ОсьминожкаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Сначала — гипервентиляция. Это означает, что нужно сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, слушая шум, с которым воздух движется туда-сюда по дыхательной трубке. Затем набираю полные легкие — и вниз, в глубину. Шевелю ластами, ощущая, как меня обступают тьма и холод. Здесь неглубоко, метра два с половиной, но вода в водохранилище темна, так что иллюзия погружения в бездну — полная. И ещё, несмотря на то, что начало июля и жаркая погода стоит уже дней десять, вода не прогрелась выше восемнадцати градусов, а внизу, у дна, наверное, и того меньше. А вот и оно, родимое, песчано-заиленное с примесью гальки. Ну и топляков тоже хватает — десятилетия молевого сплава даром не прошли. Плыву над самым грунтом, разве что носом, точнее, маской, его не цепляю. А иначе ничего и никого не разглядишь. А мне надо — я собираю унионид, по-простому — двустворчатых моллюсков. Я по ним диплом пишу. Униониды сидят в песке, чуть-чуть высунувшись наружу и приоткрыв створки. Опытным глазом найти их несложно. А глаз у меня опытный. Я собираю их в полиэтиленовый пакет, закрепленный за резинкой плавок. Вечером в лаборатории я буду их взвешивать, вскрывать и определять видовую принадлежность каждой. Воздух на исходе. Ещё немного, и рвану вверх, навстречу синему летнему небу и солнечному теплу. Так… а это что? На расстоянии вытянутой руки, слева, между двух вросших крест-накрест в песок бревен висит что-то круглое, с футбольный мяч. Поплавок от рыбацкой сети? Буек? Я подплываю ближе, осторожно беру предмет обеими руками (на ощупь он немного склизкий и упругий, будто из литой резины), отталкиваюсь от дна и пробкой вылетаю на поверхность. Трясясь от холода, я рассматриваю находку. Темно-коричневое, почти чёрное, довольно-таки тяжелое, килограммов пять, не меньше, однако ж плавучести нейтральной — всплыл-то я без проблем. Форма — почти идеальный шар, но на одной стороне — складка, как на месте смыкания двух створок раковины, а по краям складки — толстенькие отростки, восемь штук, сантиметров по десять каждый. В общем, как мультяшный осьминог, только глаз нет. Отнесу-ка я этого «осьминожку» на биостанцию. Девчонкам покажу. А там и Ярик приедет. Глядишь, вместе-то и определим, что это такое…Паром пересек двухкилометровую гладь водохранилища и ткнулся в обвешанный покрышками бетонный причал. Ярослав закинул сумку на плечо и бодро пошагал по грунтовой дороге. От пристани до биостанции было не более десяти минут пешком. Несмотря на то, что день клонился к вечеру, солнце палило по-прежнему немилосердно, футболка и джинсы прямо-таки прикипели к телу, а от тяжести сумки немного немела рука. Но все эти мелочи не могли омрачить настроение Ярику. Он предвкушал, как они с Димкой проведут ближайшие десять дней. Купаться, пить пиво, смотреть кино (Ярик под завязку набил память ноутбука новыми и не очень фильмами), читать старые книги, вести споры на политические темы… Ну, разумеется, ещё и работа, ради которой он, собственно, сюда и приехал: каждые три дня брать пробы бентоса из речки Оханки, потом вечерами разбирать их, но и это, в конечном счете, приятная рутина. А ещё на биостанции жили две девушки, учившиеся на курс младше, — Таня и Катя. Танюха-то, конечно, толстовата слегка, а вот Катя… А Катя ничего так! Весьма ничего. Ярик с обеими знаком на уровне «привет-привет», но теперь закономерно надеялся на сближение. Вот и ворота во двор биостанции. Ярик даже не стал стучать, просто сунул руку в потайную щель и, сдвинув щеколду, прошел внутрь. — Эй! Я приехал! — громко известил он. — Я приехал!Тишина. Неужели никого? Впрочем, время пока детское, все трое запросто могли уйти куда-нибудь гулять — он же не предупредил, когда именно приедет. Точнее, пытался предупредить, но Димка почему-то упорно не желал отвечать на звонок. Наверняка зашвырнул свой мобильник куда подальше и не вспоминает о нём. Ярик немного потоптался у порога, а затем взялся за ручку и решительно потряс дверь. Внутри глухо застучал металл о металл, что означало — дверь заперта изнутри. Значит, кто-то был дома. — Уснули, что ль?! — буркнул Ярослав и отступил на два шага, чтобы видеть окна. На мгновение ему показалось, что из окна лаборатории кто-то смотрит. Ярик на всякий случай помахал рукой. Через несколько бесконечно тягучих секунд послышались осторожные шаги, лязгнул крючок, дверь распахнулась, и на пороге предстал Димка, щурящийся от низкого солнца. — Ну, Димон! Ну ты, блин, даешь! — притворно рассердился Ярик и тут же расплылся в улыбке, потому что был по-настоящему рад видеть друга. На мгновение в Димкиных глазах промелькнуло странное выражение, словно тот удивлен или даже слегка раздосадован, но лишь на мгновение, потому что в следующий миг Димка уже улыбался во весь рот и тряс протянутую руку. Ярик шагнул с вечернего солнцепека в прохладную глубь биостанции. Биостанция располагалась в длинном одноэтажном бревенчатом здании, бывшей земской лечебнице. Сначала — гипервентиляция. Это означает, что нужно сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, слушая шум, с которым воздух движется туда-сюда по дыхательной трубке. Затем набираю полные легкие — и вниз, в глубину. Шевелю ластами, ощущая, как меня обступают тьма и холод. Здесь неглубоко, метра два с половиной, но вода в водохранилище темна, так что иллюзия погружения в бездну — полная. И ещё, несмотря на то, что начало июля и жаркая погода стоит уже дней десять, вода не прогрелась выше восемнадцати градусов, а внизу, у дна, наверное, и того меньше. А вот и оно, родимое, песчано-заиленное с примесью гальки. Ну и топляков тоже хватает — десятилетия молевого сплава даром не прошли. Плыву над самым грунтом, разве что носом, точнее, маской, его не цепляю. А иначе ничего и никого не разглядишь. А мне надо — я собираю унионид, по-простому — двустворчатых моллюсков. Я по ним диплом пишу. Униониды сидят в песке, чуть-чуть высунувшись наружу и приоткрыв створки. Опытным глазом найти их несложно. А глаз у меня опытный. Я собираю их в полиэтиленовый пакет, закрепленный за резинкой плавок. Вечером в лаборатории я буду их взвешивать, вскрывать и определять видовую принадлежность каждой. Воздух на исходе. Ещё немного, и рвану вверх, навстречу синему летнему небу и солнечному теплу. Так… а это что? На расстоянии вытянутой руки, слева, между двух вросших крест-накрест в песок бревен висит что-то круглое, с футбольный мяч. Поплавок от рыбацкой сети? Буек? Я подплываю ближе, осторожно беру предмет обеими руками (на ощупь он немного склизкий и упругий, будто из литой резины), отталкиваюсь от дна и пробкой вылетаю на поверхность. Трясясь от холода, я рассматриваю находку. Темно-коричневое, почти чёрное, довольно-таки тяжелое, килограммов пять, не меньше, однако ж плавучести нейтральной — всплыл-то я без проблем. Форма — почти идеальный шар, но на одной стороне — складка, как на месте смыкания двух створок раковины, а по краям складки — толстенькие отростки, восемь штук, сантиметров по десять каждый. В общем, как мультяшный осьминог, только глаз нет. Отнесу-ка я этого «осьминожку» на биостанцию. Девчонкам покажу. А там и Ярик приедет. Глядишь, вместе-то и определим, что это такое…Паром пересек двухкилометровую гладь водохранилища и ткнулся в обвешанный покрышками бетонный причал. Ярослав закинул сумку на плечо и бодро пошагал по грунтовой дороге. От пристани до биостанции было не более десяти минут пешком. Несмотря на то, что день клонился к вечеру, солнце палило по-прежнему немилосердно, футболка и джинсы прямо-таки прикипели к телу, а от тяжести сумки немного немела рука. Но все эти мелочи не могли омрачить настроение Ярику. Он предвкушал, как они с Димкой проведут ближайшие десять дней. Купаться, пить пиво, смотреть кино (Ярик под завязку набил память ноутбука новыми и не очень фильмами), читать старые книги, вести споры на политические темы… Ну, разумеется, ещё и работа, ради которой он, собственно, сюда и приехал: каждые три дня брать пробы бентоса из речки Оханки, потом вечерами разбирать их, но и это, в конечном счете, приятная рутина. А ещё на биостанции жили две девушки, учившиеся на курс младше, — Таня и Катя. Танюха-то, конечно, толстовата слегка, а вот Катя… А Катя ничего так! Весьма ничего. Ярик с обеими знаком на уровне «привет-привет», но теперь закономерно надеялся на сближение. Вот и ворота во двор биостанции. Ярик даже не стал стучать, просто сунул руку в потайную щель и, сдвинув щеколду, прошел внутрь. — Эй! Я приехал! — громко известил он. — Я приехал!Тишина. Неужели никого? Впрочем, время пока детское, все трое запросто могли уйти куда-нибудь гулять — он же не предупредил, когда именно приедет. Точнее, пытался предупредить, но Димка почему-то упорно не желал отвечать на звонок. Наверняка зашвырнул свой мобильник куда подальше и не вспоминает о нём. Ярик немного потоптался у порога, а затем взялся за ручку и решительно потряс дверь. Внутри глухо застучал металл о металл, что означало — дверь заперта изнутри. Значит, кто-то был дома. — Уснули, что ль?! — буркнул Ярослав и отступил на два шага, чтобы видеть окна. На мгновение ему показалось, что из окна лаборатории кто-то смотрит. Ярик на всякий случай помахал рукой. Через несколько бесконечно тягучих секунд послышались осторожные шаги, лязгнул крючок, дверь распахнулась, и на пороге предстал Димка, щурящийся от низкого солнца. — Ну, Димон! Ну ты, блин, даешь! — притворно рассердился Ярик и тут же расплылся в улыбке, потому что был по-настоящему рад видеть друга. На мгновение в Димкиных глазах промелькнуло странное выражение, словно тот удивлен или даже слегка раздосадован, но лишь на мгновение, потому что в следующий миг Димка уже улыбался во весь рот и тряс протянутую руку. Ярик шагнул с вечернего солнцепека в прохладную глубь биостанции. Биостанция располагалась в длинном одноэтажном бревенчатом здании, бывшей земской лечебнице. В одной половине жил врач с семьей, в другой — принимал пациентов. После революции лечебницу ликвидировали, а в 1928-м университет открыл здесь биостанцию. С тех самых пор, вот уже почти девяносто лет, сюда каждое лето приезжали студенты-практиканты, биологи и гидрологи. Для Ярослава это был уже второй визит сюда. Ему здесь все нравилось: и провинциальный, почти деревенский, быт, и близость водохранилища, и возможность пожить в свое удовольствие, вдали от родителей и научного руководителя. — А ты один, что ли? — спросил Ярик, едва переступив порог. — Девчат-то разве нет?— Ну! — Димка, не оборачиваясь, махнул рукой. — В Пермь уехали. Дня на три. Сказали, дела у них дома. Ярик разочарованно хмыкнул: с девками было бы веселее…— Вот, — сказал Дима, толкая хлипкую фанерную дверь. — Занимай любую кровать. Комната полностью в твоем распоряжении! А моя — соседняя. И, не дожидаясь вопроса, пояснил:— Я встаю рано, ложусь поздно — чего тебя лишний раз беспокоить?Ярик пожал плечами и переступил порог. Обстановка в комнате была крайне простой. Три панцирные кровати, шатающийся стол, голая стоваттная лампочка под потолком, пара стульев, гвозди в стенах, заменяющие вешалки, да висящие на вывалившихся проводах розетки. Завершали картину синие мясные мухи, одурело носящиеся взад-вперед. — Мух развел, блин! — заворчал Ярик. — Моллюски твои тухнут где-то, а?— Забей на них! — Димка махнул рукой. — Фумигатор есть, а толку мало! Я одних за ночь потравлю — днем новые прилетают. Ужинать будешь? Разносолов не предлагаю, но рожками с тушенкой накормлю. Ты «за»?Ярик утвердительно кивнул. Димон ушел хозяйничать на кухню. Ярослав же немного повалялся на скрипучей кровати, разглядывая мушиное полчище, а потом решил пройтись по биостанции, посмотреть, как она изменилась за год. Оказалось, никак не изменилась. Гостиная с потемневшим столом и колченогими стульями, пыльная библиотека (в которой, к слову, было немало любопытного), лаборатория с её доисторическими микроскопами. И везде пахло формалином. Во дворе, огороженном невысоким деревянным забором, тоже все осталось по-прежнему: дощатые дорожки среди некошеных трав, вспучившийся от солнца и разнообразных осадков теннисный стол, кабинка летнего душа и большая цистерна для сбора дождевой воды. Возле забора лежал обрывок газеты с кусочками сухого кошачьего корма: видимо, девчонки подкармливали местных котов. А чуть поодаль, в самом углу участка, кто-то вырыл большую яму — наверняка брал почву для каких-нибудь посадок. Яму кто-то, похоже, уже приспособил для сбора мусора: на самом дне лежали мешки из-под негашеной извести. «Ополоснуться, что ли?» Всего-то: приставить к душевой кабинке лестницу, зачерпнуть из цистерны пару-тройку ведер, залить воду в кубический бак, раздеться и открыть кран… Но в такую жару и после долгой дороги — лень. Однако ж ходить липким от пота тоже не хотелось. Ярик взял в сенях ведро и подошел к цистерне, удивившись, что горловина прикрыта листом кровельного железа, а не решеткой, пропускавшей воду, но задерживавшей всякий мусор. — Не стоит!Ярик вздрогнул. — Вот на хрена подкрадываться?! — сказал он. — И не думал! — хмыкнул Димка. — Вышел сказать: идите жрать, пожалуйста! Чего ты в этой бадье потерял? Воды, что ли, набрать хотел?— Ну. — Не бери. Протухла она. Я её поэтому железом и прикрыл, чтоб особо не воняла. По уму слить бы все и почистить как следует, да как же это сделать? А ты, если помыться хочешь, возьми вон там флягу. Только утром из колонки набрал. Ярик так и сделал. Вода, конечно, была холоднющая, зато разом исчезли и усталость, и ощущение липкой кожи. Они развели в полулитровой бутылке из-под газировки спирт, выделенный вообще-то для фиксации моллюсков, Димка достал из холодильника двухлитровую бутыль пива. Дёшево, как говорится, и сердито. За столом говорили о всякой ерунде, перемежая разговор тостами. Ярик, правда, заметил, что Димон, вопреки обыкновению, почти не спорил, а после каждого тоста едва пригубливал, оправдываясь: мол, ему с утра идти нырять. И ещё он как будто время от времени к чему-то прислушивался. В какой-то момент в соседней комнате, где располагалась библиотека, что-то звонко лязгнуло. Ярик от неожиданности вздрогнул, а Димка прищурился и, довольно ухмыльнувшись, сказал:— Попалась!— Кто? — не понял Ярик. — Крыса! Я ещё утром крысоловку поставил. Крысищи тут шастают, вот такие вот!Димка вышел из-за стола и вскоре вернулся, неся большую металлическую коробку с подпружиненной дверцей. Внутри что-то попискивало. — Пойду утоплю! — небрежно заметил Димка и ушел во двор. Ярик не испытывал большой симпатии к пасюкам, но тон Димкиного голоса его почему-то покоробил… Димка не притворил за собой дверь, и Ярику были слышны звуки, доносящиеся со двора. Осторожно стучал металл о металл. Димка вернулся минут через десять. — Утопил? — спросил Ярик. — Ну! — кивнул Димка, немного помолчал и уточнил:— В цистерне. Ярик поежился. Больше тему крыс они в разговоре не поднимали. В одиннадцатом часу вечера Ярослав почувствовал, что окружающий мир приобрел смазанные очертания, язык не очень слушается, а значит, пора идти спать. — Ты ложись, — сказал Димон. — А я что-то пока не хочу. Встал поздно. Посижу ещё тут немного, почитаю…Ярик, пошатываясь, поплелся в комнату, небрежно бросил одежду на стул, рухнул на кровать и тотчас, не обращая внимания на мух, погрузился в хмельной сон…… а спустя некоторое время проснулся от острого чувства переполнения мочевого пузыря. Все-таки пиво давало о себе знать. Часы показывали половину первого. На биостанции было два туалета — один во дворе, а другой в здании, прямо по соседству с комнатами. Правда, использовался только один, дальний, потому что выкачать нечистоты ассенизаторская машина могла только из него. Ярик же подумал, что от того, что он разок отольет в ближнем сортире, ничего страшного не случится. Он потянул на себя ручку и обнаружил, что дверь, похоже, заколочена гвоздями. Видать, завхозиха распорядилась. Ярослав разочарованно хмыкнул и поплелся в другое крыло здания. Кругом царила полнейшая темнота и тишина. Ярик осторожно заглянул в Димкину комнату и увидел, что та пуста. Это его удивило: неужели друг уперся куда-то на ночь глядя? Может, подружку себе успел завести, из местных? Потому и предложил жить раздельно? Да не, вряд ли, на Димку это совсем не похоже…Ярик наконец добрался до туалета, с великим наслаждением справил нужду и, уже собираясь выйти, вдруг замер и прислушался. Со двора доносилось чье-то негромкое бормотание. «Все чудесатее и чудесатее!» — подумал Ярик, крадучись подошел к выходу и выглянул во двор. Возле цистерны темнело пятно, в котором Ярослав с некоторым трудом опознал сидящего на корточках Димку. Казалось, приятель что-то старательно высматривает в железном нутре. — Вон ты где! — сказал Ярик. — А я, блин, башку ломаю, куда он запропастился!От неожиданности Димка отпрянул от цистерны, потерял равновесие и, описав руками в воздухе две дуги, сел в траву. — Тьфу! — сказал он, вставая и отряхиваясь. — Напугал ты меня!— Это ты меня чуть не напугал! — Ярик щелкнул выключателем — в сенях зажглась лампочка. — Глухая ночь — тебя нет. Пошел искать, а ты, оказывается, тут сидишь, с цистерной разговариваешь…— Да не! — Димка, казалось, стушевался. — У меня, слава богу, крыша пока не съехала — с цистернами-то разговаривать! Это я так, размышлял вслух. Ярик понимающе покачал головой. Димка мягко вытолкал его со двора, отвел в комнату и практически уложил в кровать, как малое дитя. Ярик уснул. Теперь уже до утра. Пробуждение было неожиданно легким. Ярик сделал вывод, что пить разведенный спирт и дешевле, и приятнее, чем водку. До десяти часов он провалялся в постели, потом встал, кое-как умылся, заварил большую кружку чая и принялся шататься по биостанции. Мысли текли вяло. Ничего не хотелось. И Димка куда-то умотал, не предупредив. Наверное, опять за своими моллюсками ныряет…Ярик решил, что сегодняшний день мало подходит для начала научной деятельности. А вот сходить искупаться — самое то!Камская вода бодрила тело и дух. Ярик отплыл на несколько десятков метров и завис, удерживаясь на поверхности едва заметными движениями ног и рук. Отсюда открывался прекрасный вид на крутой обрывистый берег и развалины церкви. Ярослав вспомнил, как в прошлом году его научный руководитель, аспирант Коля Шадрин, рассказывал, что до начала восемнадцатого века здесь находилось языческое капище, а потом пришли русские, прогнали местных жрецов и заложили фундамент церкви. Ещё он рассказывал, что в конце пятидесятых, уже после заполнения водохранилища, камские волны подмыли берег под храмом, открыв узкий — не всякий протиснется — вход в неизвестную пещеру. Якобы однажды мужики видели, как вешними водами из пещеры вынесло мертвое бесформенное существо, отдаленно напоминавшее паука с человеческим лицом. Тело существа унесло в Каму, где оно и сгинуло без следа. А вход в пещеру вскоре вновь завалило землей. Уже навсегда. К обеду Димка так и не появился. Ярослав без особого аппетита поел вчерашних макарон, помыл тарелки, а потом начал слоняться по биостанции, думая, чего бы ему такого поделать. Безделье завело его в лабораторию, где он плюхнулся на первый попавшийся стул. Судя по бинокуляру, весам и пустым раковинам, это было Димкино рабочее место. Раковин, впрочем, тут оказалось не так много, и створки их были совсем сухими и ломкими — видимо, Димону в его промысле давно уже не сопутствовала удача… Из-под бинокуляра торчал край замусоленной тетради. Ярик достал её и начал лениво листать. На нескольких первых страницах располагались записи, типичные для любого гидробиолога: даты, видовая принадлежность пойманных моллюсков, массы их тел, массы пустых раковин. Впрочем, разобрать что-либо конкретное можно было лишь с превеликим трудом — почерк у Димки был мелким и совершенно неразборчивым (Ярик по этому поводу всегда шутил, что друг выбрал не тот вуз — ему бы на врача учиться с таким-то почерком!) Перевернув пару-тройку листов, Ярослав заметил, что даты в верхних уголках страниц остались, а вот характер записей изменился — теперь это был сплошной убористый текст. Ярик аж сощурился и поднес тетрадь к самому носу, пытаясь разобрать хоть что-нибудь. Зацепился за слово «говорил», почему-то выделенное, и взялся продираться через Димкины закорючки, силясь вникнуть в смысл. «Сегодня говорил о существе, обитающем в подземном озере где-то на севере края. Существо это — что-то вроде гигантского змея, дракона… [неразборчиво]… многоножки. Оно не имеет пола и само производит потомство в виде личинок. Личинка (ориентировочно) метра в три длиной, типа ракоскорпиона. Живёт какое-то время, питаясь мясом… [неразборчиво]… потом выплывает на поверхность, кожа лопается и выходит человек. Человек сразу взрослый, похож на муж. или жен. , но на самом деле бесполый. Люди эти живут в деревне, почти как обычные, общаются с людьми из соседних деревень и сел, но не особо… Когда кто-то из них умирает, тело сбрасывают обратно в озеро, где его съедают личинки… [неразборчиво]… почитают его как своего прародителя». Ярик похмыкал, покривил губы и перевернул пару страниц. Снова вчитался. Следующий текст тоже начинался словами «Говорил…» и был ещё бредовее предыдущего. Речь в нём шла о каких-то чудовищных полуразумных червях-людоедах. Черви эти якобы вырастали до совершенно невероятных размеров, причем, пока росли, питались мертвечиной, обитая в земле под кладбищами больших городов, а завершив развитие, переходили к поеданию живых людей. Самым омерзительным было даже не само описание людоедства, а то, что людей ловили на приманку, имитируя облик умерших родственников, чьи останки были съедены ранее…Ярик покачал головой, перелистнул. Опять полстраницы, исписанные бисерными закорючками. И опять о каком-то подземном ктулхуподобном монстре, на сей раз — живущем в огромном море, расположенном под Центральной Россией. («Ктулху, хм, Ктулху… — подумал Ярик. — В писатели Димон подался, что ли?») Он пролистал тетрадь до последней страницы. Там было одно-единственное предложение: «Это как кино — я словно вижу все своими глазами и готов платить ту цену, которую плачу». Ярик пожал плечами, отложил тетрадь и вышел во двор. Погода, похоже, собиралась испортиться. Полное безветрие, и на небе какая-то дымка, так что солнца почти не видно. И жара, липкая давящая жара. «Если с утра не будет дождя — обязательно пойду на Оханку брать пробы», — решил Ярик. — Подойди-и! — позвал кто-то сиплым, словно астматичным, голосом. Ярика будто ведром ледяной воды окатили. Он готов был поклясться, что голос доносится из цистерны, чего, разумеется, быть не могло. Он завертел головой, надеясь, что говорящий находится на одном из соседних участков. Никого. Никого… Ярослав вперил взгляд в рыжий от ржавчины бак. Ничего особенного. Здравый смысл подсказывал, что залезать в бак с испорченной водой некому и незачем, однако ж Ярик метнулся назад, к забору, и подобрал с земли отломанную штакетину. Держа её в вытянутых руках, он, ступая по-кошачьи мягко, вернулся к цистерне, глубоко вдохнул, задержал дыхание и приподнял прикрывавший горловину лист железа, поддев его концом штакетины. Ничего. Только чёрная маслянистая смрадная вода, в которой плавали мерзкого вида ошметки. Ярик скривился и сплюнул в траву. Подумал: «Приглючилось. От жары, наверное». Он ещё немного послонялся по биостанции и, одолеваемый любопытством, заглянул в девичью комнату. Здесь тоже было полно толстых, одуревших от жары мух, а ещё в глаза бросалось обилие личных вещей, лежащих где попало. По кроватям и стульям валялись разбросанные джинсы, трусики, носки и купальники. Ярик аж присвистнул, увидев лежащий на столе недешевый планшет. Словом, было очень похоже на то, что обитательницы комнаты отлучились куда-то на пару минут. Ярослав недоуменно пожал плечами (неужели собирались в такой спешке?), но ничего трогать не стал, вышел из комнаты и поплотнее притворил за собой дверь. Ближе к вечеру Ярик приготовил нехитрый ужин и, ожидая товарища, завалился на кровать с книгой, да и сам не заметил, как задремал. Проснулся он оттого, что Димка расхаживал по биостанции и хлопал дверями. На часах было около восьми вечера. На вопрос, где он пропадал целый день, Димка лишь устало махнул рукой: нырял, мол. Он вообще выглядел крайне утомленным и, судя по бегающему взору и покусываемым губам, чем-то обеспокоенным. Ярик не стал приставать с вопросами, просто предложил поужинать.

За ужином Димон немного повеселел и разговорился:— Ты слыхал, что церковь на берегу выстроена на месте языческого капища?— Шадрин ещё в том году рассказывал! — кивнул Ярик. — А про то, что под городом есть огромное подземное озеро, слыхал?Ярик удивился: раньше Димона совершенно не интересовал фольклор. Его вообще кроме биологии ничего не интересовало. — Н-нет, вроде… — Ярослав пожал плечами. — А что?— Ничего! Просто. Прикинь, целый подводный мир где-то глубоко под ногами! А знаешь, что ещё говорят? Что там, где сейчас церковь, была огромная яма, ведущая прямехонько в это озеро. И местные жрецы неспроста туда ходили — они ходили именно к этой яме, поклоняться обитателям Нижнего Мира. — Жертвы приносили? — машинально спросил Ярик. Димон улыбнулся:— Ну, можно сказать и так… Хотя, скорее, нет, не жертвы — просто кормили их…— Их? — почему-то от этой фразы по спине пробежал неприятный холодок. — Ну, — Димон кивнул. — Тех, кто обитает внизу. Ты же знаешь, у язычников нет четкого деления на добрых и злых богов. Каждый может в чём-то помочь, а в чём-то навредить. Так что почитать нужно как обитателей Верхнего Мира, так и Нижнего. Димка излагал складно, словно статью из Википедии цитировал. — И кто это тебе все рассказал? С краеведом, что ль, местным познакомился? — спросил Ярик. — Ага. Почти, — уклончиво ответил Димон и, закрыв тему, предложил пойти спать. Ярик вспомнил, что хотел поинтересоваться, почему девчонки уехали в такой спешке, что даже личные вещи не прибрали, не спрятали, но не стал. Когда Ярик проснулся, друга опять уже не было. Утро выдалось ясное, но ветреное. Это означало, что после обеда наверняка что-нибудь надует. Капризы уральской погоды Ярику были отлично известны. Поэтому, наспех позавтракав, он отправился на речку Оханку, впадавшую в водохранилище километрах в двух отсюда. Отобрав пробы донной фауны и немного поплавав в неглубокой и быстрой реке, Ярик вернулся на биостанцию, заварил большую кружку чая, наделал бутербродов с колбасой и сыром и расположился со всем этим хозяйством в лаборатории. Он разбирал пробы и закусывал бутербродами. Даже запах формалина не портил ему аппетит. Через полтора часа сидения с пинцетом Ярослав понял, что у него жутко устала спина, и решил размяться. Выйдя во двор, увидел, что его опасения по поводу погоды подтверждаются: с юго-запада ползли облака, уже закрывшие полнеба. Все вокруг разом стало каким-то блеклым и неуютным. — Видать, дождь будет! — вслух сказал Ярик. — Димка-то промокнет…— Подойди! — сказал кто-то. Ярик замер. Это был тот же астматичный голос, что и вчера. И снова Ярику показалось, что доносится он не откуда-нибудь, а именно из цистерны. Нет, это просто не могло быть галлюцинацией. Ярик на всякий случай опять вооружился валявшейся в траве штакетиной, крадучись подобрался к цистерне и, подцепив концом штакетины лист железа, резким движением приподнял его. Он был готов увидеть что угодно или кого угодно, но только не представшее его взору чудовище. Ближе всего был образ сидящего в узкой норе паука, и все же существо в баке не было пауком. Ярик зачарованно смотрел на тонкие щупальца, числом не менее десяти, длинные тонкие то ли зубы, то ли когти, а между ними — отверстие, более всего похожее на человеческий рот, обрамленный губами. Глаз у неведомого создания был всего один, круглый, большой, как теннисный мяч, и совершенно чёрный. Тело скрывалось в темноте недр цистерны. И тут рот существа приоткрылся, и оно, всхлипывая, всосало в себя воздух. Чудовищные подобия губ задрожали, червеобразно кривясь. — Накорми меня! — приказала тварь. В том, что жуткая одноглазая тварь говорит человеческим голосом, было нечто настолько противоестественное, настолько омерзительное, что Ярослав, вскрикнув, выронил штакетину. Решетка упала, ударив существо по кончикам щупалец, которыми оно уже тянулось к Ярику. Из цистерны донесся звук плещущейся воды, как от упавшего в воду булыжника. Ярослав одним прыжком преодолел расстояние до входа, вбежал внутрь здания и запер дверь на крючок. Здесь он почувствовал слабость, головокружение и тошноту. Опасаясь, что его вот-вот вырвет, он опустился на пол и уселся прямо на грязные доски, вытянув ноги и опершись на обшитую горбылем стену. Немного придя в себя, Ярик принялся мерить шагами внутренние помещения биостанции, расхаживая взад-вперед из одного крыла здания в другое и пытаясь обуздать бурный поток мыслей и эмоций. От избытка последних он рассуждал вслух:— Итак, что мы имеем? А вот что. Версия первая: в цистерне живёт мерзкая, неизвестная науке говорящая тварь. Может, она разумна, а может, просто повторяет слова, как, скажем, попугай или ворона… Версия вторая: я съел что-то, что вызывает мощные, очень реалистичные галлюцинации…Вторая версия была более приятной, но, увы, менее вероятной. А от мысли о том, что совсем рядом, за бревенчатой стеной, обитает нечто чудовищное, становилось как-то совсем не по себе. Аж в дрожь бросало. И ещё: как ни крути, а выходило, что Димка-то все знал. Значит, вчера Ярику вовсе не показалось — Димка действительно ночью сидел возле цистерны и разговаривал с этим. А про испортившуюся воду придумал наспех, лишь бы он, Ярик, к проклятому баку не совался. Да Ярик бы и не сунулся, если б это само с ним не заговорило… Интересно, а девчонки знают об этом? Или оно появилось совсем недавно, после их отъезда? И откуда оно вообще взялось?А что если позвонить им и ненавязчиво поспрашивать? Ярослав вспомнил, что за несколько дней до отъезда девочек на биостанцию они обменялись номерами. Правда, до сегодняшнего дня ни он им, ни они ему не звонили. Ярик сходил в комнату, достал из внутреннего кармана ветровки мобильник, пролистал список контактов и набрал номер Кати, чтобы вскоре услышать знакомое «Абонент недоступен». Тогда он попытался позвонить Тане. Молчание. Через щель в двери заколоченного туалета туда-сюда шныряли мухи, серые и синие. «Мухи просто так собираться не будут!» — подумал Ярик. Разом вспомнилась и взятая во дворе почва, и мешки из-под извести, и подозрительный беспорядок в девчачьей комнате. Не хотелось даже думать, что лежит в выгребной яме. По телу пробежала дрожь. Димка мог прийти в любую минуту. Ярик запер наружную дверь биостанции так, будто внутри никого нет (пусть Димон думает, что он куда-то ушел), а сам занял место у окна, из которого хорошо просматривалась улица. Посидев и подумав, Ярик опять сходил в комнату и достал из сумки складной туристский нож. Нож он засунул в карман летних брюк. На всякий случай. Через час ожидания заморосило. Еще минут через двадцать на улице показался изрядно промокший Димка с красной спортивной сумкой через плечо, в которой, скорее всего, лежало оборудование для подводного плавания. Однако, когда Димон поравнялся с окном, Ярик мог поклясться, что у сумки шевелятся бока… Димка подергал дверную ручку, постучал, прислушался, потом постучал еще раз и, наконец убедившись, что никто ему не откроет, засунул руку в потайную прорезь и выдвинул засов. Теперь, когда Димка был внутри здания, Ярик не мог допустить, чтобы их встреча произошла раньше задуманного. Ярослав прокрался в девичью комнату, тихонько притворил за собой дверь и замер, прислушиваясь. Димон, ни секунды не задерживаясь и что-то довольно напевая под нос, прошагал через все помещение биостанции и вышел во двор. Похоже, хотел первым делом проведать… этого. Ярик покинул комнату и крадучись последовал за ним. Оказавшись в сенях, он вновь застыл на месте, пытаясь по звукам понять, что делает Димка. Вот лязгнула крышка цистерны. Бормотание. Что-то вроде «Сейчас! Сейчас!» Вот звук расстегиваемой молнии на сумке. Вот громкое кошачье «мя-а-а!»Ярик замер, задыхаясь и пытаясь обуздать бешено колотящееся сердце: Димка хочет скормить гадине живого кота! Сделав несколько глубоких вдохов, расправив плечи и на всякий случай нащупав в кармане нож, он вышел из сеней. Димка, не обращая внимания на дождь, стоял спиной к выходу, держа левой рукой выломанную штакетину как посох, а правой — за шкирку большого серого кота. Кот орал и извивался. — Эй! — позвал Ярик. Даже это короткое слово далось ему с трудом — язык не желал ворочаться. Димкина спина напряглась. На пару секунд он замер, а затем неспешно развернулся. — Ты это… чего творишь? — выдавил Ярик. Димка усмехнулся, чуть приподнял кота и пожал плечами:— Кормлю!И тотчас молниеносным движением бросил зверя в друга. Ярик от неожиданности зажмурился и слегка пригнулся. Живой снаряд с воплем пролетел мимо и умчался в кусты. А уже в следующий миг Ярик опустился на колени от резкой боли в солнечном сплетении — Димка нанес ему колющий удар штакетиной, а затем, не дав опомниться, пнул по лицу. Ярик почувствовал, что в глазах темнеет, ощутил накатившую слабость и повалился лицом вниз. Димка деловито, не говоря ни слова, наклонился к нему, взял за ворот футболки и поволок по скользкой от дождя траве. Прямехонько к цистерне. Дотащит, осознал Ярик, приподнимет за плечи и макнет головой в темную стоялую воду… А там — оно… Ужас придал ему сил. Ярик обеими руками вцепился в Димкину лодыжку. Димка, не ожидавший сопротивления, потерял равновесие и упал навзничь. Ярик привстал на локте, другой рукой достал из кармана нож, выкинул лезвие и с размаху всадил в бедро левой ноги бывшего друга. И тотчас выдернул нож из раны, ощущая упругое сопротивление плоти. Димка вскрикнул. Ткань его джинсов стремительно темнела, пропитываясь кровью. «Артерию перерезал», — подумал Ярик равнодушно. Димка подтянул ногу, попытался зажать рану и пополз спиной вперед, отталкиваясь здоровой ногой. Так он добрался до цистерны и сел, опершись о её железный бок и глядя на Ярика удивленными глазами на стремительно бледнеющем лице.

— Балбес! Ох, балбес! — простонал он. Из цистерны донесся всплеск. Димка из последних сил повернул голову, чтобы ещё раз взглянуть на того, о ком заботился все эти дни, перед кем благоговел. Из горловины стремительно взметнулись серые щупальца, обвив Димкину голову. Чудовище приникло к его лицу своим отвратительным ртом, словно в жарком поцелуе. Димка вскинул руки со скрюченными пальцами, по телу прошла судорога, на мгновение оно выгнулось дугой, а затем обмякло. Дождь перестал, сменившись легким ветерком, обдувающим тело в насквозь промокшей одежде. Но Ярик не замечал холода. Вода, стекающая с его волос, смешивалась с кровью, капающей из разбитого носа. Счет времени он тоже потерял. Ни единой мысли не шевелилось в голове. Он просто полулежал на траве и смотрел, парализованный ужасом и омерзением. Когда тварь наконец насытилась и клубок щупалец размотался, вместо Димки возле цистерны сидела серая, лишенная всех жизненных соков мумия. Оскалив зубы в посмертной улыбке и глядя в небо усохшими глазами. В правой щеке и шее зияли три круглых отверстия сантиметра два в диаметре — туда монстр вонзил свои зубы. Ярик поднялся на ноги и сделал шаг к цистерне. Потом ещё шаг. И ещё. «Не смотри туда! Даже не заглядывай!» Но разве он мог преодолеть искушение?Серые кончики щупалец вновь выскользнули из горловины и вцепились в её края. Чудовищный рот поднялся над водой и вдохнул воздух. — Ты дал мне пищу, — сказала тварь, и Ярик понял, что это слова благодарности. — Ты дал мне пищу, — повторило создание. — За это я буду тебе говорить…