Мышка спитСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

-Зря мы забрались в этот дом. Тут еще холоднее, чем на улице. И почему в этих заброшенных домах всегда битые окна? А ведь такие же как мы тут ночуют. Вот же свиньи. Нет, чтоб о своем же брате-бродяге подумать. Где наша газетка? Вот и стол готов. Смотри, что у меня есть? Да, она самая. Сейчас согреемся, сейчас… Давай кружку. И как тебя звать-то? Как? Шапка? Почему Шапка? Ааа, за шапку сидел. Песцовую? Да, помню такие. Надо ж, повезло тебе как. Ну, будем знакомы!Эх, хорошо пошла! Еще по одной и костерок разведем. Ты смотри, темнеет уже. Надо огонь, а то мыши скребутся. На душе? Да, пожалуй, что и на душе тоже. Наливай. Почему на улице оказался? Да это длинная история. Уже восемь лет как, да. Давай сюда доски, бумагу кинь сверху. Загорится, не сырое вроде. Воняет тут правда. Да ничего, главное чтоб тепло было. Ну вот. В обжитых деревянных домах всегда тепло. Дерево - оно живое. Живет и умирает вместе с человеком. Этот дом уже давно умер. Ты посмотри, обвалился совсем. В нашем старом доме всегда было весело. Мои родители – шумные, энергичные люди, которые очень любили вечеринки с друзьями, песни под гитару и туристические походы. Этот дом они купили у какого-то партийного деятеля, разорившегося в 90-е. Деятель строил дом как дачу, поэтому внутри он был весь обшит деревом. Наши с сестрой комнаты были в мансарде и летом, когда солнце нагревало крышу, в комнатах приятно пахло сосновой смолой. Я любил этот дом, любил эти родительские сборища, когда посиделки за столом перерастали в театральный балаган. Все приглашенные в один миг становились актерами, экспромтом разыгрывающие сценки из фильмов или тут же выдуманные сюжеты. Все это было так уморительно смешно и интересно, что мы с сестрой иногда сидели до поздней ночи в гостиной, благо спать нас гнали редко. А если уж и загоняли в постель, то мы все равно потом сидели на лестнице, подглядывая из-за перил. Все изменилось в один год. Весной заболела мама. Из жизнерадостной хохотушки она как-то резко превратилась в жалкую высохшую мумию больше никогда не улыбавшуюся и не обнимавшую нас. И если я уже был почти взрослый, то сестра по малолетству никак не могла понять, почему мама больше ее не любит. Это просто раздирало мне сердце. Я старался как мог развлечь и утешить сестру, но это мало помогало. Мамы не стало через четыре месяца. Отец, почерневший от горя, стал прикладываться к бутылке и вскоре без литра водки не засыпал. На нас он мало обращал внимания, уйдя в свои тоскливые мысли. Друзья, прежде наезжавшие толпой, появлялись в нашем доме все реже и реже. А вскоре и совсем исчезли. Дом наш как-то незаметно обветшал, деревянные панели потускнели и потрескались, обои над ними стали отслаиваться, на всей мебели лежал слой серой пыли, до которой никому не было дела. Я автоматически жил как обычный подросток - ходил в школу, водил сестру в детский сад, слушал про ее маленькие радости и печали. Что во сне она часто видит маму и та ее убаюкивает, взяв на руки, что очень скучает и ждет когда мама вернется чтобы показать ей свой новый рисунок. И пытался быть сильным. Покупал продукты и готовил, как умел. Отец был кажется рад, что мы не тревожим его и давал деньги по первому требованию, не спрашивая зачем. А однажды утром сестра не проснулась. Я, как обычно, зашел разбудить эту засоню и не сразу понял что случилось. Она и так просыпалась с трудом, но в этот раз не помогло ничего. Я тряс маленькое тельце и кричал. Мне казалось, что это все шутка, розыгрыш, и вот – вот она откроет глаза и рассмеется. Пьяный отец спал внизу и ничего не слышал, пока я не побежал вызывать скорую. Сестру увезли и больше я ее не видел. Не смог. Не смог смотреть как мою малышку закапывают. Отец вернулся с похорон и сел на пол в прихожей. Лучше бы он плакал. Но он сидел молча и невидящим взглядом буравил стену. Мы жили как две тени, скользящие мимо друг друга. Почти не разговаривали и больше никогда не упоминали про сестру и маму. Как будто их никогда и не было. Такое положение дел меня устраивало. Школа почти окончена, я собирался сдать экзамены и уехать в большой город учиться. Мне казалось, что там я все забуду, начну новую жизнь, заведу много друзей и конечно же подругу, может быть даже найду ту самую, единственную. И она будет похожа на мою маму, и мы обязательно будем приглашать гостей к нам домой и разыгрывать веселые сценки после застолья. Я уже видел себя, счастливого и беззаботного, шагающего по летней солнечной улице вместе со своей девушкой. Мы держались за руки и улыбались друг другу, наш мир сиял красками и дышал нежностью. Поцелуи были бесконечными и вызывали фейерверки в мозгу. А потом мы сидели на нашей кухне, пили вино и дальше шла та самая часть мечты, о которой я даже себе самому не позволял долго думать. В ней мелькали голые руки, влажные губы, тяжело дышащие тела и прочие важны моменты из просмотренных видео. В ночь перед экзаменом я долго не мог заснуть, все вертелся и вертелся. -Зря мы забрались в этот дом. Тут еще холоднее, чем на улице. И почему в этих заброшенных домах всегда битые окна? А ведь такие же как мы тут ночуют. Вот же свиньи. Нет, чтоб о своем же брате-бродяге подумать. Где наша газетка? Вот и стол готов. Смотри, что у меня есть? Да, она самая. Сейчас согреемся, сейчас… Давай кружку. И как тебя звать-то? Как? Шапка? Почему Шапка? Ааа, за шапку сидел. Песцовую? Да, помню такие. Надо ж, повезло тебе как. Ну, будем знакомы!Эх, хорошо пошла! Еще по одной и костерок разведем. Ты смотри, темнеет уже. Надо огонь, а то мыши скребутся. На душе? Да, пожалуй, что и на душе тоже. Наливай. Почему на улице оказался? Да это длинная история. Уже восемь лет как, да. Давай сюда доски, бумагу кинь сверху. Загорится, не сырое вроде. Воняет тут правда. Да ничего, главное чтоб тепло было. Ну вот. В обжитых деревянных домах всегда тепло. Дерево - оно живое. Живет и умирает вместе с человеком. Этот дом уже давно умер. Ты посмотри, обвалился совсем. В нашем старом доме всегда было весело. Мои родители – шумные, энергичные люди, которые очень любили вечеринки с друзьями, песни под гитару и туристические походы. Этот дом они купили у какого-то партийного деятеля, разорившегося в 90-е. Деятель строил дом как дачу, поэтому внутри он был весь обшит деревом. Наши с сестрой комнаты были в мансарде и летом, когда солнце нагревало крышу, в комнатах приятно пахло сосновой смолой. Я любил этот дом, любил эти родительские сборища, когда посиделки за столом перерастали в театральный балаган. Все приглашенные в один миг становились актерами, экспромтом разыгрывающие сценки из фильмов или тут же выдуманные сюжеты. Все это было так уморительно смешно и интересно, что мы с сестрой иногда сидели до поздней ночи в гостиной, благо спать нас гнали редко. А если уж и загоняли в постель, то мы все равно потом сидели на лестнице, подглядывая из-за перил. Все изменилось в один год. Весной заболела мама. Из жизнерадостной хохотушки она как-то резко превратилась в жалкую высохшую мумию больше никогда не улыбавшуюся и не обнимавшую нас. И если я уже был почти взрослый, то сестра по малолетству никак не могла понять, почему мама больше ее не любит. Это просто раздирало мне сердце. Я старался как мог развлечь и утешить сестру, но это мало помогало. Мамы не стало через четыре месяца. Отец, почерневший от горя, стал прикладываться к бутылке и вскоре без литра водки не засыпал. На нас он мало обращал внимания, уйдя в свои тоскливые мысли. Друзья, прежде наезжавшие толпой, появлялись в нашем доме все реже и реже. А вскоре и совсем исчезли. Дом наш как-то незаметно обветшал, деревянные панели потускнели и потрескались, обои над ними стали отслаиваться, на всей мебели лежал слой серой пыли, до которой никому не было дела. Я автоматически жил как обычный подросток - ходил в школу, водил сестру в детский сад, слушал про ее маленькие радости и печали. Что во сне она часто видит маму и та ее убаюкивает, взяв на руки, что очень скучает и ждет когда мама вернется чтобы показать ей свой новый рисунок. И пытался быть сильным. Покупал продукты и готовил, как умел. Отец был кажется рад, что мы не тревожим его и давал деньги по первому требованию, не спрашивая зачем. А однажды утром сестра не проснулась. Я, как обычно, зашел разбудить эту засоню и не сразу понял что случилось. Она и так просыпалась с трудом, но в этот раз не помогло ничего. Я тряс маленькое тельце и кричал. Мне казалось, что это все шутка, розыгрыш, и вот – вот она откроет глаза и рассмеется. Пьяный отец спал внизу и ничего не слышал, пока я не побежал вызывать скорую. Сестру увезли и больше я ее не видел. Не смог. Не смог смотреть как мою малышку закапывают. Отец вернулся с похорон и сел на пол в прихожей. Лучше бы он плакал. Но он сидел молча и невидящим взглядом буравил стену. Мы жили как две тени, скользящие мимо друг друга. Почти не разговаривали и больше никогда не упоминали про сестру и маму. Как будто их никогда и не было. Такое положение дел меня устраивало. Школа почти окончена, я собирался сдать экзамены и уехать в большой город учиться. Мне казалось, что там я все забуду, начну новую жизнь, заведу много друзей и конечно же подругу, может быть даже найду ту самую, единственную. И она будет похожа на мою маму, и мы обязательно будем приглашать гостей к нам домой и разыгрывать веселые сценки после застолья. Я уже видел себя, счастливого и беззаботного, шагающего по летней солнечной улице вместе со своей девушкой. Мы держались за руки и улыбались друг другу, наш мир сиял красками и дышал нежностью. Поцелуи были бесконечными и вызывали фейерверки в мозгу. А потом мы сидели на нашей кухне, пили вино и дальше шла та самая часть мечты, о которой я даже себе самому не позволял долго думать. В ней мелькали голые руки, влажные губы, тяжело дышащие тела и прочие важны моменты из просмотренных видео. В ночь перед экзаменом я долго не мог заснуть, все вертелся и вертелся. Голова была забита разными мыслями, формулами, правилами и я не сразу понял что слышу как мама поет сестре колыбельную. Я стал прислушиваться и точно различил слова, знакомые с детства. «Спи, моя радость усниии…- выводил мамин голос, - в доме погасли огни… Рыбки уснули в пруду… Птички уснули в садуу…»Какой чудесный сон, подумал я, и подскочив с постели выбежал в коридор. Там было темно, но внизу лестницы что-то явно копошилось. Дверь в комнату сестры была открыта и свет дворового фонаря немного рассеивал тьму. Внизу опять зашевелилось и тут мне в нос ударил запах гнили. Такой отвратительный, что меня тут же чуть не стошнило. С нижней ступеньки донеслось: «Дверь ни одна не скрипииит… Скрипит. - послышалось шаркание и скрип ступеней. По лестнице кто-то поднимался. – Мышка за печкою спиит…»Голос был похож на мамин, но в тоже время был каким-то полузадушенным, сиплым, как будто им давно не пользовались. От страха я забыл что надо делать. Просто прирос к полу. Замирая от ужаса стоял и слушал, как скрипят ступени, как голос постанывая и бормоча пережевывает слова колыбельной. » Мышка… мышка спит… А ты что не спишь, сынок?»Не знаю, почему я рванул в комнату сестры. Захлопнул дверь и вспомнил, что отец снял задвижку, чтобы сестра нечаянно не закрылась изнутри. Я привалился к двери спиной и уперся ногами в пол. Может удержу. Пение приближалось. К пению добавился звук, как будто кто-то водил рукою по стене – шшшшш… шшшх…» Где мой мааальчик?- раздалось где-то у меня за спиной, - Шшшшш… Гдеее? Гдеее мой мааальчик? Шшшх… Спрятался… Вооот он где! Ку-ку! Где… Птички уснули… мой мальчик…»Трупный запах забивал ноздри, вызывая рвотные спазмы. За дверью завозились и зачавкали. » Мышка спит… мальчик… – дверь несильно толкнули. - Сынок… мышка спит… шшшшх…»И тут я зацепился взглядом за кровать. На ней кто-то лежал. Там был явно виден силуэт тела. Свет фонаря отразился в лакированной поверхности туфелек, торчащих из-под одеяла. От страха и безысходности я зарыдал и заколотил пяткой в дверь. Мама, мама… Ну за что?! Плакал и орал: «Уходи! Уходи! Пошла вон!» А в дверь продолжали толкаться и рассказывать, что мышка спит. Голос пел, бормотал бессвязные слова, чавкал, спрашивал где мальчик и не умолкал ни на минуту. Где мальчик… Где мальчик… мальчик… вот он. Ку-ку. Мышка. В какой-то момент я не выдержал и распахнув дверь крикнул в воняющую гнилью тьму : «Вот твой мальчик! Забирай! Бери, мама!»Последнее что мелькнуло перед глазами, была серая морщинистая рука с торчавшими белыми костяшками вместо некоторых пальцев. Когда рука коснулась моего лица, свет погас. Очнулся я утром в постели сестры. Стараясь ни о чем не думать, оделся, собрал рюкзак. Спустившись вниз, перешагнул через спящего на полу отца и его бутылки. Вышел из дома и закрыл дверь. Навсегда. А теперь, Шапка, тссс… тихо. Мышка спит.