Наши людиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Я никогда не взялся бы писать о вампирах. Да и вообще писать, если уж на то пошло: довольно статей и обзоров, чтобы лезть еще и в высокую литературу. Но, как говорит один мой бостонский знакомый, «однажды взяв перо, ощутив его легкость и магию, превращающую руку в крыло, ты уже не откажешься от полета». Нет, ничто на свете не заставит меня изменить принципам свободного, не терпящего фальши журналиста. Я остаюсь вашим покорным слугой (или хозяином, тут уж как повернется), и заметки эти – не что иное, как наспех записанные факты, личная история, приведшая меня к тому, что я есть сейчас. А началось все довольно банально, житейски даже. Любопытства и одноразового развлечения ради я купил книжку о вампирах. Неожиданно она впечатлила меня настолько, что захотелось познакомиться с автором. Вообще, я частенько мотаюсь туда-сюда по Европе в поисках заинтересовавших меня людей и достоверной информации – если хочешь, чтобы тебя уважали, создай причину для этого. Автор оказался весьма незаурядным человеком, с первых же фраз проявил себя интеллектуалом. Однако меня поразило, что он, несмотря на свою писательскую прозорливость и богатый жизненный опыт, будто подросток, искренне верит в вампиров. Этот факт никак не хотел укладываться у меня в голове – и не оставлял меня в покое, требуя определиться с отношением к нему. Чего я, не имея аргументов ни за, ни против, сделать не мог. Это была та заноза, вытащить которую возможно лишь хирургическим путем. На какое-то время я забывал о ней, потом, вдруг, возвращался снова, после опять забывал… У меня увлекательная работа, занимающая практически все мое внимание и время, и начинать охоту за тем, чего на деле может и не оказаться, – слишком нерационально. И, тем не менее, мысль о вампирах – о вероятности того, что убежденность писателя может иметь под собой основания, – терзала мой ум. Как-то в кафе, где я обычно беру кофе и бекон на завтрак, ввалилась компания готов. Полагаю, не стоит объяснять, что это за публика: даже у среднестатистической домохозяйки хватит ума заглянуть в Google. Их было всего трое, а эмоций – как от футбольной трибуны после гола. Они заняли столик за моей спиной, так что даже при желании не слышать, о чем речь, было невозможно. Делились впечатлениями от какой-то грандиозной тусовки в их стиле. Ну, разумеется, я тут же вспомнил о нерешенной проблеме: кто, как не готы – знатоки полночной нечисти! Стал вслушиваться. И, уловив фразу о каком-то Майкле, якобы вампире, обернулся:– Вы тоже сталкивались с ними?Ребята ошарашенно замолчали. – Простите, я не представился, – поспешил продолжить я, заметив, как одна из девушек потянулась за сумочкой. – Фредерик Либерт, свободный исследователь фактов. Очень интересуюсь данной темой, а за помощью обратиться не к кому. – Да, именно за помощью. Кредит уважения срабатывает в 90% случаев. – А вы – сталкивались? – Неуверенно проговорила брюнетка (впрочем, любого из этих троих, разного пола, можно было назвать брюнеткой). – Не я, один мой знакомый писатель. Мне, если честно, еще не повезло. – Вам повезло, – хмуро опроверг мои слова парень в проклепанной черной куртке. Он явно не был расположен продолжать разговор, более того, намеревался увести от меня своих подруг. – Да погодите же, это тот самый Либерт, что про «Выбор» писал! Вы что, не помните?! – Вдруг сообразила беспокоившаяся за свой ридикюль, и обратилась ко мне. – Лозанна, очень приятно познакомиться. Признаться, восторженность в ее голубых глазах меня несколько пристыдила. Я опустил взгляд в чашку, где уже на треть от дна темнел эспрессо, и, слегка покачивая ее, поблагодарил:– Польщен вашей осведомленностью. Жаль, что не могу проявить такую же в вашей области. – Вы действительно хотите знать о них? Зачем вам это? – Парню я не понравился. – За сотни лет никто не смог однозначно ни подтвердить их существование, ни опровергнуть. Труды, претендующие на научность, художественные произведения, факты, обоснованием которых могло стать что угодно, включая вампиризм… – Я мог бы долго, убедительно, с видом знатока говорить банальности, но меня сразу перебили. – Идемте. Не здесь. Парень вышел первым. Я представления не имел, что он задумал. Его спутницы, очевидно, тоже. Но та, что назвалась олимпийской столицей, уверенно взяв меня под руку, обнадеживающе улыбнулась: мол, соглашайтесь, будет интересно. – Как зовут ваших друзей? – Наклонился я к ней, когда первая пара несколько отдалилась. – Ангелика, – она сделала ударение на втором слоге, заодно царапнув слух непривычным немецким g. – и Обскурус. Мы иногда его называем Обзи – он так смешно злится!Конечно, было бы верхом глупости поддаться пафосу готичной молодежи, но эта троица могла привести меня к истокам маскарада, и не только психологическим, а это было уже соблазнительно. Я никогда не взялся бы писать о вампирах. Да и вообще писать, если уж на то пошло: довольно статей и обзоров, чтобы лезть еще и в высокую литературу. Но, как говорит один мой бостонский знакомый, «однажды взяв перо, ощутив его легкость и магию, превращающую руку в крыло, ты уже не откажешься от полета». Нет, ничто на свете не заставит меня изменить принципам свободного, не терпящего фальши журналиста. Я остаюсь вашим покорным слугой (или хозяином, тут уж как повернется), и заметки эти – не что иное, как наспех записанные факты, личная история, приведшая меня к тому, что я есть сейчас. А началось все довольно банально, житейски даже. Любопытства и одноразового развлечения ради я купил книжку о вампирах. Неожиданно она впечатлила меня настолько, что захотелось познакомиться с автором. Вообще, я частенько мотаюсь туда-сюда по Европе в поисках заинтересовавших меня людей и достоверной информации – если хочешь, чтобы тебя уважали, создай причину для этого. Автор оказался весьма незаурядным человеком, с первых же фраз проявил себя интеллектуалом. Однако меня поразило, что он, несмотря на свою писательскую прозорливость и богатый жизненный опыт, будто подросток, искренне верит в вампиров. Этот факт никак не хотел укладываться у меня в голове – и не оставлял меня в покое, требуя определиться с отношением к нему. Чего я, не имея аргументов ни за, ни против, сделать не мог. Это была та заноза, вытащить которую возможно лишь хирургическим путем. На какое-то время я забывал о ней, потом, вдруг, возвращался снова, после опять забывал… У меня увлекательная работа, занимающая практически все мое внимание и время, и начинать охоту за тем, чего на деле может и не оказаться, – слишком нерационально. И, тем не менее, мысль о вампирах – о вероятности того, что убежденность писателя может иметь под собой основания, – терзала мой ум. Как-то в кафе, где я обычно беру кофе и бекон на завтрак, ввалилась компания готов. Полагаю, не стоит объяснять, что это за публика: даже у среднестатистической домохозяйки хватит ума заглянуть в Google. Их было всего трое, а эмоций – как от футбольной трибуны после гола. Они заняли столик за моей спиной, так что даже при желании не слышать, о чем речь, было невозможно. Делились впечатлениями от какой-то грандиозной тусовки в их стиле. Ну, разумеется, я тут же вспомнил о нерешенной проблеме: кто, как не готы – знатоки полночной нечисти! Стал вслушиваться. И, уловив фразу о каком-то Майкле, якобы вампире, обернулся:– Вы тоже сталкивались с ними?Ребята ошарашенно замолчали. – Простите, я не представился, – поспешил продолжить я, заметив, как одна из девушек потянулась за сумочкой. – Фредерик Либерт, свободный исследователь фактов. Очень интересуюсь данной темой, а за помощью обратиться не к кому. – Да, именно за помощью. Кредит уважения срабатывает в 90% случаев. – А вы – сталкивались? – Неуверенно проговорила брюнетка (впрочем, любого из этих троих, разного пола, можно было назвать брюнеткой). – Не я, один мой знакомый писатель. Мне, если честно, еще не повезло. – Вам повезло, – хмуро опроверг мои слова парень в проклепанной черной куртке. Он явно не был расположен продолжать разговор, более того, намеревался увести от меня своих подруг. – Да погодите же, это тот самый Либерт, что про «Выбор» писал! Вы что, не помните?! – Вдруг сообразила беспокоившаяся за свой ридикюль, и обратилась ко мне. – Лозанна, очень приятно познакомиться. Признаться, восторженность в ее голубых глазах меня несколько пристыдила. Я опустил взгляд в чашку, где уже на треть от дна темнел эспрессо, и, слегка покачивая ее, поблагодарил:– Польщен вашей осведомленностью. Жаль, что не могу проявить такую же в вашей области. – Вы действительно хотите знать о них? Зачем вам это? – Парню я не понравился. – За сотни лет никто не смог однозначно ни подтвердить их существование, ни опровергнуть. Труды, претендующие на научность, художественные произведения, факты, обоснованием которых могло стать что угодно, включая вампиризм… – Я мог бы долго, убедительно, с видом знатока говорить банальности, но меня сразу перебили. – Идемте. Не здесь. Парень вышел первым. Я представления не имел, что он задумал. Его спутницы, очевидно, тоже. Но та, что назвалась олимпийской столицей, уверенно взяв меня под руку, обнадеживающе улыбнулась: мол, соглашайтесь, будет интересно. – Как зовут ваших друзей? – Наклонился я к ней, когда первая пара несколько отдалилась. – Ангелика, – она сделала ударение на втором слоге, заодно царапнув слух непривычным немецким g. – и Обскурус. Мы иногда его называем Обзи – он так смешно злится!Конечно, было бы верхом глупости поддаться пафосу готичной молодежи, но эта троица могла привести меня к истокам маскарада, и не только психологическим, а это было уже соблазнительно. В конце концов, «Boston Globe» мог и подождать пару часов – добыть тот материал, что я приготовил для него, уже никому не удастся. Поэтому, наскоро бросив редактору смс о небольшой задержке, я доверился своим смертолюбивым знакомым. Честно, я предполагал большее. Обскурус же всего лишь завел нас в переулок, подальше от колыхающихся в своем неоспоримом достоинстве сограждан. Шагнув к глухой стене какого-то дома, он остановился и, раздвинув черные локоны, словно занавес в театре, исподлобья посмотрел на меня:– Если действительно хотите встретить вампира, дождитесь ночи. – Да уж не рассчитывал увидеть их ангельское сияние под лучами солнца, – не удержался от язвительности я, едва успев смягчить интонацию. К концу фразы. – Майкл будет охотиться сегодня. Чертовски информативно! Но на спутниц его эта фраза произвела просто магический эффект. – Как ты узнал?! – Потрясенно воскликнули они, впившись в Темного с обеих сторон. – Вы забыли, с кем имеете дело! – Надменно констатировал Обзи, и, отцепив руки девушек от своих, вновь обратился ко мне. – На Запад-Роксбери-Паркуэй, возле Алландейл Вудс. К счастью, я знал окрестности Рослиндейла, плавно перетекавшего в Запад-Роксбери. Я мысленно прикинул, сколько миль мне придется идти вдоль леса, по достоинству оценил ничтожность шансов на встречу с пресловутым Майклом (мог бы и поэффектней имя себе придумать, раз такой крутой) и спросил:– А как я его узнаю?Видимо, вопрос был совсем уж идиотским, потому как все трое уставились на меня с нескрываемым изумлением: не узнать на пустынной ночной улице гота! А может, не ожидали, что я куплюсь на обещание увидеть живого вампира, тем более что за ним к черту на кулички ехать надо. Ответ же заставил изумиться меня:– Никак. Если он и выдаст себя, память вам больше не понадобится. Похоже, Обскурус не шутил. Во всяком случае, на умоляющие взгляды девиц он изрек грозное «Даже не думайте!» и, кивком приказав следовать за ним, направился к метро. Со мной не попрощался. Лозанна, обернувшись, улыбнулась, но поймала туфлей бордюр, чуть не упала и, насильно увлекаемая готом, забыла обо мне. Неужели вы думаете, что я поехал? Серьезный журналист, прекрасно понимающий, что к чему, разбирающийся в людях и ценящий собственное время как никто другой? Черт возьми, я поехал! Несся по шоссе, торопясь успеть к заходу солнца. Бостон маячил в зеркале заднего вида, напоминая, какой дурак сейчас сидит за рулем и по указке оготевшего подростка мчит в неизвестность, вместо того, чтобы на мягком диване потягивать пиво, листать архивный выпуск «Boston Globe» и слушать мурчание кота. Этот пушистолапый зверь и так редко видел меня, по большей части получая материнскую любовь Мисс Фловер, миловидной девицы лет сорока, жившей по соседству и тайно мечтавшей осчастливить вечно скитающегося, бездомного холостяка. Счастьем в ее понятии был в любое время разогретый обед, совместный отдых с чипсами и сериалом и толпа пухленьких голопузых ребятишек. А «бездомным холостяком», разумеется, именовался я. Хотя, в отличие от нее, собственником дома (в котором появлялся отнюдь не каждый день) был я сам. Я спешил. Хотя совершенно не представлял, надо ли. По логике, проснувшийся вампир должен быть голоден и набрасываться на первую более или менее подходящую жертву, и если не забыть об осторожности, то, во всяком случае, отодвинуть ее на второй план. Скрыть свою сущность во время охоты он бы не смог. И хотя я читал о множестве ухищрений, благодаря которым убийца остается неопознанным до самой смерти жертвы и еще немного потом – как раз, чтобы успеть неторопливо и с достоинством уйти, – я был уверен, что смогу раскусить его. С другой стороны, этой жертвой мог оказаться я сам. Тогда лучше бы вамп не торопился расправиться с ужином, а дал ему возможность сказать словечко-другое, завязать разговор… Но расположенность к беседе возникает, как правило, после еды. Опять же, означенный хищник мог оказаться гурманом и тщательно выбирать свою закуску. В этом случае вопрос времени становится не актуальным – мало ли, когда он найдет ее. Даже наоборот, отсрочка ужина усилит голод, в обратной пропорции уменьшив заботы о безопасности. А если он, вообще, извращенец и ради кровавого азарта нарочно станет отодвигать удовольствие? Логичнее тогда ждать конца ночи. Нет. Логичнее всего, вообще не быть здесь. Как можно так серьезно рассуждать о том, в правдоподобности чего огромные сомнения?! Я немилосердно вдавил эту мысль в пол вместе с педалью газа: раз я уже в пути, вопрос об адекватности излишен. Припарковавшись напротив одного из домов на южной окраине Алландейл Вудс (и понадеявшись, что хозяин, увидев незнакомый автомобиль, не вызовет полисмена), я остановился и, не выходя из машины, стал наблюдать. Солнце уже село. Улица, слева огороженная рядом двухэтажных домов, тепло подмигивающих квадратиками окон, а справа очерченная плавным изгибом дороги, граничащей с лесом, была пуста. Как он намеревался искать жертву здесь? А как я планировал проследить за ним, оставшись незамеченным? И какой смысл в том, что я сейчас сижу и жду того, что происходит в этот миг, быть может, где-нибудь в паре сотен метров впереди? Однако покинуть свой старый добрый форд, казавшийся мне сейчас лучшей защитой, я не решался. Но не сидеть же здесь всю ночь. Я вырвал из блокнота листок, написал на нем клятвенное обещание убрать свой автомобиль поутру, подтвердил его номером своего мобильника и кратким «Фредерик» и, оставив записку на лобовом стекле, направился вдоль дороги. Телефон, разумеется, выключил. Небольшой семейный микроавтобус обогнал меня, резко остановился. Вылезшая из него миссис Главное-Не-Размер-А-Комфорт неодобрительно посмотрела в мою сторону и с гордостью обладателя настоящих ценностей (распиханных по бумажным пакетам из ближайшего супермаркета) прошагала к дому. И я бы отлично понял вампира, пропустившего это сочное блюдо мимо внимания. А вот следующая кандидатура была куда привлекательней. Бизнес-леди, на своем маленьком, но отнюдь не дешевом автомобильчике возвращающаяся домой… Ей было абсолютно все равно, что происходит вокруг. Хлопнула дверца, мяукнул брелок сигнализации – и острые каблучки зацокали по асфальту. Не дойдя нескольких шагов до двери, вероятно, вспомнив о какой-нибудь оставленной в машине мелочи, она круто развернулась и пошла прочь. Но не к авто, как я предполагал, а прямиком к лесу! Цоканье прекратилось, когда шпильки утонули в земле газона. Я все еще надеялся, что она сделает что-нибудь (хотя совершенно не представлял, что) и вернется в дом; желание крикнуть «Леди, остановитесь!» и охотничий азарт, внезапно проснувшийся во мне, вступили в неравный бой. Когда же она, поддернув узкую юбку, стала перелезать через ограждение дороги, последний затрубил победу. Вслед за нею я перебежал шоссе, к счастью, пустынное, и, стараясь держаться в тени, продолжил наблюдать. Должно быть, стоило вызвать полицию. И потерять становящуюся более реальной возможность увидать вампира?! Да никогда! Похоже, хоррор-литература развратила меня настолько, что даже угрызения совести ощущались эротичным покусыванием. Девушка, живописно карабкающаяся на каблуках по склону, ведущему в лес, вела себя ненормально. Так ведь и я здесь именно за этим! Ненормальность – главный признак всех скандальных происшествий. Она достигла цели и скрылась за деревьями. Будь проклято мое любопытство! И форд, оставленный неподалеку, заодно. Если она шла в лапы вампира, я ничем ей помочь не смогу. Зато стану первым подозреваемым, оказавшись на месте преступления. Отличная перспектива. Но изменится ли что-то, будь я в шаге от свежего трупа или в миле от него? Я уже хотел нырнуть в лиственную темноту, как заметил фигуру, отделившуюся от леса. Она принадлежала мужчине невысокого роста, одетому в черный (впрочем, любой темный цвет сейчас казался черным) костюм. Он не оглянулся, не попытался скрыть свое присутствие – просто спустился со склона и, как ни в чем не бывало, пошел по тротуару. Этакий неспешный полночный променад. И опять двойственность желаний разрывала меня: я мог либо узнать, что стало с той красоткой, – либо проследить за ним. Ни единого доказательства, но я был уверен, что именно к нему она так торопилась. Воображение рисовало кровавые следы вампиршества на какой-нибудь поляне, почему–то одевая девицу в пышное платье с декольте, а хищника одарив широкополой шляпой с перьями. Внезапно зазвонил мобильник. Не мой. Я вдрогнул: тьфу ты! Мы же не в пятнадцатом веке. – Да. Хорошо, я буду. С Маунт Бенедикт. До завтра. – Промурлыкал незнакомец, картавя, как француз. Маунт-бенедикт, если кто не в курсе, – кладбище к западу от Алландейл Вудс. Именно в этом направлении он уехал, поймав попутку. Я же был вынужден возвращаться к своему железному коню, причем обходя пару-тройку лишних кварталов, поскольку свободу предпочитал разбирательствам с полицией. Дальнейшее стало интеллектуальной стратегической игрой расчета и случая – тот единственный период в моей жизни, когда я был готов верить в судьбу. Предупредив редактора, что отправляюсь на поиски новых материалов, я отдался ей полностью. Днем я просчитывал все варианты ситуаций, пытаясь предсказать следующий ход моего вампира. Ночью – следил за ним, умудряясь ловить лишь некие поворотные точки, получая минимум информации (а порой – только намеки на нее), которую в течение следующего дня предстояло расшифровать. Мне везло: я многое угадывал, не располагая достоверными фактами, – вот что значит развитое журналистское чутье и опыт. Впрочем, Майкл не подозревал, что окажется объектом столь пристального внимания, и не скрывался. Правда, и предположений о том, что вампир, не подтвердил: день проводил на кладбище (хотя я так и не понял, где именно), появлялся по ночам, встречался с разными людьми, ходил по ночным заведениям – и только. Правда, женщины слетались на его улыбку и мягкий говор, словно мотыльки, ну, да не мне судить о том, что склеивает полушария в голове американок. Почему я не бросил эту затею? Майкл вел себя, как сдвинутый по вампирам гот, но готом не был. Он одевался в классику серо-коричневых тонов, добавляя к общему образу респектабельного мэна какую-нибудь мелочь вроде золотой булавки или запонок, свидетельствующую о прекрасном вкусе. Если выбирал клуб, то непременно дорогой, в котором звучала вышколенная попса или ретро, стучали фишки игровых столов и острокаблучные блондинки искрились мини–платьями для коктейля. Он никогда не играл сам. И никогда не уходил из клуба один. Итак, я продолжал следить. Чувствовал себя отчаянным фанатом, хотя ни в чем подобном с самой школы уличен не был. Я жаждал знания ничуть не меньше, чем хищник крови. А еще мысли занимал Обскурус, так четко наведший меня на след. Откуда-то мальчишка знал о Майкле и, скорее всего, был посвящен в другие, не менее заманчивые тайны. Я бы хотел найти и расспросить его, но на преследование двоих меня не хватало. – Ну, вот, опять вы куда-то собираетесь на ночь глядя! – Причитала мисс Фловер, стоя возле заборчика, разделявшего наши дворы, и насильно удерживая на своей роскошной груди моего кота. Тот отпинывался от нее задними лапами, но они проваливались в трикотажное декольте и увязали… Нет, позвольте вас избавить от дальнейшего. – Не беспокойтесь за меня, мисс Фловер, поберегите лучше Мэйсона. Несколько дней ему придется пожить без меня. – Какая же у вас работа нервная! Вот, куда опять гонит вас начальство? – Как истинная домохозяйка, она была в курсе всех творящихся за пределами ее ограды дел. – В Европу, мисс Фловер. В Европу. Я сказал это, исключительно чтобы спасти рыжего от тискообразных объятий. Сердобольная соседка, боявшаяся самого этого слова, всплеснула руками, упустив пленника, который тут же сиганул через забор и скрылся за углом. Я, действительно, летел в Европу. Мой подозреваемый, оказавшийся не Майклом, а Мишелем, возвращался к себе домой. До самого аэропорта я подумывал, не сдать ли билет: одно дело ориентироваться в Бостоне, где ты провел полжизни, и другое – в чужой стране, где был лишь в паре городов, а из языка знаешь лишь несколько расхожих фраз. Но неразгаданная тайна интриговала все сильней, а казавшаяся невыполнимость задачи разжигала настойчивое «все равно дознаюсь». Последним черным камнем на чаше весов стал знакомый образ, мелькнувший в толпе провожавших: Обскурус был здесь. Черт возьми, я непременно разыщу этого гота, когда вернусь!Можете себе представить мое удивление, когда на соседнем кресле, у иллюминатора, я увидел его!Мишель неподвижно сидел, опустив голову, и как будто спал. Чуть вьющиеся каштановые волосы закрывали пол-лица, мужественного и совсем не вампирского. И вовсе не был он мраморно бледным и холодным. Нет, я бы, конечно, не стал прикасаться к нему, чтобы убедиться, но впечатление мертвеца мой попутчик не производил, хотя и дышал совершенно незаметно. Поэтому я просто смотрел в окно, краем глаза разглядывая его и запоминая черты. И в сотый раз прокручивал в голове все, что читал когда–то или видел в фильмах о вампирах. Ничего общего с Мишелем, честно сказать. Самое интересное, я надеялся, ждало впереди. Конечно, чартерный рейс с вылетом после заката – хитро придумано. Но восемь часов перелета, да еще и с учетом смены часовых поясов… как он собрался выходить из самолета? А кроме того, насколько мне было известно, вампиры должны пить кровь каждую ночь. И я бы с превеликим удовольствием посмотрел, как он будет делать это здесь. Мы взлетели. Прошла стюардесса, соблазняя дружелюбной улыбкой взять что-нибудь из напитков. Я ограничился вежливым кивком – все равно того, на что подспудно рассчитывают мужчины, не предложит. Через час прошла снова, тот же результат. Я уже немного привык к безмолвному соседству моего подозреваемого, и разглядывал его свободно. Пассажиры спали, в салоне царил полумрак – никто не обращал на меня внимания. Густые аккуратные брови, ровный лоб. Лицо интеллектуала. Морщинки, если они были, скрадывал недостаток освещения. Да с чего я взял, что он немолод? Лет двадцать семь, не больше. Изгиб губ немного хищный даже во сне. Но не предполагай я в нем вампира – разве заметил бы? Это уже воображение. Однако легкое подрагивание век развеивало главное сомнение: Мишель, кем бы он ни был, – настоящий. Вдруг глаза его открылись, заставив меня отпрянуть. – Мы над океаном?Простой вопрос резко означил безысходность. Внезапно я осознал, насколько каждый из нас, людей, замкнутых в пространстве самолета, зависит от его благодушия. Конечно, если он, действительно…– Мишель Леруа, – уже пропитано теплом и человечностью. – Леруа? Король?– Вы мне льстите, mon cher, – улыбнулся он, и я понял, почему женщины так охотно шли за ним: обаяние этой улыбки стирало все границы, включая гендерные, вызывало необъяснимое доверие. – Не я, ваше имя. – Я изобразил смущение, полагая, что за него мне простят беззастенчивое разглядывание минуту назад. Тот деликатно улыбнулся:– А ваше?– Мое скромнее: Фредерик. Либерт. – А говорите о скромности! – Мягко рассмеялся Мишель. Мне показалось, будто из-под верхней губы блеснули клыки. – Что занесло вас в Штаты? Путешествуете? – Пора было брать разговор в собственные руки, что собеседник мне любезно предоставил, не желая, очевидно утруждать себя. Королевский жест. – Да. – Коротко ответил он, продолжая рассматривать меня. Надо признать, имел на то полное право. – И как вам родина Коттона Мазера?Едва уловимое недовольство мелькнуло на лице Леруа. Возможно, оттого, что я апеллировал к незнакомому имени. А может, Мишель понял, что я имел в виду, и это ему не понравилось. – К сожалению, я не успел побывать в Салеме. Дэнверсе, как называют его теперь. Но старую Северную церковь посетил. – Он улыбнулся точь-в-точь как турист, выполнивший долг и увидевший главную достопримечательность города. Значит, понял. В курсе событий. Жутко хотелось спросить, не был ли он очевидцем, но этот слишком явный выпад сразу привел бы к поражению. И я надел маску беспечного американца, желающего просто поболтать. – Да, есть на что посмотреть. А я, вот, в Париж. Может, потом еще куда – не решил. Покататься по Европе, развеяться. Схватил билет на первый рейс и…– Я вам не верю. – Мишель развернулся вполоборота, закрыв спиной иллюминатор. Я опешил. Не ожидал такой откровенности. Неужели он вычислил меня?!– Вы не похожи на человека, пренебрегающего своим временем. – Обезоруживающе улыбнулся он, сложив руки на груди. – И изображать простачка вам не идет. Ах, вот оно что! Я успокоился. Игра становилась все интереснее: я сидел лицом к лицу с тем, кого так старательно выслеживал, разговаривал с ним и видел, что могу сейчас задать любое из направлений, определяющих дальнейшее. Проще всего было переключиться на другую тему, отвлечь Леруа и спокойно понаблюдать за ним, ничем не выдавая себя. В этом случае мне пришлось бы привычно продолжить слежку, так же по крупицам собирать факты и, вероятно, отдалиться от цели. Я не был уверен, что смогу изловить хищника на его территории. А можно было и пройти по грани, раскрыв и цель, и собственные планы. А то и вовсе привлечь Мишеля к поиску самого себя, спросив совета. Разумеется, не называя имен. Этот вариант требовал выверенной откровенности, осторожности и изворотливого ума. Количество степеней доверия не ограничивалось двумя, и каждый момент беседы определял свою, единственно верную. – Вы правы, – улыбнулся я ему, признавая верность догадки. – Это не увеселительная поездка. Я журналист и лечу в Европу, чтобы найти одного человека. – О! Вероятно, важная персона, если ради него вы готовы пересечь океан. – Признаться, я и сам осведомлен не слишком. Знаю, что он необъяснимо богат, успешен с женщинами и волен путешествовать по всему миру. А еще хранит некую тайну, связанную, очевидно, с историей. Именно этой тайной жаждет обладать мой редактор. Мне сообщили, его видели в Париже, и вот, я в пути. Пару часов мы с ним проговорили о скрытых знаниях, о неоднозначности истории и людях, появляющихся в переломные моменты там, где их присутствие настолько важно, что радикально меняет все. Я умудрился вызнать, что Мишель намерен сразу отправиться в Лион, а через неделю планирует совершенно экстремальную поездку в Россию. Это для меня она была экстремальной. Леруа же говорил о ней как о чем-то привычном, более привычном, чем пересечение Атлантики. Я спросил, как лучше добираться туда, если мой «клиент» вдруг решит ускользнуть на восток, и получил исчерпывающий ответ плюс несколько рекомендаций, позволяющих избежать больших проблем. Вдруг мой попутчик, к которому я успел проникнуться расположением и почти позабыл о том, что он должен оказаться вампиром, извинился и, аккуратно выбравшись из кресла, прошел в хвост самолета. Я ждал его, поигрывая золотым паркером, – подарком Леруа, настойчиво пожелавшего оставить мне что-нибудь на память. Ждал долго. Когда за окном стало светать, я понял: Мишель не вернется. Что ж, еще одно подтверждение никогда не будет лишним. Пусть даже косвенное. А помимо него – информация о ближайших планах вампира. Неплохой урожай. Я не стал поднимать панику в самолете, заявляя о пропаже пассажира, зато мысленно поблагодарил Обскуруса, приведшего девчонок в то кафе, и решил сразу, как только обустроюсь в гостинице и высплюсь, приняться за очередные расчеты. Великолепный зеленеющий апрель. Едва-едва, у самых веточек, – как дымка, легкое дыхание весны на фоне чистого голубого неба. Прозрачно и свежо, полно надежд и ожиданий, пронизано звенящими лучами высокое пространство. Несколько часов блистательного блаженства, осторожной, будто на пробу, солнечной ласки – и снова тянутся по земле тени, холодеющий воздух вкрадчивой дрожью напоминает о недавней зиме. Но даже уходящий к закату день не отнимает этой восторженности, предвкушения тепла и цветения. В сгущающейся синеватой тьме рождаются иные мысли; иные желания вдохновляют поэтов. Другая жизнь пробуждается там, куда не достают золотые нити солнца. – Прошу, Кира. Создатель готов принять тебя, – С улыбкой сообщила Патриция, выйдя из кабинета. «Удачи тебе», – говорили ее глаза, лучась янтарным золотом. Легкая, словно нимфа, одетая немногим более, Патриция так же не походила на вампира, как далека от классики бессмертия была бронзовокожая брюнетка, к которой она обращалась. И хотя родиной Патриции был Пелопоннес, а в чертах Киры угадывались североамериканские индейцы, – теснее человечьего родства их связывала кровь. Кровь Аарона, даровавшего им Вечность. Кивком поблагодарив Основателя Первой ветви, Кира поспешила последовать за пригласительным жестом – не годится пренебрегать благосклонностью Хозяина. Аарон разбирал письма, сидя за столом. Большую часть их уже отсеяла Патриция, оставив лишь самые важные: от виконта Равенского, от Владека, расколовшего поляков, от Основателя Моравского клана и, конечно, бостонское, написанное рукой Интара. – Доброй ночи, Милорд, – почтительно склонилась вампиресса, остановившись в шаге от стола. – Доброй, Кира, доброй. Рад тебе. Входи, располагайся. – Улыбнувшись, Аарон радушным жестом указал на стул слева от себя. Стул выглядел, словно средневековый трон (и, похоже, вправду принадлежал прежде кому-то из высокопоставленных особ), и Кира села на него по-королевски. Одобрительно оглядев стройную, облаченную в строгий, поблескивающий на графитово-серых складках костюм Наследницу, Хозяин Дома вновь погрузился в чтение. Казалось, он забыл о существовании чего–либо, кроме хрустящего листа в узловатых пальцах. Но должно знать Аарона (к каждому делу относящегося со всем вниманием и способному удерживать в голове одновременно с десяток разных задач), чтобы не поддаться иллюзии. Вскоре он положил письмо рядом с другими. – Владек Врона ищет расположения Дома Илларна. Что скажешь? – Он испытующе взглянул на вампирессу, даже не скрывая искорок иронии. – Владек силен и смел. Но недостаточно верен собственной крови. Можно ли гарантировать его преданность чему–то другому?Аарон улыбнулся: Кира, несмотря на любовь к бунтарям и собственное своеволие, все свои действия направляет на пользу клана. Чего, действительно, не скажешь об Отщепенце. – Что мне ответить ему?– А что Вы ответите Равенскому, если поддержите того, кто уже сто двадцать семь лет вытанцовывает на его любимой мозоли?– Кстати, виконт тоже прислал письмо. – В котором хочет заведомо удержать Вас от неверного шага?– Ты права. – Тогда лучшего совета, чем Интар, Вам не даст никто. – И от него у меня есть послание. Кира с трудом сдержала смех. – Не старайся. Это, действительно, забавно. Угадаешь, чье четвертое?Интар, Равенский, Владек… В конфликте польского клана была еще одна сторона, в лице того, чья кровь текла по венам большинства его Наследников. – Эрвина?– Нет. Эрвин Врона никогда не просил помощи у Дома Илларна, равно как никогда не конфликтовал с нами. Он достоин лучших Наследников, чем Владек. – У него есть прекрасные Наследники, Милорд, верные ему. Тот же Сальватор. – Что мы знаем о Сальваторе? Лишь то, что он везде и всюду вещает волю своего Создателя. – Он охотится в одиночку, никогда не оставляет следов, не нарушает границ и права обладания. Тактично разрешает конфликты, умудряясь не обделить себя. А если и убивает, то никто и никогда не находил трупов. – Откуда такие сведения?– Когда выбирается Охотник года, о претенденте узнают максимум. – Охотник года? Так нынче развлекается молодежь?– Это прекрасный способ узнать репутацию конкретного вампира или даже клана. Соревнование, скорее, не самих бессмертных, а сторонних мнений о них. Вы можете выдвинуть любую кандидатуру, кроме своей, но должны обосновать выбор. Победителем становится набравший большее число предложений. Сальватор – в первой десятке. – А Дом Илларна, разумеется, не в чести. – Будто сам для себя констатировал Аарон, поправляя перстень. – Ну, что вы, Милорд! Вторая ветвь могла бы обойти их всех. Но кто сумеет проследить за охотой, к примеру, Эринии?– Вторая Ветвь не единственная в Доме Илларна. – Интар в Америке, Аларик чересчур непредсказуем и дерзок, это не нравится многим. Лилиан не знают. Из моих… Альберт мог бы стать, но связи со смертными, «слишком тесные, не достойные хищника», как это прозвучало, не пустили его выше шестнадцатой строки.

– Почему в этом списке нет тебя?Кира рассмеялась:– Они больше доверяют мне организацию подарков. В церемонии чествования участие людей необходимо. Сделать так, чтобы пропажа смертных не спровоцировала панику – моя задача. И, разумеется, найти того, кто полностью бы удовлетворил победителя. – Тогда он должен быть известен заранее… – Аарону все меньше удавалось делать вид, что он поддерживает этот разговор, лишь чтобы плавно перейти к другой теме. – Вы правы. – Улыбнулась вампиресса, хитро глянув на Создателя. Не ответила на подразумевавшийся вопрос. – Однако ты ко мне нечасто являешься только ради беседы. – Придал другое направление укору Аарон. – Увы, Милорд. Оставить людей без внимания надолго – значит проиграть дважды. – Рад, что не пренебрегаешь стратегией. И уповаю на благоразумие, что определяет границы в сближении со смертными. Твое и твоих Наследников. – На последнем слове он сделал заметный акцент. – Согласитесь, Милорд: любой урок нужен обеим сторонам, – со смиренной улыбкой Кира склонила голову, скрыв за упавшей челкой непокорность взгляда. Прошлогоднюю «ошибку», за которую Аарон чуть не отправил ее в башню Смерти, но в итоге был вынужден признать оправданность риска, она ошибкой не считала. – Так для чего ты здесь? – Снова уклонился от щекотливой темы вампир. Слишком приятна эта ночь, слишком изящна бронзовая шея, оправленная в белоснежную волну узкой оборки воротника, и влажно глубок проницательный синий взгляд, чтобы давать его обладательнице хоть ничтожный шанс спровоцировать гнев Создателя. Она умела пользоваться малым. – Мне нужен помощник, – безо всяких предисловий заявила Кира. – В связи с известными вам обстоятельствами праздник в честь Охотника года был перенесен на весну. У меня осталось семь ночей, чтобы найти двух девушек на вкус победителя, а он весьма привередлив. Я прошу вас отпустить Фира со мной в Россию. Если это возможно, конечно. – Две жертвы для одного Охотника? В одну ночь?– Три, на выбор. Но чтобы определиться с каждой, следует соблюсти множество условий. – Очевидно, ваш победитель, действительно, лучший из лучших, раз удостаивается подобных привилегий. – Безусловно. Красота его, осторожность и изощренность в охоте, умение учиться уже не только на своих ошибках, получили признание многих. Я нашла одну красотку и обеспечила ее присутствие на празднике. Вторая на примете, но ее еще предстоит убедить. Поиск последней жертвы я бы доверила своему Наследнику. – Что ж. Как Создатель ты вправе определять его судьбу. Вина его исчерпана, он неплохо показал себя здесь. Я могу вернуть его тебе с условием, что отныне он не станет причиной нашего беспокойства. – Обещаю проследить за этим, – встав, Кира поклонилась. – Окажи любезность. – Аарон вновь взялся за письма. – Он охотится в Бад–Тёльце. Найдешь сама?– Конечно. Благодарю вас. Кира поклонилась еще раз (в полной мере сохранив собственное достоинство, как это умеют бессмертные) и направилась к выходу. – Дочь прерий!– Да, Милорд? – Уже держась за резную ручку тяжелой двери, оглянулась. – Назови мне имя!– Ларанжейра, Милорд. – С глубоко запрятанной довольной усмешкой. – Нынешний Охотник года – Ивлио Ларанжейра. И, не задерживаясь более, вышла. – А ты там был когда-нибудь?– Я – нет. Но мой друг, Вовчик, был. Говорит, пати – просто отпад! Девчонок море, выпивка бесплатно! Всю ночь тусишь, делаешь, че хочешь – и всем пофиг. Никто не погонит в четыре утра. Есть даже комнаты, куда можно завалиться с какой-нибудь: туси-муси, релакс, бэби… Ты по-английски шпрехаешь?– Так себе. А надо?– Международная пати, высший уровень. – Че, наших совсем нет?– Есть. Но вдруг тебя на негритянку потянет?Оба засмеялись. – Да ну нафиг. Полмосквы импортного сброда, все негритянки уже по-русски говорят. Так что, Серый…Он уставился за спину друга. Одна из упомянутых особей, располневшая, мелкокудрявистая, прошла мимо их столика к стойке, чтобы с забугорным акцентом попросить гамбургер и колу. Парень проводил ее взглядом. – Не-не, на такое я не подпишусь, – с видом знатока покачал головой он, отмахиваясь от воображаемой угрозы двумя палочками фри. – Наша Сиська с журналистики – это да… Ну, Сесилия, блэк американ, типа. – Уточнил он, поймав непонимание в глазах собеседника. Обмакнул картошку в соус и занялся ею. – Там будут девочки покруче вашей Сиськи, поверь мне. И никаких малолеток. – Угу. – Парень прожевал, слизнул с большого пальца соль и кетчуп, каким–то чудом оказавшийся там, только тогда задал главный вопрос:– Когда?– В субботу. Dark-Hall знаешь?– Ага. Клуб-призрак, о котором слышал каждый, но не видел никто.

– Вовчик видел. – Ты говорил. – Он вытряхнул из пакетика на ладонь остатки фри, прикинул, что поливать их соусом будет не особо приятно, – и, запрокинув голову, всыпал себе в рот. – И опять скажу, потому что это факт. – Ты знаешь, как проехать туда? И на чем? Я не поведу. Я буду пить, кутить…– Вовчик отвезет нас. Он не пьет. – Язвенник, что ли? – Усмехнулся парень. В трезвенников не верил. – Дурак. – Не самая лестная рекомендация, – не дал приятелю закончить мысль, расхохотался. – Одна беда на другой – гарантия летального…В этот момент к их столику почти вплотную подошел какой-то мужчина, молча остановился. – Привет, Владимир, – поднялся навстречу Серый, протягивая руку. – Здравствуй, Сергей. – Голос незнакомца был мягок и глубок. – Кто с тобой?Дожевывая, выдернув из подставки салфетку (и рассыпав остальные), мгновенно прекративший смеяться умник торопливо вытер пальцы и тоже привстал, протянув руку:– Дока. – Андрей, о котором я говорил тебе, – бросив укоризненный взгляд на друга, представил его Серый. Однако во взгляде самого пришедшего недовольства не было. Он коротко ответил на рукопожатие, одернул полы клетчатого пиджака и с оценивающим интересом оглядел нового человека. По сравнению с отглаженным костюмом Владимира, стильно истертые джинсы Доки и толстовка, купленная в модном бутике, казались реально поношенным хламом. – В курсе? – Снова обратился Владимир к Серому, кивая в сторону его приятеля. – Да, ему можно доверять, он с нами. – Хорошо. – Он неприязненно огляделся. – Идем отсюда. Не лучшее место для важного разговора. Тойота Владимира оказалась с иголочки, как и его костюм, – блистала под лучами апрельского солнца снаружи, соблазняла матово-бежевой перфорированной кожей внутри. Похоже, этот чел может позволить себе больше, чем просто бухать. – Последняя модель? Прикольно. Я тоже на нее заглядывался. Владимир проигнорировал нелепый комплимент. – Вы помните условия? – Посмотрел он на собеседников в зеркало заднего вида. – Условия? Серый не говорил мне об условиях. Сергей мысленно схватился за голову: этот выскочка сорвет всю затею. – Во–первых, никакой информации посторонним. В клубе – только свои люди, и кому попало знать о проводящихся в нем вечеринках ни к чему. – Владимир обладал поистине редкостным терпением. – Во-вторых, дресс-код. Никаких джинсов и свитеров. – Это толстовка! – Возмутился Дока. – И толстовок тоже. Классический костюм. В крайнем случае, брюки и рубашка. Далее – манеры. Научи своего друга, – это адресовалось уже Серому, – нормально выражаться. В этом обществе не любят пролетарского примитивизма. Во всяком случае, не до полуночи. – Он загадочно улыбнулся. – Конечно, обязательно! Все будет о`кей, правда, – заверил Владимира Серый, все еще беспокоясь, как бы тот не передумал брать их с собой. – У меня вопрос! Важный, между прочим. – Заерзал на сиденье Дока. – Сколько там банка пива стоит?– Все напитки за счет заведения, – соизволил оглянуться Владимир. – А есть не захочется. – О!– А теперь прошу извинить меня. В субботу в 17-00 я заеду за вами. Сергей, созвонимся часом раньше. Рад был знакомству, – насмешливо кивнул Доке. Парни помедлили немного, но сообразив, что больше задерживать Владимира не стоит, вылезли из авто. Бесшумно сдав назад, тойота резко развернулась и через минуту осталась лишь в памяти двух ослепленных весенним солнцем и перспективным развлечением студентов. Фотосессия была в самом разгаре: мастер объектива полон идей и азарта, модель – возбуждена и почти готова к большей откровенности. Они заранее договорились на элементы ню, но шел уже второй час ночи (и третий – то и дело прерывающихся разговором и бокалом красного вина съемок), а Лиза, хоть и обнажилась постепенно, по-прежнему прикрывалась маленькими ладошками от порицающего ока морали. Хотя иного ока, кроме как камеры, в комнате не было. В глазах фотографа же мораль не то что говорить – даже показываться не смела. И это было крайне привлекательно. – А теперь, Ильзе, я хочу, чтобы ты подняла ноги на стул. Обхвати колени. Вот так. Только он обращался к ней «Ильзе». Говорил негромко, с надменностью и легким акцентом, называл своей родиной Германию, улыбался, не разжимая губ, и заправлял прядь белого, отращенного до плеч каре за ухо. Лиза ему не верила: мало ли что придумает мужчина, чтобы соблазнить. Особенно такой мужчина. Но соблазниться хотелось, поэтому она с удовольствием играла, делая вид, что нерешительности в ней больше, чем любопытства. Он был красив. По-своему, как красивы бывают неправильные лица, озаренные интеллектом и достоинством. А если к этому добавить таинственность и претензию на роскошь…Лиза встретила его три дня назад, в понедельник. Поздним вечером возвращалась домой, заметила у бортика набережной молодого человека в стильном костюме (слишком легком для апреля), в одиночестве любующегося на отражение темного неба в водах Москвы-реки. Почему-то сразу решила, что у него не состоялось свидание – приглашенная девушка не оценила его по достоинству и не пришла. И теперь он явно потерян. Значит, надо его найти! Она любила стильных, а таких вот случайных незнакомцев – особенно. И, несмотря на постоянные разочарования, каждая новая встреча казалась ей посланной судьбой. Вот он, неподвижный, будто изваяние, продолжает чего-то ждать… Надо только остановиться метрах в трех и тоже полюбоваться бликами на черной воде. Он, разумеется, заметил ее. Подошел, пожелал доброй ночи, спросил разрешения побыть рядом. На вопрос, что делает на набережной один, ответил просто: «Охочусь». За впечатлениями, за образами – оказалось, что он фотограф. Лизе, у которой за ее двадцать лет не появилось ни одного нормального снимка (не считая рентгеновских), это пришлось бы очень кстати. К тому же, она понравилась ему. Иначе стал бы он поддерживать беседу? А еще у него было странное имя: Фир. Ник, конечно же, но другого он ей не назвал. – Так?– Нет. Зачем ты прячешься за них? Твое тело красиво. Оно пульсирует и дышит, источает тепло и восхитительный аромат. Позволь мне запечатлеть это. Фир умел очаровывать словами. Говорил комплименты, а подразумевал конкретные действия, причем так, что отказ выглядел признанием незаслуженности восхищения. Вот и сейчас, прекрасно понимая, к чему он клонит, Лиза не смогла воспротивиться. – Как тогда?Он отложил камеру, подошел к ней и сам усадил в нужную позу. – Какие у тебя холодные руки! – Изумилась девушка. – Твоим ладоням не хватает крови? Выпей вина!– Крови? Возможно. – Многозначительно улыбнувшись, он вернулся к съемке. – Не двигайся. Через полсотни кадров вручил ей бокал:– Поиграй с ним. – Почему ты сам не пьешь? Ты не ответил. – Вино не слишком приемлемо для моего организма. И я не хочу испортить работу. «Отношения», – услышала Лиза. Мысль о перспективе с Фиром занимала ее с первого дня знакомства, и она готова была принять многие чудачества фотохудожника, чтобы зацепиться за него прочнее. Но он был одет и очень тщательно скрывал свой сексуальный интерес за увлеченностью съемкой. Давно пора это исправить. – А я хочу так. – Шаловливо–капризно, заявила она, опуская ноги на пол и ставя меж коленями бокал. – Тогда раздвинь их и упрись руками в сиденье. – Улыбнулся Фир, довольный инициативой модели. Лиза послушалась:– Может, сделаем перерыв?– Опять? Ты еще не допила этот. – Я не хочу больше пить. Это нечестно: я потеряю контроль и стану совсем беззащитной. А потом и вовсе не вспомню, что было. Ты этого хочешь?– Неужели ты думаешь, что что-то способно защитить тебя от моих желаний? – Мгновенно Фир оказался рядом, Лиза даже испугалась на секунду. Но эти серые глаза обещали ей то, к чему она стремилась, без каких-либо усилий с ее стороны. А руки, льдом обхватившие плечи, были сильны и надежны. – Конечно! Твое благородство. – Убежденно констатировала девушка, даже не пробуя сопротивляться. – Святая наивность… – Прошептал, нет, прошипел фотограф в ответ, стискивая ее еще сильнее. – Эй, больно!– Простите, пожалуйста! – Сквозь шелест слов просочился яд. Фир легко подхватил ее на руки и понес в другую часть комнаты, отделенную от мастерской плотной занавеской. Стоило эти три часа мучиться, если все так просто? Нет, польза, конечно, от потраченного времени будет: будут классные фотки, которые можно показывать подругам, а впоследствии засунуть в альбом с пометкой «до свадьбы». В том, что она настолько увлекла Фира, что тот рано или поздно обязательно предложит руку и сердце, Лиза почти не сомневалась. Он страстен, даже чересчур, но из уважения к ней, из нежелания причинить боль или оскорбить, сдерживался. Вот бы раскрутить его на полноту чувств. Как он целовал ее шею! До дрожи, до боли проникновенно, головокружительно. Виртуозен и неутомим. И длинные ногти – вовсе не признак геев. Она не ошиблась, сделав ставку на него. Осталось – не упустить. Но видя удовлетворенную улыбку Фира, девушка делала вывод, что и эта задача легко решаема. – Сейчас ты особенно хороша. Хочу запечатлеть и это. – Нет, подожди. – Удержала его за руку. – Успеем. Фир упал обратно на постель. – Ты согрелся. Так вот что тебе было нужно: женская ласка, тепло. Змеиное движение губ в ответ. Он повернулся на бок, подпер голову рукой, пропустив меж пальцев белые пряди. – У меня к тебе предложение, Ильзе. На мгновение девушка потерялась: он придумал новый сюжет для съемок или что посерьезнее? Вставать и снова позировать было лень. – Я хочу пригласить тебя в одно замечательное место, – продолжил фотограф, нежно касаясь пальцами ее бедра, – на ежегодную вечеринку в VIP-клубе. Ночь, полная наслаждения, отдельные комнаты, роскошная обстановка, угощение и только свои люди. Я должен быть там в любом случае, но предпочел бы с тобой. Отлично! Влиться в компанию своего избранника не значит ли признание серьезности отношений?– Класс! Я с удовольствием! А когда?– Послезавтра вечером. Я заеду за тобой. Ты же найдешь вечернее платье с открытыми плечами и спиной? Хочу, чтобы все видели эту красоту. Лиза погрустнела. Ее единственная джинсовая юбка даже в комплекте с топом из шифона вряд ли заменит его. – А знаешь что? Я дам тебе денег, и ты купишь новое. Это будет мой подарок в честь… нашей первой фотосессии. – Я не могу принять такой подарок, – смутилась она. Как бы ей ни хотелось сопровождать Фира, познакомиться с высшим обществом, да еще и новое платье в придачу, правильней было отказаться. – Тогда считай, что я даю тебе его в бессрочное пользование. Истинно драгоценный камень требует достойной оправы. В порыве благодарности девушка обняла его. Чертовское спасибо тебе, Мишель! Твои нехитрые, совершенно не поддающиеся логике советы, которые я воспринимал как остроумную шутку, оказались просто спасением. Стоило мне выйти из аэропорта, на меня буквально набросились таксисты, словно даже не мои деньги, а я сам был единственным источником их пропитания. Точь-в-точь, как пираньи у моего приятеля Джона, когда к ним в аквариум опускаешь кусочек свежего мяса. И пальцы лучше держать подальше. После моего решительного «No!», половина из них отсеялись, перекинувшись на своих сограждан. Остальные преследовали меня еще несколько шагов, разрезая слух жуткими фразами, претендующими на английские… Нет, я не выдержал и ткнул пальцем в относительно приличного вида и среднего возраста тело. Просто не смог сдержать раздражение. Но, похоже, таксист принял его за готовность выбраться отсюда любой ценой, воодушевился этим, победно крикнул что-то в адрес коллег (для меня до сих пор содержание этих двух фраз остается загадкой, а воспроизвести их, чтоб выяснить, я навряд ли смогу) – и те мгновенно испарились. А сам он, поманив меня, побежал к черт знает где припаркованному авто. Авто? Нет, я определенно поторопился, назвав это колесное чудовище машиной. Апофеоз киберпанка. Но возвращаться к орущим таксистам мне хотелось еще меньше, тем более что я, кажется, уже не помнил, откуда пришел. Уже в салоне (очевидно, ощутив себя суперменом, спасающим Америку) водитель вспомнил, что какими-то зачатками английского, все же, владеет. Он всю дорогу говорил со мной. Но говорил, будто рубил мясо, а я должен был собирать растекающийся смысл. Машину, кстати, вел он точно так же, сопровождая этот ломаный ритуальный танец повторяющимися с разной периодичностью заклинаниями. Но надо отдать должное: в отель он меня доставил. Это был первый шаг по пресловутой Moskow. Я понятия не имел, сколько стоит такси в России, и уж тем более не представлял количество километров от аэропорта до отеля, поэтому предложил ему стодолларовую купюру. Он даже не озаботился расчетом точной стоимости; заметив два нуля, торопливо сунул деньги в карман, вместо сдачи дав мне вырванный из блокнота лист с номером телефона и толстым слоем пыли русских дорог, назвавшись Ваней и клятвенно пообещав примчаться сразу и «drive you what you want». Только тишина и вино, нашедшееся в баре моего временного пристанища, расслабили меня. Я мог бы описать и последующие дни, каждый из них до того самого, когда я снова встретил Леруа. Этакие заметки путешественника поневоле, полные едкости, сарказма и того самого фантастического содержания, что именуется у них реализмом. Возможно, я когда-нибудь и сделаю это. Если доживу. Тогда же мне было совсем не до смеха: я терялся в мелочах, точнее, как это ни парадоксально, в отсутствии их, складывающих мой нехитрый комфорт на родине и в Европе. У меня была цель, но путь к ней преграждали заботы, которые в Штатах решались как-то сами собой, не смея даже возникать в поле зрения. Здесь же они отнимали львиную долю внимания, уводя от главного. Я отвлекался на них, рискуя упустить возможность выследить вампира в Москве, а другой не предвиделось. Как бы то ни было, 27 апреля я сидел в зале ожидания аэропорта (с трудом вычислив нужный, ибо их в столице некогда неприступного государства оказалось три) и внимательно отслеживал входящие рейсы. Сидел с утра, как влюбленный дурак, боясь пропустить тот единственный, на котором должна была явиться «зазноба всей моей жизни» – вампир. Конечно, я допускал возможность, что Мишель может и не закапываться в землю на день, а потратить это время на дорогу и прилететь в каком–нибудь железном или суперпрочном пластиковом контейнере для транспортировки вампиров – попросту, в гробу. Но это был бы худший случай, поскольку выследить его я бы не смог, и я старательно отодвигал эту мысль. А кроме того, стать Леруа, его манера держать себя не позволяли представить, что он даст затолкать себя в багажное отделение. Но как-то же он вышел в Париже! В общем, я ждал, строил предположения, планировал свои действия в разных вариантах. Чтобы не оказаться узнанным и застигнутым врасплох, я сменил одежду, купил темные очки и странную кепку из тех, какие видел здесь на трети мужского населения. Решил, что сейчас она поможет сойти за «своих», а потом останется в качестве сувенира. Джону подарю – в подтверждение того, что Москва не миф. Меж рейсами из Франции я развлекал себя разглядыванием пассажиров. Особенно интересовали граждане с объемными чемоданами. Да понимал я, что это глупо, но от идеи как отвяжешься? Я даже на момент вообразил Мишеля распиленным на части и рассортированным по двум спортивным сумкам вон того крепкого молодого человека. Ведь, явно что-то тяжелое несет. Припрячет дома в холодильник, а вечерком, после заката соберет паззл, посыплет земелькой с Парижского кладбища – и вуаля! Вампир жив и голоден. Я с усмешкой отмахнулся от этого бреда и посмотрел на табло. 22:50. И я голоден. Интересно, во сколько просыпается мсье Леруа? Должно быть, уже начищает свои ботинки и клыки. Кстати, он до сих пор не подтвердил свою вампирскую сущность. И не опроверг. Равнозначность ответов сводила с ума. Но я уже здесь. Неужели напрасно потрачено столько денег и времени, которое не успело превратиться в деньги? Я не хотел признавать поражение, я не видел поражения – и, чтобы ободриться, пошел за очередной кружкой кофе. Картонной, конечно, в лучших традициях кофейных автоматов. 23:01. Тепло в ладонях и горький аромат пережаренного эспрессо. Рейс из Дюссельдорфа на табло. Следующий – Лион. Солнце наверняка село. И я никогда еще не чувствовал себя таким идиотом. Впрочем, нет, чувствовал: когда, наплевав на ожидающего материалы редактора, поехал к Алландейл Вудс. Но в тот раз оправдалась интуиция, а не здравый смысл. Это мои слова? Как бы сказала мисс Фловер, походит на слишком затянувшуюся медитацию, и мой семейный психоаналитик напрасно получает гонорар. Несмотря на круглосуточное яркое освещение и замкнутость пространства, приход ночи был ощутим. Как просочившийся холодный ветерок, как тишина, подступающая снаружи и скапливающаяся внутри – та самая, что заставляет людей говорить немногословней и тише, вслушиваться в то, что за спиной, боясь оглянуться. Признаюсь, в чужой стране, куда заведомо должен был явиться бессмертный хищник, даже мне стало жутковато. Несмотря на множество людей. Даже наоборот: особенно среди множества людей. Я поднял воротник куртки, закрывая шею – условная защита, дающая немного спокойствия будущим жертвам в фильмах ужасов. Как выяснилось, мне тоже. Живой поток, влившийся из очередного лайнера в аэропорт, вернул меня к реальности. Правда, довольно странной: теперь я старался угадать, кто из входящих в зал стопроцентный человек, а кто мог оказаться вампиром. Ведь если допустить, что Мишель оправдает мои подозрения, – отчего отказывать в существовании другим клыкастым? Взгляд мой задерживался лишь на некоторых. Думаю, вампиру нужно обладать особой харизмой, чтобы привлекать жертву. К примеру, вон тот моложавый мужчина в темных очках, элегантный и строгий. Без сопровождения и без багажа – только тонкая кожаная папка под мышкой. Немец ли? Пока не откроет рот, не понять. Речь выдает любого, как ни скрывай. Этакий сиамский близнец-предатель. А вот еще девушка в коротеньком пальто и джинсах. Судя по звуку, на подкованной металлом шпильке. Красивая. Слишком легко несет свой чемодан. Вдруг девушка закашлялась, поспешно опустила ношу на пол и ладошками стала размазывать мгновенно растекшуюся тушь. «Спортсменка – может быть, но не вампир», – думал я, решая, не предложить ли ей платок. Впрочем, всегда успею сджентельменничать. Я перескакивал с лица на лицо, в секунды приписывая каждому какие–то вампирские черты и, не находя их, сразу отметал предположения. Ну, что вампирского, к примеру, может быть в этой девчонке? Маленького роста (даже каблуки не спасут), в черных джинсах и свитере, расстегнутой короткой куртке, с кожаным рюкзачком за спиной… Какая из нее хищница? Студентка-переводчица, максимум. Или из волонтеров, что за экзотику чужой страны готовы отдавать свое время и силы. Девушка, уже прошедшая мимо меня, вдруг с кошачьей грацией оглянулась, пристально посмотрела мне в глаза… И все. Просто ушла, смешавшись с толпой. Обычное дело: почувствовала мой взгляд, только-то. Отчего же я до сих пор не могу прогнать из памяти необычный изгиб ее губ, дрогнувший в понимающей усмешке? А ведь я даже не уверен, что видел его. Я решил не возвращаться в зал ожидания, чтобы не пропустить Леруа, если он прибудет ближайшим рейсом. А если нет? Сколько торчать здесь: ночь? Две? Не хочу даже думать об этом. И я просто ждал. Зачем-то представляя, как навстречу уставшей от перелета толпе выйдет весь из себя готичный Обскурус, станет искать глазами своего кумира. На деле же своего вампира искал я. И таки нашел. Не уверен, что счастлив этим: слишком многое пришлось пересмотреть в своей жизни, от многого отказаться – знание в кредит без переплаты. Только потому, что больше заплатить не сможешь при всем желании. А на тот момент – да, я был счастлив видеть интуицию со щитом, а не на нем. Мишель прилетел из Лиона, как и говорил. Я вжался в стену, натянул кепку на лоб и сделал вид, что чрезвычайно занят напитком (который к тому времени закончился, и теперь только размеры кружки не давали засунуть в нее пол-лица). Он прошел буквально в метре от меня, не заметив. Отлично. Леруа встретили, в этом я тоже не ошибся. Но не здесь, а у самого выхода из аэропорта, и это был не съехавший на готике подросток и не ломающая нервно (о, как я понял бы ее!) пальцы Russian girl, ждущая своего заграничного принца. Молодой человек, на полголовы выше Мишеля, моложе и красивее него, но не обладающий тем обаянием опыта, что, словно ласковое солнце, притягивает женские сердца. Не конкурент, одним словом. Он был похож на Леруа, как сын, как воспитанник: прической, глазами, выражением самодостаточности на ухоженном лице и чувством вкуса в одежде. Приветствие на французском, довольно теплое, с улыбкой, но ни рукопожатия, ни объятий. Вопрос, особенность ли это отношений в России или же в семье Леруа, даже сформулироваться не успел: короткий полупоклон в адрес старшего – и оба вышли на улицу. Я поспешил следом. Заметив номер машины, в которую сел мой вампир, я набрал номер ставшего почти родным за эту неделю Вани. Поверьте имеющему личный опыт: клятва русского таксиста многого стоит! Как ухитрился Ваня нагнать и не упустить из вида машину французов, я не знаю. Ни знаки, ни светофоры, ни коллеги по рулю не мешали ему. Он игнорировал одни, пролетал другие, ругался на третьих – и неотрывно шел за Мишелем, как ищейка по следу. При этом старался держать дистанцию и не привлекать внимание преследуемого. Как при этом он не привлек внимание полиции – для меня тоже загадка. Так что если вы вдруг окажетесь в Москве и будете нуждаться в гениальном водителе, знающем специфику русских дорог – обращайтесь: я дам телефон Вани, который за не слишком быстрое похудение вашего бумажника со скоростью космического шаттла доставит вас в нужное место. Кира почти не слукавила, говоря Создателю о согласии жертв. В Dark-Hall они приехали добровольно, но совершенно не догадываясь о том, что он станет для них Dark-Hell`ом. Первую, резкоголосую испанку с тяжелой косой, ныне уложенной в замысловатую высокую прическу, Кира отыскала на миланской ночной распродаже. Та стояла перед витриной с эффектным корсетным платьем черно-алого шелка и, несмотря на вдвое сниженную цену, не решалась купить – перебирала варианты, где бы могла носить его, но подходящих не находила. Вампиресса без труда соблазнила ее, пообещав экспрессивной деве не только грандиозный вечер с блистательным выходом, но и путешествие в экзотическую страну, – и увезла в Россию. Со второй претенденткой было немного сложнее. Гораздо более спокойная и благоразумная Грет наотрез отказывалась покидать Мюнхен, совершенно резонно не веря в безнаказанную бесплатность сыра. Но и к этой строптивой немке Кира сумела найти подход. – Видишь, все просто замечательно. Тебе очень идет это колье, – мурлыкала она, собственноручно помогая застегнуть бархатистый ошейник, усыпанный сверкающими стразами. Точно такой же, но не голубой, а черный, красовался на шее Долорес. Та, грациозно полуобернувшись к зеркалу, поводила смуглыми плечами, любуясь плавностью движений и бархатистым блеском единственно открытой части тела. Остальные прятал от голодных мужских взглядов прохладный шелк. – Но почему именно это? Здесь бы гораздо лучше смотрелась тонкая золотая цепочка. – Во-первых, это знак того, что ваше положение на этом празднике особенное. Вы в числе привилегированных гостей. А во-вторых – подарок хозяина дома, ему приятно будет видеть его на вас. Девушки ревниво переглянулись. –Идемте, я провожу вас в зал. – Улыбнулась им Кира, оценив вид обеих как достойный высшей похвалы. Зал оказался довольно большим. Сверкающие хрусталем люстры под высоким, украшенным лепниной потолком, багрово–бежевые стены, гладкие, затейливо расписанные золотым. Слева от входа – подиум со столиками. Справа, минуя танцпол, сцена. Тяжелые кулисы, будто кровавым водопадом, закрывают нечто, таящееся в глубине. Количество безукоризненно одетых женщин и мужчин поразило как не приученную к роскоши Грет, так и Долорес, бывавшую на карнавале в Венеции. – Отдыхайте, наслаждайтесь вечером, не игнорируйте официантов. – Кира подтолкнула избранниц вперед. – И помните: вы – великолепны. Она незаметно ускользнула, оставив девушек вливаться в обстановку. Двадцать минут до полуночи. Последняя проверка, смена платья – и можно начинать. Пробыв всего пару минут в зале, она успела заметить Фира с незнакомой красоткой, чья обнаженная спина заставила залюбоваться, а блеск кровавых страз поперек нежной шеи подтвердил успешность выполнения задачи. Успела кивнуть Ромео, сидевшему недалеко от входа в ожидающем одиночестве. Очевидно, его Создатель тоже здесь. Приветственным взглядом она коснулась каждого из бессмертных в этом зале, знакомых ей и нет. Ободряюще подмигнула какому–то мальчишке в черном пиджаке, явно снятом с чужого плеча. Теперь надо найти Владимира. В коридоре Кира столкнулась с Леруа. – Доброй ночи, Милорд. Рада приветствовать вас, – улыбнулась она ему, уже не пряча клыков. – Доброй, моя дорогая. Не видела Ромео?– Ждет за четвертым столиком и, кажется, уже скучает. – А твои тоже здесь?– Только Фир. Он помогал мне нынче с подарками. – Гибкость и понимание Аарона достойны уважения. Он меняется, принимая новые реалии, и сохраняет собственную цельность, верность своим решениям. Я восхищен. Кира благодарно кивнула. Приятно слышать искренние теплые слова в адрес Создателя, да еще и из уст одного из Высоких. Какого бы роста он ни был. – А кто у нас нынче главный Охотник? – Между делом, как бы невзначай. Вампиресса, рассмеявшись, качнула головой:– Простите, Милорд, всему свое время. Тот примирительно поднял ладони вверх:– Я не настаиваю, ни в коей мере. Соскучился, хотел задержать возле себя немного дольше. – Мишель всегда умел быть дьявольски обаятельным даже для вампиров, прекрасно знавших его методы. – С удовольствием присоединюсь к Вам чуть позже. – Буду рад. Леруа прошел к Наследнику, а Кира – в служебные комнаты. – Тридцать две девушки и двадцать пять мужчин, – вскочив и бросив вилку, отрапортовал Владимир, едва она вошла в столовую. Кивком вампиресса позволила ему закончить с салатом, сама присела у другой стороны стола. Она весьма снисходительно относилась к потребностям людей, обеспечивающим их жизнь. Особенно когда эти люди были полезны. Пятьдесят семь смертных, собранных по России и Европе, – неплохой улов. Ни одна капля крови не будет лишней. Ни одна жертва не покинет стен Dark-Hall`а. Даже если выживет в эту ночь, следующей ее выпьют наверняка. Владимир знал, зачем приводил молодых людей на праздник. Работал не первый год, ни разу не подведя ее, не дав ни единого повода усомниться в компетентности. Будь возможность Охотником года объявить смертного, он бы оказался чемпионом. Стопроцентная исполнительность, ни секунды колебаний, точность расчета – Кира ценила в нем эти качества и время от времени поощряла, позволяя выбрать какую-нибудь из не сразу убитых девиц для развлечения. Либо приводя к нему ту, которую он заприметил для себя на улицах Москвы. Разумеется, это было не единственной его наградой, но Владимир ждал ее и был благодарен. И еще более благодарен – за жизнь, бережно сохраняемую ему вампирами. – Все надежны?– Да, Миледи. – Этикет следовало соблюдать, каким бы анахронизмом ты его ни считал. – Только… – Владимир стушевался. Впервые на территорию клуба был допущен чужой. – Мм? – Кира, прекрасно видя, что у смертных на уме, всегда предоставляла им возможность высказаться и тем самым оправдать себя. Или усугубить вину. – Вчера в Dark-Hall приехал американец. Человек. Его не было в списках приглашенных, но он вписал свое имя паркером мсье Леруа. Когда его попросили показать эту великолепную ручку, он с удовольствием сделал это. Сказал, что это подарок его друга Мишеля. Он приехал часом позже самого мсье Леруа, поэтому мы впустили его, предоставив относительную свободу. Подумали, что мсье нарочно привел его. – Имя. – Фредерик Либерт. – Обрисуй. Владимир напряг память, воссоздавая образ незваного гостя. Знал, что для вампиров это лучше десятка словесных описаний. – Надеюсь, вы выяснили, кто он. – Разумеется. Журналист, известный своей независимостью и скандальностью материалов. Живет в Бостоне, часто путешествует. В настоящее время работает на «Boston Globe», в дружеских отношениях с главным редактором. – И вы позволили массовику–печатнику расхаживать по территории бессмертных? – Синие глаза Киры начали темнеть. – Мы забрали у него всю аппаратуру, то есть телефон, объяснив это правилами безопасности клуба. Охрана отслеживает каждый его шаг со вчерашнего дня. Осваивается, как всякий гость, ничего необычного. – Невероятных усилий стоило не выдать страх. Владимир уже знал, что значит сгущение мрака в глазах вампира. – Хорошо, я поинтересуюсь у Леруа. В конце концов, не убивать же без допроса, – смягчилась вампиресса. Ласково улыбнулась Владимиру. – Это все?– Да, Миледи. Остальное – по плану. – Возможно, я даже не лишу тебя обычного поощрения. А может… Работай. Она ушла переодеваться. А Владимир остался наедине с неоднозначностью, что всегда звучала в словах бронзовокожей садистки. Не удивляюсь, почему Леруа выбрал для отдыха именно этот клуб. Ради такой королевской роскоши можно и потерпеть неудобства Москвы. Тем более что Мишель практически не видел ее. Я поначалу беспокоился, что, столкнувшись с ним в коридорах Dark-Hall`a, придется объясняться, придумывать причину такого совпадения, но, когда меня любезно проводили в номер и предложили воспользоваться всем, что найду в холодильнике и баре, волнение поутихло. Закрывшись на ключ, я почувствовал себя свободней. Пережду ночь, днем поброжу по особняку (ибо здание насчитывало три этажа, все явно отданные под ублажение гостей), а потом… время покажет. Сейчас мне было просто хорошо: осмотрев оранжерею, бильярдную и карточный зал, пробежав по корешкам книг на полках маленькой библиотеки (редкие издания, друзья мои, причем прекрасно сохраненные) и даже напросившись на массаж к скучающей веснушчатой Мари, я дождался вечера. Ровно в 01-00 p. m. (я так и не удосужился перевести часы и жил по бостонскому времени) открылись двери в святая святых – зал для приемом и официальных церемоний, где я в ожидании главных событий облюбовал себе местечко с великолепным обзором. Приятная музыка настраивала на лиричный лад, вместе с нею ласкала слух родная английская речь, перемежающаяся то с мягким французским говорком, то с немецкой непреклонностью, то с безудержной эмоциональностью итальянцев. Все это временами покрывал веселый смех и размашистые русские слова. Но даже они не портили впечатления. Я сидел в дальнем углу зала, вкушал прекрасное вино и наблюдал. Кстати, о вине. Подметил одну интересную закономерность: большая часть гостей не отказывала себе в удовольствии посмаковать бокал-другой, иные не ограничивались и бутылкой. Пир богачей, благословленный Бахусом, не иначе. Картина из праздной жизни отдыхающей аристократии, только с поправкой на наше время. Они с удовольствием играли себя, и понять, насколько эта роль привычна, было непросто. Однако я заметил и тех, кто воздерживался от любых напитков. Эти производили совершенно другое впечатление: они были полны достоинства и какой-то внутренней силы. О, да! Силы, чтобы не окунуться в водоворот эмоций, устоять перед соблазном раскованности, требовалось немало. Но они, кажется, при этом совершенно не стесняли себя. Что значит элита! Я пробовал вычислить среди них вампиров. Не смог. Высшее общество в глянцевой суперобложке. Я видел разных людей, в том числе миллионеров, видных деятелей, актеров и топ-моделей. Но никогда – стольких блистающих непонятно чем обусловленной роскошью одновременно. Ничто не указывало на род их занятий, и абсолютно все – на богатство и наслаждение жизнью. Полным абсурдом было допустить, что все они – вампиры. А представить всю эту гламурную толпу разом высыпавшейся из клуба, чтоб поохотиться… Меня разобрал смех. Только нежелание привлечь к себе излишний интерес заставило сдержаться.

Скользя взглядом поверх голов (что вызвало бы затруднения, если б не подиум), темных, белокурых, рыжевато–шатеновых, коротко стриженых и длинноволосых, я оглядывал общество. И очень вовремя повернулся к гостеприимно распахнутым дверям: в зал в эту минуту вошел тот самый парень, что встречал Мишеля в аэропорту. Признаться, меня как ледяной водой окатило: хотя я ждал появления самого Леруа и знал, что вероятность встречи с ним процентов девяносто, я не рассчитывал узреть его так скоро. Но Мишель не возник следом, а парень, оглядевшись, занял место за свободным столиком. Я вздохнул облегченно, когда он сел и погрузился в изучение меню, хотя причин для беспокойства не было никаких: он не знал меня. Но теперь я стал внимательней следить за входом, сочиняя попутно варианты первых реплик на случай, если придется столкнуться с «королем» лицом к лицу. Люди продолжали подходить, что меня, все больше желающего стать неприметным, крайне радовало. С другой стороны было чертовски любопытно поставить Мишеля в ситуацию «Oops!» и самому при этом ухитриться сохранить невинность. Мне нравился этот уверенный в себе обаятельный француз, и нравилась игра, которую мы, не сговариваясь, вели с ним. Хищник он или нет, но в цепкости и всеохватности ума ему не отказать. И все же, я предпочитал заметить его первым, а потому старался не быть на виду. Чему неплохо способствовала теплая компания, загородившая меня от глаз входящих. Леди в струящемся синем платье, подчеркнутом мягкостью роскошного боа, соскользнувшего с гладких округлых плеч, рассказывала что-то двум своим спутникам. Смеялась, отмахивалась от коротких реплик тяжелым веером. Кажется, речь шла об охотниках. Какой-то ежегодный фестиваль или что-то вроде. Один из собеседников, лет на десять моложе дамы, с обожанием смотрел на ее полные красивые губы. Она произносила «в», очень эротично прикусывая нижнюю, чем, безусловно, соблазняла юнца. С полным знанием дела. Второй, в элегантном костюме-тройке, был ровней обольстительнице, скорее, даже покровителем. Курил, стараясь не беспокоить ее дымом, снисходительно поглядывал на конкурента, конкурентом его явно не считая, и важно кивал в тот самый нужный момент, когда требовалось. Я снова, отклонившись чуть в сторону, посмотрел на вход. Люди, люди. Как вы разнообразны и одинаковы! Стоп. А это кто? Очевидно, сегодняшняя ночь будет полна сюрпризов. Я приосанился, отметив это для себя секундой позже: да, я хотел, чтобы взгляд той, что появилась на пороге в сопровождении двух очаровательных созданий, случайно скользнув в мою сторону, запечатлел лучшее. Мисс? Фрау? Мадмуазель? Скорее, сеньорита, судя по загару и вороново-черному глянцу волос. Черный брючный костюм добавлял ей стройности и роста, хотя, казалось, больше уж некуда: и так смотрела на мужчин свысока. Каблуки – украшение, возвышающее женщину. Сантиметров на пятнадцать. Оглядев всех собравшихся, девушка узнала только одного (да, именно сынулю Леруа, удивительное совпадение), улыбнулась ему… и ушла. Черт возьми! Я чуть не сорвался за нею следом! Это было бы очень неосмотрительно. Но, в конце концов, вечер только начинается. Можно, немного погодя, найти ее приятельниц (я запомнил обеих, это было нетрудно), а через них выйти на красотку. Собственно, с какой стати я должен пропускать любовные сцены? Не урезанная версия для школьников, все-таки. И даже если основной сюжет о бессмертном, побочных линий никто не отменял. Вскоре появился и он, главный герой. Элегантен и респектабелен, как всегда. Присоединился к своему отпрыску, бегло пролистал меню и подозвал официанта. Если будет пить – не вампир. Во всяком случае, литературная статистика такова, хотя тенденция очеловечить клыкастого процветает вовсю. В ожидании заказа Мишель о чем–то говорил с младшим. Тот вел себя довольно раскованно, но продолжал относиться с почтением. Видимо, все-таки, семейное. Я передвинул стул так, чтобы укрыться от глаз Леруа, но теперь между нами оказалась другая пара: крепкого сложения блондин и бледненькая девушка, смущенно придвинувшаяся к его плечу. Я вспомнил райсовскую Клодию, такой же притворной невинностью обезоруживавшую жертв. Но этот парень был явно начитанным: он избегал обнимать ее, к чему другой на его месте бы, наоборот, стремился. Сдержанно улыбаясь, он что-то говорил ей. А ее рука то и дело тянулась к сверкающему стразами колье, больше похожему на дорогой ошейник от Сваровски, блажь дамочек-владельцев декоративных собак. Может, она и покупала его там же?Музыка вдруг затихла. Сменилось освещение: вместо погасших помпезных люстр мягко засветились маленькие бра вдоль стен, хищно-красный дуэт прожекторов с противоположных сторон устремился на сцену. Общество с любопытством уставилось на колыхнувшийся занавес. Он не раздвинулся, как все ожидали, но выпустил к нам… ту черноволосую! Примите мое искреннее восхищение, синьора, вы блистательны! Облегающее платье миллионом крохотных искорок отражало кровавый свет. Изящные запястья унизаны множеством тонких серебряных колец, соскользнувших к локтю, когда девушка приветственно подняла руку. – Дамы и господа! От лица Союза ночных охотников позвольте приветствовать вас здесь, в Dark-Hall`е, на церемонии вручения наград. Еще несколько минут вашей Вечности – и прозвучит имя Охотника, признанного ныне лучшим. – Она не пользовалась микрофоном, но голос ее, чистый, завораживающий, был слышен в каждом уголке замершего зала. – Многие из вас знакомы с ним лично. Многие слышали о нем. Он молод, хорош собой и весьма искушен в деле, объединяющем нас. Я вижу, несколько гостей еще не прибыли. В их числе наш победитель. Прошу вас запастись терпением, а время ожидания наполнить приятным общением друг с другом. Она изящно поклонилась – совсем чуть-чуть, намеком – и сошла со сцены. Кто-то подал ей руку, вероятно, предложил проводить. Ласково улыбнувшись, девушка приняла помощь, но в прочем отказала. Неспешно лавируя среди гостей, здороваясь то с одним, то с другим, она прошла к столику Леруа. Я уже был готов взревновать и вызвать мальчишку на мужской разговор, но неожиданно ухаживать за ней взялся Мишель. И мне стало страшно. За нее, тоненькую, беззащитную. Ведь попадется же на обаяние этого совратителя и пропадет ни за грош. Надо спасать. Но как подойти, как вмешаться и увести ее оттуда, я не представлял. Они мило беседовали, а я складывал обрывки свежих фактов в некое подобие целого, стараясь не упускать из вида ни единого жеста красавицы и Леруа. Ушедшая танцевать с юным обожателем леди в синем открыла обзор. Беспокойство за девушку так захватило меня, что я позабыл о собственной маскировке. Разумеется, Мишель заметил меня, кивнул и поманил к себе. Вот так легко разрешив проблему. – Здравствуй, друг мой! – Дружелюбно улыбнулся он, когда я подошел. – Рад снова видеть тебя. Присоединяйся к нам, прошу. Или у тебя другие планы?– Здравствуй, Мишель. Добрый вечер, леди. Мсье. – Я не нашел слов для приветствия младшего Леруа, а ему, похоже, это было безразлично. Вежливый кивок в мой адрес – и только. – Мы не знакомы? – В интонации красотки, кроме искреннего интереса, мелькнуло что-то повелительное. Или мне показалось?– С радостью исправлю эту ошибку. Фредерик. – Кира. Она с готовностью протянула руку в ответ на мой просительный жест, позволила поцеловать прохладные пальцы. Я полюбовался изяществом на моей ладони, значительно отличавшимся по цвету, и почтительно отпустил ее. – Очень рад. Имя ваше не менее красиво и необычно, чем вы сами. Кира улыбнулась, смущенно опустив ресницы. – Если бы я не видела тебя насквозь – сочла бы лестью. Отлично. Упрощает дело. Но из вежливости стоило познакомиться и с третьим из компании. – Фредерик Либерт, – протянул я ему руку. – Ромео Леруа, – ответил тот, не приняв ее. Брезглив малец. И почему я убедил себя, что он сын? При ближайшем рассмотрении разница в возрасте – лет восемь. Младший брат, скорее всего. И все-таки интуитивно я чувствовал, что между братьями отношения должны быть, мягко говоря, чуть–чуть другими. Мишель производил устойчивое впечатление не понаслышке знающего жизнь, я уже привык к этому, что, вероятно, и повлияло на мое восприятие Ромео. – Ты умудряешься довести интригу до предела, – обратился Леруа к Кире, продолжая прерванный моим появлением разговор. – Ну, что вы, Милорд. Жизнь не нуждается в помощниках. Милорд?! Он, действительно, из правящих кругов?! Или это какая-то игра? Видимо, шока от этого факта было недостаточно: Мишель рассмеялся, и я четко увидел небольшие, но острые, немного выступающие вперед клыки. Черт, это не было воздействием вина! Я не пьян! Я точно видел их! Лихорадочно стал искать объяснение. Самое логичное – о привлечении к созданию имиджа искусного дантиста – категорически отказывалось от первой роли. Должно быть, я выглядел полным дураком, потому что внезапно обнаружил, что все трое молча смотрят на меня. – Простите простого смертного, сраженного вашей красотой, – картинно склонился я перед Кирой. Ее синие глаза, очень необычно выглядевшие на бронзовом лице, заискрились юмором:– С удовольствием. После официальной части, если не возражаешь. Она не подмигнула, но выражение лица было точно такое, как если бы. – Боюсь даже предположить, что нужно сделать, чтоб заслужить прощение Киры, – вновь засмеялся Леруа. – Думаю, я сумею угодить. – В таком случае, это стоит обсудить в другой обстановке. Например, в комнатах для гостей. Фир покажет, где это. За моей спиной внезапно оказался тот самый блондин, что уклонялся от девицы в ошейнике. Кира самым откровенным образом избавлялась от меня. Иначе почему она не позволила просто дождаться ее? С другой стороны, вполне могли быть причины, по которым она не должна покидать зал в моем обществе. Мало ли какие здесь правила. Бросать тень на ее репутацию даже по незнанию я не имел права. – Пожалуйста, дождись меня, – добавила она, заметив мои сомнения. – Непременно, Миледи. – Прозвучало, кажется, уместно: взгляд Киры засветился удовольствием. – Мишель, мы еще увидимся?– Ночь только началась, mon cher, – заверил меня француз, очаровательнейше улыбаясь. В коридоре я спросил Фира:– Кто она?– Основатель. Краткость – сестра таланта. А недосказанность – интриги. Которая приняла совершенно немыслимые размеры, когда Фир распахнул предо мной массивную дверь. Комната располагалась гораздо ближе к залу церемоний, чем та, в которой я спал, и существенно отличалась от нее. Спальня садомазохиста, вот самое верное ее определение. Уж очень напоминала средневековую камеру пыток, в которой место дыбы занимала роскошная кровать. – Она, действительно, придет? – Позволил я себе засомневаться. – Мы не опускаемся до лжи. – Надменности его мог позавидовать китайский император. Кого он имел в виду? Общество ночных охотников? Международную элиту? Вампиров? Пока я формулировал следующий вопрос, дверь закрылась, щелкнул замок. Что еще за шутки?! Я бросился к двери, заколотил по ней кулаком. Двух ударов хватило, чтобы понять: глупо. Глупо и бессмысленно. Попался, как неопытный пацан. И ничего не оставалось, кроме как ждать и надеяться на честность Фира, т. к. она определяла многое. Происходящее могло оказаться – и обернуться далее – чем угодно, поэтому любая попытка спрогнозировать что-то выглядела заведомо провальной. Я уселся на край кровати, насколько мог, унял беспокойство, и стал сортировать факты, собранные за последние дни. – Интересный человек. У вас на него планы, Милорд?– Могу подарить его тебе, если желаешь. – Благодарю. Я найду ему подходящее применение. Леруа улыбнулся:– Могу я рассчитывать на взаимную любезность?– Что вы назвали бы любезностью в данный момент? – Игриво прищурились синие глаза. – Информацию, моя дорогая. – Вы были в списке претендентов. Четыре голоса, три клана. – Не обо мне. – Кира, куда ты пропала?! Мы искали тебя! – Словно вихрь эмоций обрушился на их столик – в лице прекрасной молодой испанки. – Вы обе? – Уточнила вампиресса иронично. – Грет была со мной. Только какой-то юноша из немцев увлек ее. Они вон там, у сцены. А я, наконец-то, нашла тебя. – Зачем нам немцы, прелесть моя? – Леруа в один момент оказался за спиной девушки. – Ваша восхитительная страсть и наша изысканная искушенность – лучшее сочетание для подобной ночи. Позвольте представиться: Мишель Лоран Леруа. – Долорес. – Смущение легким румянцем проступило на ее щеках. Очень мило, кстати. – Обратите внимание на ее шею, Милорд. – Бросила предупреждающую мысль Кира. – Присаживайтесь, дорогая, окажите любезность, – вампир придвинул свой стул Долорес, проследил, чтобы ей было удобно. – Порадуйте нас своим присутствием. Кира, я помню многое, но ты не говорила, что среди твоих знакомых есть богини. – Думаю, сейчас – самое время. – Она встала. – Дамы и господа! Я имею честь представить вам нашего победителя, лучшего из охотников в ушедшем году – Ивлио Ларанжейра!Названный обернулся. Лицо его исказилось изумлением и давней неприязнью, когда он увидел, чьи уста произнесли его имя. Неудивительно: в 1910 году в Атоле он впервые столкнулся с ней, в азарте охоты нарушив границу. Она была хозяйкой. Неприятное воспоминание, усугубленное еще и тем, что дочь Аарона унизила его, обменяв на человека с территории его клана. И наплевать, что этот смертный потом стал ее Наследником. Ивлио не простил. – По сложившейся традиции, – продолжала вампиресса, – нашему Охотнику приготовлен подарок: три прекрасные девушки, чья красота и свежесть удовлетворит самому взыскательному вкусу, и из которых он может выбрать себе любую. Знак принадлежности – традиционен. Доброй охоты, Ивлио. По мере произнесения вампирессой фразы, Долорес осознавала ее смысл. На последнем слове она в ужасе отшатнулась, хотела вскочить и броситься прочь – но тяжесть холодных ладоней Леруа удержала ее. – Вдруг победитель выберет не тебя? – Успокаивающе шепнул Мишель, склонившись к самому ее уху. – Я не хотел бы отдавать тебя другому. Девушка вновь дернулась и, поскольку вампир больше не препятствовал ей, упала на пол. Вскочила, запнулась о ножку стула, с грохотом уронила его и, расталкивая гостей, ураганом понеслась к двери. Во всяком случае, ей так показалось. Паника – худший из помощников в деле спасения. – Что ты предпочитаешь на ужин? – Как ни в чем не бывало, обратился Леруа к Ромео. – Что-нибудь менее импульсивное. – Улыбнулся тот, откинув с лица темную волнистую прядь. Зеленовато-карий взор его обратился в зал. Люди, похоже, еще не поняли, что произошло. А бессмертные терпеливо ждали, пока Охотник выберет свою награду, и продолжали отвлекать их от действительности. Ромео поклонился Создателю, испрашивая позволения покинуть его: самое время подыскать мягкую, чувственно-податливую особу, таящую меж жарких губ огонь любви. – И все-таки, Милорд, как удалось смертному выследить вас?– Я всего лишь позволил ему получить то, что он хотел. Заранее не называя цену. – Мишель улыбнулся. На призывное движение губ, адресованное вампирессе, клюнула другая рыбка: маленькая уютная блондинка в оборчатом изумрудном шифоне, поблескивающем золотистой пыльцой, подошла к столику. – Извините. Вы не потанцуете со мной?Отличный повод проявить королевскую щедрость во всей красе:– Ваше внимание – честь для меня. – И ведь, действительно, искренне!Что ж, Леруа никогда не останется голодным. – Кира, прошу. В замкнутом помещении, где вампиров то и дело разделяют буквально сантиметры, сложно почувствовать приближение себе подобного – ощущение присутствия, как музыка, непрерывно. Она обернулась. – Ждет. – Фир протянул ей ключ, держа двумя пальцами за кольцо. – Спасибо. Можешь отдыхать. Второго быть у меня. – Кира! – Чужой голос у самого уха заставил поднять голову быстрее, чем планировал Наследник. Глазам его предстал коротко стриженый брюнет с тонкими, аристократичными чертами лица. Черные брюки, шелковая рубашка, мягко облегающая стройное тело, узкой белоснежной каймой, отражающей кровавый свет, обрисован воротник – лаконичная безупречность костюма красноречиво говорила о привычке обладателя выбирать лучшее. – Я слушаю тебя, Ивлио. – Ключ скрылся в бронзовом кулаке; взгляд Наследницы Илларна снисходительно потеплел. – Спасибо за подарок. Мне нравится. – Охотник держал Долорес за ошейник, не давая ей полноценно дышать. Девушка боялась сделать лишнее движение, очевидно, наученная за краткие минуты главному. Прекрасно дополняла образ вампира. – Я рада. Мои искренние поздравления победителю. Ивлио хотел сказать еще что-то. Возможно, даже заявить о примирении (как не хватало ей способностей свободно читать каждого!), но присутствие Фира остановило его. – Полагаю, мы еще найдем повод для встречи, – выдавил, наконец, Ларанжейра. – Доброй ночи. – Да будет Ночь щедра, – отозвалась вампиресса лучшим из пожеланий Илларна. И, игнорируя умоляющий взгляд испанки, которую владелец уже тянул прочь, вновь обернулась к Наследнику. – Второго мая. – Повторил тот прозвучавшую чуть раньше мысль. – Я буду. – Еще раз поклонившись, поспешил к Ильзе, так не вовремя покинутой. Ни стука каблуков, ни голоса – только движение ключа в замочной скважине. Я был уверен, что именно Кира войдет сейчас, и убежденность эта, как только смуглая изящная рука показалась в проеме, выстрелила вопросом:– Ты, правда, не можешь лгать?– Да, – коротко ответила Кира, совершенно не удивившись и крайне этим удивив меня. – Ты вампир?– Да. Я ждал подтверждения. Я хотел его. Но к такому убийственному в своей простоте и очевидности ответу оказался не готов. Пока соображал, как реагировать, Кира подошла к кровати (я, как мальчишка, схватился за край, чтобы не отодвинуться), села на угол. Обычная девушка. Ну, не совсем европейской внешности, так это не делает ее монстром. Она красива, даже очень красива. В своей повелевающей манере – особенно. – Я влез не в свое дело. Не совсем случайно, признаю. Ваш главный, наверное, рассердится. Что будешь делать?– Выпью тебя. Решу сразу две проблемы: утечки информации и голода. Рационально. Мне понравилось. Но совершенно нет – что эти планы имели отношение ко мне. – А к кому еще?Я в шоке уставился на нее: читает мысли?! Какие еще из мифов о вампирах она подтвердит?!– Многие. И не меньше опровергну. Ты умный человек, Фредерик. Зачем ты вмешался в это?– Каждый умный человек когда-то должен сделать глупость, которая либо убьет его – либо сделает еще умнее. – Почему ты решил, что твой случай – второй?– Я не решал. – Но ты не боишься. Я отрицательно качнул головой. Боялся бы, если бы знал наверняка. Или если бы страх мог избавить меня от опасности. Но он мешал думать, а значит, лелеять его было глупо. Вампиры они или просто заигравшиеся богачи, не имеет значения. Я в чужой стране, на частной территории, причем нелегально – а это уже проблема. Так что на милость рассчитывать стоит вряд ли. Эта девица не из тех, кого можно расслабить жалостью или комплиментами. – Верно подмечено. Так я ж не дурак. Она усмехнулась. – Могу я спросить кое-что? – Понадеялся на последнее желание приговоренного. И на положительное впечатление от моей смелости. – Раз уж добрался до истока знаний – пей. – Я буду должен что-то за них? – С опаской спросил я, хотя ответ предполагал заранее. – Ты уже должен. Больше, чем может покрыть твоя кровь. От этой фразы мне стало не по себе. «Наконец-то», – скажете вы. Смейтесь. Ради подобных ощущений многие рискуют жизнью. Этот экстрим похлеще прыжков с парашютом или дайвинга в компании акул. Но помимо адреналина, я мог получить информацию, так что к чертям тормоза. – Он сказал, что ты основатель. Основатель чего? Союза ночных охотников?– Третьей Ветви поколений Дома Илларна. Отвечающей как раз за то, чтобы сдерживать любопытство таких, как ты. – Что такое Дом Илларна?– Род бессмертных. – Вас много? В смысле, настолько много? Реально?!Кира промолчала. Мне в голову лезли десятки ненужных вопросов, глупых до изнеможения. Правда ли они сгорают на солнце? И как именно: вспыхивают или просто тлеют? Много ли жертв можно выпить за одну ночь? Есть ли вампиры–«вегетарианцы»? И как, черт возьми, вышел Леруа из самолета, если тот приземлился ослепительным солнечным утром? Наконец, кто придумывает все эти легенды о вампирах? Откуда писатели и режиссеры берут свои сюжеты, персонажей?– Ты намерен писать обо всем этом? Учти: стоит кому-то из бессмертных прочесть хотя бы одну полностью правдивую историю – на следующую же ночь ее автор будет мертв. Подставишь кого-то, или предпочтешь погибнуть сам?– Еще не хватало уступать кому-то свой почетный венок!Судя по блеску глаз, мой ответ ей понравился. Либо она просто проголодалась. – Раздевайся. Я недоуменно нахмурился: в смысле?– Мне не составит труда самой разорвать на тебе одежду, – мягко проговорила она. – Даже понравится. Но это однозначно повлияет на решение, которое пока еще не принято. Я торопливо стал расстегивать пиджак. Жалея, что на нем всего три пуговицы, а не тридцать – и молясь, чтобы они скорее кончились. Непослушные кругляши выскальзывали из пальцев, а не петель, как будто руки тряслись от страха. Это злило. Расправившись с одной задачей, я с ужасом обнаружил вторую – в виде рубашки. Кира рассмеялась:– Похоже, кто-то нуждается в помощи. Она мгновенно оказалась радом, схватила края воротника и рванула их в стороны. Пуговицы с треском отлетели. Кира сдернула рубашку с плеч до локтей, закрутив ее, стянула руки. – У тебя еще есть вопросы?Хотелось бы сказать «нет». – Там, в зале, кроме меня, были люди?– Разумеется. Большая часть гостей. – Что с ними станет?– Не хочешь побеспокоиться о себе? – Прищурилась она, закручивая узел еще туже. – Что будет со мной, я увижу, – проговорил я, изо всех сил не давая голосу сойти на хрип. Наверное, плохо получилось. Но положения не облегчило. – Хорошо. Я покажу тебе. Только сначала – немного грима. Она заломила мне руки, уронив меня набок, впилась ногтями в плечо, зубами в шею. Была ли это секунда или несколько минут – не скажу. Я вынырнул из темноты в том же положении. Шея и плечо жутко болели, по груди текло липкое, тянуло кожу. – Ох, какая ласка…– Умолкни и иди за мной. Не отпуская импровизированных, но весьма надежных оков, Кира потащила меня из комнаты. Невероятно сильная – запоздало отмеченный симптом. Навстречу нам попалась нежно обнимающаяся парочка: Ромео вел подружку в номера. Или закуску. Никакой уверенности. Увидев меня, девушка ахнула, галантный кавалер подхватил ее на руки и, что–то успокаивающе воркуя, унес. Игриво-пьяный смех стих за поворотом. Я должен извиниться. Во-первых, за собственное любопытство, что привело к такому повороту событий, во-вторых, за крайне нелицеприятные факты, с которыми я столкнулся в зале церемоний. И за честность, из-за которой вы вынуждены тоже их наблюдать. Попробую обрисовать картину целиком, не вдаваясь чрезмерно в подробности. Музыка продолжала звучать. Но в нее теперь врывались то одно, то другое соло сорванных истерикой женских голосов. В красном сумраке (почти что в темноте) явно ощущался запах крови и вожделения. Мимо нас промчалась девушка в голубом – стремилась к выходу, а вместо двери натолкнулась на возникшего вдруг перед ней преследователя. Истошный визг зажат ладонью – и оборван с дыханием. Очевидно, последним. На диванчике у ближней стены юный вампир со своей компаньонкой вдвоем высасывали жизнь из некогда импозантного мужчины, уже не сопротивлявшегося. Только по растрепанному боа я узнал в убийце смешливую леди с веером. Буквально в паре метров от них на столике светловолосый вамп разложил свою жертву: придавил руки, заткнул углом скатерти рот, острыми ногтями размеренно царапал нежные плечи, грудь – и любовался. Потом, изогнувшись, слизывал кровь, и рвал снова и снова. Концы белых волос впитали кровь, потемнели, слиплись иголками и, подсохнув, кололи свежие раны. Сорванное с шеи колье пронзительной насмешкой искрилось на залитом кровью паркете. – Фир. Белобрысый встал. Неужели это тот самый, что провожал меня в комнату? И какова должна быть та, кому подчиняется он?!– А у тебя сурова–хх…Край стола воткнулся мне в живот, лицо с размаху впечаталось в жесткую поверхность. Действенный способ убеждения. – Возьми, пожалуйста. – Надеюсь, Кира возвращала ключ. Другого я придумать не смог. И очень не хотел, чтобы она имела в виду меня. – Я буду ужинать в отеле. – Доброй ночи тебе, Кира. – Доброй ночи. Схватив за волосы, вампиресса (в этом я уже ни на йоту не сомневался) заставила меня выпрямиться и посмотреть ей в лицо. Чернильная синева глаз (вровень с моими – и неизмеримо выше) полыхала гневом. С силой потянув вниз и назад, Кира уронила меня на колени, сама по-хозяйски присела рядом, ледяными пальцами обхватила лицо. – Кто-то дал тебе право говорить? – Ногти впивались все сильнее. Она ждала ответа, а я чувствовал, что любой ответ станет лишь поводом. – Вот и славно. Она оттолкнула меня. Я упал. Но неумолимая рука вновь вынудила двигаться, идти куда-то. Потом помню темный салон авто, лестницу вниз и скрежет железных ворот. – Значит, ты, все-таки, намерен писать. Я приходил в себя. С трудом. Между прочим, задавать подобные вопросы человеку в таком состоянии крайне неэтично. – У меня нет времени, так что коротко и один раз. На столе конверт. В нем адрес. Все материалы и соображения по поводу бессмертных изложишь в письме и отправишь на него. Это единственная возможность опубликовать что-либо, не лишаясь жизни. Авторство сохранят, не беспокойся: эта девушка сумеет. Я, кривясь от боли, потянулся к шее, опасливо ощупал. Ни намека на следы укусов или царапины – только ощущения, свежее некуда. – Сколько времени?– Без пяти рассвет. Я ухожу. Через три часа твой вылет в Бостон. Билет и инструкции в том же конверте. Удачи тебе, Фредерик Либерт. И доброй охоты. Итак, Кира меня отпустила. Но я чувствовал, что попал в еще более тесный плен. Я был обязан ей жизнью, причем во всех возможных смыслах, и этот долг она не собиралась прощать. Уже садясь в самолет, я понял одну важную вещь: в большей или меньшей степени, явно или тайно, осознанно или же нет – все мы подвластны им. Это может случиться сегодня ночью, может завтра, или никогда… но ежеминутно любой из нас, людей, – горячая приманка для хищника, его собственность по праву сильного. Я летел в Бостон. Не возвращался домой, нет. Совершенно другой город ждал меня. Город, где на знакомых улицах незримо процветала чуждая жизнь, каждую ночь угрожавшая моей собственной. Город, в котором предстояло отыскать, зная лишь имя и словесный портрет, другого бессмертного. Одно из условий, на которых Кира позволила уйти. Я не боялся. Не больше, чем когда она впилась мне в шею, вытягивая жизнь. И, да, я точно знал, с кого начну этот поиск.