Особенности национальной охотыСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Эта реальная история не несет ни грамма мистики, но она повествует о моем первом дне на охоте. Спешу поделиться с вами. Училась я тогда в девятом классе. Гремел выпускной, но я решила отметить его нестандартно. Отчим брал меня на охоту. Дома мама схлопотала нам овощей с грядок, хлеба, колбасы… Ну, в общем, походный такой паек. — Чего-то не хватает, — глубокомысленно заметил отчим. — Мало? — ответила я, еще не понимая в чем тут соль. — Поехали в магазин, продукты сначала купим. — Окей. Заехали в магазин, я осталась ждать в машине. Отчим пропал на полчаса. «Затаривается, как на неделю!» — подумала я. Тут из магазина вынесли ящик водки (а где, собственно, продукты, я так и не поняла). Вот тебе и тара на неделю…— Вот теперь хватает! — радостно крикнул отчим, и мы двинули в путь. Наше место находилось и находится за нашим маленьким Красноуфимском. Места красивые, холмистые и трава такая зеленая, сочная. Когда мы приехали, мои глаза стали примерно по пять рублей, если не больше. Охотничье место выглядело, как натуральный рынок – у каждого своя палатка, причем с «подписанным» местом, и не дай боже ты приедешь и сядешь на чужое. Вот сядешь на бережок и глядишь. Налево посмотришь – медики сидят, направо посмотришь – ГАИ ружьишечки начищают старательно, а на своем берегу ты с «дальнобоями» да мэр районный. Как говорится, ты да я, да мы с тобой. А глазками то все друг на друга постреливают и в бинокли бдят, у кого что есть и чтобы по «чесноку» было. Утки должны полететь, как немцы, с четкой пунктуальностью в 12:00, а пока бдеть друг за другом надоело. Все у всех все рассмотрели и принялись за «продукты». Радостно звенел ящик, падая на траву, загремели стаканы, заиграла музыка. Мужики, потирая ладошки, присаживались за стол. Водка поблескивала на солнце, предвещая что «Щас все начнется». Я, в свою очередь, уплетала колбасу с помидорами, одновременно слушая музыку и накачивая лодку насосом под ногой. Еще и успевала с упоенным видом обозревать красоты окраин Красноуфимска и наблюдать, как чуть ниже у берега копошатся туристы. Картина маслом: Гай Юлий Цезарь, всеуспевающий и всемогущий, с гордым видом обозревает холопов своих. Вокруг меня резвился коккер-спаниэль Мишка. Уши волочились по земле, подметая пол и собирая всю грязь. До взрослого песика он еще немного не дорос, но его хозяин (дико смахивающий на Боярского в своих очках и шляпе с полями) считал охоту боевым крещением во взрослую жизнь. Пока я гоняла Мишку с палкой туда и обратно, застолье уже разыгралось на полную. Музыка звучала громче, и понеслись «великие танцы от профит». Веселье поднялось на другом берегу и даже с большим шумом. Было такое чувство, что пели и танцевали на спор, у кого лучше. Конечно же, каждый считал, что он номер один. Я думала, что еще мгновение и земля задрожит, и утки полетят раньше срока. Отдыхающие туристы нервно насторожились – а не пора ли сматывать удочки, пока не поздно?Пора… Ой как пора! Десять минут… Пять минут… Десять секунд… Три, две, одна… Паф! Вдалеке послышалось знакомое «кря-кря». Мужики мигом позабыли, что они мастера уличных танцев и впопыхах похватали ружья. Я чуть не покатилась со смеху, наблюдая, как горе-охотники старательно целятся в летящих уток. Птицы разлетелись в разные стороны. Выстрелы громыхали везде, но фатально мазали в воздух. Шальная, пьяная пуля, что сказать. Туристы в рекордное время упаковали свои палатки, и их моментально сдуло с берега. Наконец, все поняли, что так дело не пойдет. Распугали всех – пора в засаду. Наш Боярский, шатаясь, свистнул Мишку, погрузился в лодку, и они исчезли за камышами. Остальные намалевали боевой раскрас (каски только не хватало, чтоб по тыкве не прилетело, а то мало ли…) и, следуя примеру первопроходца, двинули в воду. Мой отчим был последним из могикан. Он, склонившись и прищурившись, с профессорским неизменным лицом, бдел вдаль. Я напряглась и вслушивалась в неожиданно нависшую тишину, сжимая ружье. Вдруг прямо перед нами, как застигнутая врасплох шпионская подлодка, вынырнул селезень. — О! — только успел издать отчим, как утиная голова скрылась так же внезапно, как и появилась. — За ней! — гаркнул мой папаня, прыгая в лодку. Вот тут я себя, бедолагу, пожалею, ибо толкать лодку пришлось мне. Я не знаю, как отчим понял, в каком направлении движется утка, но в зарослях мы застряли быстро. В общем, нюх как у собаки и взгляд, как у орла – это было совершенно не про нас. Мимо горделиво проплыли Мишка и Боярский (будем так звать, настоящее имя позабылось). Он так же, по-царски направил ружье вверх, и последняя летящая утка плюхнулась вводу, камнем пойдя на дно. — Мишка! Взять!Щенок, не раздумывая, ушастым колобком плюхнулся вводу и исчез в глубине. Потом, весь запыхавшийся с пустой пастью, он виновато погреб к хозяину. Эта реальная история не несет ни грамма мистики, но она повествует о моем первом дне на охоте. Спешу поделиться с вами. Училась я тогда в девятом классе. Гремел выпускной, но я решила отметить его нестандартно. Отчим брал меня на охоту. Дома мама схлопотала нам овощей с грядок, хлеба, колбасы… Ну, в общем, походный такой паек. — Чего-то не хватает, — глубокомысленно заметил отчим. — Мало? — ответила я, еще не понимая в чем тут соль. — Поехали в магазин, продукты сначала купим. — Окей. Заехали в магазин, я осталась ждать в машине. Отчим пропал на полчаса. «Затаривается, как на неделю!» — подумала я. Тут из магазина вынесли ящик водки (а где, собственно, продукты, я так и не поняла). Вот тебе и тара на неделю…— Вот теперь хватает! — радостно крикнул отчим, и мы двинули в путь. Наше место находилось и находится за нашим маленьким Красноуфимском. Места красивые, холмистые и трава такая зеленая, сочная. Когда мы приехали, мои глаза стали примерно по пять рублей, если не больше. Охотничье место выглядело, как натуральный рынок – у каждого своя палатка, причем с «подписанным» местом, и не дай боже ты приедешь и сядешь на чужое. Вот сядешь на бережок и глядишь. Налево посмотришь – медики сидят, направо посмотришь – ГАИ ружьишечки начищают старательно, а на своем берегу ты с «дальнобоями» да мэр районный. Как говорится, ты да я, да мы с тобой. А глазками то все друг на друга постреливают и в бинокли бдят, у кого что есть и чтобы по «чесноку» было. Утки должны полететь, как немцы, с четкой пунктуальностью в 12:00, а пока бдеть друг за другом надоело. Все у всех все рассмотрели и принялись за «продукты». Радостно звенел ящик, падая на траву, загремели стаканы, заиграла музыка. Мужики, потирая ладошки, присаживались за стол. Водка поблескивала на солнце, предвещая что «Щас все начнется». Я, в свою очередь, уплетала колбасу с помидорами, одновременно слушая музыку и накачивая лодку насосом под ногой. Еще и успевала с упоенным видом обозревать красоты окраин Красноуфимска и наблюдать, как чуть ниже у берега копошатся туристы. Картина маслом: Гай Юлий Цезарь, всеуспевающий и всемогущий, с гордым видом обозревает холопов своих. Вокруг меня резвился коккер-спаниэль Мишка. Уши волочились по земле, подметая пол и собирая всю грязь. До взрослого песика он еще немного не дорос, но его хозяин (дико смахивающий на Боярского в своих очках и шляпе с полями) считал охоту боевым крещением во взрослую жизнь. Пока я гоняла Мишку с палкой туда и обратно, застолье уже разыгралось на полную. Музыка звучала громче, и понеслись «великие танцы от профит». Веселье поднялось на другом берегу и даже с большим шумом. Было такое чувство, что пели и танцевали на спор, у кого лучше. Конечно же, каждый считал, что он номер один. Я думала, что еще мгновение и земля задрожит, и утки полетят раньше срока. Отдыхающие туристы нервно насторожились – а не пора ли сматывать удочки, пока не поздно?Пора… Ой как пора! Десять минут… Пять минут… Десять секунд… Три, две, одна… Паф! Вдалеке послышалось знакомое «кря-кря». Мужики мигом позабыли, что они мастера уличных танцев и впопыхах похватали ружья. Я чуть не покатилась со смеху, наблюдая, как горе-охотники старательно целятся в летящих уток. Птицы разлетелись в разные стороны. Выстрелы громыхали везде, но фатально мазали в воздух. Шальная, пьяная пуля, что сказать. Туристы в рекордное время упаковали свои палатки, и их моментально сдуло с берега. Наконец, все поняли, что так дело не пойдет. Распугали всех – пора в засаду. Наш Боярский, шатаясь, свистнул Мишку, погрузился в лодку, и они исчезли за камышами. Остальные намалевали боевой раскрас (каски только не хватало, чтоб по тыкве не прилетело, а то мало ли…) и, следуя примеру первопроходца, двинули в воду. Мой отчим был последним из могикан. Он, склонившись и прищурившись, с профессорским неизменным лицом, бдел вдаль. Я напряглась и вслушивалась в неожиданно нависшую тишину, сжимая ружье. Вдруг прямо перед нами, как застигнутая врасплох шпионская подлодка, вынырнул селезень. — О! — только успел издать отчим, как утиная голова скрылась так же внезапно, как и появилась. — За ней! — гаркнул мой папаня, прыгая в лодку. Вот тут я себя, бедолагу, пожалею, ибо толкать лодку пришлось мне. Я не знаю, как отчим понял, в каком направлении движется утка, но в зарослях мы застряли быстро. В общем, нюх как у собаки и взгляд, как у орла – это было совершенно не про нас. Мимо горделиво проплыли Мишка и Боярский (будем так звать, настоящее имя позабылось). Он так же, по-царски направил ружье вверх, и последняя летящая утка плюхнулась вводу, камнем пойдя на дно. — Мишка! Взять!Щенок, не раздумывая, ушастым колобком плюхнулся вводу и исчез в глубине. Потом, весь запыхавшийся с пустой пастью, он виновато погреб к хозяину. Терять трофей не хотелось, да и мокнуть Боярский тоже не желал, поэтому он еще пару раз сделал Мишке тест-драйв на водолаза. Наконец-то, радостно повизгивая, пес поволок к лодке выуженную утку. — Пока! Удачи! — помахав нам, довольный Боярский опять растворился в камышах. Похоже, удачи он нам пожелал абы как, ибо оная удача к нам передом никак не показывалась. Отчим велел сидеть тихо, а сам привстал на лодке. Его и так, мягко, говоря, качало от употребленных ранее «продуктов», так еще и наша резиновая ладья ходила ходуном. — Па, пог… — я не успела спасти «Титаник», и он беззвучно нырнул под лодку. Я осторожно выглянула за борта и тут же разразилась громким смехом. Все обеты молчания были нарушены. Мой отчим сидел по пояс в воде, весь в рясе, надутый как жаба. Я нагнулась, пытаясь ухватиться за него. Отчим привстал, лодку качнуло, и вместо того чтобы схватить его за грудки, я наоборот толкнула его обратно. Он с кряхтением снова шлепнулся в воду. Я еще раз попыталась помочь ему забраться в лодку, но новые взрывы хохота опять садили его в воду. Он выглядел так неуклюже, что я никак не могла заткнуться и перестать хохотать. — Я сам! — обидевшись, отчим засопел и полез в лодку. Это было нечто. Я уже, заикаясь, вжалась в угол и хихикала, истерично похрюкивая. Когда он все же забрался, я уже держалась за живот и усердно хватала ртом воздух. Смеяться уже просто не было сил. Зато потом смеялся отчим, когда заставил меня грести. К слову сказать, искусством гребли я владею так себе, и поэтому до берега мы плыли, как до Америки. Собственно говоря, остальные охотнички плыли так же. Кто-то по пути даже озарился новой идеей:— А чего, Серег, может, сети поставим?! (первого, похоже, совсем не волновало, что мелководье и ставить некуда)— Да ты совсем! На том берегу менты! Какие, на фиг, сети?! — опомнился второй. — Они ж пьяные! — не унимался первый, — поставим, да утром соберем быстрехонько!— Я те дам, быстрехонько! Греби давай!Послышался вздох, полный разочарования. Я сдавленно хихикнула и продолжила грести. На берегу поглощение «продуктов» продолжилось (ну не оставлять же, в самом деле?), только уже в более тихой ноте. Ну как, тихой… Я ворочалась до четырех утра в убитом уазике под надрывную песню «Черный ворон». Мужики так пели, так пели, аж сама подвывала. С душой! Жаль, водку не пью, а то б хлебнула. Песня песней, а чего-то и не хватает ведь!А с утра все было, как в кино. Выползаю я, значит из уазика, сонная с непонятной миной на лице. Шатаясь, как алкоголик, подхожу к столу (застолье не закончилось). Философские, умученные жизнью лица воззрились на меня:— Пьете, да? — сдвинув бровь, сурово просипела я. И, не дождавшись ответа, направилась искать ружье и сворачивать лодку. За столом возникла некоторая пауза, но потом сменилась затяжным мужским басом:— Выйду я в поле с конем…— Пьете и пьете, пьете и пьете, — раздавалось где-то позади мое возмущение, но сразу же тонуло в хриплом басе песни. Где-то около часа я собирала все наше шмотье и обиженно рыкала отчиму, что в роли оруженосца я на охоту не поеду больше. — Как дорастешь, так пожалуйста! — смеялся он. Уехали мы тогда только где-то в обед. Раньше не получилось: себя собрал и товарищам, будь уж добр, тоже помоги. А так, пусть я и ворчала, но от своей первой поездки осталась довольна. Потом я стала ездить чаще, научилась стрелять. Выезжали и с дедушкой на зимнюю охоту. Там, конечно, было еще круче, чем в кино, но это уже совсем другая история.