Никчёмный человекСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Шипящая запись с диктофона. На фоне усталого голоса человека средних лет, слышен приглушённый звук проезжающего мимо транспорта. Время от времени раздаётся нервозная чечётка пальцами. «Здравствуйте. Полагаю, мне уже не нужно называть вам своего имени - оно и так у всех на слуху. Но всё же, для тех, кто не смотрит телевизор, скажу - звали меня Георгием Лакиным. Я являлся специалистом по подбору сотрудников в крупной, наверняка известной вам компании Ютегра, занимающейся специальными доставками дорогостоящих товаров по всему миру. Мне тридцать два года, и я…» Через мгновение взволнованный голос прервался неожиданным грохотанием. Последовало досадное чертыханье, торопливая возня. «Чувствую себя идиотом… мне тридцать… стоп. На кой лад я это несу? Простите за резкость. Никогда раньше не доводилось давать интервью, поэтому считаю необходимым перейти к главному. Если эта запись попала в ваши руки, в руки стороннего человека, не имеющего ко мне никакого отношения, я прошу – не осуждайте моего поступка. Великое счастье, если вы не узнали в следующих словах самого себя. Человек создан Богом лишь для того, чтобы породить следующее поколение, но по злому року, по состоянию здоровья, простейшая биологическая задача стала для меня, увы, не выполнима. На протяжении всей своей жизни моим незыблемым идеалом была большая, дружная семья, но, как показал жизненный опыт, даже выстроить отношения между двумя людьми - уже филигранная работа. Кто-то с ней справляется, у кого-то получается многим хуже. После шести лет семейной жизни, я пришёл к выводу, что каждое произнесённое слово, людьми, окружающими меня, имеет определённую цену, и ровным счётом не имеет никакого веса. Такое чувство, что всё моё окружение составляют лишь лживые политиканы. В конце концов, вся наша жизнь – это политика. Мы ежедневно боремся за сферы влияния с супругами, вступаем в полемику с коллегами, отстаиваем свои неотчуждаемые права в метро, в магазинах. Я искренне надеюсь, что вы относитесь к тем единицам, которые добиваются поставленной цели, не ступая по головам, не опускаясь до лицемерия и обмана… Я немного отвлёкся». Тяжёлый вздох мужчины ознаменовал потерю хрупкой нити своей, явно не репетированной исповеди. Вскоре, человек продолжил. «Я относительно молод, и совершенно точно целеустремлён. Что там говорить - даже после оглашения врачами страшного вердикта «бесплодие», мне не позволяла опустить руки необъяснимая уверенность, что в будущем, при нашей любви, помощи и взаимопонимании, мы с супругой обязательно обзаведёмся детьми. Чего бы нам это не стоило. Даже не сомневаюсь, я бы смог сделать их самыми счастливыми на свете и сдать-таки самому себе самый важный в своей жизни предмет – отцовство, - на твёрдую пятёрку. Если бы не одно обстоятельство, скосившее меня как сухое дерево. Вердикт врачей оказался для жены не меньшим ударом, однако, вместо поддержки и ожидаемого мною желания общими усилиями побороть столь ужасный недуг, я получил лишь справку о скорейшем отчислении из института семейной жизни. Это и стало отправной точкой истории, завершение которой Вы наверняка увидите в сегодняшних выпусках новостей. Флегматик, романтик, просто дурак… Кто-то, возможно, и не станет принимать расходящуюся по швам личную жизнь концом света, однако после развода, к которому мы приближаемся с поистине астрономической скоростью, я более не вижу будущего Георгия Лакина. Нет, конечно, я старался успокоиться и уверить себя в том, что ситуация образумится, но все мои хрупкие тезисы разбивались о неприступные скалы одного пресловутого вопроса: как можно существовать, зная, что человеку, которому ты посветил долгих шесть лет своей жизни, ты, собственно, оказался не нужен? Этот и многие другие вопросы, - эти палки в колёсах, что ежечасно подсовывает мне паскудница жизнь, с годами из прутьев превратились в стальные рельсы, о которые я и переломал свои ноги. Немыслимо сложно объяснить чувство, свербящее в моей душе уже долгое время, никак не исчисляемое неделями и месяцами. Поймите, я больше не чувствую себя хозяином собственной судьбы. Мне не хочется больше жить, зная, что Господь создал жалкого Жору Лакина ради одной единственной цели - беспросветного мотовства с работы и на работу, ругани с начальством и коллегами, делёжки спального места с охладевшей, такой чужой, но всё ещё – женой. Всё ещё любимой. Я не хочу видеть, как растут чужие дети, зная, что обзавестись собственными у меня никогда не получится. Не хочу встречаться глазами с влюблёнными парами, любующимися золотистыми лучами полуденного солнца, радующимися как дети весеннему дождю, наслаждающимися каждой секундой проведённой вместе. Я НЕ МОГУ больше наблюдать сквозь стеклянную перегородку своего рабочего стола за флиртом моей неблаговерной супруги С МОИМ СОБСТВЕННЫМ ШЕФОМ!»Микрофон сильно зашумел, после чего на записи воцарилась непривычная тишина. Шипящая запись с диктофона. На фоне усталого голоса человека средних лет, слышен приглушённый звук проезжающего мимо транспорта. Время от времени раздаётся нервозная чечётка пальцами. «Здравствуйте. Полагаю, мне уже не нужно называть вам своего имени - оно и так у всех на слуху. Но всё же, для тех, кто не смотрит телевизор, скажу - звали меня Георгием Лакиным. Я являлся специалистом по подбору сотрудников в крупной, наверняка известной вам компании Ютегра, занимающейся специальными доставками дорогостоящих товаров по всему миру. Мне тридцать два года, и я…» Через мгновение взволнованный голос прервался неожиданным грохотанием. Последовало досадное чертыханье, торопливая возня. «Чувствую себя идиотом… мне тридцать… стоп. На кой лад я это несу? Простите за резкость. Никогда раньше не доводилось давать интервью, поэтому считаю необходимым перейти к главному. Если эта запись попала в ваши руки, в руки стороннего человека, не имеющего ко мне никакого отношения, я прошу – не осуждайте моего поступка. Великое счастье, если вы не узнали в следующих словах самого себя. Человек создан Богом лишь для того, чтобы породить следующее поколение, но по злому року, по состоянию здоровья, простейшая биологическая задача стала для меня, увы, не выполнима. На протяжении всей своей жизни моим незыблемым идеалом была большая, дружная семья, но, как показал жизненный опыт, даже выстроить отношения между двумя людьми - уже филигранная работа. Кто-то с ней справляется, у кого-то получается многим хуже. После шести лет семейной жизни, я пришёл к выводу, что каждое произнесённое слово, людьми, окружающими меня, имеет определённую цену, и ровным счётом не имеет никакого веса. Такое чувство, что всё моё окружение составляют лишь лживые политиканы. В конце концов, вся наша жизнь – это политика. Мы ежедневно боремся за сферы влияния с супругами, вступаем в полемику с коллегами, отстаиваем свои неотчуждаемые права в метро, в магазинах. Я искренне надеюсь, что вы относитесь к тем единицам, которые добиваются поставленной цели, не ступая по головам, не опускаясь до лицемерия и обмана… Я немного отвлёкся». Тяжёлый вздох мужчины ознаменовал потерю хрупкой нити своей, явно не репетированной исповеди. Вскоре, человек продолжил. «Я относительно молод, и совершенно точно целеустремлён. Что там говорить - даже после оглашения врачами страшного вердикта «бесплодие», мне не позволяла опустить руки необъяснимая уверенность, что в будущем, при нашей любви, помощи и взаимопонимании, мы с супругой обязательно обзаведёмся детьми. Чего бы нам это не стоило. Даже не сомневаюсь, я бы смог сделать их самыми счастливыми на свете и сдать-таки самому себе самый важный в своей жизни предмет – отцовство, - на твёрдую пятёрку. Если бы не одно обстоятельство, скосившее меня как сухое дерево. Вердикт врачей оказался для жены не меньшим ударом, однако, вместо поддержки и ожидаемого мною желания общими усилиями побороть столь ужасный недуг, я получил лишь справку о скорейшем отчислении из института семейной жизни. Это и стало отправной точкой истории, завершение которой Вы наверняка увидите в сегодняшних выпусках новостей. Флегматик, романтик, просто дурак… Кто-то, возможно, и не станет принимать расходящуюся по швам личную жизнь концом света, однако после развода, к которому мы приближаемся с поистине астрономической скоростью, я более не вижу будущего Георгия Лакина. Нет, конечно, я старался успокоиться и уверить себя в том, что ситуация образумится, но все мои хрупкие тезисы разбивались о неприступные скалы одного пресловутого вопроса: как можно существовать, зная, что человеку, которому ты посветил долгих шесть лет своей жизни, ты, собственно, оказался не нужен? Этот и многие другие вопросы, - эти палки в колёсах, что ежечасно подсовывает мне паскудница жизнь, с годами из прутьев превратились в стальные рельсы, о которые я и переломал свои ноги. Немыслимо сложно объяснить чувство, свербящее в моей душе уже долгое время, никак не исчисляемое неделями и месяцами. Поймите, я больше не чувствую себя хозяином собственной судьбы. Мне не хочется больше жить, зная, что Господь создал жалкого Жору Лакина ради одной единственной цели - беспросветного мотовства с работы и на работу, ругани с начальством и коллегами, делёжки спального места с охладевшей, такой чужой, но всё ещё – женой. Всё ещё любимой. Я не хочу видеть, как растут чужие дети, зная, что обзавестись собственными у меня никогда не получится. Не хочу встречаться глазами с влюблёнными парами, любующимися золотистыми лучами полуденного солнца, радующимися как дети весеннему дождю, наслаждающимися каждой секундой проведённой вместе. Я НЕ МОГУ больше наблюдать сквозь стеклянную перегородку своего рабочего стола за флиртом моей неблаговерной супруги С МОИМ СОБСТВЕННЫМ ШЕФОМ!»Микрофон сильно зашумел, после чего на записи воцарилась непривычная тишина. Подобно обитой войлоком комнате, зажатый пальцем микрофон пропускал лишь единичные гневные выкрики, не имея никакой возможности сохранить в памяти диктофона всей брани, скопившейся в душе отчаявшегося за долгие годы унижений человека. Внимательно прислушавшись, вы смогли бы различить несколько ударов о что-то железное, с сопутствующими стянутыми вскриками мужчины от боли. Так прошли несколько напряжённых минут, самому Лакину показавшихся мгновением. «Довольно сантиментов, - продолжил он неожиданно хладнокровным голосом. - Сегодня тот самый день, когда я положу конец кошмару, паразитировавшему в моей жизни долгие годы. Кошмару, отобравшему у меня всё, чем я дорожил. Именно сегодня, подонки и святоши, смешавшие Лакина с грязью, поплатятся за свои поступки. Они будут молить о пощаде, умоляя оставить их в живых, будут целовать ботинки и обещать всё золото мира, лишь бы я оставил в покое их жалкие душонки… но, что мне их богатства? На свои похороны я уже отложил. Как жаль, что не все так предусмотрительны. Наверное, я сказал всё, что счёл нужным. Теперь вам решать, уважаемые слушатели, судить меня как преступника или объявить мучеником, романтиком, погибшим ради любви. Конец близок, я прекрасно это понимаю. Так пускай скорчатся в страшной агонии те, кому удалось-таки стереть в порошок Георгия Лакина!»Конец записи. Невысокого роста мужчина нехотя вышел из иномарки и, озираясь по сторонам, аккуратно положил маленький диктофон на деревянную лавку у магазина. «Вот и всё, что оста-анется… после меня…». Выкурив подряд несколько сигарет, человек завёл двигатель своей «Джетты» и аккуратно покатился в сторону выезда с парковки универмага. Через несколько метров автомобиль остановился, и его водитель пристегнул забытый ремень безопасности. По привычке. Как раньше. Когда собственная жизнь была ещё дорога ему. «Если бы ещё несколько лет назад мне сказали, что моя будущая жизнь превратится подобие горсти пепла, раздуваемой ветрами лжи, безысходности и предательства, - я бы рассмеялся этому человеку в лицо. Ответил бы, что счастливее меня человека ещё нужно поискать, а вот зависть – укол в сторону собеседника, - очень вредное чувство. Обосновывая свои слова, говорил, что имею неплохую работу, хорошую машину и верную, любящую супругу, делящую со мной и горе и радости, способную пойти за мной хоть на край земли, подобно жёнам Декабристов. Если бы я только знал, каким окажусь болваном…»Заняв своё, великодушно выделенное начальством «почётное» триста восемнадцатое место на парковке, он просунул под пиджак заранее припасенную полулитровую бутылку водки в железной бутылке, и, придерживая её рукой, прошёл сквозь широкую арку, высотою в несколько этажей. Прекрасно понимая, что сегодня он опоздал на работу – случай в его практике, из ряда вон выходящий, - мужчина в наглаженном деловом костюме и не подумывал ускорить шаг. Гордое наименование компании Ютегра, презрительно косящееся сейчас на него со своих высот, первые годы вызывало у молодого сотрудника лишь благоговейный трепет, со временем превратившись в имя нарицательное - в нечто, вызывающее у человека только животную неприязнь. Не о той доле он мечтал, когда впервые прошёл эту помпезную арку Сталинского ампира по мощёному мрамором дворику, у подножья высотного здания; миновал пункт охраны, раскрыв перед сотрудниками хрустящий новенький пропуск, веявший стремлением показать себя в любимой работе; впервые поднявшись на лифте на заветный четырнадцатый этаж. Тогда, по собственной глупости, бывший студент экономического ещё лелеял мечту о дружном сплочённом коллективе, о высокой зарплате и скором повышении. Спустя пару лет иллюзорный карьерный рост остановился, в результате чего Георгий так и занял нишу статиста в этом «змеином логове». Он стал безликим солдатом многотысячной армии Ютегры, изнывающим от однообразной работы, конфликтов с окружающими, борьбы с ворохом профессиональных заболеваний. Даже солнечный свет тёплого майского утра словно бы сторонился свинцовых грозовых туч, обосновавшихся в душе Георгия Лакина, уже многие дни напролёт обходя стороной этого потерянного в себе человека. Мужчина с презрением смотрел на разверзнутый зёв стеклянной двери, испытывая чудовищную злобу, граничащую с необъяснимым, диким трепетом. Каждый божий день, подходя к работе, солидный и взрослый мужчина вдруг превращался в забитого двоечника, плетущегося на самый ненавистный ему урок. Сегодняшний день стал бы уже миллионным днём бесконечных унижений и тирании, если бы не сила духа, воспрянувшая внутри человека после долгих лет молчания. Как там было у Кинга? Роланд посмел вызвать на бой своего наставника Корта? Что ж, сегодня уже сам Георгий собирался преподать урок своим учителям. Показать им всё, что те привили ему: унижения, боль и лютую ненависть к людям. Безобидный с виду мужчина научит своих оппонентов ценить жизнь. А после отнимет её у них. Как когда-то они поступили с ним. «Как вы назвали бы человека, не смеющего возразить ни начальнику, ни жене, ни хаму в очереди? Уверен, большинство этих слов подлежит строгой цензуре. После больниц и фактического разрыва с женой, я стал именно таким. Безвольным, зажатым, молчаливым, как прыщавый очкарик на дискотеке. Признаться, мне было глубоко плевать на свой внешний вид и поведение, когда жена откровенно лгала, что задержится сегодня по работе или что уезжает на несколько дней к подруге в соседнюю область. По очевидному стечению обстоятельств, нашего начальника в эти дни тоже было днём с огнём не сыскать. Постепенно, теряя грань реальности и забытья, я практически полностью растворился среди серых будней и белых листов с чёрными цифрами. Видя происходящие со мной необъяснимые перемены, коллеги и приятели (люди, которых я долгое время считал таковыми) отвернулись от меня, радуясь, что моё рабочее место находится в самом углу зала, в закутке возле закрытого шкафом окна. Более, меня не существовало для них. Или они просто делали вид, что меня не существует…»Внутри, как это обычно и бывало, от каждого элемента декора веяло враждебным холодком презрения; вдоль коридоров гулял сквозняк лживой восторженности. Пожав руку знакомому охраннику, Лакин прошёл сквозь арку металлоискателя, тут же застыв от пронзительного свиста сирены. «Какой-то сбой, Вань?»«Вроде бы нет, всё в порядке, - обычно улыбчивый охранник немного изменился в лице. – Эй, что это у тебя там?»На секунду опешив, Георгий понял, о чём говорит его знакомый и поспешил оправдаться, театрально хлопнув себя по лбу свободной рукой. «Аа, совсем забыл… - Мужчина слегка наклонился к охраннику и приоткрыл полу пиджака. В глазах сосредоточенного охранника сверкнула холодная сталь подарочной бутыли водки, отчего строгие черты его лица тут же разгладились. – Тшш… начальнику отдела несу - взятка». «Щедрый подарок. Всё понял, без проблем. Ты аккуратнее, не свети особо, я вон – заметил». «Я тебя не подставлю Вань, не переживай». «Будем надеяться» - Ответил охранник и уставился обратно в кроссворд. «Не подставлю. Как я могу подставить товарища, плюющего мне в спину? Образно, конечно. Приятеля, прекрасно знающего о романе моей потаскухи жены с начальником; распускающего обо мне самые скверные слухи, хуже базарной бабы. Нет, такого гнилого человека я просто не в силах подставить. Дорабатывай свои последние несколько часов. Уверен, после того как поднимется грандиозная шумиха и выяснится, кто же пропустил вооруженного человека в офис, охранять уже будешь не ты, а тебя, сволочь. «Никого не жалко, - продолжил он в мыслях, шагая вдоль пустого коридора, - совершенно никого. Мы ставим свой целью скорейший карьерный рост и бьёмся с усталостью, нервным напряжением и кипами документов по двенадцать часов в сутки, только и мечтая поскорее возвыситься над морем таких же остолопов как и ты. Хотя бы на одну ступень. Мы смиренно выслушиваем от начальства оскорбления в свой адрес, которое только и норовит выставить тебя на посмешище после каждого, пускай самого безобидного, прокола. Оно неминуемо вытрет об тебя ноги, а если не утопит, то уж точно смешает с грязью. – Человек остановился возле металлических дверей в ожидании лифта, всё ещё ощущая всем телом холодок от предстоящей встречи с бесноватым боссом. – И ты не можешь ему возразить. Самое отвратительное - то, что ты не смеешь возразить! Я уверен, каждый человек хотя бы раз в жизни слышал в свой адрес «Не нравится? Проваливай – мы никого не держим!» Они никого не держат… Чем выше ты поднимаешься по карьерным ступеням, тем большее ощущаешь давление, словно идёт не очередная рабочая неделя, а подъём на вершину Джомолунгмы. Воздуха становится всё меньше, расшатывающие нервы ветра всё сильнее, да и взглянув вниз, понимаешь, что досадное падение приведёт к неминуемой гибели. Сейчас я понял - не нужно было соваться на эту гору. К несчастью, время не отмотать назад. Моё падение неотвратимо: не сегодня, так через несколько месяцев, - оно обязательно произойдёт. А я не собираюсь дожидаться позора. Именно поэтому и прыгну с вершины сегодня. Сам». Умиротворённый гул подъемного механизма наполнил утробу небольшого офисного лифта, к которому без двадцати девять не приблизишься и на три метра. В основном, его приоритетными пассажирами были большие начальники, отчего среди некоторых работников (в основном это были молодые специалисты, только что окончившие ВУЗ) лифт получил обидное прозвище «членовоз». Сейчас же было около десяти часов утра – вовсю кипел рабочий день, поэтому никто не мог помешать Георгию в последний раз предаться размышлениям, наедине с волнительной тишиной и мерно щёлкающим индикатором этажей. Развернувшись спиной к большому зеркалу, мужчина не хотел видеть эту сухую мумию, коим он стал за последние несколько месяцев чёрной, как зрачки его неблаговерной, депрессии. Холодный металл поднимающейся на проклятый четырнадцатый этаж клетки сверкал в глазах человека сталью лопат, засыпающих землёй его скромную могилу; стрелка оставшихся этажей метрономом отсчитывала последние мгновения его скотской жизни; механические вибрации, вздымающиеся из самых глубин шахты лифта, не позволяли ему расслабиться, забыться, передумать. Лакин знал, что через несколько минут ему предстоит стать мерзавцем, преступником, безжалостным убийцей. Сам он предпочитал несколько иные термины – мститель, судья, мессия. Гнёт падёт - знал Георгий, - и хотя бы один день, от моего имени будет трепетать и оставшееся в живых руководство, и офисный планктон, обитающий во всех уголках нашей необъятной Родины. «Девятый этаж. – Лакин достал из-за пазухи свою презренную ношу (даже в периоды глубочайшей депрессии он не смел притрагиваться к алкоголю), и покрутил её в руках. Стилистикой напоминающая крупнокалиберный снаряд, бутылка водки, конечно, уже выполнила своё предназначение, однако впредь своим принципам, взволнованный мужчина решил-таки глотнуть из горла. – Мне нужно успокоиться. Не каждый день убиваешь людей… Ухх! Дьявол!- Рявкнул он горящим огнём горлом, глотнув многим больше, чем собирался. Всполохи чужеродного пламени в мгновение ока прокатили по лёгким человека, не дав ему толком вздохнуть. Лицо исказила жуткая гримаса горечи и ярости. - Ну и дерьмо! Как они вообще это пьют? Свиньи! Как же я их всех ненавижу!»Двое мужчин, ожидающих лифта на одиннадцатом этаже, услышали несколько сильных ударов, доносящихся из проезжающей мимо кабинки, но не придали этому особого значения – мало ли, какие там неполадки. Этот старик повидал на своём веку огромное множество поколений сотрудников Ютегры, так что удивляться посторонним звукам не приходилось. «Тринадцатый. Похоже, смерть близка. Я ощущаю её кончиками собственных пальцев, чувствую напряжение каждым своим волоском, вдыхаю запах боли и страданий. Я смогу, я сделаю это. Нужно лишь успокоиться. Мои цели преступны, но лишь отчасти: на нашу фирму, эту клоаку, видимо, никогда не распространялись международные законы о свободе слова и защите чести и достоинства человека, так стоит ли считать вершителя закона бездушным палачом? Наверное, этого мне уже никогда не узнать… Я буду только признателен прибывшим сотрудникам полиции, если они без лишних слов изрешетят меня пулями, как когда-то это произошло с новёхоньким «Фордом» Бони и Клайда». Мужчина глотнул из бутылки ещё раз. Зачем-то хлопнул тыльной стороной ладони по пояснице, ближе к поясу, - именно там, где холодный пистолет Макарова вплотную прилегал к его телу. «Было чертовски сложно найти оружие… – Сказал он себе, словно уже разговаривая с чужим человеком. - Но, в нашей стране каждый вопрос можно решить энной суммой. Выходит, я уже преступник? – Мужчина едва видно улыбнулся. - Незаконное приобретение огнестрельного оружия, насколько я знаю, сурово карается законом. Прибавить к этому убийство семи - десяти ничтожных карьеристов и мы получим пожизненный срок. Камера одиночка, прогулки под конвоем, сон на жёсткой койке… нет, живьём я им не дамся!»Человек расстегнул последнюю пуговицу на пиджаке, когда металлическая коробка лифта неожиданно остановилась. «Четырнадцать» - прошептал себе под нос Георгий. Как и ожидалось, в офисе кипела работа: едва двери лифта распахнулись, как перед мужчиной промчалось несколько человек в деловых костюмах; гомон ксероксов, телефонных звонков и человеческой речи обдал Лакина невообразимой волной напряжения, мириться с которой, более сотрудник не собирался. Яркий дневной свет резал глаза, но, немного походя на божественную лёгкость небес, не имел с раем ничего общего. Четырнадцатый этаж был одной из множества кузниц ада, жаровни и меха которой продолжали пылать злобой круглыми сутками. Внезапно, перед Георгием возник он. «Какого хера, Лакин?! – Завидев жертву, прогремел командным голосом начальник отдела. – До обеда объяснительную мне на стол. И разбери этот срач у себя на столе – к нам едет проверка, а у тебя…»«Всё сказал?» - Стараясь произнести это как можно уверенней, мужчина всё же заметил, как голос его скатился вниз. Опешив от подобной наглости, шеф выпучил на своего подчинённого такой гневный взгляд, что тому (Георгию) вновь стало не по себе. Впрочем, как и всем сотрудникам вокруг. «Что? Что ты мне сказал? Ты что, пьян? – Взбешённый взгляд скользнул на бутылку водки, сжатую в руке оппонента. – Ты, видимо, забыл, что значит недоедать и метаться по городу, в поисках работы? Я тебе напомню, полудурок. Нахер мне твои объяснительные - ты уволен!»Босс был месяцем старше Георгия, однако характером намного жёстче своего сверстника. Он всегда был коварен и, исходя из служебного положения – чересчур прямолинеен, так что если ему и хотелось назвать подчинённого идиотом – поверьте, - он никогда не упускал такой возможности. К всеобщему удивлению напряжённой публики, специалист и не думал закрывать своего рта. «Я спросил, ты всё сказал?»«Лакин, ты совсем берега потерял? Пошёл вон отсюда, увольнительную завтра подпишешь, как проспишься». – Поражённый дерзостью начальник, практически повернулся к нему спиной. «Привет всем… - Мужчина взглянул на своих замолчавших коллег, после чего тут же перевёл взгляд на босса. – Послушай, Саш…»«Для тебя, имбицил, я Александр Никол…»Откуда-то со стороны раздался изумлённый женский вскрик. Оборвав фразу человека на полуслове, занесённая над правым плечом Георгия бутылка угодила шефу прямо по голове, в один миг превратив всю правую часть его лица в большую кровоточащую рану. Одному Богу было известно, сколько же сил и злобы вложил в этот удар безобидный доселе Жора Лакин. Заорав от дичайшей боли, начальник отдела рухнул как подкошенный, едва не распластавшись на полу. Кто-то из мужчин сорвался было с места, дабы утихомирить съехавшего с катушек коллегу, однако практически мгновенно застыл на месте – в правой руке Георгия Лакина блеснула оружейная сталь. «Кончилось, - среди офисных конторок прогремел уже голос самого специалиста, - кончилось моё терпение». «Что… что ты творишь?» – Прохрипел откуда-то снизу окровавленный начальник.

«Заткни пасть, мразь. Я пришёл сюда, чтобы поговорить с вами». Судя по побелевшим лицам, многие догадывались, что предстоящий разговор не из приятных. «Я, кажется, поздоровался со всеми, когда зашёл? Или нет?»Люди в пиджаках и блузках ещё несколько секунд сохраняли молчание, после чего единодушно закачали своими головами. «Привет» - Раздался испуганный мужской голос откуда-то со стороны. «Привет, Жора»«Здравствуйте, Георгий Иванович» - Робко произнесла белокурая стажёрка. Из всех присутствующих, она была единственным человеком, ещё не развращённым Ютегрой, не испорченным выгодой и кулуарными сплетнями. «Какой же я Георгий Иванович, Марин? Я простой Жора. Жора – пустозвон и тряпка, о которую вы можете вытереть ноги, прежде чем ступить на четырнадцатый этаж! – Дуло пистолета плавно перемещалось с сотрудника на сотрудника. – Я шут гороховый, который по шестьдесят часов в неделю надрывает свой пупок ради процветания этой мерзкой компании душегубов. Этого проклятого кургана, похоронившего под собою мои надежды, амбиции и самооценку! Правильно говорю, Александр Николаевич? Эй, Аскаров! – Грозно крикнул мужчина в другой конец зала, человеку, отбившемуся от общей массы. – Думаешь ты самый умный? Подойди ко мне». Напуганный до чёртиков молодой сотрудник, затаив дыхание, подошёл к обезумевшему Лакину, вымаливая у святых, имён которых даже никогда не знал, прощения своих грехов. Едва коллега приблизился, Георгий не раздумывая схватил его свободной рукой за грудки и наотмашь ударил по голове рукоятью пистолета. Завопив более от испуга, нежели от боли, тот отшатнулся в сторону, сдавливая обеими руками ушиб, словно через ту маленькую рану начал сочиться мозг. Наблюдая бесчинства коллеги, каждый из немой толпы белых воротничков думал о чём-то своём. «Для справки: примерно четыре секунды тебе понадобилось бы на то, чтобы вбежать в кабинет начальника и нажать тревожную кнопку. За четыре секунды, я бы успел выпустить в тебя шесть пуль. Как ты думаешь, Аскаров, я бы промахнулся?»Люди напряжённо сглотнули. Глядя на наставленный в лицо пистолет, мужчина задрожал всем телом. Опустил руки, взглянул на окровавленные ладони. Через несколько секунд человек прослезился. Лакин опустил оружие и обвёл публику взглядом. Не смотря на то, что наэлектризованная атмосфера стала просто нестерпимой, оцепеневшие сотрудники вытянулись как на плацу. «Знали бы вы, как я вас всех презираю. – Продолжил он. – Тебя, Витя «Александр Николаевич, он снова опоздал на десять минут» Никифоров, тебя Лариса «КАК, ТЫ ЕЩЁ НЕ ОТПРАВИЛ ФАКС?!» Сазанова. Тебя Семён, тебя Костя, вас, премного уважаемая Ольга Павловна…»Среди могильной тишины, нарушаемой лишь стыдливым всхлипами, переглядываниями массовки, да напряжённым голосом Лакина, свиристящей сиреной раздался телефонный звонок. Уцелевший глаз поверженного начальника отдела, всё это время смотревший на опасные перемещения оружия в руке безумца, неожиданно уставился вверх, на искажённое гневной миной лицо Георгия. Второй зрачок - заплыл кровью, отчего стал практически неразличим среди кровавой мешанины, обезобразившей половину лица руководителя. «Ты плачешь? – Неожиданно мягко произнёс Лакин, взглянув на трепещущего Аскарова. – Плачь. Не стесняйся. Здесь все свои. - Человек сложил на груди руки, прислонив холодный ствол «ПМа» к своему виску. - Знали бы вы, друзья, как МНЕ иногда хочется плакать! Как хочется взрыдать, уподобившись маленькому ребёнку! И знаете что? Всем этим я благодарен только вам. Очнитесь! Посмотрите, до чего вы докатились! Вы готовы уничтожить равного себе, разорвать его в клочья, ради лишнего рубля к зарплате! Вы вылизываете ботинки этой паскуде - оружейная мушка вновь уставилась промеж глаз босса - ради хвалебного отзыва в свой адрес, бегаете к нему на поклон, как пустоголовая челядь, треплете своими гнилыми языками несусветную *ложь*. Вы похожи на стаю стервятников, подъедающих остатки целеустремлённости и человеколюбия, с которыми я пришёл в Ютегру, за своими руководителями. Посмотрите, посмотрите на себя, отбросы!»Громом среди ясного неба раздались выстрелы. Подобно рассыпанному бисеру, люди тут и там повалились на искрящийся кафельный пол. Разлетевшись вдребезги, несколько громадин панорамных окон сорвались вниз, усыпая осколками стоящие на парковке автомобили. Ощущая дичайшую резь в ушах, сотрудники закрыли головы руками и завизжали от немыслимого ужаса, поразившего каждую их нервную клетку. В эти секунды кто-то умолял всевышнего оставить его в живых. Кто-то же, по-прежнему отказывался верить во всё происходящее. Одно Лакин знал точно - этим утром, в офисе на четырнадцатом этаже, подавляющее число атеистов определилось-таки со своим вероисповеданием. Стараясь побороть дрожь в руках, специалист забылся на секунду, глядя, как волосы застывшей возле самого окна стажёрки растрепал хлынувший в помещение весенний ветер. Через мгновенье, его взгляд прояснился, и он обвёл взглядом ничтожеств, лежащих сейчас у своих ног. «Я чувствую запах дерьма, когда нахожусь рядом с вами! – Молниеносным движением Георгий извлёк из кармана запасную обойму и перезарядил пистолет. – Им пропитана вся моя рабочая одежда, весь мой дом! Ты, - мужчина передёрнул затвор и встал в нескольких метрах от своего начальника, - ты видишь, во что превратилась моя жизнь благодаря тебе? Ты счастлив, видеть меня таким? Отвечай, ну же!»«Георгий, я не…»«Что? Что ты скулишь?! Наверное ты был не так робок, когда трахал мою жену!»«Послушай, ты делаешь большую ошибку…» - Видя животные глаза Георгия, тембр голоса шефа стал тоньше. Ситуация накалилась до предела. Сотрудники прекрасно понимали, что добром этот диалог заклятых врагов не кончится, но по-прежнему никто не смел сдвинуться с места - с того самого момента, как Лакин пустил оружие в ход, его несчастным коллегам стало уже не до этики – своя жизнь дороже. »… мы не были вместе. Нас с Викой связывают одни только деловые отношения и я…» - Оправдывался перед своим подчинённым руководитель, держась ладонью за распоротую бровь. «С Викой, значит? С Викторией Сергеевной, ты хотел сказать?!»«Что здесь происходит?!» - Неожиданно, с лестницы донёсся изумлённый женский голос. Как только девушка ступила в зал, её глазам открылась невообразимая картина. – «Жор… Лакин, что ты натворил? Откуда у тебя оружие?»Фамильярные обращения в семье Лакиных всегда исходили лишь от супруги, да так часто, что в последние месяцы у самого Георгия сложилось впечатление, будто она вообще позабыла его имя. Осторожно приближаясь к супругу, она смотрела то на коллег, лежащих сейчас на полу, то на супруга, отказываясь верить собственным глазам. В эти долгие секунды невысокая девушка чувствовала себя будто в клетке с тигром: шагая едва ли не на носочках, она боялась проронить лишнего, неосторожного слова – лишь бы он не натворил больших глупостей. «Не подходи. Останься на месте, рядом вы здорово смотритесь. – Горько сострил дебошир, глядя на парочку – испуганную жену, и окровавленного любовника, сидящего в её ногах. – Верно я говорю?»Уже не отдавая себе отчёта, распластавшаяся по полу публика нервно закивала головами, моля Господа о скорейшем завершении разыгравшейся драмы. «Жора, прекрати истерику. Ты не в себе!»«Закрой свой рот, ****! Не тебе учить меня жизни. Думала, все эти годы ты обводила меня вокруг пальца? Думала, сможешь и дальше использовать Жору Лакина, как тебе заблагорассудится? Изменять за моей спиной, ездить за границу со своим хахалем, тратить с ним мои деньги и спать в моей постели, думая о нём? Нет! Не на того напала. Ты меня совершенно не знаешь. За долгих шесть лет ты так и не поняла, что я не бесхребетное существо, а человек. Личность! Чего не могу сказать о тебе…»Невысокая шатенка сглотнула подкативший к горлу ком, глядя своими остекленевшими глазами в его взбешённые. «Ты не прав… я не… Жора, прости меня. – Робко произнесла она, прекрасно понимая, что именно разлад в личной жизни и вынудил верного супруга схватиться за оружие. Вдали, на копошащихся внизу улицах мегаполиса, послышались приближающиеся сирены. – У нас ещё будет время всё исправить». «О каком прощении может идти речь? Похоже, ты так ничего и не поняла. Я не собираюсь ничего исправлять, - под аккомпанемент хладнокровного голоса указательный палец специалиста скользнул на курок, - лишь выпущу в тебя и твоего любимого всю обойму, да окажу сопротивление властям. А там будь что будет… Александр Николаевич, вы не могли бы подняться и достойно встретить свою смерть? Можете даже взяться за руки, как это делают в фильмах». Сотрудники все как один уставились на Лакина, прислушавшегося к вою множества полицейских машин у подножья высотки. Стараясь побороть нервную тряску и головокружение, низвергнутый начальник отдела упёрся обагрёнными руками в пол. Через несколько секунд терпеливого хождения «из угла в угол», мститель смог-таки увидеть нетвёрдо стоящего перед собой врага. Но, что-то произошло с Георгием в этот миг. Глядя в здоровый глаз своей ненавистной жертвы, он почувствовал не то, чтобы жалость – нет, - уважение. Безграничное уважение к этому человеку, ещё мгновения назад казавшемуся ему низким и слабым духом «царьком», силу которому предавали унижения подчиненных, да безграничная офисная власть. «Где унижения? Почему он не просит пощады? Нет, это не может быть блефом… внутри него и впрямь стальной стержень» - подумал в этот момент опешивший Лакин. Уставившись единственным уцелевшим глазом в дуло смертоносного «МПа», пыхтящий руководитель закрыл своим телом дрожащую шатенку. Резким движением его заляпанная кровью рука дёрнула за ворот рубашки, с корнем вырвав несколько пуговиц, словно бы от этого ему стало легче дышать; левая же всё это время была занесена назад, пресекая возможность Виктории вырваться и попасть под пули безумца.

«Стреляй. Убей меня, я заслужил это… я разрушил твою жизнь. Я повинен в твоих бедах, в твоём помешательстве. Лишь я один… только не трогай её, прошу тебя». Выглядывая из-за плеча своего начальника, Виктория с ужасом в глазах мотала головой, умоляя супруга опустить оружие. Поражённый подобной смелостью ненавистного руководителя, Георгий поначалу даже хотел сделать «предупредительный» выстрел в его колено, чтобы тот окончательно понял – шутки кончились. «Георгий, не нужно. Не берите грех на душу, они не стоят того». - Проронила Марина, всё это время остававшаяся безучастной. Услышав это, человек тяжело вздохнул. Через мгновенье, здравый смысл всё же возымел своё: ощутив, каким истинным раскаянием пропитано каждое произнесённое Александром слово, какой заботой сияет каждое слово юной стажёрки, Лакин не смог больше удерживать начальника на мушке. Помимо хора работающих компьютеров и кондиционеров, не было слышно ни звука, но вооруженный мужчина прекрасно знал, что за ним уже идут. Конец был близок. Специалист опустил «ПМ» и устало взглянул на влюблённую парочку, напуганных, перемазанных кровью людей. Доведённому до крайности Георгию это показалось даже комичным, отчего он совершенно неожиданно для всех захохотал: сначала тихонько, после – громче, уже не в силах держать свои эмоции в рамках. «Сумасшедший! Он нас всех перестреляет!» - Прошипел себе под нос кто-то из сотрудников, страшась расстаться с жизнью так глупо. Внезапно невесёлый смех стих. «Твоя взяла, чёрт возьми. Живите! Совет да любовь. – Махнул он рукой и обвёл взглядом скованных страхом коллег. - Я лишь хотел показать вам, насколько вы жалки. Нельзя строить своего счастья на чужом горе, так же как и нельзя возводить собственную карьеру, идя по головам напропалую. Иначе, в один прекрасный день к вам придёт такой же разъяренный человек. И уповать на то, что он будет так же благороден, вам уже не придётся. Разве это так сложно понять?»Видя десятки устремлённых на себя глаз, Георгий так не увидел в них задумчивости, размышлений, осознания ничтожности собственной жизни. «Всё без толку… какого *чёрта* вы развалились? Поднимайтесь, рабочий день в самом разгаре». Нехотя подчиняясь, помятые люди один за другим принялись вставать с усыпанного осколками кафельного пола, устремив затравленный взгляд мужчине в спину. Порыв тёплого ветра сорвал с загруженных документами конторок несколько листов, когда вооружённый человек проходил мимо них, приближаясь к той, что не отвернулась от него даже после всего произошедшего. Со стороны лестницы послышались голоса и топот множества ботинок. Полицейских ботинок. «Спасибо тебе за всё, Марин… и извини за то, что тебе пришлось пережить. Я не хотел втягивать тебя в это. – Изумлённые глаза белокурой девушки, прислонившейся к своему столу, возле ощетинившейся осколками оконной рамы, уставились на своего непосредственного начальника – Георгия Лакина. Лицо человека выражало крайнюю степень усталости, однако по-прежнему казалось ей привлекательным. – Уходи из Ютегры, таким как ты здесь не место. Уволься сейчас, и забудь про иллюзорные золотые горы, обещанные тебе руководством этой выгребной ямы. Прошу, не становись похожей на этих скотов. Ты достойна лучшего, ты - выше этого». Остолбеневшие сотрудники, кажется, уже пришли в себя, отчего некоторые из них рискнули укрыться за шкафами от предполагаемой линии огня. Виктория же сорвалась к мужу, но невероятно крепкая хватка любовника не дала ей сделать и шага в сторону наломавшего дров супруга. Полиция была уже за дверьми. Мужчина двинул большим пальцем, поставив пистолет на предохранитель, и неожиданно протянул его своей стажёрке. «Ну, а уж если и останешься – стремись к самым вершинам, как когда-то стремился я сам. Молодым у нас везде дорога. Только помни – они никого не держат». Лакин горько улыбнулся своей стажёрке и подмигнул ей. В следующее мгновенье двойные двери этажа едва не слетели с петель, когда угрожающего вида бойцы отряда ОМОН с криками ворвались в небольшой офисный зал Ютегры, усеянный битым стеклом, разбросанными документами, каплями крови. «Они никого не держат!» - Марина зажмурилась от шума всего на миг, а когда открыла свои светлые глаза – рядом с ней уже никого не было. «Они никого не держат». С этими словами никчёмный человек Георгий Лакин оставил их, смело шагнув из окна четырнадцатого этажа.