Папка с отчётамиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

— Добрый день, я подполковник Дежнёв из Управления. Простите, что опоздал — пробки на дорогах. Это с вами я тогда по телефону разговаривал? — Да, всё верно, со мной. Капитан Петрашевич. — Отлично. Так что у вас тут случилось? Я уже знаю, что две недели назад какой-то наркоман прыгнул с крыши и разбился насмерть. По городу такое едва ли не каждый день происходит. И, как понимаю, вы его даже не опознали до сих пор. Зачем я вам в таком случае нужен?— Понимаете… в деле возникли некоторые новые подробности. Надо было поставить в известность…— Замечательно. Что мешало поставить в известность по телефону? Зачем понадобилось устраивать тайны мадридского двора и тащить меня сюда через весь город?— Да как вам сказать… Не поверили бы вы мне по телефону. Я сам во всю эту чертовщину до сих пор верить не хочу. — Какую чертовщину?— Да с бомжом этим. Кстати, анализы показали, что наркоманом он не был. Эти анализы столько всего показали…— Так, давайте по порядку с самого начала. — Ладно. Вот тут у меня всё записано… но лучше я вам на словах. А если не поверите, тогда и отчёты посмотрите. По крайней мере поймёте, что если я и сошёл с ума, то не в одиночку. — Давайте ближе к делу. — Да, конечно, ближе к делу. Итак, 29 марта в воскресенье около шести часов утра работниками коммунальных служб был обнаружен труп неизвестного. Обширная черепно-мозговая травма в результате падения с высоты. Умер примерно во втором часу ночи. Сразу же опросили жителей — никто из них его никогда не видел и в этом доме он точно не жил. Окна лестничной клетки находятся с другой стороны дома, а чердака тут вообще как такового нет. Поэтому упасть или спрыгнуть он мог только с крыши — больше неоткуда. — Спрыгнул, упал — какая разница? Если вы говорите, что он бомж и не наркоман, то точно алкоголик. Допился до ручки, залез на крышу и свалился. Или спрыгнул. Чёрт знает, что в таком состоянии могло ему в голову прийти? Полетать захотел. — Да, по виду типичный бомж — заросший весь и одет был в какую-то немыслимую вонючую рвань. Однако следов алкоголя у него в крови обнаружено не было. — Вы хотите мне намекнуть, что упал он не сам? Его скинули?— Да как вам сказать… Непонятно, кто бы мог его скинуть. На крыше, кроме него, никого не было. Да и самого его, по-хорошему, там быть не могло. — В каком смысле «не могло»?— Выход на крышу был заперт со стороны лестницы. Железная дверь, огромный засов и замок. Пару месяцев назад всё это дело было покрашено и с тех пор не открывалось. — То есть упал он всё-таки не с крыши?— Да в том-то и дело, что с крыши. Там были обнаружены следы его крови и частицы одежды. Значит, там он как минимум побывал. Вероятно, что…— Вы сказали «крови»? То есть он был ранен?— Именно так. При осмотре тела обнаружено частично зажившее огнестрельное ранение. Пуля попала ему в спину и прошла навылет — перебила позвоночник, разорвала левое лёгкое, незначительно повредила сердце и на выходе ещё выбила два ребра. — Получается, что он не разбился. Его застрелили, а потом скинули с крыши, пытаясь таким образом…— Да нет, в том-то и дело, что на момент падения он был ещё жив. А ранение…— Простите, я что-то перестаю вас понимать. Вы описали повреждения, с которыми крайне проблематично выжить и чисто анатомически невозможно двигаться. Тем более лазать по крышам. Подождите… Вы сказали, ранение было частично зажившее? А откуда тогда кровь?— О чём я вам и говорю. Крови на крыше было очень много, и она однозначно его, вот только никаких других ран у него нет. Я понимаю, как это сейчас прозвучит…— Так, стоп. Вы мне сейчас ещё наверно скажете, что он после такого попадания… поправился, сидя на крыше? Сколько же времени он там находился? Если вы мне перед этим говорили, что дверь не открывалась несколько месяцев…— На крыше он пробыл всего один день. —… что?— Видите ли… Через несколько дней после обнаружения тела мы всё-таки нашли пулю. Там были пятна крови на стене дома. А в ночь с 27-го на 28-е многие жильцы отчётливо слышали звук выстрела. Мы решили всё до конца проверить и для этого даже специально установили строительную люльку. Ну, чтобы добраться до того места на стене. Там действительно была его кровь. А ещё мы нашли пулю. — Нашли её… в стене?— Да, в стене между кирпичами. Она достаточно сильно деформировалась, но наш баллистик без труда определил калибр — 9, 3 миллиметра. По оставшимся в теле фрагментам оболочки было однозначно установлено, что ранили его именно этой пулей. Выстрел произведён из мощной охотничьей винтовки со стороны ближайшего дома. — Его подстрелили на фоне стены, когда он спускался с крыши? Или поднимался…— Судя по следам крови, именно поднимался. — Добрый день, я подполковник Дежнёв из Управления. Простите, что опоздал — пробки на дорогах. Это с вами я тогда по телефону разговаривал? — Да, всё верно, со мной. Капитан Петрашевич. — Отлично. Так что у вас тут случилось? Я уже знаю, что две недели назад какой-то наркоман прыгнул с крыши и разбился насмерть. По городу такое едва ли не каждый день происходит. И, как понимаю, вы его даже не опознали до сих пор. Зачем я вам в таком случае нужен?— Понимаете… в деле возникли некоторые новые подробности. Надо было поставить в известность…— Замечательно. Что мешало поставить в известность по телефону? Зачем понадобилось устраивать тайны мадридского двора и тащить меня сюда через весь город?— Да как вам сказать… Не поверили бы вы мне по телефону. Я сам во всю эту чертовщину до сих пор верить не хочу. — Какую чертовщину?— Да с бомжом этим. Кстати, анализы показали, что наркоманом он не был. Эти анализы столько всего показали…— Так, давайте по порядку с самого начала. — Ладно. Вот тут у меня всё записано… но лучше я вам на словах. А если не поверите, тогда и отчёты посмотрите. По крайней мере поймёте, что если я и сошёл с ума, то не в одиночку. — Давайте ближе к делу. — Да, конечно, ближе к делу. Итак, 29 марта в воскресенье около шести часов утра работниками коммунальных служб был обнаружен труп неизвестного. Обширная черепно-мозговая травма в результате падения с высоты. Умер примерно во втором часу ночи. Сразу же опросили жителей — никто из них его никогда не видел и в этом доме он точно не жил. Окна лестничной клетки находятся с другой стороны дома, а чердака тут вообще как такового нет. Поэтому упасть или спрыгнуть он мог только с крыши — больше неоткуда. — Спрыгнул, упал — какая разница? Если вы говорите, что он бомж и не наркоман, то точно алкоголик. Допился до ручки, залез на крышу и свалился. Или спрыгнул. Чёрт знает, что в таком состоянии могло ему в голову прийти? Полетать захотел. — Да, по виду типичный бомж — заросший весь и одет был в какую-то немыслимую вонючую рвань. Однако следов алкоголя у него в крови обнаружено не было. — Вы хотите мне намекнуть, что упал он не сам? Его скинули?— Да как вам сказать… Непонятно, кто бы мог его скинуть. На крыше, кроме него, никого не было. Да и самого его, по-хорошему, там быть не могло. — В каком смысле «не могло»?— Выход на крышу был заперт со стороны лестницы. Железная дверь, огромный засов и замок. Пару месяцев назад всё это дело было покрашено и с тех пор не открывалось. — То есть упал он всё-таки не с крыши?— Да в том-то и дело, что с крыши. Там были обнаружены следы его крови и частицы одежды. Значит, там он как минимум побывал. Вероятно, что…— Вы сказали «крови»? То есть он был ранен?— Именно так. При осмотре тела обнаружено частично зажившее огнестрельное ранение. Пуля попала ему в спину и прошла навылет — перебила позвоночник, разорвала левое лёгкое, незначительно повредила сердце и на выходе ещё выбила два ребра. — Получается, что он не разбился. Его застрелили, а потом скинули с крыши, пытаясь таким образом…— Да нет, в том-то и дело, что на момент падения он был ещё жив. А ранение…— Простите, я что-то перестаю вас понимать. Вы описали повреждения, с которыми крайне проблематично выжить и чисто анатомически невозможно двигаться. Тем более лазать по крышам. Подождите… Вы сказали, ранение было частично зажившее? А откуда тогда кровь?— О чём я вам и говорю. Крови на крыше было очень много, и она однозначно его, вот только никаких других ран у него нет. Я понимаю, как это сейчас прозвучит…— Так, стоп. Вы мне сейчас ещё наверно скажете, что он после такого попадания… поправился, сидя на крыше? Сколько же времени он там находился? Если вы мне перед этим говорили, что дверь не открывалась несколько месяцев…— На крыше он пробыл всего один день. —… что?— Видите ли… Через несколько дней после обнаружения тела мы всё-таки нашли пулю. Там были пятна крови на стене дома. А в ночь с 27-го на 28-е многие жильцы отчётливо слышали звук выстрела. Мы решили всё до конца проверить и для этого даже специально установили строительную люльку. Ну, чтобы добраться до того места на стене. Там действительно была его кровь. А ещё мы нашли пулю. — Нашли её… в стене?— Да, в стене между кирпичами. Она достаточно сильно деформировалась, но наш баллистик без труда определил калибр — 9, 3 миллиметра. По оставшимся в теле фрагментам оболочки было однозначно установлено, что ранили его именно этой пулей. Выстрел произведён из мощной охотничьей винтовки со стороны ближайшего дома. — Его подстрелили на фоне стены, когда он спускался с крыши? Или поднимался…— Судя по следам крови, именно поднимался. Пулю получил, находясь на уровне четырнадцатого этажа. Умудрился при этом не сорваться, подняться ещё на два этажа вверх и залезть на крышу. Дом шестнадцатиэтажный. А упал на следующую ночь, вероятно, пытался спуститься тем же путём и сорвался. Учитывая, что лез по стене он без какого-либо снаряжения…— Вы меня извините, но я действительно начинаю подозревать, что сейчас разговариваю с сумасшедшим. Хотите, чтобы я поверил в историю про альпиниста-любителя, которого пробили насквозь из девятимиллиметровой винтовки, а он после этого залез на крышу и там поправился? Что за бред?— Я вам с самого начала сказал, что история эта странная. — Мне кажется, вы сейчас из меня дурака делаете. Как вообще можно лазать по стенам на такой высоте без снаряжения? Или вы его просто не нашли. — Мы нашли другое — следы цемента под ногтями. Да и сами ногти у него…— Ногти?— Да. Они у него очень толстые и крепкие. Похоже, что этот человек далеко не в первый раз так лазал. Вот и долазался. — Давайте вернёмся к ранению. Вы мне тут говорите про перебитый позвоночник и дыру в лёгком. Как это всё могло зажить за один день? С такими ранами, как правило, вообще не живут. — Вот, тут все отчёты по вскрытию. Можете прочитать и убедиться. По всему выходит, что менее чем за двадцать часов позвоночник у него сросся. Да, сросся криво, но тем не менее. Кровотечение же прекратилось значительно раньше. Но и это ещё не всё. — Да?— В процессе вскрытия в его желудке и кишечнике были обнаружены не до конца переваренные остатки пищи. Значительное количество мяса, которое было съедено сырым, с кровью и даже с некоторым количеством костей. Анализ показал… Что оно принадлежит… Господи, да не смотрите вы на меня так! В общем… да, оно человеческое. Погибший, очевидно, был каннибалом. — И про всё это тоже есть в отчётах?— Да, со всеми подробностями. Для этого я и попросил вас приехать. Именно вас. Понимаете… мы все тут думаем, что эти отчёты лучше вообще никому не показывать. Здесь не просто факты о том, чего не может быть, потому что не может быть никогда. Всё намного серьёзнее. Ведь если мы дадим этим материалам широкую огласку… В лучшем случае отправят на внеочередное обследование к психиатру и к чёртовой матери выгонят из полиции. Про худший вариант и думать не хочется. Я не вчера родился и понимаю, что подобную информацию, да ещё с доказательствами, в массы выносить просто нельзя. Скорее всего, и не получится. А подчищать её будут, как мне думается, вместе с теми, кто уже успел к ней приобщиться. Понимаете, мне страшно. Надо со всем этим что-то делать. Лучше, конечно, просто забыть и жить как раньше… Да как такое забудешь. — Получается, вы и мне рассказываете всё это только для того, чтобы я про это… забыл?— Нет… То есть, да… Не знаю… Мне порекомендовали вас как человека предельно честного, способного принять в данных обстоятельствах единственно верное решение. И, в случае чего… помочь. — Я вас понял. Давайте ещё раз с самого начала. Ночью по стене дома лез неизвестный, который только что плотно пообедал человечиной. Из соседнего дома кто-то выстрелил в него из крупнокалиберной охотничьей винтовки и тяжело ранил. Раненый залез на крышу, за день там отлежался, одному ему известным способом залечил перебитый позвоночник и пробитое лёгкое, после чего, как стемнело, попытался слезть. Сорвался, упал, разбил себе голову и умер. Правильно я всё понял? В деле всё так и изложено?— Дела как такового не заводилось. Некоторые подробности, кроме меня, знают ещё два человека. Представления о картине в целом они не имеют и так же, как я, сами до сих пор рады бы не верить в полученные результаты. А для нашего начальства это просто очередной несчастный случай. Такое ведь по городу каждый день происходит, правда?— Да, да, конечно происходит. Бомж-алкоголик свалился с крыши. Наверно, провода медные хотел срезать и в пункт приёма сдать. Упал и разбился насмерть. К сожалению, он такой не первый и не последний. Тут всё предельно ясно, действительно несчастный случай. О чём тут ещё говорить. Зря только меня побеспокоили, заставили через весь город к вам ехать. — Прошу прощения…— Ладно, ничего страшного. В конце концов, это моя работа — разбираться в подобных вопросах. Но если всё уже смогли выяснить без моей помощи — мне же легче. И так ведь работы невпроворот. Постараюсь, чтобы вас по этому случаю тоже зазря не беспокоили. Всё, поехал я. До свидания. — До свидания. Спасибо вам. — И да, вот ещё что… Папка эта с вашими отчётами — избавьтесь от неё поскорее. — Избавиться от папки? От какой?— Да, действительно, от какой? Ладно, всего вам доброго.