Обратная сторонаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Ненавижу предисловия. Занудные, уродливые и ненужные излишества. Особенно если пишут их к работам малой формы. Но к этому рассказу предисловие просто необходимо. Иначе кому-то может показаться, что в человеческих трагедиях, описанных в рассказе, есть и моя морально-этическая, или даже уголовная ответственность. Итак, этот рассказ эпизод из жизни наркомана, если это можно назвать жизнью. К сожалению, я знаком с этой андерграундной, вернее сказать могильной, субкультурой. Слава всем богам, знаком касательно. Но достаточно, чтобы убедится – реальность разнообразия миров находится внутри разума. Главная новость: нет необходимости в химических или натуральных «красках», чтобы разрисовать окружающую нас иллюзию. Такого рода «краски» безвозвратно разрушают свои собственный мир, миры близких и случайных людей. Лучший наркотик - сознание и разум. Чистый, острый и трезвый. Приятного прочтения. Часы на здании горсовета пробили один раз. Стрелки указывали половину шестого. Дёня начал свой уличный концерт. Дешевенькая электрогитара с портативным усилителем, видавший виды микрофон, картонная коробка для пожертвований и непременный драйв. Иногда примазывались Гена со своими раздолбанными барабанами, и саксофон дяди Миши, если к вечеру еще не был в дым. Ровно в половину шестого. В 17-30. Всегда. Исполнял уличный музыкант одиннадцать песен. Всегда. Всё дело в знаках. Семнадцать плюс тридцать равно сорок семь, дальше - четыре плюс семь равно одиннадцать. И с другой стороны - один плюс семь плюс три плюс ноль тоже одиннадцать. Знак? Однозначно. Ко всему большая стрелка на огромных часах между пятью и шестью. В сумме сколько? Верно. Следить за знаками обязательно. Без этого никак, особенно если ты торчок. О знаках Дёня узнал в клинике, куда его в тот раз упек папаша. «Понимаешь, братан –мямлил сосед по палате - все уже случилось за долго до нас. Представь, зашел ты в эту хату. Койки привинчены, стулья тоже, тумбочки к стене намертво прибиты, решетки на окне. Что ты можешь изменить? Ничего. Так и в жизни. Все уже расставлено по местам. Тебя остается смотреть в оба, чтобы не *********». В этом что-то есть. Что-то настолько очевидное, что сразу и не заметишь. Как воздух. Через пару месяцев раздумий и наблюдений парень отличал важное и неважное, необходимое и пустое. В принципе, понимание знаков это все что ему дало лечение в клинике. После выписки, он первым делом побежал к толкачу. Батя был в командировке. Чем не знак?Заработанных на улице денег было мало. Жил он на папины деньги. Во всяком случае, пока числился студентом. О том, что будет после, Дёня не задумывался. Вообще наркоманы не планируют дальше следующей дозы. Петь под гитару это все что он по-настоящему любил, после дури. И отдавался этой любви со страстью. Каждый день. Как бы то ни было, Дёня не считал себя наркоманом. Никакой зависимости. Разве привычка видеть жизнь цветной называется зависимостью?Краски из Дёниных глаз исчезли в десятом классе. Он выходил из раздевалки в спортзал… И бах. Краем глаза он заметил темно оранжевое пятно, несущееся с противоположного конца зала. Но было поздно. Полуспущенный баскетбольный мяч смачно облепил ему лицо. Одноклассник – гребаный футболист, как профессионал, приложился ногой к мячу. Дёню от удара подкинуло, и голова оказалась на полу раньше его ног. Подбежавшие коллеги нашли Дёню без сознания с отпечатанными на лице полосками от мяча. Школьник пришел в себя в медпункте. Открыв глаза, он оказался в черно-белом сне. Мир полусвета и полутеней. В полусне дремлющей головной боли. Никаких компромиссов. Светлое стало белым, темное – черным. И расплывчатые границы сочетания. Это называется серым. Силуэт домов на светлом фоне заката - черные прямоугольники на сером фоне. И ослепительно белое пятно на месте солнца. Серые лица родителей, одноклассников, друзей. Серые вещи, серые картинки, серые авто, деревья, дома. Серое море, серое небо. Серое. Серость хуже белого и черного. «Лучше ослепнуть - малодушничал он - Серый мир хуже черного квадрата». Отсутствие красок усилило и без того мучительную пытку взросления. Врачи не обнаружили ничего серьезного. Возникшие затруднения объяснили просто: переходный период, симуляция болезней из-за потребности во внимании. Проблема не физиологическая, а психологическая. Строгий папа диагностировал просто: патологическая лень и лживость. И прописал универсальный, по его мнению, рецепт – ремень. Тем более, что и до этого ремень был лучшим средством от всех Дёненых проблем. Ни врачи, ни мать не возражали. Прокурорам редко кто возражает. А батя был хороший прокурор, и на работе, и дома. Естественно, папин рецепт не вернул краски в жизнь сына. Парень смирился с черно-белым сном. Но как бывает в любом сне, выход находится, не там где ищешь, а там когда настала пора. - Да брось, Дэн. От одной тяги ничего не будет. Одноклассник протянул Дёне раскуренную папиросу. Ненавижу предисловия. Занудные, уродливые и ненужные излишества. Особенно если пишут их к работам малой формы. Но к этому рассказу предисловие просто необходимо. Иначе кому-то может показаться, что в человеческих трагедиях, описанных в рассказе, есть и моя морально-этическая, или даже уголовная ответственность. Итак, этот рассказ эпизод из жизни наркомана, если это можно назвать жизнью. К сожалению, я знаком с этой андерграундной, вернее сказать могильной, субкультурой. Слава всем богам, знаком касательно. Но достаточно, чтобы убедится – реальность разнообразия миров находится внутри разума. Главная новость: нет необходимости в химических или натуральных «красках», чтобы разрисовать окружающую нас иллюзию. Такого рода «краски» безвозвратно разрушают свои собственный мир, миры близких и случайных людей. Лучший наркотик - сознание и разум. Чистый, острый и трезвый. Приятного прочтения. Часы на здании горсовета пробили один раз. Стрелки указывали половину шестого. Дёня начал свой уличный концерт. Дешевенькая электрогитара с портативным усилителем, видавший виды микрофон, картонная коробка для пожертвований и непременный драйв. Иногда примазывались Гена со своими раздолбанными барабанами, и саксофон дяди Миши, если к вечеру еще не был в дым. Ровно в половину шестого. В 17-30. Всегда. Исполнял уличный музыкант одиннадцать песен. Всегда. Всё дело в знаках. Семнадцать плюс тридцать равно сорок семь, дальше - четыре плюс семь равно одиннадцать. И с другой стороны - один плюс семь плюс три плюс ноль тоже одиннадцать. Знак? Однозначно. Ко всему большая стрелка на огромных часах между пятью и шестью. В сумме сколько? Верно. Следить за знаками обязательно. Без этого никак, особенно если ты торчок. О знаках Дёня узнал в клинике, куда его в тот раз упек папаша. «Понимаешь, братан –мямлил сосед по палате - все уже случилось за долго до нас. Представь, зашел ты в эту хату. Койки привинчены, стулья тоже, тумбочки к стене намертво прибиты, решетки на окне. Что ты можешь изменить? Ничего. Так и в жизни. Все уже расставлено по местам. Тебя остается смотреть в оба, чтобы не *********». В этом что-то есть. Что-то настолько очевидное, что сразу и не заметишь. Как воздух. Через пару месяцев раздумий и наблюдений парень отличал важное и неважное, необходимое и пустое. В принципе, понимание знаков это все что ему дало лечение в клинике. После выписки, он первым делом побежал к толкачу. Батя был в командировке. Чем не знак?Заработанных на улице денег было мало. Жил он на папины деньги. Во всяком случае, пока числился студентом. О том, что будет после, Дёня не задумывался. Вообще наркоманы не планируют дальше следующей дозы. Петь под гитару это все что он по-настоящему любил, после дури. И отдавался этой любви со страстью. Каждый день. Как бы то ни было, Дёня не считал себя наркоманом. Никакой зависимости. Разве привычка видеть жизнь цветной называется зависимостью?Краски из Дёниных глаз исчезли в десятом классе. Он выходил из раздевалки в спортзал… И бах. Краем глаза он заметил темно оранжевое пятно, несущееся с противоположного конца зала. Но было поздно. Полуспущенный баскетбольный мяч смачно облепил ему лицо. Одноклассник – гребаный футболист, как профессионал, приложился ногой к мячу. Дёню от удара подкинуло, и голова оказалась на полу раньше его ног. Подбежавшие коллеги нашли Дёню без сознания с отпечатанными на лице полосками от мяча. Школьник пришел в себя в медпункте. Открыв глаза, он оказался в черно-белом сне. Мир полусвета и полутеней. В полусне дремлющей головной боли. Никаких компромиссов. Светлое стало белым, темное – черным. И расплывчатые границы сочетания. Это называется серым. Силуэт домов на светлом фоне заката - черные прямоугольники на сером фоне. И ослепительно белое пятно на месте солнца. Серые лица родителей, одноклассников, друзей. Серые вещи, серые картинки, серые авто, деревья, дома. Серое море, серое небо. Серое. Серость хуже белого и черного. «Лучше ослепнуть - малодушничал он - Серый мир хуже черного квадрата». Отсутствие красок усилило и без того мучительную пытку взросления. Врачи не обнаружили ничего серьезного. Возникшие затруднения объяснили просто: переходный период, симуляция болезней из-за потребности во внимании. Проблема не физиологическая, а психологическая. Строгий папа диагностировал просто: патологическая лень и лживость. И прописал универсальный, по его мнению, рецепт – ремень. Тем более, что и до этого ремень был лучшим средством от всех Дёненых проблем. Ни врачи, ни мать не возражали. Прокурорам редко кто возражает. А батя был хороший прокурор, и на работе, и дома. Естественно, папин рецепт не вернул краски в жизнь сына. Парень смирился с черно-белым сном. Но как бывает в любом сне, выход находится, не там где ищешь, а там когда настала пора. - Да брось, Дэн. От одной тяги ничего не будет. Одноклассник протянул Дёне раскуренную папиросу. Дёня подозрительно огляделся по сторонам. За недостроенным корпусом кроме них никого. Папиросный дым пах жженой листвой. Он недоверчиво взял папиросу, но затянуться не решался. Треп о вреде всего взрослого: курения, алкоголя, наркотиков. С курением и алкоголем уже познакомились. Ничего особенного. Так, непонятные ощущения, которыми и приятными не назовешь. А вот с наркотиками он столкнулся впервые. - Да не ссы ты – подбадривал его другой дружек, выдыхая долго удержанный в легких дым – Трава не наркотик. Дёня сомневался. Если отец узнает, ему конец. - Давай, Дэныч. Или тянешь, или пускай дальше. Нефиг культуру переводить – поторопил его третий дружок, потянувшись за косяком. Дёня отдернул руку с окурком. Затянулся. - Напас не выдыхай, держи, сколько сможешь – посоветовал ему кореш. Дым больно обжег горло. С непривычки Дёня кашлянул, но вовремя остановил приступ, удержав дым в легких. Голова легко закружилась. Противная кислятина напомнила детство. Пацанами они играли в войнушку и, для реалистичности, надо было курить. В фильмах всегда все курят. Стырить сигареты у деда побоялись. Разобрали бабушкин веник. Сорго от метлы на вид напоминал сигарету, к тому же со слащавым вкусом. Кому-то пришло в голову поджечь сорго и покурить. Противный, кислый вкус засел глубоко в памяти. Юноша уже собрался выпускать папиросный дым, как вдруг что-то щелкнуло. Цык. Мир погрузился в мутную дымку. Черно-белая картинка в сознании поплыла. Когда кадр сфокусировался, мир стал другим. Реальность приобрела цвет. Улыбка сама по себе растянула губы. - Что, Дениска, приход? Вштырило? – весело спросил дружек. Дёня рассеяно кивнул. Отвыкшие от многообразия красок глаза жадно хватали и передавали в мозг открывшеюся палитру. Разноцветная осенняя листва, зеленые островки травы на угольно-черном фоне свежевскопанной земли, сероватый бетон недостроенного здания с рыжими крапинами ржавой арматуры, ярко синее небо и ослепительно белые облака. Черно-белый кошмар закончился. Настоящий, полноценный, красочный мир. - Я говорил, хорошая трава – ломавшийся голос дружка рассмешил Дёню. - Дай еще напас – попросил он. - На – протянул приятель догорающую папиросу – Не жалко. Сегодня я проставляю, завтра ты. Или ты. Или ты. Засмеялись. Было легко и весело. Казалось, терзавший кошмар подходит к концу, рассвет близок. А когда он откроет глаза, ворвется в свой белый день. Полноцветная явь оказалась не долгой, но ощущение кошмарного полусна перестало его преследовать. Дёня уже знал, где искать выход. Борю-хулигана посадили. Достать траву оказалось не у кого. С незнакомыми мажорами никто не рисковал связываться, ни подвальные рокеры, ни патлатые переростки, ни наглые цыгане. Выход в цветную реальность предложил одноклассник:- Все просто. Я по телику видел. Мазок клея «Момент» в полиэтиленовый пакет. И на голову. - А как пакеты снимем? После прихода – засомневался другой дружок. Решили подрядить дауна Симу. Ему можно было доверить тайну, не опасаясь того, что об эксперименте пацанов, узнает весь двор, включая родителей. Дружок дал дауну часы:- 11 минут. Сима снимает пакеты с голов. Мы дадим Симе полтос. Понял?- А почему 11? – спросил ДёняОдноклассник усмехнулся:- Потому, что на придурке бейсболка с номером одиннадцать. - Аааа… – Дёня внимательно посмотрел на темно серую кепку с двумя белыми единицами. Спорить не стал. Хотел быстрее вернуть свою реальность. Пакеты накинули одновременно. Дёня глубоко вдыхал ядовитые пары. От дыхания пленка покрылась паром. Парень зажмурился. Вдох, выдох. Открыл глаза. Сквозь пелену просачивалось белое пятно - проем дверей подвала недостроенного корпуса. Вдох, выдох. «Туман улетучится, все станет таким, как было… как надо» Вдох, выдох. В проеме появился черный силуэт. Задремавший уголок сознания подсказал: это Сима. «Почему черный? Почему не цветной? – вопросы разочаровано метались в клетке сознания. Вдох, выдох. На спине силуэта появились две пары прозрачных стрекозьих крыльев. На фоне белого пятна проема просто дымка в тумане. Вдох, выдох. Хрупкие крылья приняли голубоватый оттенок. «Наконец – подумал Дёня – Я просыпаюсь». В горле свербело, до тошноты. Жутко болела голова. Еще вдох… Стало легко и тепло, как зимним утром в постели под уютным одеялом. Крылья затрепетали. Голубой цвет стал темнеть. Все кругом завибрировало. Послышалось жужжание. Силуэт Симы неуверенно приподнялся и воспарил над грязным полом подвала. «Класс! – лениво восторгалось сознание – Я тоже так могу!». Дёня почувствовал за спиной крылья. Но взлететь вслед за дауном не получилось. В последний момент, от белого пятна проема, с неприятным скрежетом, во все стороны поползли грязно коричневые трещины. Чей-то свист. Потом крик, переходящий в скрежет. Реальность стала плоской. Проекция силуэта крылатого Симы на белом пятне с коричневыми трещинами оказалось картинным полотном, которое, как рухнувшая стена, придавило Дёню к полу. Стало трудно дышать. Грязно коричневый цвет покрывался бурыми пятнами. Крылатый силуэт уменьшался в размерах. С ужасом Дёня понял, даун Сима уходит. «Стой! Ты куда, идиот?» пытался остановить его Дёня. Но из белого пятна, от удаляющегося силуэта, вылетел огромный черный круг с цифрой «11». Заорала сирена, и пошел обратный отчет. Дёня со страхом ожидал нуля. Вскоре цифра «1» сменилась на «0»… Белый потолок с черными морщинками. Дёня попытался повернуть голову. Боль миллионами кувалд ударила по каждой клеточке распухшего мозга. Парень застонал. Он снова оказался в черно белом сне. Оглядел помещение: несколько пустых, аккуратно застеленных серых коек, белые стены, мрачный серое окно. За ним черные ветки с темно серыми листиками на светло сером фоне. Опять постылый серый сон. «Сима все перепутал» - подумал юноша, когда в палату вошла женщина в белом халате. Позже красномордый врач сказал, что парням повезло. Но можно ли назвать везением возвращение в этот серый кошмар?Отец изошёлся на дерьмо. Длиннющие, банальные, скучные речи, от которых просто хотелось сдохнуть. Отодранные уши, увесистые подзатыльники, и даже хук в челюсть. Угрозы, напутствия, предостережения. Тоска. - Сейчас я возьмусь за твое воспитания – кричал папаша. Виновна оказалась мать. Ей досталось больше чем Дёне. - Тупая ****, без меня ничего не в состоянии сделать – указывал отец на мать, сидевшую с отрешенным видом в кресле, приложив пакет со льдом к разбухающему глазу. Робкая, миловидная, вечно чем-то напуганная, она никогда не играла особой роли в их семье. «Пустое место. Приложение к быту. Ошибка природы» - самые ласковые комплименты мужа. Вскоре после выписки, мать ушла от них. Однажды вечером просто не вернулась домой. Бежала. Сидя запертым в опустевшей квартире, Дёня окончательно осознал - все это сон, кошмарный, серый сон. Эта реальность – сон. Он не верил, не сомневался, не надеялся. Он уже просто знал. Оказавшись «под колпаком» у бати, Дёнин мир свернулся до серой квартиры, серой школы, серой физиономии угрюмого крепыша, папиного сослуживец. Тот ходил за парнем по пятам. Ждал у дверей школьных классов, сидел на соседнем стуле в столовке, даже в туалет ходил вместе с Дёней. После уроков провожал домой, запирал входную дверь и садился напротив Дёни. Утром снова, серый пейзаж за серым окном. Серая рожа крепыша, иногда такая же отцовская. Серая улица, школа. Один сплошной черно белый день сурка. От скуки достал забытую гитару. Папе это понравилось. Он даже нанял сыну учителя. Черно-белый сон полз змеёй. Краски реальности стирались из памяти. Лишь иногда, во сне он видел разноцветную осеннюю листву, островки зеленой травы на свежевскопанной земле, сероватый бетон с рыжими крапинами арматуры, и ярко синее небо с белоснежным покрывалом облаков. Дёня никогда не спорил с отцом. Бесполезно. Всю жизнь он безразлично плыл от одного отцовского решения к другому. Окончив школу с равнодушием непризнанного гения, на фоне все еще дремлющей головной боли, Дёня, с привычным безразличием воспринял батин приговор. - Поедешь в Англию – заявил тот - Там хорошие учителя, я интересовался. И научат, и присмотрят. По любому лучше, чем здесь. - Хорошо – ответил Дёня. День в заграничном универе начинался с затяга папиросы, как здесь говорили, хорошей афганской марихуаны. Тогда первые лекции казались даже занятными. К обеду серость возвращалась, но лишь для того чтобы к вечеру вновь беззаботно окрасится в радужные цвета реальности. Казалось, парень нащупал тот хрупкий баланс между сном и реальностью, ту тонкую цветную черту между черным и белым. Но устоять на краю сможет не каждый. - Эй, чувак! – обратился к Дёне чернокожий пижон. Сегодня негр напялил на себя черный кожаный плащ. - Да, мужик – ответил Дёня. Он хотел обратиться к африканцу по имени, но обнаружил, что в его памяти отсутствует файл с этой информацией. Возможно, этого файла никогда и не было. О негре Дёня знал только то, что он околачивается у этой станции метро с шести вечера и что у него можно всегда купить качественную афганку. Подходишь, даешь пятерку, и негр указывает на закладку. Обычно папироса была в пакете за мусорным бачком, иногда под камнем в кустах у бордюра. Все происходило молча. За все время знакомства они перекинулись, может быть двумя фразами. - Ты чего серьезно тащишься от этой шняги? Или ты своей девчонке травку покупаешь? – поинтересовался негр. - Нет – ответил Дёня – себе. - Ты чего чувак? Сейчас травку курят пусички и сопляки. Реальные мужики торчат от настоящей дури – скороговоркой выдал негр. Говорил он очень быстро, съедая окончания слов. Дёне понадобилась минута, чтобы понять, о чем он. - Нет, мужик. Герычь не предлагай, я с детства уколов боюсь – добродушно ответил студент. Опытный дилер почувствовал, тема заинтересовала мажора. - Слышишь, чувак. Я на улице с десяти лет. Я пробовал все, что может вставить. Но к герычу я не прикасаюсь сам, и другим не даю. Знаешь почему? А? Знаешь? – изо рта негра брызгала слюна, глаза искрились злобой. Дёне стало не по себе. - Нет. Не знаю – прошептал Дёня. Он было хотел добавил слово «сэр», но вовремя осекся. «Не хватало еще черножопых сэрами называть» – стрелой пронеслось в голове. - Потому что, я не лузер. И ты, чувак, не лузер. Только конченые торчат на герыче. Скажи, чувак, я похож на конченого? – негр приблизился еще на шаг, оказавшись настолько близко, что кислый запах негритянского пота из-под пижонского плаща окатил студента. - Нет, не лузер – спокойно ответил Дёня. - Отлично, чувак. Запомни - гердос это не ко мне!Негр врал. В припаркованном за углом седане были не меньше пяти доз серого порошка. На продажу. - Больше скажу, чувак. Хочешь со мной разругаться, тогда спроси где достать герыча. Запомнил?- Да – согласился Дёня. - Я на иглу никого не сажаю, чувак. Я просто помогаю студентам пережить это долбаное образование. Косячок, колеса, мет – все это стимулирует… - негр задумался – мозговую, мать ее, деятельность. - Ага. - Скажи, чувак. Ты готов открыться?Дёня не знал что ответить. Негр пристально смотрел ему в глаза. - Я добрый нигер, и ты мне нравишься, чувак – выпалил африканец, все также проглатывая окончания – Возьми, мета. Безвредная кислота. Мая бабушка ее курит. От нервов. За третьей урной, справа. Понравится, завтра манюни отдашь. Нет, значит проехали. И, не дав опомнится, пролаял:- Давай, белоснежка. Шевелись, пока я не передумал. Сосед по камбузу, бывалый третьекурсник, угощавший иногда Дёню травкой, без лишних вопросов достал стеклянный прибор. Музыка Нирваны, щелчок зажигалки, затяжка, клокотание бульбулятора, выдох. Во рту химический привкус. Пок! Бирюзовая ромашка вылупилась из черно белого бульбулятора. Хрупкие лепесточки еле заметно колыхались, переливаясь в светло фиолетовый. Жужжание. На цветок прилетела ярко красная божья коровка. - Улет! – вырвалось у Дёни. - Чего? – переспросил сосед. Они сидели на полу. Сосед прислонился спиной к кровати и опрокинул голову на матрас. Дёня повернулся на голос. Реальность покрылась разноцветными линиями. Каждый атом в воздухе оставляет за собой цветной трассер. Возвращались в состояние покоя, атомы проглатывали свои пестрые шлейфы. - Уууу! – воскликнул Дёня. Атомные трассеры растворились, и студент разглядел черно белого соседа. Казалось, у кровати тело без головы. Потом дошло, запрокинутая голова лежит на кровати. Дёня усмехнулся. Мелкая, разноцветная рябь трассеров снова заиграла на черно белом фоне. На Нирвану налез легкий звон хрустальных колокольчиков. Из плеч соседа выскочила голова Тома - кота из любимого мультика «Том и Джерри». Смешная голова непрерывно вертелась, улыбалась, дразнилась алым языком. Зрачки глаз хаотично крутились в орбитах. Дёня весело засмеялся. - Мужик, однажды я оторву твою голову? – хохотал студент. - Чего? – не меняя позы, промямлил сосед. - Ничего. Просто верни коту голову – Дёню захлестнула очередная волна смеха. Следующим вечером Дёня заплатил негру за дозу. И еще за одну. И еще… Папиных денег, хватало меньше чем на две недели цветной реальности. В оставшуюся черно белую половину, Дёня, как ящерица зимой, уходил в спячку. Помогало ему в этом виски с пивом. В местный клуб «Рок неделя» слетались студенты из округи. Эту дыру и рюмочной назвать не поворачивался язык. Но дешевое пойло и живое хэви метл на выходные делали это место популярным. - Эй, русский. Мне сказали, ты на гитаре играешь? Это так? – на высокий барный стул залез худющий паренек, с жиденькой бородкой и грустными глазами. Худые руки смешно торчали из огромных дыр от оторванных рукавов черной куртки. Потертые до дыр джинсы, облипающие по- куриному худые ноги и нелепая бандана на голове дополняла прикид «отчаянного рокера». Дёня не любил когда его называли «русским». От местных это звучало по- расистски. Обычно Дёня огрызался, обращаясь к наглецу просто и со вкусом: «говноед». Но сегодня, не было, настроения, с кем бы то ни было, впадать в перепалку. Шел одиннадцатый день черно белого сна. Папины деньги закончились, а негр в долг не давал. Три порции виски с бокалом пива должны были отправить студента в анабиоз. - Отвали – лениво ответил незнакомцу Дёня. - Чувак, я серьезно. У нас гитарист не пришел. Ищем подмену на вечер. - Не сегодня.

- До выступления два часа. Программу успеешь раскачать. Там ничего такого… - не унимался дырищ. - Отвали. - Пятьдесят! Если не сильно налажаешь – сквозь редкую бороду засияла улыбка, но глаза по- прежнему оставались грустными. По местным обычаям, Дёни следовало поторговаться. Но вымотавший его черно белый кошмар надо было срочно прекращать. Пятьдесят монет хватит на несколько дней реальности. Кое как отыграв программу и забрав заработанную бумажку, студент поспешил на знакомую станцию метро. Негр был на месте. Увидев состояние студента, африканец про себя обрадовался. - Как оно, чувак?- Хорошо. Дай мне две – Дёня нетерпеливо протянул дилеру купюру. - Уо, о, о, чувак! Что это? Откуда ночью такие деньги. Здесь такой сброд собирается. Любой недоумок гангстер. Сдачи нет. Иди разменяй. - Как? Где я разменяю? – испугался Дёня. Негр с безразличием смотрел в другую сторону. Дёня сказал:- Ладно завтра сдачу отдашь. - Нет, чувак. Ты меня не путай. Я что похож на ячейку Ситибанка? – возмущался негр. С минуту они стояли молча. Дёня не решался уйти, а негр его не прогонял. - Ладно, чувак. Сколько у тебя там? Пятьдесят? Возьмешь одну где обычно, больше все равно нет. А на сдачу можешь взять джанк. - Джанк? – переспросил Дёня. - Угу – негр внимательно посмотрел на студента. С наигранным удивление, африканец констатировал:- Да ты, чувак, розовый – засмеялся он – Джанк, серый, перец, хмурый. Привыкай, торчок. Теперь ты часто будешь слышать эти слова. Берешь?Дёня было не до споров. В конце концов он продаст кому-то этот героин, или поменяет на мет. Он протянул дилеру купюру. Негр не спешил ее забирать. - Сможешь ужалиться? Или помочь?- Я говорил, уколов с детства боюсь – Дёня начинал злиться. Опытный толкач не давил. Забрал купюру и скороговоркой произнес. - За углом серый Гольф. Под правым передним крылом. Можешь фыгнуть, дунуть или закинутся. По любому приколишься. Но ляпнуться, самое то. Дозреешь, придёшь. Но увидеть «дозревшего» Дёню негру было не суждено. Денис застал соседа за просмотром журнала. Перекрикивая тяжелые аккорды Металлики, парень проорал:- Доставай бульбуляторСосед метнулся за дудкой. Дёня рассматривал пакетики. Первый был до истомы знаком - прозрачные кристаллики разных размеров. Второй содержал сероватый порошок. - Это что гера? – спросил из-за спины сосед – Я видел такой в клубе… - И что с ним делать? – перебил его Дёня. - Ну… - задумался сосед – его надо сварить в ложке на зажигалке. - Чувак, ты думаешь я телик не смотрю? Сколько чего мешать?- Ну… я не знаю – признался сосед, но тут же добавил – Но, я знаю, нужен шприц – это точно. Сосед оказался не таким уж и опытным. - Я уколов боюсь. Толкач сказал, что можно закинуть – Дёня развернул пакетик, высыпал немного порошка в вспотевшую ладонь и резким движением отправил в рот. Ничего не произошло. - Будешь? – спросил он у соседа. Тот сомневался. - Может нюхнуть? – поинтересовался сосед. - Давай. По чуть-чуть. Сделали две дорожки. Уже собрались фугашить, но отворилась дверь. От неожиданности парни подскочили. - Чего дверь не закрываете? Я насчет завтра пришел… – на пороге стоял рокер в нелепом прикиде с жидкой бородкой – а что вы тут… Аааа… - Дверь закрой – прошипел Дёня. - Свои люди, я так и знал – обрадовался дырищ – Чё есть? Гердос? Уважаю, чуваки. Вы что, миллионеры, геру в нос хапать? Если бабла много, может поделитесь? Уж я-то знаю как догнаться. - Не – оправдался Дёня, и применил новое словечко, услышанное у негра – Просто ужалиться нечем. - Ааа. Баян с собой не таскаю. Если угостите, можем в клуб вернуться. Там все есть. - Ага. Угощаю. Сегодня я, завтра ты, или ты – Дёня засмеялся. Мир стал обретать цвета реальности. В небольшой зашарпанной гримерке клуба, которая, судя по разному барахлу, служила и складом, они нашли только одного музыканта, остальные уже разошлись. Перезрелый «студент» лет тридцати. Наколки на предплечьях, длинные, жирные волосы, некрасивое лицо перепаханное следами выдавленных прыщей. Без лишних вопросов, рокер достал ложку и Зиппо. Набрал в шприц ядовитую жидкость. Уколол худого. - Я дома – медленно разваливаясь на пошарканном кресле, промямлил жидкобородый. Настала очередь соседа по камбузу. - Давай, мужик – сказал музыкант. - Нет – пропищал испуганный сосед – Я не буду. - Брезгуешь? Так и скажи, сейчас струну поменяю – фронт мен насадил на шприц новую иглу. - Нет, нет. Я не буду, не буду… – пищал студент. - Как хочешь – сказал рокер – Меньше вас больше нам. Ты? – обратился он к Дёне. - Да. Давай – Дёня, по примеру дырища, затянул на предплечий жгут. - Полетели!Игла больно проткнула вену. Все кругом завертелось безумной, адской каруселью. Тошнота комом поднялась к горлу. Мелкая дрожь била все тело от кончика ушей до мизинцев на ногах. Дёни казалось, что он, с сумасшедшей скоростью летит в сорвавшиеся кабине лифта. Потом все прекратилось. Сознание пробудилось. Он буквально ощущал окружающие предметы. Видел ли он глазами, или реальность проецировалось зразу в мозг, но привычные вещи забрызгали разными цветами. Теми цветами, которых так не хватало Дёни в черно белой повседневности. Поверхности окружающих предметов, в этой героиновой реальности, превратились в пузырьки. Разноцветные пузырьки облепили все естество. В одну секунду пузырьки разом лопнули. Кругом стало жирно цветно, как внутри картин написанных маслом. Взгляд проваливался в цвет, как тело проваливается в мягкую перину. В этой колоритной иллюзии Дёня четко видел рокера, наполняющего шприц. Ложка и сам шприц оставались серыми, но жидкость пузырилась желтыми, оранжевыми, малиновыми, салатовыми пузырьками. Над головой рокера жужжали разноцветные стрекозы. У стрекоз оказались человеческие лица. Они улыбались ярко красными губами. Дёня не сомневался - их одиннадцать. Но ради смеха пересчитал. Смеяться было лень. В этой реальности даже время имело цвет. Его можно было потрогать, пощупать, даже лизнуть. Время было трехмерное, а пространство неумолимо утекало. Из бледно серого рта рокера показалась ярко зеленая лягушка. Оно, не без усилий, выбралась и уселась на лоб. «Эй, не смей жрать стрекозлов!» пробубнил Дёня. Лягушка заулыбалась и показала студенту ярко розовый язык. На кончике языка лежала голова соседа по камбузу. Голова увеличивалась, лопая красочные пузырьки. - Дэнис! Эй, ты как? – сказала голова. - Нормально, мужик! – Дёня не хотел покидать цветную картинку – Отвали. А лучше позови Тома. Тебе голова кота больше подходит. - Чего? Ладно, чувак. Я… Я это… дознячек мета где? Дай приколоться. - Прикалывайся – Дёня засмеялся. Вместе с ним хором засмеялись стрекозы. - Эй – не унимался сосед - ты взял его с собой?- Отвали. Не знаю – промямлил студент. Где-то вне затуманенного сознания Дёня почувствовал, как сосед выворачивает карманы. Он попытался подняться, но хор разноцветных стрекоз разочарованно ухнул. - Эй, хорош меня шманать – прохрипел Дёня. Через миллиард лет, из соседней галактики эхом донеся голос соседа:– По ходу, ты его в камбузе оставил. Короче я пошел. Ты со мной!Все стрекозы хором закричали «Да, да, да!», а лягушка разочарованно квакнула. - Я вас не оставлю с этим жаборокером – Дёня опять засмеялся. - Чувак, задолбал. Говори по-английски. – протяжно произнес сосед. - Идем. Только ты надень голову Тома. Я тебе говорил, она тебе идет. Черно белая голова соседа повернулась на 180 градусов. Вернувшись в обычное положение, голова превратилась в усатую мордочку кота Тома. Морда улыбалась. Дёня улыбнулся в ответ. Том заговорчески подмигнул. Они пошли. Заиграла мексиканская музыка. Дёня слышал три гитары, маракасы и барабаны. Стрекозы запели грубыми мужскими голосами. Некоторые слова были понятны, некоторые нет. Но это было абсолютно не важно. Ночная аллея серебрилась лунным светом. Нехотя зажигались фонари, ровно, когда подходили молодые люди. Щелчками срабатывали какие-то датчики. Пели сверчки, где-то в дали квакали лягушки. Сосед шел быстро. Он спешил в камбуз. Дёня плелся ссади. Он напевал под нос песенку из детского мультфильма. Слова сами по себе появлялись из ярко красных губ стрекоз:Чудесно расчудесно, что зреет колосокЧто слон такой огромный, а зайчик не высок… - Давай, мужик, шевелись – кричал сосед – Догоняй. Что петухи клюются, и что краснеет ракЧто бабочки летают, и летают, и летают, а я скачу вот так. Дёня неуклюже подпрыгнул и свалился плашмя на асфальт. Все стрекозы хором захохотали. - Чувак, ты достал. Вставай, давай. Голова Тома улыбалась. Из ниоткуда, как это бывает в мультфильмах, кот достал темные очки, и подтанцовывая под мексиканские ритмы, надел их. Щелкнул пальцами и на линзах появилась сначала одна, потом вторая единица. Из кармана шорт Том извлек бейсбольный мяч, грязно оранжевого цвета. Кот смешно зашевелил бровями. На кошачьей морде появилась злобная улыбка. Подкинул мяч и со всей дури ударил материализовавшейся из воздуха бейсбольной битой. В след за мячом с очков полетели две единицы. К изумлению Дениса, шар размазался по всему лицу, как липкий комок грязи, после сильного броска, размазывается по стене. Стрекозы загоготали еще громче. - Ах ты **** – выругался Дёня, вставая с асфальта – А ну иди сюда. Он догонял удаляющийся силуэт соседа – кота. Вместо затылка у него было лицо. Свое настоящее лицо. Дёня четко различал, пустой взгляд и вывалившейся изо рта язык. - Эй, паршивая котяра! Какого хрена ты мячами швыряешься? А? Я тебя спрашиваю? Ну ка повернись… Дёня схватил за голову шкодливого кота – соседа и попробовал развернуть его к себе лицом. - Ты… ты… - задыхаясь, подбирал Дёня слова – Ты должен отвечать за все свои поступки, от несделанных уроков, до порванных брюк. В глаза, смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю!От радости и смеха не осталось и следа. Ярость целиком поглотила парня. Дёня кричал. Он крепче схватился за соседскую голову обеими руками, пытаясь повернуть кота мордой к себе. Парни оказались на земле. Дёня лежал сверху все еще пытаясь повернуть соседскую голову. - Гаденыш тупорылый! Ремня захотел? Сейчас. Дёня вскочил и попытался снять ремень. Но ремня не оказалась. На нем были спортивки на шнурке. - Стой здесь, мелкий засранец! Сейчас я схожу за ремнем, и ты у меня быстро этот стишок наизусть расскажешь. Я и не таких разбалтывал – Дёня говорил словами отца. Дойдя до своей комнаты, он рухнул на кровать, пытаясь вспомнить, куда же он так спешил. Мысли бильярдными шарами метались по измученному мозгу, но не одна из них не попадала в лузу. Студент старался снова и снова, пока не провалился в пустоту сна. Наутро мир снова стал черно белым. Новость о смерти молодого человека молнией разлетелась по студенческому городку. К концу второй лекции Дёню пригласили в кабинет декана. Вид у парня был похмельным. Его все утро рвало. Помогла заначка виски. Заначка соседа… Соседа. «Куда он подевался? Вчера. Кот Том. А сосед? От дозы откосил и… Блин, как хреново…»Похмельный мозг отказывался работать. Способность думать вернулась только у декана в кабинете. Кроме хозяина, старичка с крашеными волосами, в комнате были еще двое. Полицейские. Они и рассказали, что соседа нашли утром в парке со свернутой шеей. Дёня искренне удивился. Если бы память сохранила окончание вчерашнего мультфильма, его жизнь закончилась бы местной тюрьме. Но к своему наркоманскому счастью, он не помнил финал. Его рассказ получился откровенным. - Вечером? – припоминал Дёня - Сначала я порепетировал с ребятами программу. В клубе. Потом концерт. Часов до одиннадцати. После… «Что было после? Про ширку ни слова» – подсказывал оживающий рассудок. - После - разбор выступления. Я там сильно налажал. Ну программа новая. Короче, еще немного прорепетировали. - Кто может подтвердить твои слова? – спросил один из полицейских, тот, что постарше. - Да кто угодно. Там толпа народа была. Ребята из группы. - А Джерри был с вами? – спросил второй полицейский- На репетиции был, потом куда-то ушел – не моргнув глазом ответил ДёняПамять начала выдавать фрагменты событий. Еще минута и от искренности не останется бы и следа. Он выйдет из кабинета в наручниках. Но прозвенел звонок. Декан встал. - Господа, будет лучше, если мы продолжим после занятия. - Да – согласился полицейский по старше – Мы пока все проверим. – Можешь идти – подтвердил второй полисмен. На занятие Дёня не пошел. Он пошел звонить домой. Отцу. - Что там у вас? – спросил отец. Дёня повторил свой рассказ, ту версию, которую он рассказал местным полицейским одиннадцатью минутами раньше. Когда он закончил, отец задумчиво спросил. - Сосед по общаге, говоришь?Дёня не мешал отцу думать. Через минуту в трубке раздался голос. – Когда каникулы? – спросил папа- Через неделю – с опаской ответил Дёня. - Собирай манатки, возвращайся домой. - Пап, я не… - Заткнись и слушай. Не важно, что ты делал, не делал, где и с кем был. Херня все это. Ты главный подозреваемый. Тем более иностранец. Глубоко копать не станут, им дело закрыть. Менты и в Африке менты, везде одинаковые. Потом развод на бабки. Собирайся. Декану я прямо сейчас позвоню, скажу… скажу что мать померла. Все давай. - Мама…? – испугался Дёня. - Иди собирайся, придурок –выругался отец и повесил трубку. Вернулись серые дни. Ненадолго. После героиновой вечеринки, Денис был в этом уверен. Самое коварное в наркотиках то, что попробовав раз, всегда о них думаешь. -… все знают, пацан толкает дурь, но взять пока не можем – жаловался подвыпивший папин сослуживец – Торчок свиснет под окном. Этот с третьего этажа в окошко кидает спичечную коробочку на ниточке. Торчок кладет бабки. Этот поднимает, проверяет и спускает обратно дурь. - Ну? И что вам еще надо? Разучились работать – возмущался папа, разливая по рюмкам виски. Дёня сидел с ними за меленьким кухонным столом. Внимательно слушал, старательно изображая скуку, безразлично зевая, ковыряясь вилкой в тарелке, ерзая на стуле.

- Ха – усмехнулся сослуживец – Легко сказать. Ты знаешь ту пятиэтажку на пустыре. Окно во двор, чужих за версту видит, двойная железная дверь. И брат инвалид с ДЦП. Когда дверь ломали, мать такой визг подняла. Потом неделю отчитывались… с вашими, горсоветом, социальниками. На краю. Еще можно остановиться. Но черно белый сон подталкивал прямо в бездну. Дёня не хотел об этом думать. Прозябание в сером кошмаре казалась ему куда страшнее дна пропасти. - Не, братан. Хмурь это не мой уровень – говорил жилец третьего этажа пятиэтажки – Я так по мелочи – зелёнку, мицики, базик. Говнишко это для вас, для мажоров. - И чё? – настаивал Дёня. - Я поспрашиваю у пацанов. Ничего не обещаю. Слышал тут один зек солому варит. - Поспрашивай. Будь другом – проникновенно сказал Дёня, доставая из кармана деньги – А пока на, аванс, ну и мета подкинь. - Ты че, дебил? Убери бабули, придурок. Меня мусора пасут как Сенька телку. - Да брось. Чё они сделают?- Тебе ничего, у тебя батя мусор, а мне на зону не резон. Барыга огляделся по сторонам. - Бабки в почтовый ящик кинешь. Так чё хотел?- Мет – повторил Дёня. - Это чё? Кислота какая-то? Дот?- Это кристаллики, через кальян куришь. - Ааа, антрацит. Нет, не держим. Кирпич зюкни. Ласковый приход. - Окей – согласился Дёня. Он не понял толкача, но оказаться не в теме побоялся. - Ладно, давай. Звякну – банчила встал – Вижу, братан, торчишь не по-детски. Дело твое. Бывай. Череда белых дней снова понеслась наркоманским винтом. Маковый отвар оказался не хуже героина. Дозы хватало на несколько цветных дней. Потом мир серел. Месяц Дёня без проблем одалживался в папином сейфе, пока отец не стал подозревать. После короткого разговора, опытному следаку стало все ясно. - Я таких нариков на нары сажал, сажаю и сажать буду. Мрась. Что ты не имел? Все. Все для тебя? А ты? Неблагодарная скотина… Дальше как обычно. Мораль, угрозы, нотации. Дёня скрывал смертельную скуку, но слушал этот визг быстрее из привычки, чем из страха или уважения. Серость. Мыслями он был далеко в другой, цветной реальности, которая ждала его, как ждет молодая невеста в первую брачную ночь. Океаны красочных цветов. В той реальности разноцветные стрекозы сменялись пестрыми колибри, веселыми жуками и бог знает какими тварями. Пузырьки с красками феерично лопались, осыпая россыпью радуги окружающие предметы. Чувство легкости, вселенской любви, тепла и уюта, которого так не хватало Дёни, присутствовали абсолютно во всем. Там он понимал и был понят. Красочные грезы придавали гармонию изуродованному сознанию парня. Там не рай. Там кайф. А в этой, обратной стороне, отец Дёню прогнал. И на третий день началась ломка. Студент лежал на полу кухни крохотной, вонючей квартирки нового приятеля - зэка, гердозера со стажем. Марафон закончился. Зэк обходил точки, просил у банчил в долг. Серость, которая раньше казалось Дёне пиком, вершиной мучений, оказалась лишь живописным перевалом. От желания ляпнутся, у студента сводило каждый миллиметр мышц. Каждая прожилка каждого сустава натянулась до состояния надрыва. Но хуже всего было с головой. С каждым ударом сердца, голова лопалась, как упавший с одиннадцатого этажа арбуз. - Ты как малой? – зек вернулся – Набил антенну? Глянь чё достал. Чернушку. Сейчас разбадяжим на двоих. Уууу… смотрю кумарит тебя не по детски. Зек нервно открывал и закрывал шкафчики. Один за другим. - Елы-палы, где же он? Малой, ты фурик не видал?Дёня помотал головой. - А вот он – небольшая рюмка из нержавейки оказалась в духовке – Сейчас забадяжу клизму. - Давай быстрее, Лёлик. Не могу я больше – прохрипел Дёня. - Ща. Это тебе не *****, раз-два и зюкнули. Ща – зэк колдовал над нехитрой лабораторией, которая уместилась на конфорке засаленной газовой плиты. - Во, есть! Долбаная лайба – бубнил наркоман, затягивая наркотик в шприц – Готовь арык! По две точки на брата. Укол. Дрожь. Чувство падения. Безмерная, безразличная легкость. Покой. Реальность грез, одиннадцатая серия. Где-то далеко:- Все, малой, звонок. Подогрев закончился – заплетающимся языкам мямлил зэк – На следующую шырку бабла надо. Не найдем, здохним. - Потом – промямлил в ответ студент, несясь по коридорам своего мира – Если чё, у бати долганусь. Одолжиться не получилось. - Пошел нахрен, шикарёша – прошипел отец, садясь в авто – Еще раз обдолбаным увижу, отправлю в обезьянник. А разговор будет, когда захочешь соскочить. Дружек ждал, в парке. - Ну чё? Тухло?- Ага. Зажал, старый хрен. - И чё?- Не знаю – беззаботно ответил Дёня. Пока мир оставался цветным, а потом будет потом. - Это ты сейчас такой ************. Ломать начнет, кабатурить будет поздно. Сейчас рога заголить надо – задумчиво сказал зек. - Да не знаю я что делать – разозлился студент. - Батяня, смотрю, у тебя жирный. Тачка, лодеты все дела. Хата как? Может жохнем?- Ну – задумался Дёня - у бати ноутбук, плазма… - Порожняк – перебил его зек – хрусты, рыжье?- Да, точно – обрадовался Дёня – есть сейф, мамина шкатулка осталась. В спальне. И… - Сандаль это тема – снова перебил зек. - Не. Батя догадается, что это я. Вычислит за две минуты… - Не бзди, малой. У аптекаря моего схоронимся. На яме в деревне. За одно и **********. Были бы бабули. Ээээх – зек заулыбался, лихорадочно потирая ладони. Хату «обнесли» тут же. «Обнесли» не то слово. Просто пришли, позвонили в звонок. Убедившись, что отца нет дома, открыли дверь Дёниными ключами. Код от сейфа угадали с первой попытки – день рождения единственного сына. - Ууу… не хило – обрадовался зекВ спальне нашли шкатулку с мамиными украшениями. Взяли нотбук и камеру. – Ничё так улов – констатировал на выходе дружок – На пару месяцев пырки хватит. Живем, малой!Черно белый мир исчез. Перестал существовать. Наконец. Исключительно цветные мультики. Дом в деревне, представлял из себя старое, перекошенное строение из двух обшарпанных комнат. В самой большой что-то типа лаборатории – газовые плиты на баллонах, нержавеющие кастрюли с буквами и цифрами, нарисованными красной краской, грязные эмалированные ведра с чем-то напоминающим корм для свиней и все пронизывающий запах то ли растворителя, то ли аммиака. В общем, воняло жутко. От другой комнаты, лабораторию отделяла грязное покрывало, подвешенное в проеме дверей. В комнате две табуретки, несколько, сложенных стопкой, поддонов, служившие столом, и куча пожелтевших, испачканных матрасов, разбросанных по полу. Беглецов берлога не смущала. Дорога оказалось долгой. Абстинентный синдром подкрадывался не спеша, как змея перед молниеносным рывком. - Ну, корешь, здорово – поздоровался зек с приятелем – Есть чё варенное?Хозяин подозрительно посмотрел на Дёню. - Не ссы, это свой. Бродяга широман. Ну?- Есть. Только, что мне с вас нахмуренных?- Я же говорю, не ссы. Есть бабули, есть. Банкуй давай – нетерпеливо подгонял его зек. - Покажи – не сдавался хозяин. - Ууу, братишка, застремала тебя судьбинушка. Ты же красный был, с чего бздеть. - Покажи, говорю – настаивал химик. - Дёня, светани – приказал зек – Угощаем. Нынче лакшевые мы. Давай, доставай аппаратуру. Белые дни. Нескончаемый праздник цветных пузырьков, мультяшных героев, веселых тварей. Теплое ощущение бесконечного полета, свободы и вселенской радости. Это были самые счастливые дни законченного наркомана. Рай самоубийцы. - Дядя Толь, дядя Толь! – закричал детский голос. - Кто там еще ломится? – приоткрыв глаза спросил зэк. Они лежали на грязных матрасах в маленькой комнатушки. Солнечный свет стрелами проникал через грязь оконного стекла. Сильно похудевшее лицо Дёни нервно дернулось. Он открыл глаза и огляделся. Цветные пузырьки исчезли. Но сознание оставалось в сказке. Оно показывала другую реальность: аккуратно убранную комнату с белым столом на резных ножках, окруженный такими же стульями. На стенах тканевые обои колониального стиля. На окнах тяжелые бордовые шторы, равномерно распределённые по всей длине деревянного карниза, украшенного золотыми узорами. В дальнем углу камин, выкрашенный в белый цвет с золотыми узорами. У камина стоял давнишний знакомый – кот Том. На нем было полосатая, бело синяя майка. На майке красным красками нарисована пара единиц. Кот улыбался, подбрасывая в руках грязно оранжевый баскетбольный мяч. - Соседский пацан – ответил зеку хозяин – Ща прогоню!Он открыл окно:- Чего тебе?Во дворе стоял белобрысый замарашка лет пяти, в грязной растянутой майке и в видавших виды шортах. - Дядя Толя, вас бабуля зовет?- Блин – сказал в комнату хозяин – Я старухе обещал… забыл совсем. И уже в окно:- Скажи завтра. Сегодня не могу. - Хорошо. Дядь Толь, а можно с Рексом поиграть. - Можно – разрешил хозяин, закрывая окно. - Чё за кипешь? – поинтересовался зек. - Старухе соседке обещал баллон газовый на заправку отвести. Достала… Да ладно, забей… Забить не получилось. Вскоре явилась соседка. - Толя, Толя – кричала она со двора. Хозяин подошел к окну. - Чего, баб Лиз?- Ты мне газу обещался заправить? Пустой бак, кашу внуку не на чем варить. - Баб Лиз, давай завтра, а? Не могу сегодня, друг приехал. Чес слова завтра!- А Димки-то кашу тоже завтра? Давай, сынок, давай. Я жбанку в холодильник поставила. А? Сгоняй на станцию, посля самогоночкой угоститесь! С дружком… - Да нахрена мне твоя самогонка, дура старая – ворчал в комнату хозяин - Чё делать будем, Лёлик?Зек сидел на табурете, ковыряясь в ухе. - Шабланда не отвалит. Я в аптеке твоей баллоны зазырил. Махни ей из своих. А завтра в шанхай шевельнешь. - Точно – обрадовался хозяин, и тут же прокричал в окно – Баб Лиз, я тебе свой баллон отдам, полный. А завтра на станцию съезжу. - Ой, сынок, спасибо. Выручай бабушку. Я пойду пока, приготовлю все там – не дожидаясь продолжения, выскочила в калитку бабка. - Иди… – задумчиво сказал хозяин. Он посмотрел на лежащего Дёню. Глаза его глядели в пустоту, по лицу блуждала рассеянная улыбка. – Малой не хило прикумарился. Идем. Ты тогда с баллоном поможешь. - Айда – согласился зек – заодно посинячим. Шкапа та кишку набьет?- Не знаю. Посмотрим. Дёня остался лежать на грязном матрасе. Отравленный мозг продолжал рисовать роскошную комнату в колониальном стиле. Студент сидел на полу, поглаживая рукой приятный на ощупь пушистый белый ковер. - А в приличном обществе на полу не сидят – промурлыкал кот. - Ты еще и разговариваешь? – удивился Дёня. - А ты? – ответил вопросом кот. - Ну… – оторопел студент – Я же человек. А люди разговаривают. Кот молчал, постукивая когтями по баскетбольному мячу. Дёня начинал злится:- Чего молчишь?- Наш разговор зашел в тупик – произнес Том - Я не человек. А можно мне хотя бы думать?Дёня усмехнулся:- О чем?Брови Тома весело затанцевали. Пасть искривилась в злобной улыбке. - Как зарядить в тебя мячом… Дёня засмеялся:- Ты приколист. - Да – согласился кот – Прикольно сидеть на полу столовой губернатора Кубы и разговаривать с мультяшным котом. - Кубы? – удивился Дёня. - Нет, Аляски… – возмутился Том – Посмотри в окно, придурок… Молодой человек подошел к окну. Он нисколько не удивился, когда его взору открылся холмистый пейзаж бескрайних лугов Новой Зеландии. Он видел этот пейзаж в учебнике по географии. Сочно зеленое покрывало луга переходило в нежно голубую бесконечность неба. Крохотным участком мозга парень осознавал, что попал прямо в картинку из учебника. «Не хватает только пасущихся овец» - подумал он. – На ужин у нас каре молодого ягненка – промурлыкал кот - Ты умеешь готовить каре ягненка?- Нет – честно ответил студент. - Нет? – удивился кот – И как же ты Кубу с Новой Зеландией перепутал?Дёня задумался. Воображение рисовало нежные обжаренные ребрышки посыпанные зеленью. Он такое видел в детстве. Хозяин нового ресторана, папин друг, пригласил на открытие. Папа с мамой взяли его с собой. Он помнил, как мама шепотом сказала папе:- Не хлюпай супом. Это громко и неприлично. - За собой смотри, корова деревенская – разозлился отец. - Дорогой, не злись, я просто… – ласково начала женщина, пытаясь уладить инцидент- Ты просто заткнешься и пойдешь домой – прорычал он в ответ – Или я тебе этот суп на голову надену. Супруги смотрели друг другу в глаза. Напряжение наэлектризовало воздух, казалось еще секунда и будет разряд – тарелка с супом окажется у мамы на голове. Но, этого не произошло. Женщина встала и ушла, чуть не столкнувшись с официантом, который принес вторые блюда: каре ягненка под сладким соусом. - Кушай, сынок. Не обращай внимания на эту дуру. «Каре ягненка. По-простому это ребрышки» - думал Дёня, глядя в окно на кубинский пейзажи Новой Зеландии. - Ягнёнка выбирай сам – заговорил кот. - Из кого? – засмеялся Дёня. Под окном, у бревенчатой ограды, под бдительным присмотром овчарки, пася один ягненок. Кот выпрыгнул из окна. Подходя к белокурому животном, Том нетерпеливо отогнал овчарку:- Брысь отсюда, вошкавозка! – и добавил, констатирующим тоном - Значит этот. В его руке материализовалась кисточка. Двумя ловкими движением, котяра нарисовал красной краской на белоснежном боку ягненка две вертикальные полоски. 11. - Надо запрокинуть ему башку. Вверх. За морду. И по горлу. От уха до уха – кот хитро улыбался. В руках у Дёни оказался столовый нож. - Я? – ужаснулся парень. - Ты. Сам виноват. Ягнята не курят. А на Кубе повсюду гаванские сигары. Белокурый Димка дрессировал Рекса. Дворняжка, неистово виляла хвостом, пытаясь лизнуть мальчика в лицо. - Нет, Рекс. Не надо прыгать, стой спокойно. Ну. Дай лапу. Д а й л а п у! – по буквам говорил пацан. Собака, на секунду насторожилась глядя через Димкино плечо. Но, не усмотрев опасности, тут же продолжила вилять хвостом. - Ну Рекс, дай лапу, дай лапу – настаивал мальчуган, хватая за переднюю лапу доброжелательного пса.

- Дай ла… - мальчик не договорил. Чья-то рука схватила его за нос и больно потянула вверх, запрокидывая голову. В следующий миг холодное лезвие скользнуло по шее ребенка. Последнее что видел Дима в своей недолгой жизни, фонтан красной жидкости, обливший дворняжку Рекса. В роскошной гостиной играла музыка. «Шопен – вспомнил Дёня – 20-ый ноктюрн»Чугунный казанок приветливо шипел на огне. Мясо скворчало, и издавала умопомрачающе аппетитный запах. - Через пять минут можно подавать – торжественно продекламировал Том, удобно усевшись за стол – Мне без зелени, не люблю этих нежностей. Дёня выложил на тарелку прожаренные ребрышки. Нежное мясо дымилось. Прошел к столу и сел. - Ууу, ааа… божественный запах – вдохнул он аромат блюда. Придерживая вилкой ребрышки, он ножиком отрезал небольшой кусочек сочного мяса. Дёня внимательно осмотрел его, удостоверяясь в готовности блюда. Наконец нежное мясо отправилось в рот. - Восхитительно – полузакрыв глаза Дёня наслаждался ужином. Из полицейского протокола:… Место происшествия представляет собой одноэтажный деревянный, под железной крышей дом, расположенный на северной окраине села Ф. , последний в ряду. Вход в дом по низкому деревянному крыльцу. На ступеньках крыльца обнаружены помарки неопределенной формы размером от 6*6 до 11*11 см красного цвета, похожие на кровь… Помарки обнаружены на полу передней комнаты дома. Стены комнаты бревенчатые, без отделки, пол деревянный, некрашеный. На левой стороне комнаты расположены два окна, обращенные в сторону двора, на юго-запад. Слева от входной двери находятся две газовые плиты с подключенными газовыми баллонами. На газовых плитах расположены металлические и стеклянные сосуды… На полу, между газовыми плитами, полулежит труп мальчика. Верхняя часть тела опирается на газовый баллон. Левая рука лежит на полу, ладонью вверх, правая перекинута через тело и находится ладонью на левом бедре. Ноги несколько разведены и направлены на середину комнаты. На полу, вокруг трупа лужа полузастывшей крови. Лужа уходит под газовую плиту слева. Расстояние от плеча до газовой плиты слева 10 см, до газовой плиты справа… … На тело надеты трикотажные шорты темно синего цвета. На левой половине верхней передней поверхности шорт пятно темно бурого цвета, предположительно кровь. На ногах потертые сандалии оранжевого цвета с металлическими застежками. Белая трикотажная майка с коротким рукавом разорвана в верхней части до пояса, сплошь пропитана полузасохшей кровью. Возраст покойного на вид 5-7 лет. Правильного телосложения, удовлетворительного питания, кожные покровы бледные. Голова покойного покрыта светлыми, слегка вьющимися волосами, обильно опачкаными кровью. На шее, под подбородком обнаружена глубокая резаная рана длиной 8 см с сильным, до 2 см, расхождением краев. Края раны относительно ровные, концы острые… … на передней верхней части грудной клетки отчетливо видны следы деформации. Вся передняя поверхность грудной клетки покрыта полузастывшей бурой массой, предположительно кровью. Следствие было стремительным. Подозреваемых задержали тут же, в перекошенном деревянном доме, в маленькой, занюханной комнатушке, рядом с телом мальчика. Все были в состоянии сильного наркотического опьянения. На импровизированном столе из поддонов обнаружили обглоданные ребра. Экспертиза подтвердила, обглоданные ребра были вырезаны у убитого мальчика. Вырезаны и съедены. Официально в убийстве признался рецидивист, наркоман со стажем. Хозяин дома оказался соучастником. Доказательств было предостаточно, даже без показании свидетеля студента. Оба преступника подтвердили, что преднамеренно, с целью наживы, приучили юношу к употреблению наркотиков. Парня отправили на лечение. Стрелка часов на горсовете приближалась к шести. Обычно Дёня заканчивал свой концерт до боя курантов. Сегодня тоже. Все как обычно. Шесть последних аккорда:Тем, кто ложится спать –Спокойного сна. Спокойная ночь.