Плоть за плотьСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Тишина, царившая в комнате последние полчаса, выдавала всеобщее напряжение. Было темно, и лишь слабые отблески затухающего в камине пламени освещали бледные лица присутствующих. Наши взгляды были прикованы к дубовой двери, ручка которой только что повернулась. Мы быстро поднялись на ноги, тем самым неосмотрительно выдав своё волнение. Старый акушер, окинувший нас беглым взглядом, двинулся в сторону моего брата. - Поздравляю, - проговорил он, протягивая тому руку для рукопожатия. От этих слов у меня перехватило дыхание. - У вас родилась девочка. - Могу я увидеть жену и…дочь? - взволнованно осведомился Валог. - Конечно, - доктор утвердительно кивнул и, изобразив лёгкий поклон, удалился. Хлопнула закрывшаяся за старшим братом дверь. Этот звук вывел меня из секундного оцепенения, охватившего меня после слов врача. Я поднял глаза и натолкнулся на пустые взгляды родных. В гостиной нас оставалось пятеро: Стефан, Рук, Ариша, Катерина и я. Валог и Камила вместе со своим новорожденным чадом находились в соседней комнате. - Ну и… - раздался слишком громкий в гнетущей тишине голос Стефана, - Как думаете, кого они выберут?Взгляды четырёх вампиров обратились к нему. Обсуждать подобное было не принято, но брат всегда отличался прямолинейностью и способностью с редкой бестактностью озвучивать волнующие всех вопросы. Законы Бессмертных не дозволяли существование семей, состоящих из восьми и более вампиров. Это позволяло сохранять наше присутствие в тайне. До этого дня нас было семеро: старшие - Валог и Стефан; Камила – молодая супруга Валога; Ариша – девочка четырнадцати лет, которая приходилась нам племянницей и была необычайно привлекательна для своего возраста; Катерина – наша сестра, приземистая, полноватая и всё ещё бездетная женщина; самым младшим был Рук – по-девичьи нежный парень, которого я и Катерина особенно любили за его мягкий нрав и старались защищать от любых невзгод вечной жизни. Я же располагался где-то посередине: младше Стефана и Валога и старше Катерины и Рука. Пока всё оставалось неизменным, мы могли жить. Но Камила родила ребёнка, и теперь кто-то должен был умереть, чтобы не допустить «Проклятой восьмёрки» (так мы называли этот закон в нашей семье). Кому предстоит уйти, решали родители новорожденного; сами они исключались из списка кандидатов на умерщвление вплоть до появления собственных внуков. - А я рада за дядю, - покачивая скрещёнными стройными ногами, произнесла Ариша, - Он так ждал этого ребёнка!- Конечно, ты рада, - бесхитростно ответил Стефан, - Ты-то слишком мала, чтоб тебя убивать. Племянница довольно улыбнулась, встряхнув копной белокурых волос. Для неё возраст был лучшей защитой: согласно Закону её кандидатуру не будут рассматривать, покуда она не достигнет двадцатипятилетнего возраста. - А ещё это не грозит Катерине, - тихо проговорил Рук. Младший брат был прав: Катерина не могла быть убита как потенциальная продолжательница рода. Её могли выбрать позже – в том случае, если до восьмидесяти восьми лет она так и не родит. Если же ей посчастливится стать матерью, то она сможет не беспокоиться вплоть до появления внуков. - Перестань, - мягко ответила сестра, - Ты ведь знаешь: будь на то моя воля, это была бы я. «В этом вся Катерина, - промелькнуло у меня в голове. - Всегда готова отдать последнее за благополучие братьев». Эта мысль меня согрела. - Ну что, парни, - без тени намёка на иронию сказал Стефан, - Остаёмся мы трое. Рук хотел ответить, но в эту минуту в комнату вошёл Валог, и это заставило нас сразу же замолчать. - Эй, - обратился он к нам с сияющей улыбкой, - Хотите взглянуть на неё?Женщины бросилась поздравлять Камилу, лежащую на двуспальной кровати под балдахином. Мужчины направились к ребёнку. Глядя на нас, это маленькое чудо улыбалось, демонстрируя ряд острых маленьких зубов. Что ни говори, а девочка была восхитительна. Разглядывая кроху, я подумал: «Улыбалась бы она так же беспечно, зная, что кому-то из нас предстоит вскоре за неё умереть?». Рук стремительно выбежал из комнаты. Встретив встревоженный и требовательный взгляд Катерины, я поспешил за ним. Добежав до коридора, соединяющего гостиную и кухню, я увидел его на лестничной площадке. Он стоял спиной ко мне, вглядываясь в окно, размытое дождём. - Это буду я, - прошептал он, почувствовав моё приближение, - Даже дождь об этом знает. - Это не обязательно должен быть ты, - так же тихо ответил я, обнимая его за плечи. - Мне уже двадцать семь, и я самый слабый из вас. В голосе брата я слышал обречённость. - Ты не можешь знать наверняка… - начал я. - Маркус, - прервал меня Рук, - Разве тебе не страшно?Глядя в эти отравленные отчаянием глаза, я не знал, что ему ответить. По давней традиции в комнату выбранного вампира кладут увядающую розу. Тишина, царившая в комнате последние полчаса, выдавала всеобщее напряжение. Было темно, и лишь слабые отблески затухающего в камине пламени освещали бледные лица присутствующих. Наши взгляды были прикованы к дубовой двери, ручка которой только что повернулась. Мы быстро поднялись на ноги, тем самым неосмотрительно выдав своё волнение. Старый акушер, окинувший нас беглым взглядом, двинулся в сторону моего брата. - Поздравляю, - проговорил он, протягивая тому руку для рукопожатия. От этих слов у меня перехватило дыхание. - У вас родилась девочка. - Могу я увидеть жену и…дочь? - взволнованно осведомился Валог. - Конечно, - доктор утвердительно кивнул и, изобразив лёгкий поклон, удалился. Хлопнула закрывшаяся за старшим братом дверь. Этот звук вывел меня из секундного оцепенения, охватившего меня после слов врача. Я поднял глаза и натолкнулся на пустые взгляды родных. В гостиной нас оставалось пятеро: Стефан, Рук, Ариша, Катерина и я. Валог и Камила вместе со своим новорожденным чадом находились в соседней комнате. - Ну и… - раздался слишком громкий в гнетущей тишине голос Стефана, - Как думаете, кого они выберут?Взгляды четырёх вампиров обратились к нему. Обсуждать подобное было не принято, но брат всегда отличался прямолинейностью и способностью с редкой бестактностью озвучивать волнующие всех вопросы. Законы Бессмертных не дозволяли существование семей, состоящих из восьми и более вампиров. Это позволяло сохранять наше присутствие в тайне. До этого дня нас было семеро: старшие - Валог и Стефан; Камила – молодая супруга Валога; Ариша – девочка четырнадцати лет, которая приходилась нам племянницей и была необычайно привлекательна для своего возраста; Катерина – наша сестра, приземистая, полноватая и всё ещё бездетная женщина; самым младшим был Рук – по-девичьи нежный парень, которого я и Катерина особенно любили за его мягкий нрав и старались защищать от любых невзгод вечной жизни. Я же располагался где-то посередине: младше Стефана и Валога и старше Катерины и Рука. Пока всё оставалось неизменным, мы могли жить. Но Камила родила ребёнка, и теперь кто-то должен был умереть, чтобы не допустить «Проклятой восьмёрки» (так мы называли этот закон в нашей семье). Кому предстоит уйти, решали родители новорожденного; сами они исключались из списка кандидатов на умерщвление вплоть до появления собственных внуков. - А я рада за дядю, - покачивая скрещёнными стройными ногами, произнесла Ариша, - Он так ждал этого ребёнка!- Конечно, ты рада, - бесхитростно ответил Стефан, - Ты-то слишком мала, чтоб тебя убивать. Племянница довольно улыбнулась, встряхнув копной белокурых волос. Для неё возраст был лучшей защитой: согласно Закону её кандидатуру не будут рассматривать, покуда она не достигнет двадцатипятилетнего возраста. - А ещё это не грозит Катерине, - тихо проговорил Рук. Младший брат был прав: Катерина не могла быть убита как потенциальная продолжательница рода. Её могли выбрать позже – в том случае, если до восьмидесяти восьми лет она так и не родит. Если же ей посчастливится стать матерью, то она сможет не беспокоиться вплоть до появления внуков. - Перестань, - мягко ответила сестра, - Ты ведь знаешь: будь на то моя воля, это была бы я. «В этом вся Катерина, - промелькнуло у меня в голове. - Всегда готова отдать последнее за благополучие братьев». Эта мысль меня согрела. - Ну что, парни, - без тени намёка на иронию сказал Стефан, - Остаёмся мы трое. Рук хотел ответить, но в эту минуту в комнату вошёл Валог, и это заставило нас сразу же замолчать. - Эй, - обратился он к нам с сияющей улыбкой, - Хотите взглянуть на неё?Женщины бросилась поздравлять Камилу, лежащую на двуспальной кровати под балдахином. Мужчины направились к ребёнку. Глядя на нас, это маленькое чудо улыбалось, демонстрируя ряд острых маленьких зубов. Что ни говори, а девочка была восхитительна. Разглядывая кроху, я подумал: «Улыбалась бы она так же беспечно, зная, что кому-то из нас предстоит вскоре за неё умереть?». Рук стремительно выбежал из комнаты. Встретив встревоженный и требовательный взгляд Катерины, я поспешил за ним. Добежав до коридора, соединяющего гостиную и кухню, я увидел его на лестничной площадке. Он стоял спиной ко мне, вглядываясь в окно, размытое дождём. - Это буду я, - прошептал он, почувствовав моё приближение, - Даже дождь об этом знает. - Это не обязательно должен быть ты, - так же тихо ответил я, обнимая его за плечи. - Мне уже двадцать семь, и я самый слабый из вас. В голосе брата я слышал обречённость. - Ты не можешь знать наверняка… - начал я. - Маркус, - прервал меня Рук, - Разве тебе не страшно?Глядя в эти отравленные отчаянием глаза, я не знал, что ему ответить. По давней традиции в комнату выбранного вампира кладут увядающую розу. Срезая алый бутон, даруют жизнь новому цветку; этот бутон увянет подобно сердцу того, кто отдаст свою жизнь за нового вампира. Рук уже три дня не выходил из комнаты. Сколько бы Катерина его не звала, сколько бы ни умоляла – всё было бесполезно. Он не хотел выходить, твердя о своей скорой гибели. Устав от духоты большого дома, я решил пройтись по саду, усеянному розами. Прогуливаясь среди цветов, которые невольно стали символом нашей смерти, я размышлял о тех, кто отдал свои жизни за нас. Наши тёти и дяди, дедушки и бабушки, ещё один наш брат - отец Аришы, который отдал свою жизнь, чтобы девять лет назад защитить её от преследований Охотников. Все они мертвы ради нас. И теперь мы должны пожертвовать своими жизнями. Жестоко. Дойдя до конца аллеи, я наткнулся на молодой куст, недавно посаженный Камилой. Внезапно меня охватила паника: одной розы не хватало! Все вампиры нашего дома в тайне друг от друга подсчитывали количество цветков, чтобы первыми узнать о роковом решении. Поэтому я знал наверняка – не доставало всего одного бутона. Чувствуя тревогу, подступающую к горлу, я ринулся в дом. Пролетев более дюжины ступенек и наткнувшись на Катерину, разговаривающую со Стефаном, я почувствовал мимолётное облегчение. - В саду не хватает розы, - поведал я им, чувствуя, как ко мне возвращается былая тревога. - Мы-то здесь, - отрешённо ответил Стефан. - Нужно проверить Рука, - сказал я, по большому счёту обращаясь к Катерине. - Ну так возьми и проверь, - раздражённо ответила она, отворачиваясь к окну. Озадаченный реакцией сестры, я отправился наверх. Интересно, мне показалось или плечи вампирши действительно тряслись, будто от беззвучных рыданий?Комната вампира оказалась не заперта. Распахнув дверь, я застал его лежащим на кровати. Он бездумно смотрел в окно. Услышав скрип петель, он повернулся ко мне. - Марк, - поприветствовал он, улыбаясь, - Я видел, как ты гулял. Неожиданная перемена в настроении брата насторожила меня. - Ты в порядке? – спросил я. - Камила очень беспокоилась. - Всё хорошо, - ответил он, вставая. Внезапно его счастливая улыбка поблекла. Брат печально и будто бы виновато посмотрел на меня. - Знаешь, я немного устал. Не мог бы ты оставить меня одного?- Хорошо, как пожелаешь. Очень быстро, почти незаметно, Рук подскочил и обнял меня, после чего с извиняющейся улыбкой подтолкнул к порогу. Дверь за мной захлопнулась. Постояв какое-то время в недоумении, я услышал, как он тяжело рухнул на кровать. «Наверное, цветок поставили в комнату девочки для красоты», - чувствуя лёгкую усталость, думал я. Всё тело охватило расслабляющее облегчение, которое вскоре испарилось, отозвавшись колкой болью в помертвевшей груди. Войдя в комнату, я увидел её - почерневшую розу, лежащую на моём выцветшем комоде. Скользнув по ней невидящим взором, я подошёл к окну, горячим лбом прислоняясь к его спасительной прохладе. - И ты обо всём знал, - сказал, глядя на падающий дождь, ещё один мёртвый бутон.