусости». Голос разума стих. Я так и не поняла, что это было - галлюцинация или здравый смысл. А, может, сам Господь дал мне совет свыше? Как бы то и было, я всё же откинула эту мысль, потрясла головой и вошла быстрым шагом на кухню. В холодильнике лежала открытая баночка сардин. Я схватила её, яблоко с полки, половину булки хлеба со стола и развернулась. Оглушительная пощёчина заставила меня отпрянуть. Передо мной возник невесть откуда взявшийся отец. На его лице было написано превосходство, глаза блуждали по моему телу, руки подрагивали в предвкушении изнасилования. - Папа, - прошептала я, прижимая ладонь к покрасневшей щеке. - Добегалась, а, Алис? - спросил он заплетающимся языком. - Хватит прятаться, доченька. Иди ко мне. - Я не хочу… Прекрати, пожалуйста…- Заткнись. Подойди ближе…- Нет…- Слушай, ты, - он сделал шаг вперёд. Я шагнула назад. В руке его мелькнул нож. Мои глаза остановилсь на сверкающем лезвии. С этим ножом отец раньше ездил на охоту. На фотографиях я видела, как этим самым ножом легко разделывали кабана. Мои коленки задрожали. - Дрожишь, Алис, - с удовольствием протянул отец и погладил лезвие щекой. - А ну-ка, снимай с себя всю одежду…- Папа, я не…- Снимай, - голос со слащавого перешёл на угрожающий. - Иначе я выпущу тебе кишки, клянусь Богом! Давно пора было до тебя добраться. Что-то в его голосе заставило меня повиноваться. Медленно, с залитыми прозрачными слёзами глазами, я стянула через голову розовую блузку и уронила её на пол. - Дальше, - приказал отец. Он высунул язык от радости. Сейчас он походил на полного психа, вроде тех, что сидят в «жёлтых домах» в помещениях с четырьмя мягкими стенами. Я сняла футболку, джинсы и осталась перед ним в одном нижнем белье. - А ты хороша, малышка… - отец подошёл ещё ближе. Я не смела отшатнуться и с ужасом поглядывала на гигантское лезвие ножа, который покачивался в его руке. - Ну-ка, покажи папочке, как ты выросла…Он протянул ко мне нож и коснулся кончиком острия ложбинки между грудями. Я закрыла глаза, думая, что он сейчас воткнёт орудие в моё тело, но ошиблась. Лёгким движением ножа отец разрезал тонкую ткань бюстгальтера, и он ненужной тряпочкой спорхнул вниз. Как я могла оправдывать эту тварь? Как я могла закрывать глаза на все его выходки? Как смогла позволить его вожделению развиться до такой степени?

Голос, приказывающий мне защититься, вернулся. «Ну что, моя милая, ты всё ещё делаешь, как велит тебе этот ублюдок?». Да. «Почему же?». Потому что он мой отец. «То, что он твой отец, не даёт ему права так поступать с тобой». И всё же…«Он твой отец. А я - твоя мать». Что?!Я встала, как вкопанная. Отец, сипло выдыхая, уже запустил лапу в мои трусики. Но я позабыла обо всём. В услышанном внутреннем голосе я узнала знакомые нотки - действительно, это был голос моей покойной мамы. Но как? Что происходит в моей голове?«Это вправду я, доченька. Я не могла спокойно смотреть, как ты поддаёшься влиянию этой сволочи. Прости, что оставила тебя с ним одну». Мама…«Тише, детка, успокойся. Помни - этот человек больше не твой отец». Но…«Он перестал им быть, когда нарушил кровный запрет. Когда начал приставать к тебе». Мамуль, пожалуйста, скажи, где ты?«Я там, где ты окажешься нескоро, Алиса. Я хочу гордиться тобой, пойми же. Не могу смотреть, как эта пьяная мразь протягивает к тебе свои мохнатые руки». Я…«Тише, Алиса. Всё будет хорошо. Просто… Сделай это. Сейчас его рука расслаблена, ты можешь выхватить нож». Но это же убийство, мама…«Я знаю. Но ради тебя я убила бы миллионы. Ради тебя одной. Поэтому не дай единственной радости в моей жизни завянуть. Сделай это, и твоя жизнь станет легче». Насколько легче, мама?«Я не могу сказать. Но больше он не тронет тебя ни пальцем. Обещаю. Просто ударь его этим ножом». Мама…«Обещай мне». Но…«Обещай, Алиса. Будь сильной. Разве такой слабовольной я тебя воспитывала?». Я…«Обещай мне». Обещаю, мама. Голос матери стих так же резко, как и появился. Теперь я не с ужасом и покорностью смотрела, как отец лапает мою грудь и целует её, а с гневом и ненавистью. Нож в руке его действительно был доступен для того, чтобы его отнять. Но я понимала, что у меня только один шанс. Если упущу его - отец меня точно убьёт. Все сомнения рассеялись, когда отец поднял на меня свои глаза, полные удовольствия и жадноси. Отвращение к этому человеку хлынуло через край. Я одной рукой схватила его за густые волосы, другой одним движением отняла нож. Отец даже не успел ничего сообразить, когда лезвие, описав небольшую дугу, впилось ему в левое плечо. Он завопил и упал на спину, громко крича. Я села на него и занесла нож вторично. Он попытался защититься, выставив вперёд ладонь. Острие чиркнуло по его предплечью и вонзилось в его грудь, впалую и хрупкую. Я услышала хруст и треск разрываемых тканей. Нож с лёгкостью вышёл обратно и ударил снова. Я била во все места, до которых могла дотянуться. Поднимала и опускала охотничий нож, которым впору разделывать кабанов и медведей, но никак не родного отца. Мимо меня пролетел один из окровавленных ошмётков отца. Руки, грудь, лицо его были залиты бордовой кровью. Металлический запах её смешался с застоявшимся в квартире духом перегара, и смесь эта вызывала рвотный рефлекс. Спустя минуту тварь, которая раньше звала себя моим отцом, перестала корчиться в агонии и конвульсивно сучить ногами. Я встала с него и огляделась. На кухне словно свиней разделывали - столько здесь было крови. Да и сама я была покрыта ей с ног до головы. Нож выпал из моей руки. Я последний раз посмотрела в затухающие глаза отца, на его скрюченные пальцы, вздохнула и нетвёрдым шагом пошла в душ. Меня оправдали. «Самооборона» - возвестил суд. След от пощёчины и синяки, оставленные цепкими руками отца на моём теле, послужили достаточными доказательствами. Я вернулась домой, продолжила учиться, нашла пристойную работу. Никому и никогда я решила не рассказывать о том, что убила отца. Место на кухне, где он лежал, залитый собственной кровью, я старательно обходила стороной, но мои глаза всегда останавливались на нём, возвращая меня в тот страшный день. Я чувствую, что, подобно своему отцу, я стала грешницей. Отец поддался похоти, а я приняла на себя грех смертоубийства. В моей голове всё чаще возникают мысли о том, чтобы пойти в монастырь и попытаться отмолить прощение у Всевышнего. Если, конечно, он существует. Хотя как можно сомневаться в этом? Ведь наверняка именно он послал мне дух мамы, чтобы она придала мне сил, помогла прервать эту череду домоганий. Она и до сих пор изредка появляется в моей голове, даёт советы, спрашивает, как дела. Но она никогда не упоминает о том, как живётся ей самой. Думаю, рано или поздно я узнаю это сама. Но я знаю, то, что сделано, сделано не зря. Похоть - один из самых страшных грехов. Смертных грехов. Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотию. Похоть же, зачавши, рождает грех (Иак. 1:14-15). Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. (1-е Иоанна, 2:16).