Очень злой собкорСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

КАРАРУЧКА – это очень просто. Это когда с одной стороны карандаш, а с другой – авторучка. КРОССДЖИ – это такие клёвые джинсы с пришитыми к ним кроссовками. Очень удобно кстати. МОРЧИПШОК – и не какое это не экзотическое животное! А самая настоящая вкуснятина. Пальчики оближешь! Мороженое с чипсами, и всё это густо политое шоколадом. Ну, а теперь наша непосредственная история. Однажды Собкор пасся на лугу. Пасся самым натуральным образом. Потому что это ни какой не собственный корреспондент журнала «Веселые картинки», а такое животное большое с рогами, с очень острыми зубами, злое и кусучее. А потому на лужайке его, Собкора, держали на цепи. Когда кто-нибудь подходил близко, он начинал лаять: «Гав! Гав! Гав!» и старался укусить за ногу. Вечером приходила хозяйка и на цепи отводила Собкора домой. На заборе, за которым они жили, была прибита такая табличка, на которой очень хорошо художником был нарисован Собкор и было написано под его портретом «Очень злой Собкор». Хозяйка доила Собкора и уносила молоко в дом. А Собкору выносила косточку, всякие объедки со стола, бросала ему охапку сена. Всю ночь Собкор грыз косточку, жевал сено и звонко лаял, если кто-нибудь проходил мимо их двора. Однажды к ним в калитку постучали. Хозяйка вышла и увидела высокого худого мужчину с очках «лектор» и сандалиях на босу ногу. — Дико извиняюсь! А у вас и в правду живет очень злой собкор?- спросил он. — Да, - ответила хозяйка. — А могу ли я увидеть его?— Нет, сейчас он пасется. — Понимаю! Понимаю! – закивал мужчина. – Собирает материал. — Да, - согласилась хозяйка. – Он только этим и занимается целыми днями. – А вечером я его дою. — О! – воскликнул мужчина. – Представляю, как это интересно! А вечером, значит, я могу застать его дома?— Конечно, только вечером и ночью. А днем он пасется. — Понимаю! Понимаю! Не мы профессию, а профессия нас выбирает. Ну, что ж! Тогда до вечера!Вечером мужчина с лекторскими очками вновь постучался в калитку. — Пожалуйста, проходите!— Надеюсь, на этот раз я застал собкора дома?— Конечно же!— Я бы желал поговорить с ним, - сказал мужчина и зашагал к дому. — А он у нас не дома!- крикнула хозяйка. — Как не дома? Вы же только что сказали, что он дома. — Да дома, но не в доме. — Понимаю! Так сказать, дышит свежим воздухом на лоне природы. — Ага!- кивнула хозяйка. — И где же у вас это лоно?— Чего? – переспросила хозяйка. — Где собкор-то, спрашиваю?— А! так пойдемте! Вот тут под навесом. Я ему косточку бросила. Так он и грызет ее. Любит, подлец, косточки грызть. — И перемывать! – хохотнул мужчина. — Не! На счет этого он у нас не способный. Какое там перемывать! Это я могу. А он нет. Это же не человек. — Конечно! Это пишущий агрегат. — Как вы сказали? Извините!Хозяйка подставила ухо к его лицу. — Я сказал: пишущий агрегат. — Какие-то странные у вас слова, гражданин хороший!— Обыкновенные слова! Просто в школе нужно было учиться, как следует, а не записки писать и про подружек сплетничать. — Да ничего я такого не сплетничала! У меня даже по ОБЖ за одну четверть четверка была. — Ну, ладно! Ладно! Ведите меня к собкору!Мужчина нетерпеливо затряс головой. — Сколько же можно меня турусами на колесах кормить?— Как вы сказали?— Да ладно уж! Вам всё равно этого не понять!«Странный он какой-то, - подумала хозяйка. – Какими это трУсами на колесах его нельзя кормить? Или трусАми? И переспросить-то неловко». — Вот он наш Собкорушко!Собкор поднял голову от кости, оскалил желтые клыки и зарычал на незнакомца. — Это что еще такое?Мужчина попятился назад. — Да за кого вы меня принимаете?— А вы, извините – подвиньтесь, не представились. Я так и подумала, что вы покупатель. Ищите себе Собкора получше. — Ну, да! Это так! Поскольку я генеральный редактор самой читаемой в городе газеты «Желтая утка». — Ох вы, меченьки мои! – всплеснула хозяйка руками. — Зачем же вы на забор повесили табличку «Очень злой собкор»? А я вижу, что тут какой-то урод, страшилище! И вообще непонятно что! Рожищи – во! Клычищи – во! Да еще и вымя до самой земли. — Да какой же он урод? Сами вы урод! – обиделась хозяйка. – Да знаете, что после таких слов я вам его ни за какие деньги не продам? А сколько он у меня молока дает!— Не знаю и знать ничего не желаю!— Ах даже как! А я вот возьму и спущу сейчас Собкора с цепи на вас!— Да я на вас тогда пожалуюсь!— А у меня в милиции кум. Он мне задолжал пятьдесят рублей. — А я совсем не в милицию!КАРАРУЧКА – это очень просто. Это когда с одной стороны карандаш, а с другой – авторучка. КРОССДЖИ – это такие клёвые джинсы с пришитыми к ним кроссовками. Очень удобно кстати. МОРЧИПШОК – и не какое это не экзотическое животное! А самая настоящая вкуснятина. Пальчики оближешь! Мороженое с чипсами, и всё это густо политое шоколадом. Ну, а теперь наша непосредственная история. Однажды Собкор пасся на лугу. Пасся самым натуральным образом. Потому что это ни какой не собственный корреспондент журнала «Веселые картинки», а такое животное большое с рогами, с очень острыми зубами, злое и кусучее. А потому на лужайке его, Собкора, держали на цепи. Когда кто-нибудь подходил близко, он начинал лаять: «Гав! Гав! Гав!» и старался укусить за ногу. Вечером приходила хозяйка и на цепи отводила Собкора домой. На заборе, за которым они жили, была прибита такая табличка, на которой очень хорошо художником был нарисован Собкор и было написано под его портретом «Очень злой Собкор». Хозяйка доила Собкора и уносила молоко в дом. А Собкору выносила косточку, всякие объедки со стола, бросала ему охапку сена. Всю ночь Собкор грыз косточку, жевал сено и звонко лаял, если кто-нибудь проходил мимо их двора. Однажды к ним в калитку постучали. Хозяйка вышла и увидела высокого худого мужчину с очках «лектор» и сандалиях на босу ногу. — Дико извиняюсь! А у вас и в правду живет очень злой собкор?- спросил он. — Да, - ответила хозяйка. — А могу ли я увидеть его?— Нет, сейчас он пасется. — Понимаю! Понимаю! – закивал мужчина. – Собирает материал. — Да, - согласилась хозяйка. – Он только этим и занимается целыми днями. – А вечером я его дою. — О! – воскликнул мужчина. – Представляю, как это интересно! А вечером, значит, я могу застать его дома?— Конечно, только вечером и ночью. А днем он пасется. — Понимаю! Понимаю! Не мы профессию, а профессия нас выбирает. Ну, что ж! Тогда до вечера!Вечером мужчина с лекторскими очками вновь постучался в калитку. — Пожалуйста, проходите!— Надеюсь, на этот раз я застал собкора дома?— Конечно же!— Я бы желал поговорить с ним, - сказал мужчина и зашагал к дому. — А он у нас не дома!- крикнула хозяйка. — Как не дома? Вы же только что сказали, что он дома. — Да дома, но не в доме. — Понимаю! Так сказать, дышит свежим воздухом на лоне природы. — Ага!- кивнула хозяйка. — И где же у вас это лоно?— Чего? – переспросила хозяйка. — Где собкор-то, спрашиваю?— А! так пойдемте! Вот тут под навесом. Я ему косточку бросила. Так он и грызет ее. Любит, подлец, косточки грызть. — И перемывать! – хохотнул мужчина. — Не! На счет этого он у нас не способный. Какое там перемывать! Это я могу. А он нет. Это же не человек. — Конечно! Это пишущий агрегат. — Как вы сказали? Извините!Хозяйка подставила ухо к его лицу. — Я сказал: пишущий агрегат. — Какие-то странные у вас слова, гражданин хороший!— Обыкновенные слова! Просто в школе нужно было учиться, как следует, а не записки писать и про подружек сплетничать. — Да ничего я такого не сплетничала! У меня даже по ОБЖ за одну четверть четверка была. — Ну, ладно! Ладно! Ведите меня к собкору!Мужчина нетерпеливо затряс головой. — Сколько же можно меня турусами на колесах кормить?— Как вы сказали?— Да ладно уж! Вам всё равно этого не понять!«Странный он какой-то, - подумала хозяйка. – Какими это трУсами на колесах его нельзя кормить? Или трусАми? И переспросить-то неловко». — Вот он наш Собкорушко!Собкор поднял голову от кости, оскалил желтые клыки и зарычал на незнакомца. — Это что еще такое?Мужчина попятился назад. — Да за кого вы меня принимаете?— А вы, извините – подвиньтесь, не представились. Я так и подумала, что вы покупатель. Ищите себе Собкора получше. — Ну, да! Это так! Поскольку я генеральный редактор самой читаемой в городе газеты «Желтая утка». — Ох вы, меченьки мои! – всплеснула хозяйка руками. — Зачем же вы на забор повесили табличку «Очень злой собкор»? А я вижу, что тут какой-то урод, страшилище! И вообще непонятно что! Рожищи – во! Клычищи – во! Да еще и вымя до самой земли. — Да какой же он урод? Сами вы урод! – обиделась хозяйка. – Да знаете, что после таких слов я вам его ни за какие деньги не продам? А сколько он у меня молока дает!— Не знаю и знать ничего не желаю!— Ах даже как! А я вот возьму и спущу сейчас Собкора с цепи на вас!— Да я на вас тогда пожалуюсь!— А у меня в милиции кум. Он мне задолжал пятьдесят рублей. — А я совсем не в милицию!

— А куда?— А туда! Вот так! В союз журналистов заявление напишу, что вы на генеральных редакторов самой читаемой в городе газеты монстров с цепи спускаете. Там вас!— Ах, вон оно даже как! А ну-ка идите марш с моего двора!— Да и уйду!И мужчина очень быстро пошел к калитке, потому что Собкор начал лаять еще злее, и цепь его натянулась, как тетива на луке или как струна на гитаре. Или как поверхность хорошо надутого воздушного шарика перед тем, как он лопнет. И мужчине подумалось: «А что если одно из звеньев цепи окажется слабым и цепь порвется, ведь я тогда не успею добежать до калитки. И этот монстрим вцепится мне в глотку. И всё! Аля-улю! Нет больше генерального редактора!»Уже выскочив за калитку, мужчина погрозил кулаком и крикнул:— А табличку-то смените! Здесь нужна такая табличка: «Очень злые урод и уродица!»— Ах, вон вы даже как! – завопила хозяйка и схватила увесистую палку, которой она гоняла Собкора на лужок и с лужка. Однако мужчина, генеральный редактор самой читаемой в городе газеты, был уже от нее за тридевять домов.