Новый мамин ухажерСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Сколько себя помню, мы всегда жили с мамой вдвоем, потому что папа бросил нас, когда мне было три месяца. Правда, иногда мама встречалась с мужчинами (или с одним мужчиной, я не знаю точно), потому что иногда она говорила, что скоро у меня может появиться новый папа. Я его (или их) никогда не видела. Во-первых, мама работала допоздна. А во-вторых, она никогда никого не приводила домой. В свои десять лет я не горела желанием обзавестись папой, потому что мало представляла себе, как это - делить с кем-то маму. Как сейчас помню, в пятницу, около 11 часов вечера, я уже начала дремать, когда входная дверь открылась и я услышала, как мама с кем-то тихо перешептывается. Конечно, любопытство пересилило и я встала с кровати. Стараясь не шуметь, на цыпочках я прошла в прихожую и выглянула из-за угла. Возле отрытой двери, спиной к стене, стояла мама. В тусклом свете, проникающем в квартиру из подъезда, ничего-толком разглядеть не получилось. Над ней склонился высокий темный силуэт, который совершал быстрые движения руками в области маминой груди и шеи. - Мам? - неожиданно для самой себя сказала я. Мама через плечо незнакомца взглянула на меня мутными глазами. Прошло не меньше минуты, пока ее глаза прояснились и она ответила:- Привет. Ты чего не спишь? Кстати, познакомься. Это Вениамин, мой новый ухажер. И тут он обернулся. Я отпрянула обратно за угол, едва взглянув ему в лицо. Сердце стучало в ребра с такой силой, что заложило уши. Коленки мои задрожали и я чуть не разревелась. Вдруг с силой хлопнула дверь. Я подпрыгнула на месте и слезы все же покатились по щекам, да таким быстрым потоком, что ночнушка тут же промокла от груди до пупка. Ко мне подошла мама и положила руку мне на голову. - Ты что, глупенькая? Ты чего плачешь? Я все равно люблю тебя и не брошу. - Мам, он ушел? Мне страшно. Он такой... странный! И глаза у него странные. - Не говори глупостей. - Она взяла меня за подбородок и, глядя в мои заплаканные глаза, тихо сказала. - Такой папа лучше, чем вообще никакого, не так ли? Сегодня я разрешаю тебе спать со мной, только не плачь больше, ладно?Он (не могу звать его «папой», язык не поворачивается) приходит утром и уходит вечером, с наступлением сумерек. Мама говорит, что он работает в ночную смену, потому что так больше платят. Я стараюсь избегать его, благо он все время проводит в маминой спальне. Сколько себя помню, мы всегда жили с мамой вдвоем, потому что папа бросил нас, когда мне было три месяца. Правда, иногда мама встречалась с мужчинами (или с одним мужчиной, я не знаю точно), потому что иногда она говорила, что скоро у меня может появиться новый папа. Я его (или их) никогда не видела. Во-первых, мама работала допоздна. А во-вторых, она никогда никого не приводила домой. В свои десять лет я не горела желанием обзавестись папой, потому что мало представляла себе, как это - делить с кем-то маму. Как сейчас помню, в пятницу, около 11 часов вечера, я уже начала дремать, когда входная дверь открылась и я услышала, как мама с кем-то тихо перешептывается. Конечно, любопытство пересилило и я встала с кровати. Стараясь не шуметь, на цыпочках я прошла в прихожую и выглянула из-за угла. Возле отрытой двери, спиной к стене, стояла мама. В тусклом свете, проникающем в квартиру из подъезда, ничего-толком разглядеть не получилось. Над ней склонился высокий темный силуэт, который совершал быстрые движения руками в области маминой груди и шеи. - Мам? - неожиданно для самой себя сказала я. Мама через плечо незнакомца взглянула на меня мутными глазами. Прошло не меньше минуты, пока ее глаза прояснились и она ответила:- Привет. Ты чего не спишь? Кстати, познакомься. Это Вениамин, мой новый ухажер. И тут он обернулся. Я отпрянула обратно за угол, едва взглянув ему в лицо. Сердце стучало в ребра с такой силой, что заложило уши. Коленки мои задрожали и я чуть не разревелась. Вдруг с силой хлопнула дверь. Я подпрыгнула на месте и слезы все же покатились по щекам, да таким быстрым потоком, что ночнушка тут же промокла от груди до пупка. Ко мне подошла мама и положила руку мне на голову. - Ты что, глупенькая? Ты чего плачешь? Я все равно люблю тебя и не брошу. - Мам, он ушел? Мне страшно. Он такой... странный! И глаза у него странные. - Не говори глупостей. - Она взяла меня за подбородок и, глядя в мои заплаканные глаза, тихо сказала. - Такой папа лучше, чем вообще никакого, не так ли? Сегодня я разрешаю тебе спать со мной, только не плачь больше, ладно?Он (не могу звать его «папой», язык не поворачивается) приходит утром и уходит вечером, с наступлением сумерек. Мама говорит, что он работает в ночную смену, потому что так больше платят. Я стараюсь избегать его, благо он все время проводит в маминой спальне.

Вчера дверь в ту комнату была открыта и я услышала, как мама стонет и вскрикивает. Набравшись смелости, я пошла туда и впервые увидела, как взрослые делают «это». Сначала я, конечно, ничего не поняла. Шторы были опущены и в комнате царил полумрак. Мама, без одежды, стояла, упершись руками в стену. Ноги широко расставлены. А он... он стоял сзади нее и качался вверх-вниз с такой силой, что маму подкидывало. По ее ногам тонкой струйкой текла кровь. Мама захрипела, потому что он начал душить ее двумя руками. - Маааам! - Я кинулась к ним. - Отпусти ее, скотина, отпусти!Он обернулся и я замерла на полушаге. Его красные глаза пригвоздили меня к месту, а гримаса, обнажающая два ряда острейших зубов, заставила замолчать. - Хшх - уйтии. - прохрипела мама. - Похххшххшхалуйста, ухххшшххйди! Бегииииии!Последний ее вскрик заставил меня рвануть с места. Я забилась в своей комнате в шкаф и рыдала, рыдала, рыдала от страха за себя, но больше - за маму. Наверное, я задремала (в какой-то момент перестала слышать мамины хрипы), поэтому, когда дверь шкафа открылась, я взвизгнула. В комнате горел свет, у шкафа, покачиваясь, стояла мама. - Вылезай скорее. - Голос ее был странным, говорила она с трудом, отдельными фразами. - Он ушел. Сказал, скоро вернется с гостями. Собирайся. Иди к тете Гале, на третий этаж. Скажи, что я просила. Переночуешь у нее. Она сунула мне в руки пакет с одеждой, коротко обняла, поцеловала в макушку и подтолкнула к двери. Мама распахнула дверь и я... описалась. Он стоял там и не один. С ним были еще трое мужчин. - Уходите? Нехорошо девочки, ой, как нехорошо! - От всех четверых веяло таким холодом, что мне показалось, что мои мокрые коленки покрылись корочкой льда. Гости втолкнули нас в прихожую, я потеряла равновесие и упала на попу. Отталкиваясь пятками, я поползла к маме. - Не трогайте нас, уйдите. Мы вам ничего плохого не сделали. - Голос срывался от слез. Последнюю фразу я произнесла шепотом. - Не обижайте мою маму, пожалуйста. Их ухмылки не сулили ничего хорошего. Вениамин схватил маму за руку и силой поволок в спальню. Мама слабо сопротивлялась и смотрела на меня через плечо. В глазах ее стояли страх и боль, слезы скатывались по щекам. Она шептала: «Пожалуйста, пожалуйста, не троньте ее, она еще маленькая... » Последний рывок, последний взгляд странно- мутных маминых глаз и они скрылись в спальне. Я осталась одна с этими нелюдями. Крайний справа сделал два шага вперед и легко, как пушинку забросил меня к себе на плечо наподобие мешка. Все прошли в кухню. Скинули на пол все, что стояло на столе и уложили меня на спину. Я попыталась встать, но тут же получила сокрушительный удар в челюсть. Наверное, я потеряла сознание, потому что когда я открыла глаза, одежды на мне не было. Ноги раздвинуты и привязаны к ножкам стола. Один из нелюдей стоял между моих ног и ухмылялся. Его зубы наводили на меня ужас. Двое других держали меня за руки. Первый поднял вверх указательный палец и мои глаза чуть не вылезли из орбит: его ноготь (коготь, я бы сказала) был такой длинный и блестящий, что походил на остро заточенную полоску металла. Мое дыхание сбилось и помчалось галопом. Я даже слова вымолвить не могла - не успевала. Через минуту воздух перестал проходить внутрь и я начала задыхаться. Ноги свело, судорога пошла по всему телу, но крик по-прежнему не мог сорваться с моих губ, застряв где-то в горле и пульсируя колючими иголками. - Шшш, тихо, тихо. Я не хочу, чтобы расплескалось то, что теперь принадлежит мне. - Он положил мне руку на левую грудь и сердце тут же унялось. В голове зазвенели колокольчики и я куда-то поплыла, но сознания не потеряла, а смотрела на него, как сторонний наблюдатель. Его ноготь (коготь) легко коснулся моего лобка и медленно заскользил вверх, оставляя за собой тонкую кровавую дорожку. Добравшись до ребер, ноготь немного углубился внутрь меня и продолжил свой путь, спотыкаясь на каждом хрящике грудной клетки. Добравшись до горла, он вынул из меня ноготь (коготь) и, высунув язык, облизал его. Слегка коснувшись пальцами кожи на животе по обе стороны царапины, он легко раздвинул мою плоть, обнажив все внутренности. Медленно опустив кисть руки внутрь, он поддел мои кишки и вытащил, но не оторвал. Положил на стол справа от меня, снова полез внутрь. Достал еще что-то такое, надкусил. Кровь стекала между его пальцами, а он не торопясь вонзал острые зубы в мою - мою! - плоть, прожевывал, глотал. Сложив ладонь лодочкой, он опустил ее внутрь живота, зачерпнул крови, выпил, снова зачерпнул... Когда я смогла оторвать взгляд от сего действа, я поняла, что руки мои стали легче. Скосив взгляд вправо, я увидела, что от локтя до кисти у меня осталась только кость. Красно- белая, со свисающими сухожилиями и небольшими кусочками мышц, она вызывала отвращение, поэтому я посмотрела влево. Там не было пальцев, вообще. Их как будто срезало, вернее, откусило. Выше - такая же красно-белая кость. Я больше не могла на это смотреть, отвернулась. Потом двое, которые стояли по бокам, бросили мои руки и отошли на несколько шагов. Первый коротко взглянул на них, кивнул, потом запустил руку глубже и вырвал сердце. Оно еще билось в его ладони, кода он стал откусывать небольшие куски. Глаза мои остекленели, дыхание пресеклось и я уже не видела, как все четверо встретились в нашей прихожей. - Ты с ней кончил? - спросил тот, кому достались самые «лакомые» кусочки меня, кивнув в сторону спальни. - Да, господин. - Он слегка согнулся в поклоне. - Она не доставит нам хлопот. - Ты хороший слуга. - «Мой новый папа» улыбнулся гаденькой подхалимской улыбочкой, напоминающей хищный оскал...