Писатель страшных историйСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Писатель устало повалился в кресло. День ни к черту. Издательство поджимало в сроках, им наплевать на его моральное состояние. Редактор требует к концу недели сборник, а у него всего три рассказа. А нужно тринадцать. Как же, у них – бизнес. А у него рваная рана на душе и чувство никчемности и одиночества. Он больше никому не нужен! Писатель достал из портфеля плоскую бутылочку коньяка. Открутил крышку и отпил, прямо из горлышка. Сегодня уже месяц, как не стало его жены, Агаты. Он остался один…Агата была его поддержкой и опорой. Без нее он был бы никем. Господь свидетель, тридцать семь лет в браке и без единого скандала! Они любили друг друга. Почему же тогда Всевышний не дал им настоящих детей?Писатель сделал еще глоток. Его ждет ноутбук и десять рассказов. По три на каждый день оставшейся недели. Черт бы побрал этого редактора и всю их издательскую шайку!Писатель извлек из сумки старый «Asus». Включил. Снова выпил. В бутылочке было пятьсот миллилитров «Реми Мартин». Осталась половина. «Проклятье!» - подумал писатель. У него же больше нет наличных, чтобы купить еще. До ближайшего банкомата двадцать километров – в город. В их загородном поселке давно пора завести безналичный расчет. Но что же ему делать сейчас?Он открыл текстовый документ и хотел начать писать, как замигал значок заряда батареи ноута. Опять не судьба ему поработать. «Asus» расходовал полный заряд батареи за полтора часа в силу преклонного возраста, его давно пора заменить на более новую модель. Но писатель медлил. До ноутбука он пользовался печатной машинкой. А этот ему подарила жена. Он отправился в их спальню. После ее смерти он не выбросил ни одной ее вещи. Вся одежда лежала в шкафу, подаренные писателем духи «Chanel №5» возвышались на трюмо среди кремов и помад. Недовязанный серый шарф с шерстяным клубком покоился на журнальном столике, оборванная нить свисала с края стола. Оборванная жизнь. Писатель был один в огромном доме, пустом при свете дня. Он сделал еще глоток коньяка. Агата могла бы жить с этим, если бы захотела. Он ведь живет. А она просто пустила себе пулю в лоб. Писатель с тоской смотрел на пустую бутылку. Настала ночь, скоро придет и ЭТО. Но теперь он знает, что делать. Он разжег огонь в камине. Камин был его гордостью. Когда они с Агатой купили этот дом, перво-наперво он заказал огромный камин, чтобы смотреть на огонь в человеческий рост. Печник долго удивлялся желанию заказчика и даже пытался его отговорить, но писатель настоял на своем. Это было важно. Из пламени он черпал вдохновение. Напротив камина было его кресло и столик, на котором стояла печатная машинка. Уже больше как элемент декора. Писатель побрел по темному коридору в холл. Агата разрешала курить только там. Он подошел к окну в холле и распахнул его настежь. Холодный осенний воздух ворвался в комнату. Писатель закурил. - Как ты, отец? – раздался шепот сзади. - Никак, - не оборачиваясь, ответил писатель и выдохнул облачко дыма. - Грустишь? – еще один голос, плюшевый. Писатель отрицательно покачал головой. - Правильно, она не настоящая наша мать, - возмущенно добавил третий голос, писклявый. – Она чужая. Настоящая так бы с нами не обращалась. - Да, отец, она хотела нас выгнать! – прошелестел первый голос. – Она заслужила смерть. Писатель сжал челюсти. Он выжидал. - Ты найдешь нам новую мамочку? – заискивающе пропищал первый голос. - Конечно, - великодушно согласился писатель. Он потушил сигарету о собственную руку, чтобы проверить. Вспышка боли, красный кружок ожога. Это не сон. И никогда не было сном. Тогда он обернулся. Они стояли перед ним, все трое. Созданные им, живущие в его романах. А с приходом ночи, еще и в его доме. Они называют его отцом. Девочки в белых платьях до пят, простоволосые и босоногие, могли бы быть живыми. Если бы не их мертвенная бледность. Когда они открывали глаза, то в них светилась отнюдь не детская наивность, а жестокость прожженных маньяков. Писатель создал их, когда уже отчаялся в успешности своей работы. Истории про мертвых девочек-убийц, девочек-мстителей, быстро понравились публике и принесли ему небывалые гонорары. Писатель разглядывал своих дочерей. Нож, шило и топорик, что он подарил им во второй книге, были в их руках. Агата пыталась от них избавиться, приглашала священника в дом. Тот окуривал ладаном всё помещение, пока писателю не стало плохо. Вызывала экстрасенса, но безрезультатно. Писатель отдал большие деньги, но девочки пришли ночью снова. После этого Агата жила в страхе. Писатель ее успокаивал, разговаривал с девочками, чтобы они отстали от его жены. Писатель устало повалился в кресло. День ни к черту. Издательство поджимало в сроках, им наплевать на его моральное состояние. Редактор требует к концу недели сборник, а у него всего три рассказа. А нужно тринадцать. Как же, у них – бизнес. А у него рваная рана на душе и чувство никчемности и одиночества. Он больше никому не нужен! Писатель достал из портфеля плоскую бутылочку коньяка. Открутил крышку и отпил, прямо из горлышка. Сегодня уже месяц, как не стало его жены, Агаты. Он остался один…Агата была его поддержкой и опорой. Без нее он был бы никем. Господь свидетель, тридцать семь лет в браке и без единого скандала! Они любили друг друга. Почему же тогда Всевышний не дал им настоящих детей?Писатель сделал еще глоток. Его ждет ноутбук и десять рассказов. По три на каждый день оставшейся недели. Черт бы побрал этого редактора и всю их издательскую шайку!Писатель извлек из сумки старый «Asus». Включил. Снова выпил. В бутылочке было пятьсот миллилитров «Реми Мартин». Осталась половина. «Проклятье!» - подумал писатель. У него же больше нет наличных, чтобы купить еще. До ближайшего банкомата двадцать километров – в город. В их загородном поселке давно пора завести безналичный расчет. Но что же ему делать сейчас?Он открыл текстовый документ и хотел начать писать, как замигал значок заряда батареи ноута. Опять не судьба ему поработать. «Asus» расходовал полный заряд батареи за полтора часа в силу преклонного возраста, его давно пора заменить на более новую модель. Но писатель медлил. До ноутбука он пользовался печатной машинкой. А этот ему подарила жена. Он отправился в их спальню. После ее смерти он не выбросил ни одной ее вещи. Вся одежда лежала в шкафу, подаренные писателем духи «Chanel №5» возвышались на трюмо среди кремов и помад. Недовязанный серый шарф с шерстяным клубком покоился на журнальном столике, оборванная нить свисала с края стола. Оборванная жизнь. Писатель был один в огромном доме, пустом при свете дня. Он сделал еще глоток коньяка. Агата могла бы жить с этим, если бы захотела. Он ведь живет. А она просто пустила себе пулю в лоб. Писатель с тоской смотрел на пустую бутылку. Настала ночь, скоро придет и ЭТО. Но теперь он знает, что делать. Он разжег огонь в камине. Камин был его гордостью. Когда они с Агатой купили этот дом, перво-наперво он заказал огромный камин, чтобы смотреть на огонь в человеческий рост. Печник долго удивлялся желанию заказчика и даже пытался его отговорить, но писатель настоял на своем. Это было важно. Из пламени он черпал вдохновение. Напротив камина было его кресло и столик, на котором стояла печатная машинка. Уже больше как элемент декора. Писатель побрел по темному коридору в холл. Агата разрешала курить только там. Он подошел к окну в холле и распахнул его настежь. Холодный осенний воздух ворвался в комнату. Писатель закурил. - Как ты, отец? – раздался шепот сзади. - Никак, - не оборачиваясь, ответил писатель и выдохнул облачко дыма. - Грустишь? – еще один голос, плюшевый. Писатель отрицательно покачал головой. - Правильно, она не настоящая наша мать, - возмущенно добавил третий голос, писклявый. – Она чужая. Настоящая так бы с нами не обращалась. - Да, отец, она хотела нас выгнать! – прошелестел первый голос. – Она заслужила смерть. Писатель сжал челюсти. Он выжидал. - Ты найдешь нам новую мамочку? – заискивающе пропищал первый голос. - Конечно, - великодушно согласился писатель. Он потушил сигарету о собственную руку, чтобы проверить. Вспышка боли, красный кружок ожога. Это не сон. И никогда не было сном. Тогда он обернулся. Они стояли перед ним, все трое. Созданные им, живущие в его романах. А с приходом ночи, еще и в его доме. Они называют его отцом. Девочки в белых платьях до пят, простоволосые и босоногие, могли бы быть живыми. Если бы не их мертвенная бледность. Когда они открывали глаза, то в них светилась отнюдь не детская наивность, а жестокость прожженных маньяков. Писатель создал их, когда уже отчаялся в успешности своей работы. Истории про мертвых девочек-убийц, девочек-мстителей, быстро понравились публике и принесли ему небывалые гонорары. Писатель разглядывал своих дочерей. Нож, шило и топорик, что он подарил им во второй книге, были в их руках. Агата пыталась от них избавиться, приглашала священника в дом. Тот окуривал ладаном всё помещение, пока писателю не стало плохо. Вызывала экстрасенса, но безрезультатно. Писатель отдал большие деньги, но девочки пришли ночью снова. После этого Агата жила в страхе. Писатель ее успокаивал, разговаривал с девочками, чтобы они отстали от его жены. Они лишь обещали, что больше так не будут и начинали снова пугать Агату, не давать ей спать. Девочки никогда не любили ее. Знали, что она хочет избавиться от них. И они провернули с ней это прежде. Писатель хотел сделать жене сюрприз и забраться в окно столовой с букетом. А вместо этого увидел, что двое младших держат Агату. В руке жены был пистолет, но она сама не владела рукой. Вместо этого ее вела старшая. И на курок нажала тоже она. «Самоубийство» - констатировали факт полицейские. Писатель распростер руки. Девочки проплыли над полом поближе и обняли его. Их могильный холод пробирал тело писателя сквозь шерстяной свитер. - Отец, мы любим тебя, - прошептала Ангелина, глядя на него ясными бледно-голубыми глазами. Холодный бесчувственный взгляд. Она всегда говорила шепотом. - Да, очень-очень, - тонким голоском пропищала Кристина. - Сильней всего на свете, - искренне сказала Богдана, самая маленькая. - И я вас, мои милые, - писатель прижал всех троих к себе. – Сегодня очень важный день. Я решил создать вам братика. - Правда? – воскликнула Кристина. Писатель кивнул. Она подпрыгнула и захлопала в ладоши. Топорик на поясе качался туда-сюда. Сестры взялись за руки и начали приплясывать. - Только мне нужна рукопись, - тихо добавил он. Ангелина остановилась и протянула руки. Младшие сестры застыли по обе стороны. В лучах лунного света заискрились очертания папки с листами, становясь яснее и реальнее. Мгновение – и вот она, его первая рукопись, набранная на печатной машинке и исчезнувшая после публикации первого романа. - Мы сделаем всё, чтобы у нас появился братик, - звонким голосом произнесла Ангелина. – Ты же нас не обманешь, отец?- Конечно, нет, мой ангелочек, - потрепал ее по голове писатель и потянулся за рукописью. Ангелина убрала рукопись за спину. Писатель дрогнул. - Поклянись!- Клянусь! – в сердцах воскликнул писатель, и девочка отдала ему папку. – Пойду в комнату, к машинке. Он прошел мимо них, его сердце билось и вырывалось. Внутренности замерли, как при вираже самолета. Писатель ускорил шаг. В столовую! Там его ждала верная печатная машинка и зажженный камин. Тени сопровождали каждый его шаг. Жуткие и реальные здесь, они были вымышлены только в его рассказах. Он знал имя каждой твари, знал, чем они опасны, что они подчиняются ИМ. Писатель подошел к машинке. Тени бросились врассыпную по стенам. Он чувствовал, что девочки наблюдают за ним. Раздался скрежет металла по камню. Это Богдана, она любит водить шилом по уменьшенной копии царь-рыбы. Писатель открыл папку. Вот страницы, приведшие его к известности. С этих листов сошли девочки, и вместе с ними они должны сгинуть. Он подошел к камину. Смотрел на поленья, потрескивающие в огне. Пламя всегда придавало ему вдохновения, но сейчас он хотел набраться решимости. Шаг ближе к камину. - Отец! – угрожающе начала Ангелина, но писатель сделал еще один шаг и вошел в огонь. Пламя сразу охватило его одежду, потом папку с листами. Он вцепился в них со всей силы. Сожрав тряпки и бумагу, огонь набросился на кожу. Писатель закричал в агонии. Кристина и маленькая Богдана внимательно наблюдали за ним. Ангелина стояла непоколебимая и спокойная. Кожа писателя краснела и пузырилась. Он повалился на пол, уже без сознания. - Он перестал быть нашим отцом, - тихо произнесла Ангелина, когда тело писателя прекратило дергаться. - Ты дала ему не ту рукопись? – с благоговением прошептала Кристина. - Я знала, что он наделает глупостей. Алкоголик и шизофреник. - И что теперь будет с нами? – вклинилась в разговор маленькая Богдана. - Будем ждать новых жильцов в дом, который нам достался, - усмехнулась Ангелина и провела пальцем по лезвию своего ножа. На коже не осталось ни следа. – Будем ждать.