Ненавижу лилипутовСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Их маленькие пухлые ручонки, потные и цепкие. Их крошечные толстые ножки. Их уродливо вытянутые большие головы. Их смешную детскую одежду и семенящую походку. Их мерзкие голоса. Их попытки общаться с тобой наравне, когда они не могут залезть на стул без посторонней помощи. Но больше всего ненавижу их глаза. Мерзкие, холодные, рыбьи. Будто бы пронизывающие насквозь. Такой смешной толстый маленький человечек – утютютютю. Смешной человечек с бездушными глазами. Они имеют успех в цирке. Они смешные… со спины. Пока не увидишь их пародию на человеческое лицо. Карлики как дети. Злые, уродливые, страшные дети. Хотя, наверное, я просто бесчувственная скотина. Не могу понять горе этих людей. Мне было около шести-семи лет. Этой осенью я должен был пойти в школу. Был жаркий август. Я и мама ехали домой с дачи в забитом, душном автобусе. Мне было плохо – меня укачивало, болела голова и хотелось пить, поэтому я разнылся и успел довести свою мать до белого каления. Это заметила одна сердобольная тетка, пожалела меня или мою измотанную мать и уступила мне место. Я сел, мать стала рядом со мной. Прямо напротив меня сидел карлик. Сначала я принял его за ребенка 4-5 лет – он был одет в цветастую рубашку, закатанные светлые брючки, на голове панамка. Я улыбнулся малышу. Когда «малыш» улыбнулся в ответ, я понял, что это какой-то странный малыш. Зубы были какие-то странные – мелкие и желтоватые, шли плотным рядом. Я отвернулся к окну. Но долго так сидеть не мог – меня все время тянуло посмотреть еще раз на этого странного ребенка. Я начал украдкой на него посматривать, но тень от панамки скрывало лицо. Я мог видеть только толстые мясистые губы да кончик крючковатого носа. Конечно же, он меня спалил. Смотря прямо мне в глаза, он стянул с себя панамку. От неожиданности у меня даже рот открылся. Такого уродства я никогда не видел. У него была почти лысая, огромная голова, только на висках еще оставалось немного волос, выпученные как у рыбы глаза, большой загнутый нос, мясистые толстые губы. Кожа у него была мерзкого пергаментного цвета. Я быстро отвернулся, а этот урод даже и не подумал. Он продолжал пялиться на меня. Так мы ехали около пятнадцати минут. Их маленькие пухлые ручонки, потные и цепкие. Их крошечные толстые ножки. Их уродливо вытянутые большие головы. Их смешную детскую одежду и семенящую походку. Их мерзкие голоса. Их попытки общаться с тобой наравне, когда они не могут залезть на стул без посторонней помощи. Но больше всего ненавижу их глаза. Мерзкие, холодные, рыбьи. Будто бы пронизывающие насквозь. Такой смешной толстый маленький человечек – утютютютю. Смешной человечек с бездушными глазами. Они имеют успех в цирке. Они смешные… со спины. Пока не увидишь их пародию на человеческое лицо. Карлики как дети. Злые, уродливые, страшные дети. Хотя, наверное, я просто бесчувственная скотина. Не могу понять горе этих людей. Мне было около шести-семи лет. Этой осенью я должен был пойти в школу. Был жаркий август. Я и мама ехали домой с дачи в забитом, душном автобусе. Мне было плохо – меня укачивало, болела голова и хотелось пить, поэтому я разнылся и успел довести свою мать до белого каления. Это заметила одна сердобольная тетка, пожалела меня или мою измотанную мать и уступила мне место. Я сел, мать стала рядом со мной. Прямо напротив меня сидел карлик. Сначала я принял его за ребенка 4-5 лет – он был одет в цветастую рубашку, закатанные светлые брючки, на голове панамка. Я улыбнулся малышу. Когда «малыш» улыбнулся в ответ, я понял, что это какой-то странный малыш. Зубы были какие-то странные – мелкие и желтоватые, шли плотным рядом. Я отвернулся к окну. Но долго так сидеть не мог – меня все время тянуло посмотреть еще раз на этого странного ребенка. Я начал украдкой на него посматривать, но тень от панамки скрывало лицо. Я мог видеть только толстые мясистые губы да кончик крючковатого носа. Конечно же, он меня спалил. Смотря прямо мне в глаза, он стянул с себя панамку. От неожиданности у меня даже рот открылся. Такого уродства я никогда не видел. У него была почти лысая, огромная голова, только на висках еще оставалось немного волос, выпученные как у рыбы глаза, большой загнутый нос, мясистые толстые губы. Кожа у него была мерзкого пергаментного цвета. Я быстро отвернулся, а этот урод даже и не подумал. Он продолжал пялиться на меня. Так мы ехали около пятнадцати минут. От страха у меня вспотели ладони и шея, солнце нещадно било в глаза, но я все равно продолжал сидеть так, боясь даже пошевелиться под гнетом взгляда этого чудовища. У себя в голове я прозвал его Карлик-Нос. Тут он встал. Я с облегчением подумал, что теперь-то эта скотина выйдет из автобуса, но, кажется, он решил меня достать. Он предложил моей маме сесть на его место. Моя мама сначала отнекивалась, но потом с улыбкой согласилась и села напротив меня. Карлик-Нос встал на ее место. Прямо рядом со мной. Его голова находилась на уровне моей головы, учитывая, что я сидел. Я снова отвернулся к окну, чувствуя на своей шее теплое дыхание этого чудовища, воображение дорисовало мне смердящую вонь. Я сидел, все крепче сжимая потные кулаки и закусывая губу каждый раз, когда он «случайно» прислонялся ко мне на поворотах. Ехали мы так минут 20. Тут я почувствовал легкое прикосновение на своем плече. Это оказалось последней каплей, и я истошно завопил: «Не трогай меня, Карлик-Нос!» Однако это оказалась моя мама. Автобус приближался к нашей остановке. Скоро пора было выходить. Карлик-Нос стоял прямо рядом с ней, едва доходя ей до пояса. Мама была красная как рак и принялась извиняться за мое поведение, мол, дети, что с них взять. Уродец с улыбкой качал головой и говорил, что он не обижается и все понимает, все время не сводя с меня глаз. Наконец мы вышли из автобуса, а Карлик-Нос поехал дальше. Всю дорогу мама ругала меня, и даже наказала меня дома. Но мне впервые было ***** на наказание, я сидел у себя в комнате и трясся от пережитого. Возможно, я бы благополучно забыл этот случай, но с тех пор я всюду натыкаюсь на карликов – в магазинах, кино, на улице, на почте – повсюду. И они все время на меня смотрят. Прямо сверлят взглядом. Будто знают про меня, лето 1996, автобус и Карлика-Носа. Как-то я повел племянника в цирк. Уселись по своим местам – с попкорном, сахарной ватой – все как полагается. Выключили свет, высветили арену. И тут выходят они. Карлики. Первым же номером. И фокусник вместе с ними. Я напрягся, но подумал — что может случиться, мы все равно далеко сидим. Тут карлики стали ходить между трибунами и выбирать добровольцев для фокуса с распиливанием. Обычно выбирают среди близко сидящих у арены, ну или в крайнем случае, в середине. В конец, как правило, не заходят. Но эта карликовская гнида, семеня своими мелкими ножками, нелепая фигура в фиолетовом фраке с блестками, подошла прямо ко мне и выбрала. Моего. Племянника. С улыбкой спросила, хочет ли он поучаствовать в фокусе. Конечно, племянник радостно согласился, но, повинуясь чувству интуитивной опасности, я поднялся и сказал свое «Нет». Уродец уламывал меня, наверное, около двадцати минут. Двадцати минут. Даже мой племянник насторожился и перехотел выходить на сцену – его тоже напугала такая настойчивость. Разве не проще было бы выбрать другого ребенка, с не такими упертыми сопровождающими взрослыми? Вся публика недоумевала. Фокусник, кажется, тоже. Но наконец, видя мою несгибаемость в этом вопросе, Карлик-Нос наконец отвалил со словами: «Ну, раз этот мальчик не хочет идти, то никакого номера с распиливанием и не будет. Скажите спасибо его дяде». Ящики и правда убрали. Остаток программы мы досидели в молчании. Мой племянник был страшно на меня обижен и не засмеялся, даже когда клоун на ходулях ********* о ведро. Домой шли тоже в полном молчании. Уже около подъезда я остановил его и попросил его никому не рассказывать о том случае. До сих пор меня тревожат некоторые мысли. Почему так настойчиво просили именно моего племянника? Почему номер из-за нас отменили? И как он узнал, что я его дядя, а не отец, ведь с моим братом мы ровесники?Пожалуй, я все же не ненавижу карликов. Я их боюсь.