Ночь последняяСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Первый глоток воздуха дался тяжело. Холодный воздух пробрался внутрь до самой души. Этот вдох можно сравнить с первым вдохом младенца – боль, восторг, удивление…Крысы, копавшиеся в мусоре, бросились врассыпную при моем появлении. Пошатываясь, словно сойдя с палубы корабля, непривычно перебирая ногами, я сделал свой первый шаг. Земля жестко, почти грубо приняла мой шаг и я невольно охнул, ощутив всю тяжесть моего тела и твердость асфальта. Звук моего голоса очаровал меня. Около минуты я покричал на разные лады, оглушая себя, наслаждаясь отсутствием вечной абсолютной тишины. Я подошел к мусорной куче и нарочито медленно, ощупывая каждую шероховатость, перебирая пальцами ненужную полусгнившую ветошь, я ощущал себя чем-то похожим. Ненужным, выброшенным, попавшим на глаза совершенно случайно. Я выудил старый и грязный фартук, с трудом справился с тем, чтобы завязать узел у себя на спине. Старый ржавый нож приютился у меня на поясе, а драный мешок с молнией сойдет за маску. Несколько мятых бумажек я сложил в карман. Я мог с закрытыми глазами пройти всю эту промзону насквозь, хотя, конечно, каждый год она немного менялась. Когда-то грязный пустырь стал стройкой, а вот железнодорожные рельсы выглядели в этом году заброшенными. Холодный октябрьский ветер пронизывал насквозь, вымораживая мои и без того холодные внутренности. Его потоки играючи вздымали в воздух пыль и мелкий мусор, и я, не успевая закрывать глаза и рот вдоволь наглотался этой гадости. Пока я заглядывался на половинку луны, которая, словно обгрызенное яблоко, одиноко висела в небе, ветер-проказник бросил в меня каким-то флаером. Судя по всему, реклама какого-то клуба. Лицо девушки с окровавленными клыками до подбородка. «Born to Rock – Helloween Party». Сегодняшняя ночь. И не дальше, чем в километре от меня. Трамвайная линия оказалась там же, где и была раньше. Я зашел в разошедшиеся передо мной двери и сел на ближайшее сиденье. Народу в трамвае было совсем мало, никто не отреагировал на мой…странный прикид. Невозможно представить, какое это удовольствие – сидеть. Мои ноги совсем не устали, но сам факт того, что я могу просто сидеть уже вызывал во мне восторг. Где-то в дальней от меня части трамвая сидел еще один такой же как я. Я поймал взгляд его единственного оставшегося глаза и мы незаметно друг другу кивнули. На следующей остановке я вышел. По дороге к клубу мне встретились пара девчонок в костюмах ведьмочек. Увидев меня, они презабавно запищали в смеси эйфории и легкого испуга :- Клевый костюм! – крикнули они мне вслед. Не в силах вспомнить нужные слова, я просто кивнул в знак благодарности. Интересно, как я выгляжу для них?Клуб оказался у самой железной дороги. На входе стояла толпа человек в сорок разношерстно одетого народа. Были тут и жуткие клоуны, и зомби, и оборотни, и вампиры и высокий человек в смокинге с лицом, скрытым под абсолютно белой маской без прорезей для глаз и рта. Не знаю, где парень взял эту идею, но смотрелся он и правда жутковато. Тем временем очередь дошла и до меня. - Документы, пожалуйста, - обратился ко мне охранник. Я пошарился в карманах и сунул ему в руку флаер от их же вечеринки. - Благодарю. И нож можно посмотреть? – он взял в руку ржавую железку и довольно-таки опасно провел пальцем по лезвию. Уважительно кивнув, он вернул орудие мне со словами : - Отличная реплика. Отдав на кассе одну из бумажек, подобранных мной в мусорной куче, я прошел на территорию клуба. Играла эта модная нынче рок-музыка. А может быть, уже и не очень модная, я давно не интересовался этими вещами. На улице тоже был бар, барменом был молодой человек лет двадцати пяти, разрисованный под зомби. Пока бар был пуст, я хотел изучить ассортимент, но с непривычки, буквы на карте расплывались у меня перед глазами, и тогда я просто попросил его налить мне что-нибудь на свой выбор. Расплатившись с ним одной из бумажек, я отхлебнул из обжигающе-ледяного стакана темноватую жидкость, и тут мне действительно пришлось напрячься, чтобы выдержать это новое ощущение. Когда ты не пил ровно год, алкоголь жжет горло и проходит гораздо труднее, не говоря уже о других эффектах. Голова у меня закружилась сразу. Пожалуй, не стоило торопиться. Мертвые могут ходить среди живых лишь одну ночь в году. Не хотелось бы провести ее в бессознательном состоянии. Войдя в сам клуб, я собрал несколько одобрительных взглядов относительно костюма. На самом деле, до безумия интересно, что они там видят. Наверное, какую-нибудь жуткую маску с затемненными тканью глазами и молнией вместо рта, фартук из человеческих лиц и внушительный тесак. Если так – то тут было чем восхититься. Алкоголь все еще жег мое горло, и я пошел в туалет – выпить воды из-под крана. Как же я пожалел об этом. Зеркало было почти над самой раковиной, и как раз, когда я пил, кто-то подошел сзади и начал мыть руки, притом особенно долго и тщательно. Первый глоток воздуха дался тяжело. Холодный воздух пробрался внутрь до самой души. Этот вдох можно сравнить с первым вдохом младенца – боль, восторг, удивление…Крысы, копавшиеся в мусоре, бросились врассыпную при моем появлении. Пошатываясь, словно сойдя с палубы корабля, непривычно перебирая ногами, я сделал свой первый шаг. Земля жестко, почти грубо приняла мой шаг и я невольно охнул, ощутив всю тяжесть моего тела и твердость асфальта. Звук моего голоса очаровал меня. Около минуты я покричал на разные лады, оглушая себя, наслаждаясь отсутствием вечной абсолютной тишины. Я подошел к мусорной куче и нарочито медленно, ощупывая каждую шероховатость, перебирая пальцами ненужную полусгнившую ветошь, я ощущал себя чем-то похожим. Ненужным, выброшенным, попавшим на глаза совершенно случайно. Я выудил старый и грязный фартук, с трудом справился с тем, чтобы завязать узел у себя на спине. Старый ржавый нож приютился у меня на поясе, а драный мешок с молнией сойдет за маску. Несколько мятых бумажек я сложил в карман. Я мог с закрытыми глазами пройти всю эту промзону насквозь, хотя, конечно, каждый год она немного менялась. Когда-то грязный пустырь стал стройкой, а вот железнодорожные рельсы выглядели в этом году заброшенными. Холодный октябрьский ветер пронизывал насквозь, вымораживая мои и без того холодные внутренности. Его потоки играючи вздымали в воздух пыль и мелкий мусор, и я, не успевая закрывать глаза и рот вдоволь наглотался этой гадости. Пока я заглядывался на половинку луны, которая, словно обгрызенное яблоко, одиноко висела в небе, ветер-проказник бросил в меня каким-то флаером. Судя по всему, реклама какого-то клуба. Лицо девушки с окровавленными клыками до подбородка. «Born to Rock – Helloween Party». Сегодняшняя ночь. И не дальше, чем в километре от меня. Трамвайная линия оказалась там же, где и была раньше. Я зашел в разошедшиеся передо мной двери и сел на ближайшее сиденье. Народу в трамвае было совсем мало, никто не отреагировал на мой…странный прикид. Невозможно представить, какое это удовольствие – сидеть. Мои ноги совсем не устали, но сам факт того, что я могу просто сидеть уже вызывал во мне восторг. Где-то в дальней от меня части трамвая сидел еще один такой же как я. Я поймал взгляд его единственного оставшегося глаза и мы незаметно друг другу кивнули. На следующей остановке я вышел. По дороге к клубу мне встретились пара девчонок в костюмах ведьмочек. Увидев меня, они презабавно запищали в смеси эйфории и легкого испуга :- Клевый костюм! – крикнули они мне вслед. Не в силах вспомнить нужные слова, я просто кивнул в знак благодарности. Интересно, как я выгляжу для них?Клуб оказался у самой железной дороги. На входе стояла толпа человек в сорок разношерстно одетого народа. Были тут и жуткие клоуны, и зомби, и оборотни, и вампиры и высокий человек в смокинге с лицом, скрытым под абсолютно белой маской без прорезей для глаз и рта. Не знаю, где парень взял эту идею, но смотрелся он и правда жутковато. Тем временем очередь дошла и до меня. - Документы, пожалуйста, - обратился ко мне охранник. Я пошарился в карманах и сунул ему в руку флаер от их же вечеринки. - Благодарю. И нож можно посмотреть? – он взял в руку ржавую железку и довольно-таки опасно провел пальцем по лезвию. Уважительно кивнув, он вернул орудие мне со словами : - Отличная реплика. Отдав на кассе одну из бумажек, подобранных мной в мусорной куче, я прошел на территорию клуба. Играла эта модная нынче рок-музыка. А может быть, уже и не очень модная, я давно не интересовался этими вещами. На улице тоже был бар, барменом был молодой человек лет двадцати пяти, разрисованный под зомби. Пока бар был пуст, я хотел изучить ассортимент, но с непривычки, буквы на карте расплывались у меня перед глазами, и тогда я просто попросил его налить мне что-нибудь на свой выбор. Расплатившись с ним одной из бумажек, я отхлебнул из обжигающе-ледяного стакана темноватую жидкость, и тут мне действительно пришлось напрячься, чтобы выдержать это новое ощущение. Когда ты не пил ровно год, алкоголь жжет горло и проходит гораздо труднее, не говоря уже о других эффектах. Голова у меня закружилась сразу. Пожалуй, не стоило торопиться. Мертвые могут ходить среди живых лишь одну ночь в году. Не хотелось бы провести ее в бессознательном состоянии. Войдя в сам клуб, я собрал несколько одобрительных взглядов относительно костюма. На самом деле, до безумия интересно, что они там видят. Наверное, какую-нибудь жуткую маску с затемненными тканью глазами и молнией вместо рта, фартук из человеческих лиц и внушительный тесак. Если так – то тут было чем восхититься. Алкоголь все еще жег мое горло, и я пошел в туалет – выпить воды из-под крана. Как же я пожалел об этом. Зеркало было почти над самой раковиной, и как раз, когда я пил, кто-то подошел сзади и начал мыть руки, притом особенно долго и тщательно. Спина жутко затекла из-а стояния в моем согнутом состоянии – пижон постоянно пялился в зеркало и подними я голову – отражение его бы слегка шокировало. На самом деле – хорошо, что это произошло – это маленькое неудобство напомнило мне, что нужно скрываться от фотографов так же тщательно, как и от зеркал. Внутри клуба музыка была слишком громкой, чтобы я ее выдерживал. Где-то на углу бара в зале я заметил полную пачку сигарет, которую я аккуратно забрал с собой. В обществе, где курение приемлемо, лучший способ отбить запах мусора и тухлятины вперемешку с сырой землей – это сигареты. А огонь добыть относительно легко – Хеллоуин – повсюду стоят свечи, факелы и другие курильщики. Первая затяжка стала откровением и причиной жуткого кашля. Могу себе представить, как смешно я выглядел для остальных. Юнец, только вырвавшийся из-под родительской опеки, и начавший жадно погружаться в разнообразные пороки. А народ все прибывал – разнообразные маньяки, мертвецы и просто люди, одетые в стиле Викторианской Англии, притом в весьма специфичных, мрачных костюмах. Интересно, как громко они бы кричали, увидь они настоящего мертвеца?Закончив с первым стаканом, я пошел к бару заказать второй, когда на глаза мне попалась она. Ничем особенно не примечательная девушка с кудрявыми волосами в полосатых гетрах и густо подведенными глазами одиноко сидела у бара и медленно опустошала бутылку пива. В этой чертовой маске было очень сложно видеть, к тому же из-за всех этих софитов и внезапно наступающей тьмы, мои глаза с трудом различали черты, поэтому мне приходилось по-птичьи вертеть головой, чтобы как следует рассмотреть ее. Разумеется, это не могло остаться незамеченным. Она первая обратилась ко мне. Грациозно спустившись с слишком высокого для нее барного стула, она подошла ко мне и произнесла своим чудесным голосом что-то, похожее на вопрос, но я в силу непривычки, громкой музыки и окружающего шума не смог разобрать сказанное. Тяжело воспринимать хоть какие-то звуки, если целый год ты не слышал ничего, кроме тишины. А до этого еще год. А до этого еще долгие-долгие годы давящей… даже не тишины. Невозможности слышать. Смерть – это вовсе не ад, черти и котлы. Не рай, арфы и ангелы. Это темный ящик без стенок, в который ты заперт, и этот ящик не дает тебе говорить, шевелиться, думать, ощущать, слышать. Ни одна мысль не придет в твою голову. Ни единая вспышка, не развеет тьму, которой ты тоже не слышишь. Ты глух, слеп, бесчувственен, нем и бездумен. Ты – сломанная игрушка, которую убрали в коробку. Все что тебе остается – это чувство одиночества, сожаления и отчаяния. Вечная обреченность, которая прерывается раз в год лишь на одну ночь, и даже спасительное безумие не является выходом, ведь мертвец не может сойти с ума. Легко погрузиться в собственные мысли даже посреди шумной вечеринки, когда ты давно разучился их контролировать. И тут сквозь воспоминание о том, что невозможно помнить, прорывается ее голос :- У тебя очень крутой костюм! Ты кто? Типа зомби?- Мертвый. Просто мертвый. – еле взяв под контроль дыхание, ответил я. Осознав, что она имеет ввиду, я окинул взглядом костюм. – Реднек. Аллюзия на «Пятницу Тринадцатое». Ну, этот новый фильм. Не подумайте, я вовсе не социопат, и я общался раньше с девушками. Мне было всего двадцать четыре к моменту моей смерти, а потом много времени я провел там, откуда нет возврата, но я примерно представлял, что и в каких ситуациях нужно говорить девушке. Но за столько лет заточения в нигде, забываешь, как выглядишь, забываешь свое имя, забываешь, каково это вообще – выглядеть человеком. Это очень изощренная пытка – не дать душе превратиться в пустышку, не дать мертвецу забыть, что он был живым, и раз в год давать ему шанс видеть, слышать и чувствовать. И когда это повторяется из года в год, раз за разом, ты видишь, как люди снимают свои маски, смывают искуственную кровь и отправляются домой, в то время, как ты прячешься в тени зданий, деревьев и машин от лучей рассвета, стараясь выкроить себе еще несколько драгоценных секунд жизни. - Алекс -, представилась она и протянула руку. В ответ я протянул свою и сжал свою холодную кисть на ее маленькой, теплой ладошке. Я почувствовал, как она вздрогнула. Нет, детка, это не уличная температура, не низкое давление. Это настоящий могильный холод. Тот самый, что чувствуешь незаметно для себя, но он надолго остается в сердце. - Рудольф, - после секундной задержки произнес я. Конечно, я поступил глупо, просто прочитав имя бармена с бейджа на его груди. Нужно было придумать что-то свое. Впрочем, мертвецы тем и отличаются от живых, что ничего нового и своего они в этот мир принести больше не могут. Мы разговорились. Она рассказывала о своей жизни, о своей учебе, о работе, пару курьезных ситуаций, я, пожалуй, слегка искуственно, посмеялся в ответ. Большую часть слов и выражений я не понимал – слишком много времени прошло со дня моей смерти. Сам я ее пристально разглядывал сквозь материю мешка, и я был уверен – хоть она и не видит моих глаз – взгляд она чувствует. Это то самое дурацкое ощущение, когда просыпаешься ночью от чувства, будто кто-то уставился прямо на тебя. Чувство, похожее на то, будто кто-то прошел по твоей могиле. Несколько раз я заказывал нам выпивку, она порывалась заплатить, но я всегда настаивал, и в итоге, у бармена в руках всегда оказывалась стопка моего мусора. К утру, думаю, его ждет неслабое разочарование и удивление. Она пила и становилась все более разговорчивой. Я аккуратно приобнял ее за талию и взял за руку. Сначала она вздрогнула, почувствовав холод, но потом привыкла, я же чувствовал, как медленно ее рука становилась холоднее, моя же – наоборот, теплее, согреваясь от ее прикосновения. Вдруг, она приблизила лицо и взялась руками за мешок на моей голове. Я попытался удержать ее руки, но она была слишком быстра. Она стащила маску и я почувствовал себя почти голым. Что она сейчас подумает. Закричит? Испугается? Убежит? Ее стошнит? Не знаю. Я давно уже не помню, как выглядит мое лицо… Но я помню, что с ним случилось что-то ужасное… Ее губы были совсем рядом. - Отличный грим! Будет даже обидно его портить, - сказала она, прежде чем поцеловала меня. Этот вкус был куда сильнее, чем вкус алкоголя или конфет. Солоноватые губы, легкие запахи зубной пасты и рома. Гладкие зубы. Острый, быстрый язычок, проникший в мой рот. Пожалуйста, детка, только не вздумай провести им выше, умоляю, даже не думай. Иначе, никакие заверения о гриме тебя уже не убедят. Неважно, что ты видишь, трогаешь ты сейчас холодный труп. Тот самый труп, найденный на железнодорожных путях пару десятков лет назад… Или это был другой? Я же не могу помнить свою смерть? Или могу? Было ли это прозренье смерти, или ложное воспоминание, почерпнутое из моей давно минувшей жизни?Да. Мертвец не перестанет думать о смерти. Даже во время поцелуя. Мы стояли и целовались, начав двигаться по кругу в танце, под музыку, которая стала вдруг медленной и романтичной, сменив похожие на звуки бензопилы риффы электрогитары и рычащий вокал исполнителя. Я чувствовал, как ее тепло передается мне, как ее губы холодеют, а руки дрожат. Так мы танцевали до конца вечеринки. После того, как охрана вывела последних гуляк за ворота, наш танец остановили и мы. Все так же держась за руки, мы вышли к дороге и она поймала такси. Небо уже светлело, но солнце еще не показалось. Водитель явно не хотел бы брать такого клиента как я. На всякий случай я отдал ему сразу все оставшиеся бумажки, чтобы они ненароком не стали тем, чем являются раньше времени. Мы сидели на заднем сидении, когда она сказала это :- Я люблю тебя, - засмущавшись, она немного помолчала, но потом снова подняла на меня свои зеленые большие глаза и продолжила : - Я знаю, глупо говорить это в первую встречи после ночи на Хеллоуин, но…Я боюсь, что не наберусь смелости в другой раз. - И я люблю тебя -, почти протараторил я. Солнце вставало, и я все ниже и ниже сползал по сиденью, чтобы не подставиться под лучи. К счастью, мы как раз проезжали под мостом, где я и схватил водителя за плечо, с криком «Тормози!». Мне кажется, на секунду он увидел мой истинный облик, потому что его лицо перекосилось, когда он взглянул в зеркало заднего вида. Я было рванулся с сиденья за дверь, но тут кое-что вспомнил…- Когда мы встретимся? – спросила она, будто прочитав мои мысли. - Скоро, - врал я, - очень скоро. Уверяю, ты не успеешь доехать домой, как я тебе позвоню. - Как же ты мне позвонишь, если у тебя нет моего номера, дурашка? – хихикнула она, - Давай сюда телефон, я тебе свой запишу. Я вынул что-то из кармана наугад, и девушка набрала свой номер на пачке сигарет. Что же, люди видят то, что ожидают увидеть. Сейчас для нее это был телефон. Заметив блик на крыше, я отшатнулся от машины – нельзя было, чтобы она увидела меня таким. Помахав на прощание рукой, я ушел в тень, за колонны моста. Выкурить последнюю сигарету. Подумать последние мысли. Что же – теперь будет полегче. Я знаю, что разбиваю девочке сердце. Я знаю, что ближайшие пару месяцев ей не будет покоя. Знаю, что она будет искать мое лицо в толпе, будет искать меня на фотографиях с вечеринки. Будет спрашивать тех, кто был там, не знаком ли им некий Рудольф. Нет, не знаком. Кто-то из нас приходит, чтобы повидаться с близкими, но большинство уже давно забыли, кто они такие. Кто-то приходит, чтобы мстить живым, и тогда появляются газетные заголовки о жуткой резне ночью в канун Дня Всех Святых. Кто-то просто предается гедонизму, и старается уместить в одну ночь всю жизнь. Но я-то знаю, зачем это нужно… Мертвые существуют, пока о них помнят…«О да, эта наивная ***** еще долго меня не забудет!» - была моя последняя мысль в то время, как солнечные лучи стирали меня с ткани реальности и собранный мной мусор осыпался на асфальт.