«Он всегда со мной»Страшные рассказы, мистические истории, страшилки

Солнечное утро второго дня августа выдалось на редкость погожим. На небе не тучки, как будто сама природа боялась испортить праздник отчаянным ребятам, которые наполняли парк группами и в одиночку. Голубые береты, крепкие тела в тельняшках на сегодня главная достопримечательность городского парка. — Он меня в челюсть, а я ему — блок и ножкой, как приложился! — Молоденький парнишка, уже принявший «соточку», рассказывал своему товарищу о своих похождениях. — Да подожди ты со своей ногой, — остановил его тот. – Смотри, Михалыч с ветеранами идут. По аллее парка шла группа людей – это были «афганцы», ребята, которых когда-то принято было называть воины-интернационалисты. Среди них Иван Михайлович Филимонов, человек в городе известный, уважаемый как простым людом, так и чинами сверху. — Вот бы кого послушать, а ты ногой. Два ордена Красной Звезды! Да что там говорить, живая легенда!— Согласен и подписываюсь под каждой тобой сказанной буквой, — молодые ребята подхватили пакеты с земли, заспешили присоединиться к ветеранам. – Михалыч, принимай пополнение, с серьёзным боезапасом!Они встряхнули пакеты: звон бутылочного стекла подтвердил правоту сказанного. — Здорово, парни! – Иван Михайлович обнялся с ними по очереди. – С праздником! А погодка-то, а? Всё для десантуры, – он присел возле столетней липы. – Располагаемся, здесь наше место дислокации. Расстелили ковёр, выложили на него всё, что нужно для мужского общения: вино и закуску. Разлили из армейской фляжки водку по стаканам. — За ВДВ! «Никто, кроме нас!» Осушить стаканы до дна! – Команда с удовольствием была выполнена. – А сейчас за наших «братанов», за тех, кто лежит в сырой земле, за погибших. – Выпили, помолчали какое-то время. – С праздником ещё раз, братишки!Алкоголь потихонечку делал своё дело: пошли разговоры, послышался смех. — Михалыч, расскажи про Афган, — попросила его присоединившаяся молодёжь. — Да ладно, ребята, что про него говорить: война, она и есть война. Хотя и там тоже жизнь кипела кипятком, молодые были, со всеми отсюда вытекающими последствиями, — шутил Иван. — А если рассказать, расскажу о друге своём, Лёшке Кузнецове, земля ему пухом. Такого друга не сыскать во всём белом свете. Он мне жизнь спасал не раз: и живой, и мёртвый. Туманно излагаю? А вот слушайте. Верить никого не заставляю, кто под смертью ходил, тот не услышит в моём рассказе фальши. Познакомились мы с Лёхой в Кандагаре. Я после «учебки», он тоже. Я боксом занимался на гражданке, первый разряд, Лёха – КМС, мастер значит. Сперва чуть не подрались, оба с гонором. А потом не разлей вода. Ох, и творили мы с ним делов, но это к делу не относится, об этом только шёпотом можно. И вот как-то один раз были мы на зачистке кишлака. Миномёт поработал с этой стороны, ну мы и наводили здесь порядок. Заходим мы с Лёшкой во двор к афганцу старому. Тот Аллахом клянётся – оружия нет, «шурави любит», по-русски лепечет, понять можно. Мальчишка при нём, лет двенадцати, а то и моложе, глаза ясные, весёлый такой. Я ему ещё конфетку дал, потрепал волосы, ребёнок же. Прошмонал двор, Лёха в жилище пошёл. И только я к выходу – над головой у меня очередь. Оборачиваюсь – Лёшка у пацана этого автомат из рук рвёт. Подскочил я, мальчишка на полу уже, голову руками закрыл, думает — бить будут. На долю секунды опередил его дружок мой, успел поднять ствол, очередь вверх ушла. Лежать бы мне на этом дворике, в кровавой лужице, сто процентов, если бы не Лёха. Я как пошёл к выходу, малец этот автоматик откуда-то выудил, видать, складок у них был во дворе. Ну и мне в спину – получи за всё хорошее. Как уж Лёха умудрился меня спасти, не понимаю, он же внутри жилища был. Он потом рассказывал, что ему показалось, застонал я. Он и ломанулся во двор, а там мальчик меня расстреливать собрался. Ну, что ты с ним делать будешь, с мальчишкой: зажался в углу, исподлобья волчонком смотрит. Махнул я рукой: «Пошли, Лёха». Столько ещё было у нас всякого-разного. Меня дважды штопали в госпитале, а на Лёшке ни царапинки, думали, в рубашке родился. Ошибались: первым улетел дружок мой на родину в «чёрном тюльпане», неделю не дожил до дембеля. Я тогда в карауле был, а он на сопровождении колонны, попали в засаду к «духам». Маленькая дырочка во лбу, и всё — нет моего лучшего друга Лёшки. Я ревел, не стесняясь ребят, грыз землю зубами, спиртом отпаивали. После демобилизации дома отдышался немного и в Челябинск, к нему на могилу. Поставили с ребятами памятник — всё по чести. А тут уже и девяностые нагрянули. Сказал бы нам кто в Афгане, что распадётся наш великий, нерушимый Советский Союз, как карточный домик — портянками бы закидали. И пошла потеха: народ нищал, единицы богатели. Заправляла всем «братва»-криминал. Ну и мы, «афганцы», тоже кучковались, как-то надо выживать. Чего греха таить, много чем занимались: и «коммерсов» крышевали, и оборзевших на изжогу ставили. Думаю, побаивались нас, потому и уважали. Но бывало, что наши интересы не совпадали с интересами других — стрелять приходилось. Был у нас в ту пору «авторитет», кликуха «Лютый». Беспредельщик каких поискать. Случилась у нас с ним «непонятка» — забили «стрелку». Подъезжаем на пустырь: справа кустарник, слева — здание заброшеное. Стоят три машины, бригада «Лютого» — нас ждут. Мы из тачки выходим — стволы при нас. И тут возле большого куста вижу я знакомую фигуру — Лёха! А он мне пальцем на крышу здания показывает. Рванулся я к нему — нет никого, только куст на ветру покачивается. Глаза на здание поднял — наверху блеснуло — оптика, значит, «кукушка» к работе готовится. Я парням шепнул: «Снайпер на крыше. Стойте здесь, я его достану». Зашёл сзади и взял его под белы рученьки. Тот раскололся сразу: чемпионом республики оказался. Кушать-то всем хочется, ну он и прибился к бригаде Лютого, киллером в штате у них числился. Задача у него была поставлена — валить нас всех до единого. Так бы и было: позиция у него удобная, а при его квалификации никто бы из нас со стрелки живым не ушёл. Убивать не стали, здоровье, только прыти поубавили. После такого внушения стрелять уже никогда не потянет. Как это объяснить, а только от смерти нас Лёшка тогда всех уберёг. Года бегут, всё меняется, переболела страна, и всё стало налаживаться. Я семьёй обзавёлся: жена Иринушка, сына Алексеем назвал. Тут совсем недавно надо было на рынок съездить, а тачка моя на ремонте. Сосед с племянником как раз куда-то ехать собирались, спешили. Я говорю: «Меня прихватите, вам всё равно по пути». Те не против, только, мол, поспешай, через минуту не выйдешь — уедем, дела срочные. Я быстренько собрался — лечу по лестнице. Смотрю — на площадке Лёшка стоит! По губам понял — говорит он: «Не ходи». Я глаза протёр, что со мной — никого! На улицу вышел, а сосед уже уехал, не дождался. А вечером узнаю: разбились они. На обгон пошли, и прямо на встречу нагруженный «КамАз». Машина в гармошку и два трупа, а было бы три, если б не мой погибший друг. Вот так вот, ребята, вот такая наша крепкая армейская дружба. Я знаю, он всегда со мной, друг мой Лёшка Кузнецов. — Давай, парни, гитару, споём нашу. Появилась старая, в царапинах гитара, зазвенели струны, и пошла песня:Голоса крепчали, усиливались, наверное, потому что рядом незримо стояли и подпевали погибшие друзья. А песня поднималась над парком, устремляясь в голубое небо. И пелось в ней о братстве десанта, о силе и мужестве, о долге и чести, о ратном подвиге позабытых героев исчезнувшей страны.