ОракулСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Все началось почти семнадцать лет назад. Я все еще иногда чувствую жар пламени, которое быстро пожирало наш дом той ночью. Пожар возник из-за неполадок с проводкой, в старых домах такое не редкость. Посреди ночи нас разбудили крики моей сестры. Ее комната была охвачена пламенем, она сидела на кровати и кричала. Я до сих пор помню ее полный ужаса взгляд. — Джес, хватай Мари и беги! — воскликнул папа. Мы с мамой выбежали из дому. Она прижимала меня к себе, я чувствовала, как дико бьется ее сердце, ее тяжелое дыхание. — Не бойся, Мари, не бойся, с папой и сестричкой все будет хорошо! — шептала она. Мама все время это повторяла, а на ее щеках блестели слезы. Теперь я понимаю, что она успокаивала не меня, она старалась убедить в этом себя. Тогда мне было всего четыре, и я еще не умела бояться по-настоящему. Вскоре к нашему дому приехали пожарные и скорая. Какой-то очень высокий пожарный вывел из дому папу, другой вынес на руках мою сестричку Энн. Через несколько дней она умерла в больнице от ожогов. За эти несколько дней мои родители постарели лет на десять. Тогда я еще не могла понять их горя. Это произошло семнадцать лет назад, но я до сих пор помню лицо моей сестры, полное ужаса, когда пламя отделило ее от меня. Таково свойство детской памяти — она уникальный механизм, способный выдернуть картинку и до последнего часа хранить ее в самом дальнем уголке памяти. Этот образ долго еще преследовал меня по ночам, правда со временем он появлялся в моих снах все реже и реже. Через несколько лет страшное воспоминание на какое-то время оставило меня. Но вскоре я снова увидела во сне полное страха и отчаянья лицо среди всепоглощающего пламени. Но лицо не Энн. Это был незнакомый мне мальчик. Я проснулась в холодном поту, тогда еще не понимая, что увидела. Следующим утром я узнала, что сгорел дом, а в пожаре погиб мальчик и его родители, которые жили на другом конце города. С тех пор я не помню ночи, когда бы мне не являлись страшные видения, которые неумолимо сбывались через несколько дней. Менялись люди, менялись дома, менялись катастрофы, но одно всегда оставалось неизменным — полное отчаянья и ужаса лицо. В то утро я проснулась от собственного крика. Несколько секунд я сидела в кровати, тяжело дыша. Видение было на редкость реалистичным. Отдышавшись и успокоившись, я включила лампу, нащупала не тумбочку блокнот в кожаном переплете и торопливо записала адрес. В такие минуты я всегда чувствовала себя кем-то значимым: я спасаю человеческие жизни. Ведь если я сейчас не поеду в тот дом и не предупрежу родителей девочки об аварии, она погибнет. Сэма видимо разбудил мой крик. — Что случилось, Мари? — сквозь сон проворчал он. — Нам нужно ехать, Сэм. Видеть смерть ребенка особенно тяжело. Ужас в детских газах это нечто очень неестественное, неприятное, как раковая опухоль. После таких видений я особенно спешила, боялась, чтоб не было поздно. Я сидела, прислонившись горячим лбом к холодному стеклу БМВ Сэма. У меня жутко болела голова, а видение снова и снова повторялось, стоило мне закрыть глаза. Я поняла, что больше всего на свете хочу просто спать, не видя во сне чьей-то смерти. — Куда поворачивать, Мари? — спросил Сэм. Он жил в этом городе уже два года, но до сих пор очень плохо его знал. — Направо, я скажу, где остановить. Сэм свернул направо, перед нами открылась чистая улица с ухоженными двухэтажными домиками. Предрассветные сумерки уже развеялись, но утренняя прохлада еще пронизывала воздух. Через несколько часов воцариться привычная июльская жара. Я откинулась на сидение и закрыла глаза, но полный испуга взгляд малышки не дал мне отдохнуть. Как же я ненавижу эту машину! — подумала я. Мне приходилось проводить в ней большую часть своего свободного времени, высматривая, где кто живет, запоминать людей, дома и улицы, ведь не всегда есть время разыскивать нужного человека. Не смотря на то, что я спасала жизни своим странным даром, я невольно осознавала, что и меня, и эту машину все в городе ненавидят, ведь мое появление не сулит ничего хорошего. Я стала своего рода предвестником смерти. Так было не всегда. Два года назад, когда видения только начали посещать меня, я безумно боялась рассказывать о них, знала, что мне никто не поверит. Я готова была хранить эту тайну, но все изменилось, когда я встретила Сэма. Говорят, что когда влюбляешься, теряешь рассудок – и это правда. Сэм был первым человеком, которому я сказала о своих видениях. Он не считал меня сумасшедшей, он поверил мне. Тогда у Сэма и появилась эта идея: предупреждать людей о грядущих бедах за деньги. Меня какое-то время мучила совесть, ведь не все наши клиенты были богатыми людьми, но ради Сэма я заставила себя поверить в то, что мои услуги просто бесценны. Итак, все ненавидели и меня, и Сэма и его черную БМВ, но никто из наших клиентов не осмеливался сообщить в полицию, ведь желание жить у людей превосходит даже алчность. Все началось почти семнадцать лет назад. Я все еще иногда чувствую жар пламени, которое быстро пожирало наш дом той ночью. Пожар возник из-за неполадок с проводкой, в старых домах такое не редкость. Посреди ночи нас разбудили крики моей сестры. Ее комната была охвачена пламенем, она сидела на кровати и кричала. Я до сих пор помню ее полный ужаса взгляд. — Джес, хватай Мари и беги! — воскликнул папа. Мы с мамой выбежали из дому. Она прижимала меня к себе, я чувствовала, как дико бьется ее сердце, ее тяжелое дыхание. — Не бойся, Мари, не бойся, с папой и сестричкой все будет хорошо! — шептала она. Мама все время это повторяла, а на ее щеках блестели слезы. Теперь я понимаю, что она успокаивала не меня, она старалась убедить в этом себя. Тогда мне было всего четыре, и я еще не умела бояться по-настоящему. Вскоре к нашему дому приехали пожарные и скорая. Какой-то очень высокий пожарный вывел из дому папу, другой вынес на руках мою сестричку Энн. Через несколько дней она умерла в больнице от ожогов. За эти несколько дней мои родители постарели лет на десять. Тогда я еще не могла понять их горя. Это произошло семнадцать лет назад, но я до сих пор помню лицо моей сестры, полное ужаса, когда пламя отделило ее от меня. Таково свойство детской памяти — она уникальный механизм, способный выдернуть картинку и до последнего часа хранить ее в самом дальнем уголке памяти. Этот образ долго еще преследовал меня по ночам, правда со временем он появлялся в моих снах все реже и реже. Через несколько лет страшное воспоминание на какое-то время оставило меня. Но вскоре я снова увидела во сне полное страха и отчаянья лицо среди всепоглощающего пламени. Но лицо не Энн. Это был незнакомый мне мальчик. Я проснулась в холодном поту, тогда еще не понимая, что увидела. Следующим утром я узнала, что сгорел дом, а в пожаре погиб мальчик и его родители, которые жили на другом конце города. С тех пор я не помню ночи, когда бы мне не являлись страшные видения, которые неумолимо сбывались через несколько дней. Менялись люди, менялись дома, менялись катастрофы, но одно всегда оставалось неизменным — полное отчаянья и ужаса лицо. В то утро я проснулась от собственного крика. Несколько секунд я сидела в кровати, тяжело дыша. Видение было на редкость реалистичным. Отдышавшись и успокоившись, я включила лампу, нащупала не тумбочку блокнот в кожаном переплете и торопливо записала адрес. В такие минуты я всегда чувствовала себя кем-то значимым: я спасаю человеческие жизни. Ведь если я сейчас не поеду в тот дом и не предупрежу родителей девочки об аварии, она погибнет. Сэма видимо разбудил мой крик. — Что случилось, Мари? — сквозь сон проворчал он. — Нам нужно ехать, Сэм. Видеть смерть ребенка особенно тяжело. Ужас в детских газах это нечто очень неестественное, неприятное, как раковая опухоль. После таких видений я особенно спешила, боялась, чтоб не было поздно. Я сидела, прислонившись горячим лбом к холодному стеклу БМВ Сэма. У меня жутко болела голова, а видение снова и снова повторялось, стоило мне закрыть глаза. Я поняла, что больше всего на свете хочу просто спать, не видя во сне чьей-то смерти. — Куда поворачивать, Мари? — спросил Сэм. Он жил в этом городе уже два года, но до сих пор очень плохо его знал. — Направо, я скажу, где остановить. Сэм свернул направо, перед нами открылась чистая улица с ухоженными двухэтажными домиками. Предрассветные сумерки уже развеялись, но утренняя прохлада еще пронизывала воздух. Через несколько часов воцариться привычная июльская жара. Я откинулась на сидение и закрыла глаза, но полный испуга взгляд малышки не дал мне отдохнуть. Как же я ненавижу эту машину! — подумала я. Мне приходилось проводить в ней большую часть своего свободного времени, высматривая, где кто живет, запоминать людей, дома и улицы, ведь не всегда есть время разыскивать нужного человека. Не смотря на то, что я спасала жизни своим странным даром, я невольно осознавала, что и меня, и эту машину все в городе ненавидят, ведь мое появление не сулит ничего хорошего. Я стала своего рода предвестником смерти. Так было не всегда. Два года назад, когда видения только начали посещать меня, я безумно боялась рассказывать о них, знала, что мне никто не поверит. Я готова была хранить эту тайну, но все изменилось, когда я встретила Сэма. Говорят, что когда влюбляешься, теряешь рассудок – и это правда. Сэм был первым человеком, которому я сказала о своих видениях. Он не считал меня сумасшедшей, он поверил мне. Тогда у Сэма и появилась эта идея: предупреждать людей о грядущих бедах за деньги. Меня какое-то время мучила совесть, ведь не все наши клиенты были богатыми людьми, но ради Сэма я заставила себя поверить в то, что мои услуги просто бесценны. Итак, все ненавидели и меня, и Сэма и его черную БМВ, но никто из наших клиентов не осмеливался сообщить в полицию, ведь желание жить у людей превосходит даже алчность.

— Останови здесь! — воскликнула я. Он резко затормозил и мы вышли из машины. Мы миновали несколько кирпичных ступеней, затем оказались у двери. Сэм нажал кнопку звонка, а я скрестила руки на груди, стараясь скрыться от холодного утреннего ветра. Через несколько секунд нам открыла дверь женщина, лет тридцати. — Чем могу помочь? — спросила она, закутываясь в теплую шаль. Она явно не ждала гостей. Только бы не встретить девочку, только бы ее не было дома! Пусть ночует у подружки, только бы не дома! – как заклинание мысленно повторяла я. Сэм выглядел гордым и важным. Он всегда становился таким, когда готовился сообщить об очередной катастрофе. — Здравствуйте, миссис Коллинз. Мы хотим поговорить с вами, обещаю, это не займет много времени. — Кто вы?— Мы хотим поговорить о вашей дочери Клэр. Дальнейших вопросов не последовало, миссис Коллинз впустила нас, как только услышала имя соей дочери. Так поступали почти все родители. Мы прошли в просторную гостиную, обставленную дорогой мебелью. Мне стало немного легче. Подходящие клиенты, — подумала я усаживаясь на кожаный диван рядом с Сэмом. Миссис Коллинз села напротив нас. — Что с Клэр?— Пока ничего. Она прекрасная девочка. Во сколько вы оцениваете ее жизнь?Миссис Коллинз резко побледнела. Она недавно переехала в наш город, поэтому не знала о моем даре и не была готова к такому повороту событий. По той же причине она еще не питала ко мне ненависти, когда впустила нас (возможно, одна во всем городе), но я знала, теперь и она меня возненавидит. На меня с новой силой нахлынула головная боль, я опустила голову и начала бессмысленно рассматривать паркет. — Боже мой, что вы с ней сделали? — дрожащими губами прошептала она. — Я сейчас позвоню в полицию!— Вы нас неправильно поняли. Эта девушка, — он указал на меня и миссис Коллинз одарила меня испуганным взглядом, - она может видеть будущее. Она видит во сне катастрофы, которые должны произойти, и мы предупреждаем людей о них. Мы здесь для того, чтобы предупредить вас. — Обычные шарлатаны, — услышала я. — Мы не шарлатаны, миссис Коллинз! — воскликнула я, превозмогая головную боль. — Вашей дочери угрожает опасность, я хочу ее спасти, Миссис Коллинз побледнела еще больше, тогда я еще не поняла почему. — Сейчас вы нам поверите, — мягко улыбнувшись ей, сказал Сэм и выжидательно посмотрел на меня. Я вздрогнула. Что же ей сказать? — лихорадочно думала я. Пока я напряженно вспоминала свой сон, головная боль поглотила меня целиком. — Возьмите телефон, — прошептала я, — сейчас вам позвонит Клэр. Миссис Коллинз дрожащей рукой взяла сотовый. Стояла мертвая тишина, но вдруг телефон зазвонил. Миссис Коллинз подскочила на месте от неожиданности, и я вместе с ней. Любой звук буквально разрезал мой мозг на части. — Алло? Клэр, с тобой все хорошо? Оставайся с Шерил, я скоро тебя заберу, — она опустила телефон на колени. — Откуда вы знали?— Я же говорил вам, что Мари может предсказывать будущее. Сейчас у вас не останется никаких сомнений, — он снова посмотрел на меня. О нет, только не опять! Я просто не могу больше, голова сейчас расколется! — я едва не плакала от боли. — Любая мелочь! Давай же, вспомни!— На втором этаже в комнате Клэр лежит красная куртка, в кармане фантики от конфет. Я откинулась на спинку дивана, а миссис Коллинз быстро пошла на второй этаж. — Ты не могла придумать чего-нибудь поэффектнее? — недовольно спросил Сэм. — Меня доконает эта боль, — сказала я, — выйду на улицу, сам ей все расскажешь. — Нет, останься!— Идиотка проклятая! — услышала я. — Что ты сказал?— Ничего, Мари. Вернулась миссис Коллинз, бледная и перепуганная. В такие минуты я ужасно жалею, что вижу катастрофы, а не куда упадет шарик в рулетке. Мне безумно надоело видеть страх на лицах. — Что случиться с моей дочерью? — прошептала она. — Если вы примете правильное решение, то ничего. Полагаю, что 50 тысяч для вас небольшая сумма. — Уродливая ведьма, — услышала я. Меня это больно задело, но я промолчала. — Мне нужно подумать. — Хорошо, до четырех часов подумайте, потом позвоните нам. — Он протянул миссис Коллинз свою визитку. — И не думайте слишком долго, ведь катастрофа произойдет сегодня. Миссис Коллинз молча взяла визитку. Она явно хотела, чтобы мы поскорей покинули ее дом. Я подумала, что тоже не была бы рада таким посетителям на ее месте. Я резко поднялась с дивана, и содержимое моей сумочки вывалилось на пол, из моего блокнота в кожаном переплете выпало несколько страниц. — Подожду тебя в машине, — сказал Сэм и быстро вышел на улицу. — Проклятые вымогатели, — снова услышала я голос в голове. — Может приставить этой ведьме дуло к виску и выяснить, что случиться с моей девочкой?Я бросила взгляд на миссис Коллинз. Она сидела в кресле, опустив голову. Ее лицо ничего не выражало. Неожиданная догадка мелькнула в моей голове, от нее меня передернуло. — Не советую этого делать, — твердо сказала я. До сих пор не понимаю, как мой голос не дрогнул, ведь мои руки и колени била дрожь. Миссис Коллинз подняла на меня преисполненный ужаса взгляд. — О, Боже! — сорвалось с ее губ. Я готова была воскликнуть тоже самое, ведь моя дикая догадка блестяще попала в цель. — Как? — дрожащим голосом спросила миссис Коллинз. — Я не знаю! — подумала я. — Не знаю, не хочу знать! Хочу, чтоб это кончилось!— Если вы пристрелите меня, то собственноручно убьете и собственную дочь, а я уверена, что вы этого не хотите. Разве пятьдесят тысяч такая уж большая сумма за жизнь ребенка?— У меня нет этих пятидесяти тысяч, — тихо ответила она и впервые посмотрела мне в глаза. Я непонимающе смотрела на нее. Она видимо поняла мое замешательство и добавила:— Компания, в которой работал мой муж, обанкротилась, это сильно ударило по нам. Клянусь вам, я достану эти деньги, но мне нужно время, я не успею до четырёх часов!— Поверь, поверь, поверь, пожалуйста! — кричал голос в моей голове. Она говорила правду. Я видела, что она готова на все ради своего ребенка. Такая любовь достойна восхищения. — В половине восьмого вечера ваша дочь и ее подруга пойдут на прогулку, будут перебегать через дорогу. Клэр на смерть собьет коричневый грузовик, — выпалив это, я схватила сумку и направилась к выходу. — Мари! — окликнула меня миссис Коллинз. Я обернулась. — Спасибо, — добавила она. Я кивнула в ответ и поспешила выйти на улицу. Мне совсем не хотелось знать, что думает про меня эта женщина. Но голос в моей голове стих, и его заменила привычная тупая боль. Два сказанных мною предложения стоили мне пятидесяти тысяч. Зачем я это сделала? Возможно потому, что я хорошо помню, как горевали мои родители, когда погибла Энн. За считанные дни моя мать, полная сил женщина, превратилась в старуху. Она на какое-то время забыла обо мне, жизнь потеряла для нее всякий смысл. Я не хотела, чтобы с матерью Клэр по моей вине произошли такие же перемены. Не могла позволить, чтобы и она, также как моя мать, часам смотрела в пустоту, чтобы ее глаза были красными от слез. — Почему ты так долго? — поинтересовался Сэм, когда я села в машину. Я не знала, как ему сказать ему про деньги. И про то, что я читаю мысли. — Не могла найти сережку, — ответила я. Врала я всегда убедительно, но лгать Сэму не любила. Просто я не была уверена в том, что он поймет меня. Через полчаса мы были дома. Моя голова раскалывалась от боли, а таинственный голос молчал. Я зашла в ванную, достала таблетки от головной боли и засыпала себе в рот полную горсть. «Уродливая ведьма», вспомнилась мне мысль миссис Коллинз. Она кольнула меня с новой силой. Даже в полумраке ванной комнаты нельзя было скрыться от печальной действительности: эти слова были правдой. Из зеркала над умывальником на меня смотрела девушка. Она была бы почти милой, если бы не ожог на щеке. Пожар, который забрал жизнь моей сестры семнадцать лет назад прикоснулся и ко мне своей горячей рукой, навсегда оставив напоминание о той ночи на моем лице. Моя жизнь очень отличалась от жизни большинства людей, но я успела привыкнуть к ней и даже полюбить. Я привыкла к ночным кошмарам, привыкла к своему отражению в зеркале, привыкла к тому, что моего появления боялись как чумы, и я была счастлива. Но что будет теперь? Моя привычная жизнь, мой устоявшийся мир, каким бы он ни был, могли вот-вот рухнуть. Я сидела на краю ванной, чувствуя себя одинокой и потерянной. Впервые в жизни я не представляла, что делать. Я вспомнила, как первое время мечтала избавиться от дара предвидения. Два года назад предупреждать людей об опасности было для меня величайшей пыткой, ведь их отношение ко мне сразу менялось. Тогда я почти не смотрела в глаза наших клиентов, а сидела, потупив глаза, проклиная судьбу за свои видения. Но вскоре все изменилось, я привыкла к своему дару, он стал для меня источником дохода. У него был только один минус — постоянная бессонница, с которой я боролась горстями таблеток снотворного. Но было и важное достоинство: видения прекращались, когда я покидала город. Но читать мысли совсем другое дело. Я знаю, что все мои клиенты меня тихо ненавидят, ведь мои пророчества стоят немалых денег. Я понимаю это и не хочу знать больше. Не хочу слышать проклятия, которые мои клиенты не решаются сказать мне в лицо. Услышит ли хоть что-нибудь хорошее девушка, предсказывающая катастрофы с ожогом на щеке? Вряд ли. А захочет ли Сэм жениться на девушке, которая знает все его мысли? Не думаю. В тот момент мне особенно остро захотелось послать этот город ко всем чертям, уехать туда, где меня никто не знает, начать там новую жизнь с Сэмом и снова почувствовать себя обычно девушкой. Я не могу потерять Сэма, значит никогда не смогу ему признаться в своей новой способности. Я поставила на полку полупустой флакончик с таблетками и направилась в гостиную. Во всем доме стояла мертвая тишина. — Сэм! — позвала я. Он не ответил. Лекарство, которое я принимала, вызывало сильную сонливость, поэтому мои глаза начали слипаться. Я легла на диван, и заснула, как только моя голова коснулась подушки. — Просыпайся, Мари! Нам нужно ехать!Я приоткрыла сонные глаза. На часах было начало пятого, Сэм метался по комнате в поисках ключей от машины. — Сэм, что случилось? Куда ехать? — непонимающе спросила я. — К миссис Коллинз! Эта жадная богачка так и не позвонила! Подумать только, этим богачам наплевать даже на собственных детей! Одевайся скорее, я жду в машине!Я набросила куртку и вышла из дому. У меня было приподнятое настроение, ведь это пророчество должно было стать последним в моей жизни. Я приняла решение, уехать из города, и была уверена, что Сэм со мной согласится. У нас было достаточно денег, чтобы начать новую жизнь где угодно. Вечерний ветер закручивал в вихри листья, вдалеке небо окрасила розоватая дымка. Мы быстро приближались к дому миссис Коллинз. Тишину нарушало только недовольное бормотание Сэма:— Покажешь ей несколько своих фокусов – и она заплатит. Только придумай что-нибудь поэффектнее, чем фантики от конфет, — его лицо искривила саркастическая улыбка. — Сэм, давай уедем отсюда. На несколько секунд воцарилось гробовое молчание. — Зачем? — наконец спросил он. От его интонации у меня пробежал мороз по коже. — Сэм, мне надоело видеть все эти катастрофы. Я не сплю нормально уже много месяцев, меня ненавидят все в этом городе. Прошу тебя давай уедем, нам нет нужды продолжать. — Ты хочешь избавиться от видений? — холодно спросил он. Его резкость слегка притупила мою уверенность, потому вместо ответа я едва заметно кивнула. — Но ведь мы совершаем благое дело. Подумай, сколько людей умрет, если мы уедем. Не знаю почему, но меня сильно задело его «мы». Я конечно далеко не бескорыстный ангел, но он к «благим делам» не имел никакого отношения. Его не мучали кошмары, его голова не раскалывалась от боли, он не просыпался от собственных криков. — Люди умирают каждый день, Сэм. Я все равно не могу спасти всех. Два чертовых года я мирилась с ролью ангела смерти, я честно предупреждала всех, кого могла, об опасности и спасла десятки жизней. Неужели я не заслужила небольшой отдых?!Я не могла понять Сэма. Всего несколько минут назад я была уверена, что он поддержит меня. Странно, но мне даже захотелось, чтобы голос в моей голове открыл мне его мысли. — Мари, — наконец тяжело вздохнул Сэм, — давай обсудим это после визита к Коллинз. — Она не заплатит! — выпалила я. — Не говори глупостей! Она не может не заплатить, ты же видела, как она испугалась…— Сэм, послушай меня! — перебила я. – Я все рассказала ей!Машина резко затормозила, тормоза зашипели. Меня сильно качнуло вперед, ведь я забыла пристигнуть ремень. На мгновение мне показалась, что я ударилась о лобовое стекло, потому что резкая боль пронзала мою голову. Но я не ударилась. Боль была где-то внутри меня. Я с ужасом поняла, что сейчас все начнется снова. — Значит, у тебя совесть проснулась, впервые за два года!— Она не может заплатить!— Да мне плевать! Ты не должна была говорить!— Ты не поймешь этого! Ты не терял близких людей! — я не хотела срываться на крик, но во мне слились гнев, ярость и дикая боль. Мне хотелось только кричать, мне казалось, что мой мозг разрезает лезвие. Но вдруг все прекратилось. И снова появился голос…— Какая же ты глупая! Ты не представляешь себе, чего мне стоило терпеть тебя рядом! С меня хватит! — вопил голос. И тоже самое говорил Сэм. Я никогда не видела его в порыве такой злости. — Ты, ведьма, что ты о себе возомнила?!Я молчала, не зная, что можно ответить на столь неожиданный порыв жестокой откровенности Сэма. Мне только казалось, что в моей душе таит самое сильное чувство, с каждым его словом из моей жизни уходил смысл. Какая-то часть меня не хотела верить в то, что приходилось слышать, но я понимала, что не могу сомневаться. Возможно я единственная во всем мире, кто не имеет право на подобные сомнения. — С меня хватит! Выходи! — он тяжело выдохнул. — Все равно сегодня должен был быть последний раз!— Сэм, что ты… что ты говоришь… — моя голова снова адски разболелась, но появилась и другая боль. Тупая, как будто сотня иголочек вонзается мне в сердце.

— Я мечтал об этом два чертовых года! — он открыл дверцу с моей стороны и вытащил меня наружу. От адской боли в голове я не могла даже открыть глаза. Изо всех сил я прижимала ладони к лицу, сама не знаю почему, надеясь, что это утихомирит мою боль. — Ты хочешь быть обычной девушкой?! Нет, ты сказочное чудовище, которое хочет, чтобы его любили! Ты без меня не сможешь и рта раскрыть! А если и нет, то кто-нибудь из местных богатеньких снобов сдаст тебя в полицию!— Сэм, хватит! – закричала я, — Заткнись! Я справлюсь и без тебя, мне не нужна твоя помощь! Это ты чудовище, ты, не я!— Я люблю тебя! Я верила тебе! — хотела закричать я, но поняла, что не могу. Мои прежние чувства резко сменились обидой и злостью. Голос в моей голове молчал. Я наконец-то смогла посмотреть на Сэма. Он смотрел на меня круглыми от удивления и страха глазами. — О черт… — прошептал он. Тут я поняла, что Сэм не произнес вслух последних слов, просто так подумал. Мы смотрели друг на друга перепуганными глазами, только в моем взгляде было больше отчаянья, а в его – ненависти. Когда замешательство прошло, Сэм уехал, оставив меня на дороге. Я плохо помню, как добиралась домой. Я шла и шла, проходя мимо знакомых домов, видя расплывчатые лица прохожих. Сухие красные листья обгоняли меня, в своей бешеной пляске стремясь вдаль. Я не чувствовала ни легкого прохладного ветка, ни лучей заходящего солнца на лице. Мне казалось, что из моей груди вырвали сердце. Я чувствовала себя мертвой. Вы любили когда-нибудь? А вас когда-нибудь предавал самый близкий человек? Если да, то вы знаете, что чувствуешь в такие минуты. Этого не описать словами. Это не обжечь палец о раскаленную камфорку, не поцарапать локоть, упав с велосипеда, не споткнуться об острый камень. Это другая боль. Боль, которой нет равных, которую может излечить только время. Очень много времени. Эта боль вышибает все чувства, оставляя только ненависть ко всему миру. Ребенок плачет, когда его обидят. Поплачет, успокоится и забудет. Но взрослая жизнь другое дело. Не так просто простить, когда научился ненавидеть всем сердцем, не так просто забыть того, кого любил по-настоящему. Словно бесчувственный призрак я вошла в дом и легла на диван. Мне не хотелось плакать, но слезы предательски катились по щекам. Я закрыла глаза, не ожидая, что провалюсь в сон. Я видела аварию: черный БМВ столкнулся с грузовиком где-то за городом. Я слышала много криков, видела, как перевернулась и взорвалась легковая машина. Я проснулась тяжело дыша. Кожа на лице была стянутой от слез. Я по привычке достала блокнот и записала номер БМВ. Только выводя последнюю цифру, я, окончательно проснувшись, поняла, что это номер машины Сэма. Несколько минут я сидела в замешательстве. На часках была половина второго ночи. Я долго вертела в руках сотовый телефон и не могла ни отложить его в сторону, ни набрать номер Сэма. Сказать ему? Возможно, так будет правильно. А будет ли? Что он со мной сделал? Он предал меня, разрушил изнутри. Не думая о моих чувствах, он врал мне два года. — Что ж, даже ведьму можно обмануть, — отметила я с горькой улыбкой. Мне больно, а ему нет. Почему мне должно быть так больно? Это не справедливо. Я хочу, чтобы ему было также больно, как и мне. Чтобы он почувствовал то, что чувствую я. — Тогда пусть жадная стерва об этом пожалеет, — так говорил Сэм о миссис Коллинз. Он не хотел, чтобы я бесплатно рассказывала о катастрофах. И я не скажу. Неужели его жизнь важнее, чем жизнь маленькой девочки? Возможно предстоящая трагедия — справедливое наказание за его жестокость. Я резко отбросила телефон в соседнее кресло и попыталась забыться сном. Но ничего не получалось, меня мучила совесть, экран сотового маняще смотрел на меня своим голубоватым светом. Мне казалось, что даже тьма взирала на меня с отвращением. Но нельзя все прощать. Нельзя позволить унижать себя безнаказанно. Некоторые люди считают, что могут жестоко обманывать других. Они уходят, оставляя после себя пустоту. Почему кто-то может просто вырвать мое сердце и зажарить на ужин? Простить можно многое, но не жестокое предательство. Постепенно эти мысли усыпили меня. Проснулась я рано и тут же включила новости. Аварию показали по местному телевиденью. Сообщили, что водитель грузовика отделался сотрясение мозга и переломом руки, а Сэм находится в больнице с множественными ожогами. Автомобиль перевернулся, бензобак взорвался. Такова ирония судьбы. — Таким тебя больше никто не полюбит, — прошептала я, хотя в глазах моих стояли слезы. Жалела ли я о том, что не предупредила его? Я не могла ответить себе на этот простой вопрос. Конечно, он бы не стал со мной разговаривать, но я могла попытаться. … Неужели я так быстро простила его? Нет. Просто во мне появилось неприятное чувство, что наказание во много раз превзошло преступление. Это чувство давило меня изнутри. Ночь, как это всегда бывает, притупила эмоции прошедшего дня. На их месте появился вопрос: что же я сделала? Мои размышления резко прервала фраза ведущей программы новостей:— Инцидент произошел около полуночи…Как около полуночи? Ведь видение у меня было в начале второго, а они никогда не опаздывали. Мое видение не могло опоздать!Решительно не понимая, что мне делать, я смотрела, на дымящиеся черные куски метала. Что это? Справедливость? Воля Божья? Этого я до сих пор не знаю. С того дня я больше никогда не слышала чужих мыслей и не видела катастроф. Возможно, это было моим наказание за то, что я не предупредила будущую жертву об опасности, а, возможно, наоборот-высшие силы сжалились надо мной. Только одно я знаю точно: авария произошла с Сэмом не по моей вине. Я не думаю, что смогла бы простить себе это, если бы было не так. Следующей ночью впервые за много лет я спала спокойно. И никто не тревожил меня: ни катастрофы, ни крики, ни искаженные страхом лица. Сбылась моя заветная мечта.