ПеребежчикиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Муха с сердитым гудением билась в стекло. Жирная, черная, глупая муха. Столько раз удариться о преграду, но так и не понять, что отсюда нет выхода. И не будет…Бестолковая, ты все равно умрешь. И все умрут. Скучно…- Рылеев, к доске! - голос учительницы тоже скучный. Как и ее мысли - Венька заранее знал, что она вызовет именно Рылеева. Ее откровенная неприязнь к долговязому неопрятному мальчишке ощущалась в каждом взгляде. Желание унизить, вытащить на посмешище перед всем классом, потребовать решить то, что он даже понять-то не в состоянии. Вадька Рылеев был худшим из худших в классе - вечно сонный, растрепанный, неуклюжий, с заранее покорным, телячьим взглядом. Мать его приходила в школу только два раза за все время учебы - оплывшая, мятая, отчетливо пахнущая неблагополучием и пьянством. Учителя шептались, что надо бы позвонить в органы опеки. Но никто никуда не стал звонить. Вадька продолжал учиться - а точнее, тупо сидеть на уроках, рисуя в тетради толстых, кривоногих гномиков. Большинство учителей жалели парня и в журнале напротив его фамилии стояли безликие тройки. Другие же, вроде Ангелины Борисовны, считали, что человеку, неспособному оплатить обед в столовой, делать в школе просто нечего. - Рылеев, ты меня слышал, или опять уснул? - Ангелина Борисовна с презрительной улыбкой наблюдала, как Вадик медленно, подволакивая ноги, плетется к доске. Разумеется, он при всем желании не смог бы решить и простенькой химической формулы. Это все понимали, и учительница в том числе. Двигаясь как во сне, Вадик начал вытирать доску, потом так же медленно потянулся за куском мела. По классу то и дело прокатывались смешки - все знали, пока Рылеев у доски, можно не опасаться, что вызовут кого-то из них. А если повезет, потеха продлится до самого звонка. Венька единственный из всех видел - сейчас Вадиму очень плохо. Сердце пульсировало в нездоровом, рваном ритме, с трудом проталкивая кровь по венам, дыхание было сухим, прерывистым. Рука, держащая кусок мела, едва заметно дрожала. Заболел? Похоже на то. Здоровьем он никогда не отличался, правда, на уроки притаскивался даже больной, с высоченной температурой. Как будто, кто-то хоть раз похвалил его за это. Венька отвернулся к окну. Муха продолжала стучать в невидимую преграду, отказываясь сдаваться. Такая же бестолочь, как неудачник Рылеев. Муха скоро сдохнет, и он, по всей видимости, тоже. Будет биться о невидимую преграду в собственном, неразвитом мозгу, тщетно пытаясь постичь то, что для других очевидно с рождения. А потом просто упадет, забьется в последней, судорожной пляске мышц и костей, пока не стихнет, уже навсегда. Жужжание стихло. Муха упала на грязный подоконник. Класс смеялся. Голос учительницы звенел весельем:- Рылеев, ты сам-то понял, что написал? Агафьева, иди покажи нашему Вадику, как надо решать, а то он у нас тут до вечера простоит! Рылеев, быстро бери тряпку и убирай свои художества!Вместо скрипа тряпки по доске раздался звук упавшего тела. Потом изумленный шепоток, сменившийся тревожным учительским голосом:- Рылеев, ты что? Ребята, быстро, кто-нибудь, сбегайте за медсестрой… Рылеев, ты меня слышишь? Вадим?Быстро он, однако. Венька равнодушно смотрел, как Рылеев поднимается с пола и медленно оглядывает класс. Началось - сейчас будет паника, бессмысленные вопросы, беготня…Вадик сумел его удивить. Перехватив взгляд единственного человека, который смотрел на него, а не на распростертое на полу тело, он осторожно подошел ближе и присел на край парты. Куда только исчезла былая неловкость!- Я того… да? - он почесал нестриженный затылок широкой ладонью. В голосе не слышалось страха, только любопытство и чуть-чуть огорчения. Венька щелчком скинул с подоконника мушиный трупик. - Да, того самого, - он посмотрел на уже бывшего одноклассника почти с одобрением. - Не страшно?- Неа… а куда я теперь? - Вадик смотрел на суетящихся вокруг его тела людей с умильной нежностью. - Во забегали - а я всегда думал, что как помру, они меня просто тихо вынесут и в машину закинут!Венька фыркнул:- Дурак ты, Рылеев! Даже такому как ты положена при уходе своя порция слез и соплей, понятно? Мать-то не жалко?- Да она со мной намучилась! Поплачет, конечно, один я у нее… - Вадик поерзал, потом выглянул в окно. - А где все - ну там, черти, ангелы… или я типа призраком стал? Буду ночью ходить и стучать по стенкам? Степан Сергеич точно поседеет, гы-гы!Венька подумал, что Степана Сергеича, работающего здесь охранником уже шесть лет, одним четырнадцатилетним идиотом точно не проймешь. И не такого навидался - место для школы выбрали, хуже не придумаешь! Проходной двор с того мира в этот и обратно. - Нет, Рылеев, призраком быть не твоя работа! Если захочешь, родишься заново, но предупреждаю - лучше чем здесь, тебе вряд ли будет!Муха с сердитым гудением билась в стекло. Жирная, черная, глупая муха. Столько раз удариться о преграду, но так и не понять, что отсюда нет выхода. И не будет…Бестолковая, ты все равно умрешь. И все умрут. Скучно…- Рылеев, к доске! - голос учительницы тоже скучный. Как и ее мысли - Венька заранее знал, что она вызовет именно Рылеева. Ее откровенная неприязнь к долговязому неопрятному мальчишке ощущалась в каждом взгляде. Желание унизить, вытащить на посмешище перед всем классом, потребовать решить то, что он даже понять-то не в состоянии. Вадька Рылеев был худшим из худших в классе - вечно сонный, растрепанный, неуклюжий, с заранее покорным, телячьим взглядом. Мать его приходила в школу только два раза за все время учебы - оплывшая, мятая, отчетливо пахнущая неблагополучием и пьянством. Учителя шептались, что надо бы позвонить в органы опеки. Но никто никуда не стал звонить. Вадька продолжал учиться - а точнее, тупо сидеть на уроках, рисуя в тетради толстых, кривоногих гномиков. Большинство учителей жалели парня и в журнале напротив его фамилии стояли безликие тройки. Другие же, вроде Ангелины Борисовны, считали, что человеку, неспособному оплатить обед в столовой, делать в школе просто нечего. - Рылеев, ты меня слышал, или опять уснул? - Ангелина Борисовна с презрительной улыбкой наблюдала, как Вадик медленно, подволакивая ноги, плетется к доске. Разумеется, он при всем желании не смог бы решить и простенькой химической формулы. Это все понимали, и учительница в том числе. Двигаясь как во сне, Вадик начал вытирать доску, потом так же медленно потянулся за куском мела. По классу то и дело прокатывались смешки - все знали, пока Рылеев у доски, можно не опасаться, что вызовут кого-то из них. А если повезет, потеха продлится до самого звонка. Венька единственный из всех видел - сейчас Вадиму очень плохо. Сердце пульсировало в нездоровом, рваном ритме, с трудом проталкивая кровь по венам, дыхание было сухим, прерывистым. Рука, держащая кусок мела, едва заметно дрожала. Заболел? Похоже на то. Здоровьем он никогда не отличался, правда, на уроки притаскивался даже больной, с высоченной температурой. Как будто, кто-то хоть раз похвалил его за это. Венька отвернулся к окну. Муха продолжала стучать в невидимую преграду, отказываясь сдаваться. Такая же бестолочь, как неудачник Рылеев. Муха скоро сдохнет, и он, по всей видимости, тоже. Будет биться о невидимую преграду в собственном, неразвитом мозгу, тщетно пытаясь постичь то, что для других очевидно с рождения. А потом просто упадет, забьется в последней, судорожной пляске мышц и костей, пока не стихнет, уже навсегда. Жужжание стихло. Муха упала на грязный подоконник. Класс смеялся. Голос учительницы звенел весельем:- Рылеев, ты сам-то понял, что написал? Агафьева, иди покажи нашему Вадику, как надо решать, а то он у нас тут до вечера простоит! Рылеев, быстро бери тряпку и убирай свои художества!Вместо скрипа тряпки по доске раздался звук упавшего тела. Потом изумленный шепоток, сменившийся тревожным учительским голосом:- Рылеев, ты что? Ребята, быстро, кто-нибудь, сбегайте за медсестрой… Рылеев, ты меня слышишь? Вадим?Быстро он, однако. Венька равнодушно смотрел, как Рылеев поднимается с пола и медленно оглядывает класс. Началось - сейчас будет паника, бессмысленные вопросы, беготня…Вадик сумел его удивить. Перехватив взгляд единственного человека, который смотрел на него, а не на распростертое на полу тело, он осторожно подошел ближе и присел на край парты. Куда только исчезла былая неловкость!- Я того… да? - он почесал нестриженный затылок широкой ладонью. В голосе не слышалось страха, только любопытство и чуть-чуть огорчения. Венька щелчком скинул с подоконника мушиный трупик. - Да, того самого, - он посмотрел на уже бывшего одноклассника почти с одобрением. - Не страшно?- Неа… а куда я теперь? - Вадик смотрел на суетящихся вокруг его тела людей с умильной нежностью. - Во забегали - а я всегда думал, что как помру, они меня просто тихо вынесут и в машину закинут!Венька фыркнул:- Дурак ты, Рылеев! Даже такому как ты положена при уходе своя порция слез и соплей, понятно? Мать-то не жалко?- Да она со мной намучилась! Поплачет, конечно, один я у нее… - Вадик поерзал, потом выглянул в окно. - А где все - ну там, черти, ангелы… или я типа призраком стал? Буду ночью ходить и стучать по стенкам? Степан Сергеич точно поседеет, гы-гы!Венька подумал, что Степана Сергеича, работающего здесь охранником уже шесть лет, одним четырнадцатилетним идиотом точно не проймешь. И не такого навидался - место для школы выбрали, хуже не придумаешь! Проходной двор с того мира в этот и обратно. - Нет, Рылеев, призраком быть не твоя работа! Если захочешь, родишься заново, но предупреждаю - лучше чем здесь, тебе вряд ли будет! Пьющий отец, мать умрет, когда тебе исполнится двенадцать, дальше примерно все по здешнему сценарию. Даже умрешь похоже - на ступеньках школы споткнешься и разобьешь черепушку. Карма, брат, понимаешь? - Венька с усмешкой наблюдал, как вытягивается лицо Вадика. - А почему так? - приуныл Рылеев, - что я - рыжий какой-то, вечно у бухариков рождаться? Нечестно!- Программа у тебя такая. Если интересно, тебе ее еще пятнадцать раз при рождении отрабатывать, только на шестнадцатый будет чуть получше - доживешь до двадцати, успеешь заделать однокласснице ребенка. Потом за рулем уснешь - и привет!Тело Вадика уже успели забрать. Уроки, разумеется, были сорваны, притихшие растерянные школьники разбредались по домам. Венька не спешил - ему, как и Рылееву, некуда было спешить. В грязное стекло уже вовсю билась новая муха - мельче предыдущей, но ничуть не умнее. Эта тоже сдохнет, но потом, попозже. Рылеев совсем скис. Он молча сидел на парте и болтал ногами, немытые волосы падали на глаза. Неудачник, и всегда им был. И будет еще очень долго - во славу великого вселенского предназначения. Кому-то обязательно надо быть неудачником, без этого вселенная не обходится. Впрочем, неудачник еще не значит - полный идиот. Венька не спеша встал и с хрустом потянулся. Спешить некуда, но и оставаться тоже больше не хотелось. - Вень… ты сказал: «если захочу», а если нет? - блекло-голубые глаза Вадика смотрели из-под немытой челки неожиданно внимательно и разумно. - Тогда в ад, да?Венька помолчал. - Нет, тогда ты просто исчезнешь, растворишься в небытие. ТАМ не нужны те, кто не желает отрабатывать свое. - А ты? Тоже карму отрабатываешь? - переход на тот свет явно пошел Вадику на пользу - вон как бойко начал соображать! Венька ничего не ответил. Стена класса медленно расплывалась, обнажая широкую, массивную дверь темного дерева. Из-за двери медленно сочился тускло-синий свет. Пахло снегом, свежим холодом и чем-то завораживающе-нездешним. Вадика ждали там, чтобы через короткое время выбросить назад, в новые страдания, к новым унижениям и скорой смерти. Но эти несколько упоительных минут в прохладно-нежных объятиях Вечности у него никому не отнять. Венька отвернулся. Что-то кольнуло внутри, но особого сожаления не было - Вечность ведь не жалеет детей, которых отрывает от себя и посылает умирать в мучениях. А потом принимает их, в клочья истерзанных жизнью, назад и снова выбрасывает, как надоевших щенят. Круг возврата, колесо Кармы, путь вечной покорности предрешенному. К Дьяволу такую карусель!- Венька, а ты куда? - Вадик вертел головой то на зловеще-манящую дверь, то на бывшего одноклассника, влезающего с ногами на подоконник. Скрипнуло распахнутое окно - ворвавшийся в класс теплый ветер, напоенный запахами ранней осени, смешался со сладко-снежным ароматом Вечности. - Домой, - Венька неожиданно рассмеялся. - Нам с тобой точно не по пути, в ТУ сторону ты топай сам, Вадюха!Внизу медленно колыхалось живое черное море. Оно ждало - ему, как и двум парнишкам, было некуда спешить. Венька прикрыл глаза - у этой колышущейся черноты тоже был свой неповторимый аромат. Тления, мертвых листьев и горьких слез. Вадик подбежал ближе и тоже влез на подоконник. - Ух ты - это что, ад?Его глаза блестели, пряди волос лезли в глаза. Он мотнул головой, отбрасывая их назад. - Нет, не ад. Его нет в том смысле, в каком ты читал в бредовых книжках, типа библии. Никаких раскаленных сковородок. Просто однажды Вселенная родила сама себя заново, как происходит с ней постоянно, но извечный круг не сработал. И их стало две. Вторая - это мой дом… и для всех тех, кто нарушил законы Вечности и Кармы, кто ушел с проложенного веками пути замученного правденика. Мы прокляты Вечностью и свободны от нее. Нам сломали крылья, но мы научились летать и без них…Открыв рот, Вадик смотрел на существо, стоящее перед ним. Наполненный дымной тьмой силуэт почти не напоминал человека - на месте лица зияла черная пустота. Остались только глаза - огромные, круглые, горящие точно серебро. Ледяной, пьяный хохот прошелся пилой по нервам - существо мягко, точно большая кошка, прыгнуло вперед и растворилось во тьме. Вадик постоял, глядя вниз, потом развернулся и медленно пошел к двери, откуда пробивался манящий и пугающий синий свет. Двенадцать лет спустя. Кровь была всюду - на ступеньках школы, на траве, на юбке директрисы, склонившейся над погибшим учеником. Там же виднелись какие-то серые комочки - наверное, мозг. Надо же было упасть настолько неудачно. Впрочем, а когда ему вообще везло в жизни?И не только в этой…Двенадцатилетний Сашка, а еще раньше - Вадим, спиной ощущал знакомый холодок. Дверь в Вечность уже была приоткрыта для него. Еще двенадцать бесполезных лет, наполненных криками матери, свистом отцовского ремня и запахом дешевой водки. И вот - пожалуйте обратно, господин вечный неудачник, теперь можно и отдыхать. Жаль, недолго… несколько минут блаженства и снова-здорово!Или нет?Материнские объятия Вечности так недолги в отличие от наполненных болью часов, проводимых в бесконечном земном аду. Теперь он знал и помнил все - спасибо Веньке-перебежчику. Или переродышу, как Там называли подобных ему ослушников. Вместо того, чтобы пойти к двери, Вадим развернулся и зашагал в противоположную сторону. Его никто не держал - хотя сзади слышался стон. Вечность оплакивала его. У Тьмы был вкус слез - видимо, не зря…Возле школы проходила дорога - на ее обратной стороне колыхалась густая, чернильная темнота. Она пугала до дрожи, звала и манила. Не оглядываясь, Вадим перешел дорогу. Треск лопающихся крыльев за спиной не заставил его вздрогнуть. Он неспешно шел вперед, в пахнущие кровью и слезами объятия Тьмы. Спешить было некуда…