Недетские игрыСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Он был моей первой любовью. Самой настоящей, самой непонятной. Мне было 18, ему 20. До него было много, даже слишком много встреч, расставаний, страсти, интриг, романтики. Я очень рано повзрослела. Один мой приятель сказал, что скоро вернется из плавания его очень хороший друг, и он меня с ним обязательно познакомит. Я спросила: “Зачем?” – “Ну как зачем, он знаешь, какой красивый, прошел пробы на подиуме, но моделью стать не захотел, выбрал все-таки профессию помощника капитана, и сейчас у него практика на реке. ”“А как зовут такого красавца?”, – спросила я. – “Кривой, ну фамилия у него Кривдин”. Боже, как я смеялась – модель с таким прозвищем. Дело было летом, а зимой я его увидела. Ой, девочки, какой он же все-таки красивый был, и умный, и сногсшибательно обаятельный, а как на дискотеках танцевал, ну просто Король вечеринок! И закрутился у нас роман, с такой силой нас друг к другу влекло, что я ночью приезжала на такси туда, где он меня ждал, мы пропадали на съемных квартирах у друзей (все студенты были), розы у меня дома не успевали засыхать. Все наши мысли были настроены на одну волну, друзья говорили, что я – это он, только в юбке. Только с ним я почувствовала себя женщиной, страстной, жаждущей любви и ласки. И он отвечал тем же. Были и опасные моменты в наших отношениях – он пользовался успехом у девушек, а я у парней. Однажды он в пьяной компании попытался соблазнить мою подругу, в порыве мести я ему изменила. Он узнал сразу же, но виду не подал. И только через полгода, когда я за что-то нападала на него по телефону, сказал: “Ты знаешь, как мне было тогда больно, но я не смог без тебя…” Я минут 10 не могла говорить. Как-то мы были вдвоем на квартире друзей, была зима, холодно, у нас работал старый обогреватель. Я пролила на платье вино, и он пошел его застирывать, сам, вот такой был внимательный ко мне. Выстирал и повесил сушиться на этот камин, поправляя мокрыми руками старую розетку. Помню, тогда подумала, а если сейчас его вдруг ударит током, и он умрет, что тогда будет со мной, что я буду делать одна? Прошло еще несколько месяцев, и мы как-то отдалились друг от друга, но продолжали общаться очень тепло. Я понимала, что семью мы с ним не создадим, слишком оба любим гулять, но душа рвалась к нему, хотелось снова окунуться в атмосферу любви. Когда он умер, я была на работе. У нас было собрание, мне все надоело, я с грустью посмотрела на часы, было без пятнадцати три. Я сбежала с работы пораньше, поехала на учебу. Проезжая мимо улицы, где его друзья сейчас снимали квартиру, вглядывалась в прохожих, может сейчас увижу его и выйду из трамвая. Когда я приехала домой с учебы, новости по местному каналу уже кончились, я обычно их смотрела. “Вечер трудного дня” назывались. Звонок. Поднимаю трубку, а там голос того самого моего приятеля, который нас познакомил: “Ты видела?” – “Что?”– “Сейчас по телевизору Лёшку показывали”. Нет, говорю, а что он натворил? “Он умер…”Короче говоря, он пришел в гости к друзьям, а тех не было дома. Сотовых тогда еще не было почти ни у кого. Квартира на первом этаже, дом очень старый, вход в квартиру отдельный, прямо напротив дома церковь. Они были вдвоем с другим парнем и решили, что Леха просунет руку через форточку (высокий был, метр девяносто) и откроет окно. Когда он полез, оконная рама не выдержала веса, и он всей грудью опустился на стекло. Сам себя зарезал получается. Тот парень сразу сбежал, даже не просто убежал, а уехал из города в свою деревню. Подбежавшие соседи посадили моего любимого человека на заборчик, тот посидел 10 минут, завалился на спину, и его не стало. Вот так глупо один из самых прекраснейших людей на земле ушёл из жизни… А было это как раз около трех часов дня. На похоронах я еще не совсем осознавала, что произошло, и лишь спустя несколько месяцев меня начало накрывать. В тот момент рядом со мной зачем-то находился непутевый, отсидевший несколько раз человек. Наверное то, что моя мама нервничала из-за этого, тоже добавило каплю раздора в мои растрепанные нервы. Я пустилась во все тяжкие, пропадала неделями у друзей и на пьяных вечеринках. И вот, когда душа дошла до определенной точки, я твердо решила, что уйду за ним. Долго вынашивала этот план, как-то даже успокоилась, мысленно попрощалась со всеми, даже маму не так жалко было. Ночь я беру лезвие, долго гуляю по чужим дворам и нахожу место, где мне становится спокойно. Сажусь и режу себе вены. Сколько времени сидела – не знаю, потом встала и пошла куда-то… И вот встречается мне мать того непутевого бывшего зэка (она шла с ночной смены) и удивленно спрашивает, куда и зачем я иду. А руки у меня в карманах пальто, с которого капает кровь. Скорую она не вызывала, сама перебинтовала и дала успокоительное. Я уснула. И тут снится мне он. Как всегда красивый, нарядный, только за горло держится. Что, говорю, у тебя там? А он как-то стесняясь, приоткрывает ворот, а там кожа слезает. Что ж ты, говорит, не пришла, я вышел тебя встречать, стою, стою, а ты опаздываешь! Обнимает меня, а лицо при этом такое злое становится. Я, когда проснулась, поняла, что играла со смертью. Он ведь ни фига меня во сне не ругал за то, что я руки порезала, а наоборот разозлился, что до конца не довела начатое! И так мне жить захотелось от страха, что это все не игры, а по-настоящему! В те редкие разы, когда я приходила к этому дому, чтобы положить цветы на осколки стекла под окном, которые не убирают, противно звонил колокол в церкви напротив…