Мрачная легенда Снежного ГородаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Многие сложные уголовные расследования начинаются буднично и почти незаметно - случайно появляется какая-то информация, не очень достоверная и надёжная, проводится проверка, порой даже без особого рвения и надежды на успех, а потом словно прорывается плотина и с разных сторон начинают приходить всё более шокирующие новости. К такому развитию событий подготовиться нельзя - это всегда неожиданность. Примерно по такому сценарию развивалось самое, пожалуй, сенсационное в криминальной истории Австралии последних двух десятилетий расследование. 25 ноября 1998 г. в отдел полиции в районе Сэйлисбари-норт (Salisbury North), северном пригороде Аделаиды, обратился некий Гэрайон Синклер (Garion Sinclair), заявивший об исчезновении его родной сестры Элизабет Хэйдон. По его словам, он не видел сестру уже шесть дней и не может узнать, где она находится. Её дети всё это время остаются в доме другой его родной сестры - Кристин Спек - и столь долгое отсутствие Элизабет вызывает некоторую тревогу. Обратившийся также добавил, что с мужем пропавшей сестры - Марком Хэйдоном (Mark Haydon) - ему уже трижды за последние дни довелось пообщаться и каждый раз Марк рассказывал новую версию исчезновения жены. В общем, заявитель просил правоохранительные органы разобраться в прямо скажем подозрительной ситуации. Дежурный офицер забрал у Синклера официальное заявление, формализованную анкету с описанием одежды и внешности исчезнувшей женщины, а также её фотографию и передал информацию об имевшем место обращении по инстанции. В тот же день, краткое сообщение о случившемся легло на стол Грегори Стоуна, детектива Отдела розыска без вести пропавших Управления полиции Южной Австралии (сокр. SAPOL - South Australia Police - далее в тексте будет использоваться эта аббревиатура). Следующим утром Стоун приехал в отдел полиции района Сэйлсбари-норт, где поговорил с Гэрайоном Синклером. Информация, сообщённая братом исчезнувшей женщины во время беседы, оказалась намного более детальной, нежели в заявлении. По рассказу Гэрайона, история последних лет жизни Элизабет выглядела следующим образом: она родилась в 1961 г. и к своим 37 года уже успела стать матерью двух сыновей и шести дочерей, самая младшая из которых была рождена в 1992 г. Все дети были прижиты от разных мужчин. Элизабет познакомилась с Марком Хэйдоном в 1994 г. и это была самая долгая связь с мужчиной в её жизни. Бракосочетались они в 1997 г. Марк Хэйдон был старше своей новой жены на 3 года. Вообще-то, изначально он носил имя Лоуренс, а «Марком» звали его старшего брата, но после гибели последнего в автокатастрофе Лоуренс официально взял его имя. Жил он вместе со своим пожилым отцом в собственном доме в районе Элизабет-Ист (Elizabeth East расположен примерно в 4 км. к северо-востоку от Salisbury North). Однако в сентябре 1998 г. Марк отправил отца в санаторий для пожилых («дом престарелых» по-русски), дом продал и перебрался в более северный район Смитфилд-плэйнс (Smithfield Plains). Там Марк и жил вместе с Элизабет и её детьми вплоть до пятницы 20 ноября 1998 г. В тот день супруги приехали к Синклерам и оставили у них двух сыновей Элизабет (им было 11 и 12 лет), сказав, что заберут мальчиков через два дня, в понедельник. После чего благополучно уехали. Всё было как обычно и не возбудило никаких подозрений Гэрайона и его жены Реи. Однако вечером воскресенья (т. е. 22 ноября) Марк Хэйдон приехал за подростками один. На риторический вопрос Гэрайона Синклера «где Элизабет?» её муж неожиданно ответил, что «она бросила его». Хотя фраза прозвучала довольно тревожно, Гэрайон решил не лезть к Марку с расспросами, полагая, что между супругами произошла размолвка и ситуация скоро сама-собой войдёт в нормальное русло. На следующий день брат решил ещё раз осведомиться о судьбе сестры и позвонил Марку. Тот был пьян и в нескольких бессвязанных фразах объяснил, что Элизабет бросила его, убежав с одним из его друзей в неизвестном направлении. Помолчав некоторое время он добавил, что беглянка перед отъездом сняла деньги с банковских счетов как самого Марка, так и его отца, оформившего доверенность на распоряжение деньгами на имя невестки. После этого разговора Гэрайон встревожился не на шутку. Элизабет отнюдь не была «пай-девочкой»; как нетрудно догадаться, женщина, умудрившаяся родить восьмерых детей от разных мужчин, имела за плечами немалый опыт и повидала в жизни всякого, так что её трудно было назвать подарком. Тем не менее, трудно было представить, чтобы Элизабет решилась на присвоение чужих денег, а предположение о том, что она убежала, бросив детей, вообще казалось немыслимым. При этом Гэрайон считал, что сестрёнка вполне могла угодить в неприятную ситуацию и тот факт, что она отсутствовала несколько дней, нельзя было считать чем-то заурядным или пустячным. В общем, на следующий день встревоженный Гэрайон приехал к Марку, но в доме в Смитфилд-плэйнс (Smithfield Plains) его не нашёл. Многие сложные уголовные расследования начинаются буднично и почти незаметно - случайно появляется какая-то информация, не очень достоверная и надёжная, проводится проверка, порой даже без особого рвения и надежды на успех, а потом словно прорывается плотина и с разных сторон начинают приходить всё более шокирующие новости. К такому развитию событий подготовиться нельзя - это всегда неожиданность. Примерно по такому сценарию развивалось самое, пожалуй, сенсационное в криминальной истории Австралии последних двух десятилетий расследование. 25 ноября 1998 г. в отдел полиции в районе Сэйлисбари-норт (Salisbury North), северном пригороде Аделаиды, обратился некий Гэрайон Синклер (Garion Sinclair), заявивший об исчезновении его родной сестры Элизабет Хэйдон. По его словам, он не видел сестру уже шесть дней и не может узнать, где она находится. Её дети всё это время остаются в доме другой его родной сестры - Кристин Спек - и столь долгое отсутствие Элизабет вызывает некоторую тревогу. Обратившийся также добавил, что с мужем пропавшей сестры - Марком Хэйдоном (Mark Haydon) - ему уже трижды за последние дни довелось пообщаться и каждый раз Марк рассказывал новую версию исчезновения жены. В общем, заявитель просил правоохранительные органы разобраться в прямо скажем подозрительной ситуации. Дежурный офицер забрал у Синклера официальное заявление, формализованную анкету с описанием одежды и внешности исчезнувшей женщины, а также её фотографию и передал информацию об имевшем место обращении по инстанции. В тот же день, краткое сообщение о случившемся легло на стол Грегори Стоуна, детектива Отдела розыска без вести пропавших Управления полиции Южной Австралии (сокр. SAPOL - South Australia Police - далее в тексте будет использоваться эта аббревиатура). Следующим утром Стоун приехал в отдел полиции района Сэйлсбари-норт, где поговорил с Гэрайоном Синклером. Информация, сообщённая братом исчезнувшей женщины во время беседы, оказалась намного более детальной, нежели в заявлении. По рассказу Гэрайона, история последних лет жизни Элизабет выглядела следующим образом: она родилась в 1961 г. и к своим 37 года уже успела стать матерью двух сыновей и шести дочерей, самая младшая из которых была рождена в 1992 г. Все дети были прижиты от разных мужчин. Элизабет познакомилась с Марком Хэйдоном в 1994 г. и это была самая долгая связь с мужчиной в её жизни. Бракосочетались они в 1997 г. Марк Хэйдон был старше своей новой жены на 3 года. Вообще-то, изначально он носил имя Лоуренс, а «Марком» звали его старшего брата, но после гибели последнего в автокатастрофе Лоуренс официально взял его имя. Жил он вместе со своим пожилым отцом в собственном доме в районе Элизабет-Ист (Elizabeth East расположен примерно в 4 км. к северо-востоку от Salisbury North). Однако в сентябре 1998 г. Марк отправил отца в санаторий для пожилых («дом престарелых» по-русски), дом продал и перебрался в более северный район Смитфилд-плэйнс (Smithfield Plains). Там Марк и жил вместе с Элизабет и её детьми вплоть до пятницы 20 ноября 1998 г. В тот день супруги приехали к Синклерам и оставили у них двух сыновей Элизабет (им было 11 и 12 лет), сказав, что заберут мальчиков через два дня, в понедельник. После чего благополучно уехали. Всё было как обычно и не возбудило никаких подозрений Гэрайона и его жены Реи. Однако вечером воскресенья (т. е. 22 ноября) Марк Хэйдон приехал за подростками один. На риторический вопрос Гэрайона Синклера «где Элизабет?» её муж неожиданно ответил, что «она бросила его». Хотя фраза прозвучала довольно тревожно, Гэрайон решил не лезть к Марку с расспросами, полагая, что между супругами произошла размолвка и ситуация скоро сама-собой войдёт в нормальное русло. На следующий день брат решил ещё раз осведомиться о судьбе сестры и позвонил Марку. Тот был пьян и в нескольких бессвязанных фразах объяснил, что Элизабет бросила его, убежав с одним из его друзей в неизвестном направлении. Помолчав некоторое время он добавил, что беглянка перед отъездом сняла деньги с банковских счетов как самого Марка, так и его отца, оформившего доверенность на распоряжение деньгами на имя невестки. После этого разговора Гэрайон встревожился не на шутку. Элизабет отнюдь не была «пай-девочкой»; как нетрудно догадаться, женщина, умудрившаяся родить восьмерых детей от разных мужчин, имела за плечами немалый опыт и повидала в жизни всякого, так что её трудно было назвать подарком. Тем не менее, трудно было представить, чтобы Элизабет решилась на присвоение чужих денег, а предположение о том, что она убежала, бросив детей, вообще казалось немыслимым. При этом Гэрайон считал, что сестрёнка вполне могла угодить в неприятную ситуацию и тот факт, что она отсутствовала несколько дней, нельзя было считать чем-то заурядным или пустячным. В общем, на следующий день встревоженный Гэрайон приехал к Марку, но в доме в Смитфилд-плэйнс (Smithfield Plains) его не нашёл. Примерно представляя, где можно отыскать Хэйдона, брат Элизабет отправился на розыски и через пару часов действительно нашёл его в пивном баре в Сэйлсбари-Норт. Гэрайон в третий раз завёл разговор о судьбе своей сестры, но теперь Марк огорошил его новой версией случившегося. По словам Марка в пятницу 20 ноября он ездил в санаторий к своему отцу, а когда вернулся домой обнаружил исчезновение Элизабет. Теперь, однако, Марк сделал весьма серьёзное уточнение - по его словам, во время поездки к отцу его сопровождала младшая сестра Элизабет и Гэрайона - Джоди Эллиот - которая последние месяцы жила в небольшом домике (строго говоря, сарае) на заднем дворе. Джоди, по уверению Марка, могла подтвердить, что по их возвращению из поездки Элизабет в доме уже не было. Куда она ушла и почему Марк не знал. Т. о. получалось, что Джоди могла обеспечить Марку alibi, по крайней мере Марк на этом настаивал и Гэрайон не сомневался в его словах - врать было бы уж совсем глупо. Поражённый этим рассказом, Гэрайон уточнил, сделал ли Марк заявление в полицию? Тот ответил утвердительно, но реакция мужа на эти слова не убедила Гэрайона в правдивости услышанного ответа, а скорее наоборот. Утром 25 ноября он решил проверить, так ли это на самом деле и направился в отдел полиции в Смитфилд-плэйнс. Узнав, что Марк Хэйдон так и не подал заявление об исчезновении своей жены Элизабет, Гэрайон вернулся в Сэйлсбари-норт и подал такое заявление от своего имени по месту жительства. Примерно так выглядела вводная информация, отталкиваясь от которой детективу Грегу Стоуну пришлось начинать розыск Элизабет Хэйдон. Прежде чем переходить к изложению фабулы событий, имеет смысл сказать несколько слов о тех местах, в которых они разворачивались. Упомянутые районы - Сэйлисбари-Норт, Элизабет-Ист, Смитфилд-плэйнс - являлись северными пригородами Аделаиды, одного из крупнейших городов Австралии. Районы эти перечислены по мере удаления от города, Сэйлисбари-Норт расположен ближе всего к Аделаиде, он находится примерно в 20 км. центра города, а Смитфилд-плэйнс - примерно в 30 км. К середине 90-х гг. прошлого века эти пригороды стали по-настоящему депрессивным местом. Некогда они планировались и развивались как зоны регулярной индивидуальной застройки для лиц со средним доходом, но экономическая стагнация 80-х гг. подкосила благосостояние жителей этих мест. Многие из них лишились работы и опустились, те же, кто остался на плаву, понемногу начали переселяться в районы получше. Окончательно добила северные пригороды Аделаиды большая политика. Австралийских власти в конце 80-х годов прошлого века приняли решение пустить в страну некоторое количество иммигрантов, прежде всего палестинских арабов, проживавших в Ливане и пострадавших от израильской агрессии против этой страны в 1982 г. Палестинцы органично дополнили уже существовавшие к тому времени довольно многочисленные диаспоры пакистанцев. Появление многочисленной, сплочённой и довольно агрессивной арабской колонии окончательно превратило районы к северу от Аделаиды в клоаку. К середине 90-х гг. там почти открыто велась торговля наркотиками, вольготно чувствовали себя проституки, скупщики краденого, нелегальные букмекеры и прочая шушера. Эти места сделались благодатным пристанищем для люмпенов всех мастей. В Сэйлисбари-норт и Элизабет-Ист примерно 5% жителей являлись негражданами Австралии, а кроме того ещё 7-8% были аборигенами. В Смитфилд-плэйнс демографическая ситуация выглядела ещё печальнее, там почти 30% жителей родились вне Австралии, т. е. были иммигрантами, причём 20% проживавших в районе даже не говорили по-английски. К слову сказать, в 21 столетии власти штата Южная Австралия, осознав серьёзность ситуации, связанной с потерей управляемости этническими анклавами, предприняли активные меры по санации северных пригородов Аделаиды. Процент иммигрантов был резко снижен путём их насильственного переселения в другие районы (что, кстати, вызвало протесты, весьма энергично подавленные властями), а на облагораживание территории направлены значительные средства из бюджета. Благодаря этому упомянутые районы превратились в благоустроенные и даже весьма комфортные для проживания места, а недвижимость там за последнее десятилетие заметно подорожала. Вернёмся, впрочем, к событиям 26 ноября 1998 г. После разговора с Гэрайоном Синклером детектив отправился в Смитфилд-плэйнс, расположенный семью километрами севернее. Не обнаружив Марка Хэйдона дома, Грег Стоун приехал в местный отдел полиции и попросил доставить того для опроса. Патрульные, объехав местные клоаки, отыскали Марка Хэйдона и доставили для беседы. Муж пропавшей женщины выглядел встревоженным, но узнав, по какому поводу его «дёрнули» в полицию, как будто даже успокоился. Это было довольно странно, поскольку повод для опроса был, прямо скажем, не очень-то приятным. Любой нормальный человек испытал бы напряжение, узнав, что разговор коснётся истории исчезновения его жены. Тем не менее, Марк Хэйдон довольно буднично ответил на все вопросы детектива. Он подтвердил, что его жена Элизабет действительно отсутствует уже почти неделю и он на самом деле не поднимал шума из-за этого, поскольку считает, что она перед ним сильно виновата и должна извиниться. Мол, если надумает появиться, то пусть принесёт извинения, а сам он разыскивать её не станет, ибо чувствует себя глубоко оскорблённым. Детектив Стоун поинтересовался, чем же это жена оскорбила Марка?Ответ оказался довольно тривиален и даже предсказуем: Марк Хэйдон заявил, что его жена - блудливая овца и он глубоко раскаивается, что бракосочетался с нею. По его словам, она пыталась склонить к интимной близости его лучшего друга, Джона Бантина, но тот, будучи настоящим джентльменом, отклонил её домогательства и обо всём рассказал мужу, то бишь ему, Марку Хэйдону. Элизабет, понимая, очевидно, что Марк почувствует себя глубоко оскорблённым её неудавшейся попыткой адюльтера, домой не вернулась и, по-видимому, просто боится показаться ему на глаза. Услыхав такого рода объяснения, детектив Стоун, разумеется, пожелал их проверить. В тот же день ему на беседу доставили Джона Бантина, энергичного, жизнерадостного весельчака 32 лет от роду. Как и Марк Хэйдон он был безработным, но этим всё сходство между ними исчерпывалось. Бантин прежде работал на скотобойне забойщиком скота, а теперь получал неплохое пособие по безработице, был опрятно одет, носил очки, придававшие его внешности некоторую интеллигентность и на фоне 40-летнего доходяги Хэйдона выглядел почти респектабельно. Если оценивать его глазами женщины, то как любовник, он, без сомнения, казался намного более интересным, нежели Хэйдон. Последний, кстати, получал пособие по инвалидности и не скрывал, что тяжело болен. Так что определённый резон в поведении Элизабет Хэйдон, возможно, и имелся. Узнав, по какой причине его доставили в отдел полиции, Джон Джастин Бантин (John Justin Bunting) выразил полную готовность к сотрудничеству и ответил на все заданные вопросы. Он подтвердил рассказ Марка Хэйдона и особо подчеркнул, что история с исчезновением жены последнего ставит его в двусмысленное положение, ведь получается, что именно его рассказ послужил катализатором случившегося. Возможно, если бы он не пригрозил Элизабет, что расскажет обо всём её мужу, ничего бы не произошло, но насколько правильно было бы поступить таким образом? Много позже детектив Грег Стоун вспоминал, что во время первого разговора с Бантином тот произвёл очень хорошее впечатление - Джон говорил обстоятельно и рассудительно, смотрел в глаза, манера его поведения в целом оставляла хорошее впечатление и вызывала доверие. Проверка по базам криминального учёта Марка Хэйдона и Джона Бантина показала, что ни тот, ни другой ранее в поле зрения правоохранительных органов не попадали. Если за ними и водились грешки, то вряд ли серьёзные. Т. о. первая информация, собранная детективом Грегом Стоуном, не выглядела подозрительно. Имелись, конечно, вопросы к поступкам участников этой истории, но они относились скорее к области этики, нежели уголовного права. Детектив отправился на встречу с Гэрайоном Синклером, дабы получить некоторые комментарии по сути заявлений Хэйдона и Бантинга. На этой встрече, произошедшей в доме Синклера, присутствовали его жена Рэя Синклер (Rae Sinclair) и младшая сестра Кристин Спек (Christin Spek). Все трое в один голос зявили, что не верят утверждениям Марка Хэйдона и Джона Бантина. Обе женщины обратили внимание детектива на то, что бегство матери 8 детей, бросившей их на произвол судьбы, кажется невероятным (Грегори Стоун считал прямо наоборот - он как раз допускал, что многодетная мать вполне могла бросить детей и убежать от проблем, связанных с их содержанием. Детективу такие случаи были известны. ). Кроме того, Гэрайон Синклер сообщил об исчезновении автомобиля Элизабет Хэйдон. Пропавшая без вести женщина владела внедорожником «Land cruser» зелёного цвета и машину никто не видел со дня исчезновения Элизабет. Кроме того, родственникам казался очень сомнительным рассказ о том, будто Элизабет могла предложить Джону Бантину вступить в интимную связь. Во-первых, она не была нимфоманкой - нимфоманки просто не рожают столько детей! - и прекрасно сознавала, что не очень привлекательна в глазах мужчин (Элизабет весила примерно 110 кг. и её с полным основанием можно назвать тучной). Во-вторых, Джон Бантин на протяжении почти трёх лет ухаживал за одной из младших сестёр Элизабет - Гэйл Синклер (Gail Sinclair). Он даже был помолвлен на ней, правда, помолвка в конце-концов расстроилась. Наконец, имелось и третье соображение против того, что Элизабет Хэйдон действительно пыталась соблазнить Джона Бантина. Дело заключалось в том, что Джоди Эллиот, та самая младшая сестра Элизбет, что жила с Хэйдонами в Смитфилд-плэйнс, в 1998 г. с головой окунулась в довольно бурный роман с… Бантином и к моменту описываемых событий переживала этап расставания с ним. Они не то, чтобы совсем разошлись, но определенное охлаждение между ними возникло. Другими словами две сестры - Гэйл Синклер и Джоди Эллиот - с интервалом в несколько лет имели с Джоном интимные отношения и остались об этом человеке не слишком высокого мнения. Вряд ли Элизабет захотела бы повторить опыт своих сестёр и рискнуть своим браком ради такого сомнительного удовольствия. Элизабет довольно хорошо представляла, что же за человек Бантин и не испытывала иллюзий относительно его достоинств. Иначе говоря, она не очень-то жаловала Джона. Бантин, безусловно, являлся умным и даже харизматичным человеком, он умел нравиться людям, когда хотел этого, но знавшие его близко утверждали, что он бессердечен и злобен. Родным Элизабет казалось совершенно невероятным, чтобы Элизабет попыталась соблазнить такого, как Бантин. Детектив Грег Стоун после этого разговора остался обуреваем весьма противоречивыми чувствами. Что-то в истории исчезновения Элизабет Хэйдон было не «так», но что именно сказать было затруднительно. Проанализировав собранную информацию, детектив сделал доклад начальнику Отдела розыска без вести пропавших SAPOL Дэнису Эдмондсу (Denis Edmonds). По результатам этого доклада было возбуждено розыскное дело, а в помощь Стоуну был направлен детектив Стив МакКой. Теперь поисками Элизабет Хэйдон занимались уже два оперативника. Исчезнувший внедорожник был объявлен в розыск. Детективы принялись объезжать «кладбища автомобилей», рассчитывая обнаружить там пропавшую машину. Кроме того, они попытались восстановить события того дня, когда Элизабет Хэйдон в последний раз видели в Сэйлисбари-норт. Вообще, это аксиома розыска без вести пропавших - установить место, где пропавшего человека видели в последний раз, и начать поиски именно в том районе, в надежде отыскать свидетелей последующих действий и перемещений разыскиваемого. В этом месте можно сделать небольшое отступление и пояснить, что розыск пропавших людей является довольно специфичным видом полицейской работы, который заметно отличается от традиционных представлений о расследовании преступлений. Прежде всего, подавляющее число пропавших людей не имеют связей в преступной среде (или эти связи неочевидны на начальном этапе оперативно-розыскных мероприятий), а потому использование агентурных источников мало помогает розыску. Другая важная особенность, которую надлежит принимать во внимание в ходе розыска, заключается в том, что очень часто исчезнувшие не только не являются жертвами преступлений, но напротив, скрываются потому, что сами совершили противозаконные деяния. Эти люди вовсе не хотят, чтобы их нашли. Население западных стран пользуется свободой перемещения и проживания, а кроме того очень мобильно, а потому у некоторой его части всегда есть соблазн бросить всё и начать жизнь с чистого личта в другом месте. В Советском Союзе и других странах социализма институт прописки и воинского учёта сковывал внутреннюю миграцию, поэтому большинство пропавших без вести оказывались жертвами преступлений, но в странах Запада (и в Австралии в том числе) данное правило не работало. Отъезд примерно 90% без вести отсутствующих лиц не являлся следствием криминальной активности, а из оставшихся 10% пропавших более половины скрывались добровольно потому, что сами были повинны в противозаконных действиях. Другими словами, своим бегством эти люди упреждали возможное преследование (прекрасный пример, иллюстрирующий это правило, приведён здесь). Важной составной частью начавшихся розысков явились допросы соседей четы Хэйдон как в Смитфилд-плэйнс, так и в месте их прежнего проживания в районе Элизабет-Ист. Все, знавшие Элизабет, сходились в том, что она была женщиной спокойной, порой даже флегматичной, немногословной, рассудительной, любившей рукодельничать. Она хорошо вышивала, занималась т. н. «лоскутным шитьём», в последние годы увлеклась лепкой из глины. Кстати, познакомилась она с Марком в 1994 г. как раз при посещении мастер-класса по лепке. Марк тоже был из категории тех людей, о которых принято говорить, что они «рукастые». Он любил слесарничать, постоянно возился со своим автомобилем и не потому вовсе, что тот был неисправен, а просто из желания что-то в нём усовершенствовать или отрегулировать получше. Марк Хэйдон любил выпить, и несмотря на то, что он много лет был безработным, особых денежных проблем не испытывал. В доме Хэйдонов часто собирались шумные компании, жарилось барбекю на газоне, горланились песни… Соседи, впрочем, не особенно жаловались по этому поводу, поскольку сам Марк был мужичонкой добродушным, зла никому не делал и неплохо уживался со всеми. С детьми Элизабет он был дружелюбен, руку на них не поднимал, притиснений, вроде бы, не чинил. Никто из многочисленных соседей, опрошенных детективами, не смог вспомнить каких-то эпизодов, связанных с семейным насилием или острыми склоками между супругами. Всё как у всех - бывали стычки, конечно, но без драк или угроз. В целом соседи дали неплохую характеристику и Марку Хэйдону, и отношениям внутри семьи, но тем страннее выглядела история с исчезновением Элизабет. В ходе начавшихся розысков Элизабет Хэйдон возникла необходимость заново допросить её мужа Марка. Причина была довольно тривиальна - следовало уточнить детали внешнего облика и одежды пропавшей женщины, а также выяснить, не продавала ли она какие-то вещи незадолго до своего исчезновения? Однако детективы к собственному удивлению выяснили, что отыскать Марка Хэйдона довольно проблематично. По месту его постоянного проживания в Смитфилд-плэйнс Марк не появлялся уже довольно давно - по словам соседей более 10 дней. При этом его, вроде бы, несколько раз видели в Сэйлисбари-Норт. Детективы попросили местных полицейских помочь им с розысками и в скором времени Марка удалось отыскать и доставить в полицейский участок. Разумеется, Стоун и МакКой поинтересовались у Хэйдона, где это он пропадает? на что последний невозмутимо ответил, что он переехал жить в дом своего друга Роберта Вагнера. Там, дескать, и живёт. Детективы тут же уточнили: а когда именно Хэйдон переехал? И Марк сообщил, что он переехал через день или два после исчезновения Элизабет (Если быть совсем точным, то на самом деле он переехал никак не ранее 23 ноября, поскольку в тот день Гэрайон Синклер, брат Элизабет, разговаривал с ним по телефону и Марк находился в своём доме на улице Блэкхэм-кресчетн (Blackham Crescent) в Смитфилд-плэйнс. Но данное уточнение представляется совершенно непринципиальным для оценки важности событий. )Заявление Марка Хэйдона поразило детективов, хотя в тот момент они постарались не показать этого. Сообщение о переезде мужа вскоре после исчезновения жены представлялось чрезвычайно интересным. Дело заключалось в том, что люди, чьи родственники исчезли без вести, обычно долгое время не меняют место проживания. Более того, они даже стараются не выходить из дома, боясь пропустить телефонный звонок пропавшего или его похитителя. В этом проявляется подсознательная установка быть готовым к оказанию посильной помощи близкому человеку. Полицейский опыт показывает, что если родные пропавшего без вести переезжают в другое место, то это означает, что они потеряли веру в его возвращение. Но почему Марк потерял эту надежду? неужели он знает о судьбе своей жены нечто такое, что питает его уверенность в том, что ждать её бесполезно?В общем, разговор с Марком произвёл на детективов не очень хорошее впечталение, о чём они и сообщили в тот же вечер начальнику отдела Дэнису Эдмондсу. Последнему фамилия «Вагнер» показалась знакомой и он решил проверить этого человека по оперативным учётам. Каково же было его удивление, когда на экране компьютера он увидел отметку, сообщавшую о том, что Роберт Вагнер проходит в разработке отдела расследований банковских мошенничеств и преступлений в области высоких технологий полиции штата. На следующий день Эдмондс связался с коллегами из упомянутого подразделения и попросил рассказать, в чём именно «засветился» Вагнер? И услышал историю в высшей степени подозрительную. Оказалось, что родившийся в 1972 г. Роберт Джо Вагнер проживал по адресу Бингхэм-роуд, д. 1 в Сэйлисбари-норт в одном доме с гомосексуалистом, трансвеститом и педофилом Барри Уэйном Лэйном. Последний официально считался педофилом, поскольку признался в своих сексуальных предпочтениях в суде и даже отбыл за любовь к несовершеннолетним мальчикам срок в тюрме. Строго говоря, и сам Вагнер был нетрадиционной ориентации. Его сексуальные отношения с Барри Лэйном начались ещё в далеком 1986 г. , т. е. не будет преувеличением сказать, что это были старые любовники. Барри был на 13 лет старше Роберта и также как и он последние годы нигде не работал, получая социальное пособие. Более чем за год до описываемых событий - в октябре 1997 г. - Барри исчез в неизвестном направлении. Некоторое время об этом никто не знал, но затем одна из его знакомых начала по этому поводу беспокоиться. Всплыли подозрительные детали, связанные с последними телефонными звонками Барри родной сестре и матери. Женщины стали наводить какие-то справки, задавать вопросы, обратились в территориальный отдел полиции. Потом, вроде бы, появилась информация о том, что Барри кто-то где-то встречал, но родственники и знакомые никак не могли не только с ним повидаться, но даже поговорить по телефону. В конце октября 1997 г. выплата социальных пособий Лэйну была приостановлена в силу секвестра бюджета штата, однако, в через месяц от него пришло письмо с просьбой возобновить выплаты. В ответ Лэйну предложили явиться в офис социальной службы, однако, заявитель этого так и не сделал. Прошло десять месяцев и в августе 1998 г. история повторилась - по почте пришла очередная заявка на получение дотации с указанием контактной информации, которая, однако, не соответствовала действительности. Кроме того, несмотря на приглашение, Барри Лэйн и на этот раз никто в офисе соцслужбы так и не появился. В общем, возник повод обратиться к полиции штата с просьбой проверить информацию о возможной попытке мошенничества с социальными выплатами. Недоверие социальных работников в данном случае выглядело оправданным - Барри Лэйн имел уголовное прошлое и люди этой категории всегда нуждаются в особом контроле. Отдел борьбы с банковскими преступлениями принял сообщение к работе и его детективы довольно скоро установили, что банковские счета Барри Лэйна были опустошены ещё в октябре 1997 г. Благодаря стечению обстоятельств, записи видеокамер банкоматов за тот период не были уничтожены и детективам удалось их просмотреть. Оказалось, что деньги Барри Лэйна получал Роберт Вагнер. Сам по себе этот факт ещё не означал криминала, поскольку о близких отношениях этой парочки было известно многим. Лэйн в этом дуэте играл «женскую» роль, ходил по району в розовых шортиках, в женском парике, на пляже его видели в стрингах, местные мальчишки порой преследовали его и Вагнер иногда даже бывал вынужден выступать в роли его защитника. Полицейские установили, что Вагнер из своих денег несколько лет назад оплатил установку вокруг их дома глухого забора, а потом подарил Барри четырёх щенков доберманов. Собаки охраняли жилище парочки и служили телохранителями самого Барри Лэйна. В общем, отношения «голубков» казались довольно сердечными, а потому детективы ничего особенно подозрительного в случившемся не усмотрели. Но теперь - в декабре 1998 г. - ситуация выглядела куда более странной, нежели раньше. Фамилия одного и того же лица - Вагнера - «всплывала» уже во втором случае безвестного отсутствия человека. То, что предприняли далее детективы Отдела розыска пропавших было, в общем-то, довольно тривиально. Они принялись изучать географию проживания всех лиц, попавших в поле их зрения - Марка Хэйдона, Роберта Вагнера, Джона Бантина. Искали не что-то конкретное, а информацию о любых антиобщественных или подозрительных просшествиях, которые могли быть в той или иной степени связаны с этими людьми. Это был поиск вслепую, но результаты он принёс неожиданные и интересные. К Рождеству 1998 г. стало ясно, что вокруг Джона Бантина на протяжении ряда лет творились какие-то странные события. Первоначально Бантин, родившийся в сентябре 1966 г. , жил с родителями в провинциальном даже по австралийским меркам городке Инала, в провинции Квинсленд. В возрасте 18 лет юноша оставил семью и перебрался в местечко Марри-бридж примерно в 100 км. к юго-востоку от Аделаиды. Там он околачивался вплоть до ноября 1991 г. , пока не перебрался в Сэйлисбари-норт, поближе, так сказать, к цивилизации. До этого момента персона Бантина, вроде бы, никаких подозрений не возбуждала, но вот после его переезда в Сэйлисбари-норт начались странности. В августе 1992 г. - т. е. через 10 месяцев после появления Бантина в Сэйлисбари-норт - пропал без вести 22-летний Клинтон Дуглас Тризайс (Clinton Douglas Trezise). История его исчезновения стала довольно известна благодаря тому, что в 1997 г. судьбе Клинтона Тризайса были посвящены два выпуска телевизионного шоу «Самые разыскиваемые в Австралии». Родственники начали розыск молодого человека в 1995 г. и, забегая немного вперёд можно сказать, что 16 августа 1994 г. его останки были найдены в неглубокой могиле в местечке Лаэр-лайт (Lower Light), провинция Южная Австралия (это примерно в 50 км. к северу от Аделаиды). Правда, на момент описываемых событий (т. е. конец 1998 г. ), эти останки ещё не были идентифицированы. SAPOL деятельно, но безрезультатно вело расследование исчезновения Тризайса. И в конце декабря 1998 г. начальник Отдела розыска без вести пропавших Дэнис Эдмондс и его подчинённые обратили внимание на кое-какие любопытные совпадения, не привлекавшие к себе внимания ранее. А именно: Клинтон Тризайс на момент своего исчезновения являлся любовником Барри Лэйна (последнего даже допрашивали в связи с этим делом), но помимо этого… Тризайс жил всего через один дом от дома, в котором квартировал тогда Джон Бантин. Интересно, правда?Подозрительные совпадения, однако, этим не исчерпывались. Изучение полицейских архивов и данных социальных служб позволило сделать ещё кое-какие любопытные открытия. В январе 1996 г. из Сэйлисбари-норт пропал без вести 26-летний Рэй Дэвис. Это был аутичный молодой человек с задержкой умственного развития, но не умственно неполноценный в строгом медициском значении этого понятия. Психиатры определяют такой тип людей как «примитивная личность» - их IQ колеблется в районе 70 - и в отличие от имбецилов или дебилов такие люди обычно не имеют ограничения гражданских прав (если только такие ограничения не наложены судом в отношении конкретного лица). Люди, относимые психиатрией к этой категории, различают такие сложные оценочные категории, как «опасно»-«неопасно», «добро»-«зло», «хорошо»-«плохо» и пр. , у них в достаточной мере развита волевая сфера, они могут ответственно распоряжаться деньгами, обслуживать сами себя, пользоваться опасным оборудованием и даже водить транспортные средства. Для того, чтобы дать представление о таких личностях, их разум обычно сравнивают с детским. Развитие Рэя Дэвиса наблюдавший его врач соотносил с интеллектом ребенка 7-10 лет - Рэй любил смотреть телевизор, цитировал любимых киноактёров, был по-детски непосредственен и наивен. У него рано проснулся голос пола (что, вообще-то, характерно для людей такого типа) и уже с 17-18 лет он пытался ухаживать за девушками и женщинами, которые ему нравились. Он дарил им цветы, какие-то невинные безделицы, после чего убегал, где-то прятался, возвращался и с надеждой спрашивал что-то, вроде, меня никто не разыскивал? Выглядело такое ухаживание, конечно, нелепо и неловко, но в принципе, никому особо не досаждало и жить не мешало. Дэвис был беззлобен и совершенно неопасен. В 1995 г. он сошёлся с весьма энергичной вдовой Сьюзан Аллен (Suzanne Allen), которая была более чем вдвое старше Дэвиса. Строго говоря, к тому моменту она уже была бабушкой и воспитывала трёх внуков, оставленных на её попечение дочерьми. Женщина была бодра, предприимчива и нуждалась в мужских руках, всегда востребованных в домохозяйстве. Рэй Дэвис отлично ей подошёл - он не гнушался тяжёлой и грязной работой, не пил пиво (ибо горькое!) и испытывал громадную потребность в сексе, так что во многих отношениях Сьюзан и Рэй отлично соответствовали встречным запросам. Рэй был готов много работать и не напиваться, а Сьюзан - заниматься с ним сексом. Она даже могла смириться с таким маленьким недостатком молодого мужчины, как невозможность обсудить творчество Набокова или Достоевского. Что поделать - Сьюзан Аллен сама никогда не читала русскую классику…Итак, Рэй прикатил свой домик на колёсах к участку Сьюзан и добросовестно отработал на свою подругу почти 10 месяцев. Он бегал по району и, выпучивая глаза и брызгая слюной, рассказывал, что Сьюзан - его невеста. Соседи, конечно, посмеивались над забавной парочкой, но всё это было в пределах нормы и никаких скандалов, связанных с Рэем и Сьюзан полиция ни разу не зафиксировала. По крайней мере, официально. Однако, на Рождество 1995 г. Сьюзан устроила своему малоумному «жениху» сцену - она била его полотенцем, гоняла, как вошь по бане, и в конце-концов отправила в его автофургон за пределами участка. Рэй Дэвис там и просидел дня три или четыре, периодически приближаясь к дому своей «невесты». Всякий раз Сьюзан с полотенцем наперевес прогоняла его обратно. Позже Сьюзан рассказала соседям, что Рэй «пытался сексуально домогаться её внучат». Насколько это заявление соответствовало действительности никто уже в конце 1998 г. сказать не мог, поскольку в январские дни 1996 г. Рэй Дэвис исчез в неизвестном направлении. Его прицепной автофургончик некоторое время - очень небольшое - простоял пустой и без света, а потом исчез и он. Сьюзан Аллен утверждала, что не знает, куда мог подеваться её «жених» и в разговорах с соседями даже выразила пару раз обеспокоенность судьбой Рэя. Тем не менее, никаких официальных заявлений в полицию она не сделала. Зато в начале января 1996 г. полицию явилась одна из дочерей Сьюзан, которая рассказала о приставаниях Рэя Дэвиса к её сыну. В полиции заявление дочери приняли, пару раз к дому Сьюзан Аллен подъезжали детективы, пытавшиеся поговорить с Дэвисом, но после того, как стало ясно, что возмутитель спокойствия куда-то исчез, интерес к этой истории у полицейских пропал. Прошло ещё некоторое время и… в неизвестном направлении скрылась теперь уже сама Сьюзан Аллен! Произошло это в ноябре 1996 г. , т. е. примерно через 10 месяцев после того, как пропал Рэй Дэвис. Внуки Сьюзан остались в доме без присмотра и их пришлось забирать дочерям; сама же Сьюзан словно вышла за порог и растаяла в воздухе. История её исчезновения показалась детективам Отдела розыска без вести пропавших до такой степени странной, что они не поленились навести справки о том, получала ли исчезнувшая женщина социальные пособия и прекратила ли их получать после «исчезновения»? По данным социальной службы Сьюзан получала два вида социальных выплат - по нетрудоспособности и компенсацию за аренду жилья - и деньги исправно перечислялись на её счёт весь 1996, 1997 и 1998 года. Более того, деньги регулярно снимались со счёта с использованием банковской карты! За тридцать пять месяцев были сняты немногим менее 17 тыс. австралийских долларов! Причём обналичивание происходило в разных банкоматах, удалённых порой на сотни километров друг от друга. Всё это выглядело так, словно Сьюзан Аллен колесила по всей Южной Австралии, что выглядело, вообще-то, довольно подозрительно. Ещё более подозрительным было то, что судя по записям видеокамер банкоматов, всякий раз деньги снимала не Сьюзан, а мужчины или женщины, явно стремившиеся скрыть свою внешность шляпами, бейсболками, солнцезащитными очками, поднятыми вротниками курток и т. п. Получив эту информацию, детективы решили узнать, производилось ли получение социального пособия, начисляемого Рэю Дэвису, после исчезновения молодого человека? Выяснилось, что да, деньги исправно кем-то снимались и мало того, кто-то время от времени присылал в социальную службу письма, уведомлявшие о переезде Дэвиса к новому месту жительства. Таких писем за три календарных года было получено аж 7 штук. Но… когда детективы Отдела розыска без вести пропавших принялись проверять указанные в этих письмах адреса, выяснилось, что ни по одному из них никто не видел ни самого Рэя Дэвиса, ни его трейлер. Странно, да? Конечно, люди имеют свойство забывать и путать, но не может же быть путаницы по семи разным адресам!В историях исчезновений Рэя Дэвиса и Сьюзан Аллен особенно настораживало то, что пропавшие жили буквально в 50 м. от дома, в котором в начале 1996 г. квартировал Джон Бантин. Строго говоря, их разделяли два здания. А это означало, что безработный Бантин, слонявшийся по району и проводивший время в праздных разговорах, не мог не знать Рэя и Сьюзан. Конечно, это могло быть обычным совпадением. Однако, совпадений вокруг Бантина было что-то слишком много - сначала без вести исчезает Клинтон Тризайс, потом, по прошествии более чем трёх лет - Рэй Дэвис и Сьюзан Аллен, затем через полтора года - Барри Лэйн, а теперь вот пропала Элизабет Хэйдон… Причём, казённые выплаты на счета Сьюзан Аллен и Рэя Дэвиса старательно обналичиваются из месяца в месяц и никто тревоги по поводу отсутствия людей не поднимает. За шесть лет исчезли по меньшей мере пятеро человек, каждого из которых Джон Бантин знал лично! Ну, не странно ли это?Старший суперинтендант Эдмондс, взвесив полученную его подчинёнными информацию, предпринял в самом начале 1999 г. шаги, повлиявшие на весь последующий ход событий. Во-первых, он приказал заблокировать банковскую карту, с использованием которой производилось снятие денег с социального счёта Сьюзан Аллен (дабы побудить владелицу заявить о себе), а во-вторых, подготовил в Верховный суд штата запрос на выдачу ордера, санкционирующего проведение в отношении Джона Бантина оперативных мероприятий, а именно - прослушивание телефонных переговоров, тайный обыск принадлежащего имущества, скрытое снятие информации с компьютера и факса, ведение скрытого наблюдения. Запрос представлял собою внушительный документ объёмом более 60 машинописных страниц и содержал основную информацию, накопленную к тому времени Отделом розыска без вести пропавших (В этом месте можно пояснить, что для австралийской правоохранительной системы характерно широкое использование оперативных приёмов и методов сбора информации. Несмотря на весьма формализованный и многоступенчатый порядок оформления соответствующих санкций, таковые выдаются судьями очень быстро и с минимальными проволочками. За пятилетие 1997-2002 гг. суды Австралии выдавали в среднем по 700-750 тыс. ордеров на проведение негласных мероприятий по сбору информации каждый год, т. е. примерно по 2 тыс. каждый день, включая выходные. Для страны, численность населения которой в те годы не превышала 20 млн. чел. эта цифра была весьма немаленькой. Кроме того, широко практиковалось многократное продление сроков проведения однажды начатых оперативных мероприятий в отношении одних и тех же лиц. В 1994 г. стало известно о существовании списка из примерно 30 тыс. подозрительных лиц, которые подлежали превентивному аресту в случае возникновения массовых беспорядков. За этими политически неблагонадежными гражданами с санкции судов велась многолетняя слежка. Поскольку среди «подозрительных» лиц оказались политические деятели и парламентарии, началось масштабное парламентское расследование. Очень скоро на 4 этаже здания штаб-квартиры ASIO (Australian Security Intelligence Organisation) - главной контрразведки страны - произошёл пожар, уничтоживший именно ту часть архива спецслужбы, в которой хранились данные оперативных разработок подозрительных лиц. Как нетрудно догадаться, в огне погиб и таинственный список «превентивной профилактики». Точнее, после пожара руководство ASIO стало утверждать, что такого списка никогда и не существовало. Без сомнения, Австралия - очень демократичная страна и как во всякой стране «победившей деморатии» её спецслужбы и полиция вынуждены с завидным постоянством выходить за рамки закона. ). Эдмондс в течение трёх дней получил запрашиваемый ордер и с этого момента его подчинённые вплотную взялись за Бантина и «его команду». За Бантином, Вагнером и Хэйдоном было установлено наружное наблюдение. Кроме того, началось прослушивание телефонных разговоров упомянутой троицы. Строго говоря, эти меры долгое время не приносили видимого результата. Никаких очевидно криминальных разговоров не велось, подозрительных действий - не совершалось. Обращало на себя внимание то, что троица в телефонных разговорах соблюдала определенную осторожность и пользовалась эвфемизмами, имевшими явно скрытый смысл. Это наводило на мысль о каких-то незаконных проделках или планах, но не более того. Например, обсуждая какого-либо жителя Сэйлисбари-норт или Смитфилд-плейнс, Вагнер или Бантин высказывались в том духе, что этого человека «надо бы навестить». Употреблялись также словосочетания «поработать с негодяем», «разъяснить неправоту», «требуется перевоспитание» или им подобные, но на самом деле говорившие могли иметь в виду именно то, что говорили. Часто предметами разговоров становились гомосексуализм и педофилия, причём, всегда с выраженным агрессивно-негативным подтекстом. И это было довольно странно, учитывая, что Вагнер имел большой гомосексуальный стаж. Марк Хэйдон занимал явно подчинённое положение по отношению к Бантину и Вагнеру. Он не высказывал никаких инициатив или пожеланий, но всегда поддерживал дружков. Это также выглядело довольно странно, учитывая, что Хэйдон был значительно старше обоих. Обращало на себя внимание и то обстоятельство, что никто из троицы не работал, однако материальных затруднений дружки явно не испытывали. Компания регулярно собиралась на барбекю, буквально каждый день устраивались просмотры ТВ-программ «под пиво и копчёный лосось», в домах Батнина и Вагнера стояли компьютеры, а последний кроме того, имел ещё и ноутбук. Для самого начала 1999 г. такая техника могла считаться дорогой и довольно экзотичной. Все лица, за которыми велась слежка, имели автомашины, пусть и подержанные, но в весьма приличном состоянии. В общем, выглядел этот материальный достаток довольно странно. Австралия, конечно, страна с развитой системой социальной защиты, но столь вольготное существование здоровых безработных мужиков казалось подозрительным даже по австралийским меркам. Наблюдение за дружками позволило установить, что с группой плотно контактировал некий Джеймс Спайридон Влассакис (James Spyridon Vlassakis), молодой человек 1979 г. рождения, сын Элизабет Харви (Elizabeth Harvey), жены Бантина (если быть совсем точным, то Элизабет Харви являлась его второй женой). Последний завязал отношения с Элизабет в начале 1994 г. и в апреле того же года познакомился с Джеймсом Влассакисом. С той поры юноша был очень привязан к Бантину и последний как будто бы отвечал ему тем же. Они часто и подолгу разговаривали без посторонних, сидя позади дома и попивая холодное пиво, вместе разъезжали по окрестностям, общались доверительно и явно испытывали обоюдную симпатию. Бросая ретроперспективный взгляд, можно сказать, что слежка полиции оказалась довольно неэффективной и малорезультативной. Полицейские не смогли установить «прослушку» в домах и автомашинах объектов наблюдения. В течение долгого времени находившиеся под наблюдением лица успешно скрывали свои истинные занятия, а это было бы невозможно при правильном оперативном сопровождении. Оперативники SAPOL надолго теряли своих «подопечных» из вида, очевидно, не располагая материальными ресурсами для организации плотного сопровождения и не владея необходимыми приёмами оперативной маскировки и тактики. На протяжении 4, 5 месяцев полиция штата Южная Австралия «пасла» очень небольшую группу подозреваемых без заметного результата и кажется просто удивительным, что никто из них не раскрыл наружное наблюдение. Об этом необходимо сказать, прежде чем перейти к дальнейшему изложению событий. В течение января, февраля, марта, апреля и первой половины мая 1999 г. группа под руководством Дэниса Эдмондса без особого успеха пыталась осуществлять наружное наблюдение и подслушивание телефонных разговоров подозреваемых, но 18 мая случился-таки долгожданный прорыв. В тот день Вагнер и Бантин отправились в небольшой городок Сноутаун, расположенный примерно в 150 км. к северу от Аделаиды, в весьма плодородном, но засушливом и малонаселённом районе. Населённый пункт этот был небольшим, всего-то человек 600 жителей, а вся жилая застройка ограничивалась 20 кварталами одноэтажных домов. В общем, настоящее захолустье даже по австралийским меркам. Сотрудники полиции, занятые слежкой, в тот день имели в своём распоряжении всего две автомашины и потому, из опасения себя раскрыть, следовали на значительном удалении от объекта наблюдения. Они проследовали через Сноутаун без остановки, дабы не привлекать к себе лишнего внимания, но заметили то место, где остановилась машина Бантина. Выждав некоторое время и убедившись, что Бантин и Вагнер отправились обратно в Сэйлисбари-норт (за ними последовала одна из двух автомашин «наружки»), полицейские решили осмотреть то место в Сноутауне, куда приезжали подозреваемые. Оперативники остановились там, где останавливалась машина с Бантином и Вагнером и огляделись. Их внимание привлёк зеленый внедорожник «Land cruser», номера которого соответствовали номерам… исчезнувшей автомашины Элизабет Хэйдон. Да-да, той самой жены Марка Хэйдона, которая пропала без вести ещё 7 месяцев назад. Тогда же вместе с нею исчез и автомобиль зелёного цвета. И, кстати, этот автомобиль был внедорожником «Land cruser». Получалось что-то много совпадений.

Боясь ещё поверить в удачу, полицейские подошли в машине и принялись её рассматривать. В принципе, ничего подозрительного ни снаружи, ни внутри машины заметно не было - ни следов крови, ни разбитых стёкол, ни оставленных вещей… Трудно сказать, как развивались бы события дальше (скорее всего, машину просто забрали бы для криминалистического исследования и на этом бы всё закончилось), но неожиданный поворот сюжета оказался связан с появлением владельца расположенного по соседству дома. Тот вышел, чтобы поинтересоваться, что надо незнакомцам, придирчиво рассматривающим автомашину, которая им не принадлежит? Полицейские представились и в свою очередь поинтересовались у мужчины, чья эта автомашина и как давно она стоит здесь? Ответ оказался в высшей степени неожиданным: по словам местного жителя, зеленый «Land cruser» принадлежал мужчине, арендовавшему здание на другой стороне улицы, а ставит он её здесь для того, чтобы краска не выгорала на солнце. Машина эта появилась в Сноутауне давно, может, с полгода, а может и более. Полицейские озадачились. Никто из них ничего не знал об аренде кем-то из подозреваемых здания в Сноутауне. Последующая проверка показала, что здание, принадлежавшее прежде «Сельскохозяйственному банку Австралии» было арендовано Марком Хэйдоном с целью его использования в качестве склада. Получив эту информацию, в Сноутаун примчались Дэнис Эдмондс и его подчинённые. Ситуация складывалась драматично - получение ордера на обыск загадочного «склада» могло затянуться на несколько суток, а между тем, полицейским очень важно было сохранить фактор неожиданности и узнать, что находится в здании до того, как арендатор в свою очередь узнает об интересе полиции и примет меры по сокрытию улик. После некоторых колебаний Эдмондс принял решение тайно, т. е. без ордера, войти в бывшее здание банка и осмотреть его в надежде быстро отыскать нечто, способное изобличить подозреваемых в совершении преступления. По общему мнению полицейских, в здании могло находиться тело Элизабет Хэйдон, ведь её машина оказалась неподалёку…Осмотр помещений, однако, разочаровал Эдмондса и его подчинённых. В здании действительно хранилась оргтехника, компьютеры, электрические мясорубки и даже игрушки с дистанционным управлением. Интересно было бы, конечно, узнать, откуда у безработного алкаша Хэйдона складское помещение с дорогостоящей техникой? но ответ на этот вопрос представлялся сущим пустяком в сравнении с тупиком, в который, как казалось, полицейские сами себя загнали. Внимательно осмотрев все комнаты, Эдмондс и его помощники поняли, что ничего подозрительного в них нет - ни следов борьбы, ни крови, ни обрывков одежды, ни каких-то надписей, свидетельствующих, что здесь мог содержаться в заточении человек, в общем - ничего. Осталось без осмотра только помещение банковского хранилища, вход в которое преграждала мощная стальная дверь, защищённая сложным кодовым замком. На то, чтобы преодолеть эту преграду, ушло несколько часов. Эдмондсу пришлось обратиться за содействием к высшему руководству SAPOL, которое в свою очередь связалось со службой безопасности банка и попросило в порядке оказания «неофициальной помощи расследованию» предоставить информацию о том, как можно открыть дверь хранилища без грубого взлома? В конце-концов вопрос был решён и Эдмондс открыл дверь хранилища. Уже без особой надежды на успех. Дверной проём оказался закрыт пологом черной полиэтиленовой плёнки, прикреплённой клейкой лентой к косякам и стене. В центре этого самодельного занавеса имелся разрез во всю длину, благодаря чему плёнку можно было отодвинуть в сторону наподобие полога. Прямо за железной дверью, в узком пространстве между нею и пологом, оказался ноутбук. Полицейские его включили и тот заработал. Войдя внутрь хранилища, группа детективов SAPOL во главе с Дэнисом Эдмондсом, оказалась в помещении площадью чуть менее 9 м². - это и было банковское хранилище (если быть совсем точным, его размерения составляли 3, 4 м. на 2, 6 м. ). В воздухе ощущался специфический запах каких-то химикатов, гниения и фекалий. Все полицейские сразу поняли, что в помещении находится труп, хотя визуально ничего похожего заметно не было. Посреди хранилища стояли шесть пластиковых бочек объёмом в один баррель (163 литра) с винтовыми крышками. Сверху на некоторых из них лежали какие-то предметы, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это восемь пар строительных перчаток, два ножа и ручная ножовка по дереву. Толкнув пару бочек, полицейские убедились, что они заполнены. После некоторых колебаний было решено открыть одну из них - это сделал констебль Гордон Дрейд (Gordon Drade). После снятия крышки полицейские увидели человеческие ягодицы и поджатую к ним ступню, вторая нога оказалась грубо отрублена (или отпилена) и втиснута в ту же бочку рядом с торсом. Перед ними явно находились человеческие останки, помещенные в бочку головой вниз. Бочка была заполнена багрово-чёрной жидкостью, давшей обильную пену в местах соприкосновения с плотью. В нос полицейским ударил специфический остро-кислый запах, присущий многим кислотам, и стало ясно, что тело в бочке залито какой-то кислотой. Буквально через минуту этот момент прояснился - оказалось, что в углу помещения стояли три пустые одногаллонные (примерно по 4, 5 л. ) канистры из-под 36%-ой соляной кислоты. Принимая во внимание, что плотность соляной кислоты такой концентрации на 18% выше плотности воды, получалось, что кто-то не поленился принести в бывшее банковское хранилище целый пуд опасного химиката. Однако, торс в бочке был мужским - это можно было понять по одному только взгляду на промежность. Значит, он не мог принадлежать Элизабет Хэйдон…Констебль Дрейд принялся открывать бочки - и в каждой оказывались расчленённые человеческие останки, залитые остро пахнухшей кислотой. Шесть бочек - сколько в них могло находиться тел? И сколько же в них залили кислоты?С вечера 18 мая в Сноутауне началась лихорадочная полицейская активность. Все криминалистические подразделения SAPOL были направлены для работы в бывшем здании банка и изучения машины Элизабет Хэйдон, срочно доставленной в Аделаиду. Всё это делалось в условиях максимальной скрытности, дабы информация о работе полиции в Сноутауне раньше времени не просочилась в средства массовой информации. Содержимое бочек оказалось следующим (нумерация условна, половая принадлежность отдельных рук, ног и голов не приводится ввиду того, что кислота сильно повредила их кожные и волосяные покровы, сделав в большинстве случаев невозможным однозначное определение половой принадлежности):- Бочка №1: человеческая голова - 1, руки от плеча полностью - 2 (левая и правая), нога от тазобедренного сустава правая - 1, торс мужской - 1;- Бочка №2: торс без рук женский - 1, ноги от бедра - 2 (правая и левая);- Бочка №3: человеческие головы - 4, нога левая от середины бедра вниз - 1, рука правая от плечевого сустава -1;- Бочка №4: ноги правые от коленного сустава вниз - 4, рука левая от середины плечевой кости вниз - 1, торс мужской - 1;- Бочка №5: ноги - 4 (левые и правые разной длины), торсы мужские - 2;- Бочка №6: человеческие головы - 2, торс без рук мужской - 1, ноги - 3. Итого, в шести бочках находились 6 человеческих голов, 15 ног и 6 торсов. А это означало, что расчленённые останки принадлежали при жизни их обладателей по меньшей мере 8 разным людям. Как только руководство правоохранительных органов Южной Австралии было поставлено в известность о масштабах преступной деятельности группы Бантина, немедленно было возбуждено уголовное расследование (напомним, до этого велась оперативная разработка подозреваемых в рамках поиска бз вести пропавшей Элизабет Хэйдон, т. е. никакого уголовного дела не существовало). Была создана следственная группа с условным названием «Chart» («Диаграмма») в количестве 33 чел. , в которую вошли сотрудники Отдела расследования тяжких преступлений полиции штата, Отдела розыска без вести пропавших, прокуратуры и криминалистических подразделений. Возглавил «Диаграмму» старший суперинтендант SAPOL Пол Шрэмм (Paul Schramm). Т. о. получалось, что Дэниса Эдмондса, проводившего всю подготовительную работу на протяжении многих месяцев, в самый кульминационный момент отодвинули на задний план (хотя он был включён в состав «Диаграммы» и продолжил работу над этим делом). Такова специфика полицейского администрирования - чем расследование ближе к успеху, тем больше желающих его возглавить…Первой проблемой, с которой столкнулись правоохранители, явилась идентификация останков. Благодаря предыдущей работе Эдмондса и его людей члены «Диаграммы» приблизительно представляли, чьи именно останки могли находиться в бочках, однако, пропавших было меньше, чем трупов, да и сохранность последних вызывала большую тревогу. Впрочем, уже первые результаты работы судебных медиков оказались обнадёживающими. Выяснилось, что невежество убийц, поместивших тела в концентрированную соляную кислоту, сыграло с ними злую шутку. Они не знали, что активность многих сильных кислот (серной и соляной в том числе) с понижением концентрации возрастает, именно поэтому их хранят и перевозят в концентрированном виде. 36%-ая соляная кислота оказалась вовсе не так активна, как этого опасались в начале своей работы судебные медики и криминалисты. Вступив первоначально в реакцию с человеческой плотью, кислота быстро создала вокруг неё своеобразную подушку из пены, изолировавшей кожу от опасного химиката. Как впоследствии пошутил профессор криминальной антропологии Университета Аделаиды Мэциж Хеннеберг (Maciej Henneberg): «заливая трупы концентрированной кислотой, убийцы фактически сделали консервы, защитив останки от гниения». Сохранность некоторых фрагментов оказалась настолько хороша, что криминалистам удалось даже дактилоскопировать некоторые руки, извлеченные из кислоты (как это не покажется кому-то удивительным!). Первый труп был идентифицирован уже 27 мая именно по отпечаткам пальцев. По иронии судьбы, если бы убийцы ничего не выдумывали и просто выбросили бы тела в пустыне, то это оказалось бы намного более эффективным способом «заметания следов», нежели помещение трупов в кислоту. Другой проблемой, потребовавшей быстрого принятия решения, оказался выбор стратегии дальнейших действий. С одной стороны, трупы, найденные в помещении, арендованном Марком Хэйдоном, если и уличали кого-то, то только одного Хэйдона. Ни Бантина, ни Вагнера к делу никак было «не пришить», строго говоря, сотрудники «Диаграммы» даже не знали, входили ли последние в бывшее здание банка при поездке в Сноутаун 18 мая. Как в этой ситуации надлежало поступить: арестовать одного Хэйдона, а за его дружками продолжить слежку? арестовать всех троих, в надежде добиться признательных показаний в ходе допросов? никого пока не трогать и на ближайшее время ограничиться оперативными методами сбора информации? Вариантов возможных действия было несколько и трудно было заранее определить, какой из них окажется оптимальным. В конце-концов возобладала точка зрения, согласно которой надлежало подвергнуть одновременному аресту всех подозреваемых, причём ещё до того, как средства массовой информации разнесут весть о полицейской активности в Сноутауне. Резонов в пользу такого сценария было несколько: во-первых, весьма соблазнительной представлялась возможность получить признательные показания за счёт фактора внезапности и растерянности взятых под стражу обвиняемых, во-вторых, внезапный арест давал возможность спасти улики, не уничтоженные преступниками, ну и в-третьих, разумеется, следовало иметь в виду и то, что арест подозреваемых мог развязать языки тем свидетелям, кто будет молчать, зная, что кто-то из преступников остаётся на свободе. Арест Бантина, Вагнера и Хэйдона был произведён ранним утром 21 мая 1999 г. ещё до того момента, как в средства массовой информации поступили первые сообщения о находках в Сноутауне. Арест и последовавшие допросы, однако, не оправдали возлагавшихся на них следователями надежд. Бантин, Вагнер и Хэйдон сразу же обратились к требованием предоставления адвокатов, на допросах держались очень спокойно, вину свою отрицали и требовали предъявления улик. Строго говоря, предъявлять им было нечего. Хэйдон, что вина представлялась наиболее очевидной, заявил, что в бывшее банковское хранилище вообще не входил и понятия о трупах в бочках не имеет ни малейшего. Бантин и Вагнер не говорили даже этого. В складском помещении были найдены их отпечатки пальцев, но это их ни в чём не уличало - они ездили пару раз с Хэйдоном в арендованное им здание и что с того? Конечно, положение правоохранителей существенно улучшило бы обнаружение отпечатков пальцев на бочках и инструментах, найденных лежащими на них, но брошенные тут же перчатки давали понять весьма красноречиво всю призрачность подобных надежд. В общем, следователям очень скоро стало ясно, что в этом деле чрезвычайно важной окажется роль криминалистов - именно на их долю в значительной степени должно было лечь бремя поиска доказательств вины каждого из арестованных. Сотрудники группы «Диаграмма» знали, что на протяжении 1990-х гг. Бантин долго проживал по трём адресам: дом №203 по Ватерлоо-корнер-роад в Сэйлисбари-норт, дом №3 по Бардекин-авеню (Burdekin Avenue) в местечке Мюррей-бридж (Murray Bridge) на северо-востоке от Аделаиды и дом №49 по Бандарра-курт (Bundarra Court) в Крейгморе, районе, удалённом от Аделаиды даже дальше, чем Сейлисбари-Норт и Смитфилд-плейнс. Помимо этого имелись ещё адреса, по которым Бантин проживал недолго - как правило это были дома его любовниц и друзей. Наибольший оперативный интерес представлял дом №203 по Ватерлоо-корнер-роад. Это был двухквартирный дом с довольно большим задним двором, на момент описываемых событий он стоял незаселённым. Около 9 часов утра 23 мая большая группа группа членов «Диаграммы» при поддержке нарядов SAPOL прибыла по указанному адресу и начала осмотр дома и прилегающей территории. Криминалисты, предполагая наличие скрытых захоронений, использовали для изучения объекта различные приборы (газовые анализаторы и рентгеновский георадар), а также двух собак, обученных находить трупы. Довольно быстро - примерно через час работы - газовый анализатор показал наличие источника метана (одного из четырёх основных газов, выделяющихся при гниении человеческой плоти) под бетонной плитой, образовывавшей крыльцо на заднем дворе. Георадар, даваший пучок рентгеновских лучей под углом в 45° вправо и влево от источника излучения, позволял частично «заглянуть» под бетонную плиту. Благодаря ему криминалисты поняли, что в земле, на глубине около 2 м. находится некая крупная аномалия, хотя её протяжённость определить было невозможно - мешала плита-крыльцо. Орудуя перфоратарами и кувалдами, полицейские разбили крыльцо и получили возможность провести полноценное исследование участка земли георадаром. Стало ясно, что в районе крыльца имел место скачок плотности грунта площадью приблизительно 2 м. * 2 м. Подобный скачок мог быть обусловлен тем, что в этом месте когда-то была сначала выкопана, а затем обратно засыпана землёй яма (но после этого грунт остался недостаточно утрамбован). На дне этой аномалии находилось некое инородное включение (возможно, камень), состоявшее из двух элементов, близко расположенных друг к другу. Было решено выкопать яму необходимой глубины, чтобы проверить природу обнаруженной аномалии. На извлечение 8 кубометров грунта потребовалось около 5 часов безостановочной работы землекопов. Около 15 часов 23 мая криминалисты наконец увидели тот объект, который создавал таинственную аномалию. Это были два больших (объёмом в баррель каждый) и прочных пакета для мусора из толстого полиэтилена. Когда их извлекли наверх и раскрыли, то увидели внутри сильно поврежденные разложением расчленённые человеческие останки. Открытия на этом не закончились. Хотя неизвестный труп и был извлечён из ямы, газовый анализатор показывал, что источник метана не исчез и по-прежнему находится где-то рядом. Возникла идея углубить яму, однако, данные георадара однозначно свидетельствовали о том, что аномалий грунта под местом обнаружения трупа нет. Тогда криминалисты начали аккуратно выбирать землю во все стороны от раскопа. Довольно скоро они наткнулись на ещё один полиэтиленой мешок, уходивший в направлении больших баков с водой, установленных возле уничтоженного крыльца. Таким образом раскоп приобрёл L-образную форму. После извлечения на поверхность одного пластикового мешка стало ясно, что в толще земли находятся другие из точно такого же материала. Очевидно было, что их поместили в яму одновременно. На протяжении 23, 24 и 25 мая криминалисты извлекали однотипные мешки, в каждом из которых находились небольшие фрагменты мужского трупа: бедро, предплечье, бородатая голова… Утром 26 мая наверх был поднят последний - 11-й по счёту - пакет. Более никаких замаскированных захоронений во дворе дома №203 по Ватерлоо-корнер-роад найти не удалось. Около полудня 21 мая 1999 г. пресс-служба SAPOL выступила с официальным заявлением об обнаружении человеческих останков в здании бывшего банковского офиса в Сноутауне. Чудовищные находки повергли в шок всю страну. Начиная с 21 мая толпы журналистов осаждали бывшее здание банка в Сноутауне и представительства правоохранительных органов в Аделаиде. Каждый выпуск новостей радиостанций и ТВ начинался и заканчивался историей «бочек с трупами». После того, как стало известно о таинственных раскопках полиции во дворе дома №203 по Ватерлоо-корнер-роад в Сэйлисбари-норт, на этой улице также начали круглосуточно дежурить съёмочные бригады новостных телеканалов. Интриги добавляло то, что правоохранительные органы не могли сказать, чьи именно тела помещены в бочки и каково общее число жертв таинственной банды. После 23 мая полицейские начали допускать журналистов в бывшее помещение банка и устраивать там небольшие экскурсии, призванные разъяснить сущность проводимого расследования. Известно несколько видеозаписей такого рода «экскурсий для журналистов», проведенных в те майские дни 1999 г. Постепенно ситуация вокруг обнаружения неопознанных тел стала проясняться. 27 мая было объявлено об идентификации первого трупа, вернее, его фрагментов, а уже 3 июня - были названы поименно 6 из 8 погибших. Трудно сказать, как скоро удалось бы установить личности ещё двух неизвестных жертв, но в ночь со 2 на 3 июня в расследовании произошёл прорыв, которого никто особо и не ждал. Убедившись, что троица арестованных намерена молчать до последней возможности, руководители «Диаграммы» решили арестовать Джеймса Влассакиса. В отношении этого молодого человека вообще не имелось никаких компрометирующих данных, его решили «потрясти» единственно из-за хороших отношений с Джоном Бантиным (если быть совсем точным, то «Диаграмма» располагала записями нескольких телефонных разговоров Влассакиса, имевших место уже после ареста его друзей. В них молодой человек довольно прозрачно проговаривался о том, что он и его мать могут многое рассказать полиции о делах Бантина. Но раскрывать факт организации «прослушки» на том этапе было отнюдь не в интересах следствия). Полицейским «экспромт» превзошёл все ожидания - доставленный на допрос во второй половине дня 26 мая 1999 г. Влассакис разрыдался и… принялся давать показания! Да причём какие!Без всякого давления или понуждения со стороны следователей Влассакис признался в соучастии в убийстве собственного сводного брата (по матери) Троя Йюда (Troy Youde). Согласно Влассакису, произошло это в августе 1998 г. , т. е. за 10 месяцев до описываемых событий. На момент убийства Йюду исполнился 21 год. По словам Влассакиса, причиной убийства явился его собственный - Влассакиса - рассказ о том, что Трой 8 лет назад принудил его к гомосексуальной связи. Бантин, узнав об этом, пришёл в ярость и заявил, что Троя «надо наказать». Вагнер и Хэйдон эту идею поддержали. Влассакис тоже согласился, хотя уже знал к тому моменту, что данный эвфемизм в устах Бантина является синонимом слова «убийство». В те дни Йюд как раз жил с матерью и Влассакисом в одном доме, куда он вернулся после продолжительного периода бродяжничества. Бантин, Вагнер и Хэйдон выволокли спящего Троя из кровати и избила, затем после долгих издевательств и глумлений задушили его в ванной. Там же в ванной тело было расчленено и помещено в пластиковую бочку. Начав говорить, Спайридон Влассакис не мог уже остановиться. Следующей жертвой, в умерщвлении которой он принял участие, оказался Фредерик Брукс (Frederick Brooks), племянник Элизабет Хэйдон, сын Джоди Элиот (эта дама уже упоминалась в начале очерка. Она поддерживала интимные отношения с Джоном Бантином, а во второй половине 1998 г. жила в домике на заднем дворе четы Хэйдон в Элизабет-Ист. Кстати, это именно с ней Марк Хэйдон уехал в дом престарелых навестить собственного папашу 20 ноября 1998 г. , т. е. в тот день, когда без вести исчезла его жена Элизабет Хэйдон. А потому можно сказать, что именно Джоди Элиот обеспечила alibi Марку Хэйдону. Кстати, различие фамилий матерей, детей и племянников в этом очерке не должно смущать внимательного читателя: очень трудно отделаться от ощущения, что некрасивые женщины в Австралии подобны свиноматкам - они рожают массу дебильных детей, при этом постоянно выходят замуж и венчаются в сектантских церквах, по десятку раз меняя фамилии… И всё это для того, чтобы в конечном итоге отправиться под нож очередного обдолбанного наркотой мужа-дегенерата. ). На момент убийства, произошедшего в середине сентября 1998 г. , Фредерику исполнилось 18 лет, он имел целый букет болезней психиатрического профиля. Причина убийства оказалсь чрезвычайно тривиальна - по достижении 18 лет документы на получение социальной помощи были переоформлены на Фредерика и… мамочка перестала получать пособие сына. Поэтому убийцы сказали маме, что сын убежал из дома с какой-то проституткой, с которой, якобы, познакомился недавно, а пособие с его банковской карты стал исправно снимать Марк Хэйдон. Примечательно, что мамаша не особенно встревожилась бегством сынка-идиота и не подала заявление в полицию, поэтому сообщение Влассакиса об убийстве Фредерика Брукса вызвало настоящий шок следователей - у них оказывалась жертва, которую никто не искал! Однако шокирующие откровения Джеймса Влассакиса этим не ограничились. Следующей жертвой, соучастие в убийстве которой признал арестант, оказался некий Гэри О`Двайер (Gary O’Dwyer), житель района Мюррей-бридж, расположенного юго-восточнее Аделаиды. Бантин некоторое время жил в Мюррей-бридж и хотя переехал затем в Сэйлисбари-норт, о своём соседе Гэри не забыл. Бантин не раз рассказывал о нём Влассакису, утверждая, будто бы Гэри О`Двайер - дегенерат и гомосексуалист. Ну, а поскольку землю следовало очищать от педофилов, гомосексуалистов и умственно неполноценных дегенератов, и на этом основании Гэри О`Двайера надо убить. Гэри действительно был инвалидом и жил на социальную пенсию, но его инвалидность не была врождённой, а явилась следствием автокастрофы, в которой он получил травму позвоночника. Бантин послал Влассакиса на разведку «объекта» предстоящего нападения. Джеймс несколько раз приезжал в Мюррей-бридж, наблюдал за домом Гэри и даже познакомился с ним под благовидным предлогом (предложил арендовать его дом). О`Двайеру было 29 лет, он жил один, любовниц и близких друзей не имел, его родственники проживали в Порт-Хедланде, что называется в дальних буераках, и в Мюррей-бридж никогда не приезжали. Влассакис пытался отговорить Бантина от похищения О`Двайера, доказывая, что тот вовсе не дегенерат, а совершенно вменяемый человек, но Бантин даже не стал слушать своего юного друга. В октябре 1998 г. вся группа выехала в Мюррей-бридж, похитила Гэри О`Двайера и перевезла в дом Бантина. Там несчастный инвалид был подвергнут различным пыткам, в том числе посредством ударов электрическим током. Цель пыток была одна - получить доступ к банковским картам жертвы. После того как Гэри назвал pin`ы, а Вагнер проверил их в банкоматах, О`Двайер был задушен в ванной Бантина. Как и в предыдущих случаях, труп был расчленён, помещён в пластиковую бочку, а бочка - доставлена в гараж Хэйдона. Во время первоначальной дачи показаний Влассакис пояснил, что группа стала прятать трупы в бочках довольно давно - примерно за два года до описываемых событий, т. е. в середине 1997 г. Сначала бочки хранились в гараже Марка Хэйдона, причём Элизабет Хэйдон была в курсе их содержимого. Она относилась к скверно пахнувшим бочкам в гараже довольно спокойно вплоть до октября или ноября 1998 г. , но потом что-то произошло и женщина стала наседать на мужа с требованием вывезти вонючую тару куда-нибудь подальше от дома. На этой почве Марк и Элизабет даже несколько раз поругались. В конце-концов Марку пришлось уступить - он бысто закончил ремонт своей автомашины (в тот момент неисправной) и перевёз с помощью дружков опасный груз в Сноутаун (как увидим из дальнейшего, Спайридон Влассакис в последующем видоизменил свои показания и уточнил детали, связанные с перемещением бочек). Также Спайридон сообщил, что он непричастен к исчезновению Элизабет Хэйдон, хотя и уверен, что в этой истории не обошлось без участия Бантина и Вагнера. Возможно, Бантин решил отделаться от Элизабет именно из-за её строптивости и нежелания и дальше хранить трупы в гараже мужа. В общем, почувствовав, что Элизабет является «слабым звеном» группы, Бантин вполне мог сработать «на опережение» и убрать опасного свидетеля до того, как тот начал создавать реальные проблемы. Продолжая свою исповедь, Влассакис рассказал о четвертом случае убийства, в котором он принял непосредственное участие. 9 мая 1999 г. - т. е. менее чем за две недели до ареста членов группы - Влассакис заманил в помещение, арендованное Марком Хэйдоном в Сноутауне, своего сводного брата Дэвида Джонсона (David Johnson). Сделал он это по приказу Джона Бантина, прекрасно зная, что Джонсон будет в Сноутауне убит. Причина, по которой 24-летний Джонсон был обречён на смерть, заключалсь в том, что Бантин считал его гомосексуалистом. Влассакис точно знал, что Дэвид имел традиционную ориентацию и пытался объяснить это Бантину, но последний даже не захотел его выслушать. Он потребовал, чтобы Влассакис придумал способ не вызывая подозрений увезти брата из Сэйлисбари-Норт и заманить его в засаду - в бывшее здание «Сельскохозяйственного банка» в Сноутауне, где обречённого на смерть молодого мужчину уже будут дожидаться Бантин, Вагнер и Хэйдон. Влассаких выполнил поручение. Узнав, что Дэвид намеревается купить компьютер, Влассакис сказал ему, что знает оптовый склад, где торгуют техникой с большой скидкой. Дэвид Джонсон загорелся идеей приобрести хороший компьютер за небольшие деньги и 9 мая братья отправились в Сноутаун. Они благополучно добрались туда и Джонсон, увидев коробки с оргтехникой, не сразу даже понял, что стал жертвой обмана. Его связали, избили, пытали долгое время, добиваясь, чтобы молодой человек сообщил pin-код своей банковской карты… а после того, как Дэвид сдался и назвал требуемую комбинацию цифр, Вагнер и Влассакис отправились на поиски банкомата, дабы убедиться в том, что Джонсон не обманул их. Пока они отсутствовали, Бантин и Хэйдон продолжали истязать беззащитного пленника. Когда стало ясно, что тот сообщил верный pin-код, его задушили, расчленили и поместили в одну бочек, обнаруженных впоследствии в хранилище. Однако, даже не это было самое ужасное. Роберт Вагнер отрезал кусок плоти с бедра замученного Дэвида Джонсона и… зажарил его на мангале во дворе бывшего банковского офиса. Его друзья отказались попробовать человечины, но Вагнер съел и сказал, что было вкусно. Только впредь надо будет добавить больше соли и перца. Всё, произошедшее с Дэвидом Джонсоном, потрясло Влассакиса. С момента убийства молодого человека, он находился в крайне возбуждённом и тревожном состоянии, а после того, как были произведены аресты его друзей и подельников, вообще едва не сошёл с ума. Он ждал собственного ареста, но проходили дни, минула неделя, а полиция его не трогала. Влассакис в каком-то смысле «поджаривался на медленном огне» и когда полицейские всё же пришли за ним, испытал настоящее облегчение. Именно этим и объяснялось его поведение на первом допросе - полное и искреннее желание содействовать расследованию и тяжёлое чувство вины, которое испытывал Спайридон. Во время допроса он неоднократно начинал плакать и поведение его показалось до такой степени неуравновешенным, что сотрудники «Диаграммы» направили арестованного на психиатрческое освидетельствование. Это, кстати, в каком-то смысле спасло молодому человеку жизнь. В течение следующей недели он предпринял две попытки самоубийства, но круглосуточный медицинский надзор не позволил погибнуть важнейшему источнику информации. Оба раза Влассакиса спасали, а последующая психиатрическая помощь помогла стабилизировать его состояние. После 10 июня его самочувствие улучшилось, приступы паники и истерии прекратились и в дальнейшем Влассакис продолжил своё сотрудничество со следствием. Начиная с июня 1999 г. на протяжении последующих трёх лет с Влассакисом работал психиатр Пол Маллен (Paul Mullen), специалист Королевского института судебной психиатрии (Victorian institute of forensic mental health). После того, как из показаний Влассакиса стало известно о добровольном употреблении в пищу человеческой плоти Робертом Вагнером, к последнему также был приставлен профессиональный психиатр для контроля и оценки его состояния (речь идёт не о психолого-психиатрической экспертизе, а именно о продолжительном наблюдении специалистом). Профессор криминальной психологии Университета Южной Австралии Джек Уайт (Jack White) находился в плотном контакте с обвиняемым более двух лет, благодаря чему непримиримое в отношение следователей поведение Вагнера постепенно смягчилось и тот пошёл на контакт.

Итак, благодаря работе криминалистов, судебных медиков, а также показаниям Джеймса Влассакиса к 3 июня 1999 г. сотрудники «Диаграммы» уже знали имена и фамилии людей, чьи останки оказались найдены в пластиковых бочках. Это были Майкл Гардинер, исчезнувший без вести в августе 1997 г. , Барри Лэйн, исчезнувший в октябре 1997 г. , Гэвин Портер, не находившийся в розыске и официально не считавшийся пропавшим, Трой Йюд, исчезнувший в августе 1998 г. , Фредерик Брукс, пропавший без вести в сентябре 1998 г. , Гэри О`Двайер, не считавшийся пропавшим, Элизабет Хэйдон, пропавшая в ноябре 1998 г. , и Дэвид Джонсон, об исчезновении которого в мае 1999 г. правоохранительным органам Южной Австралии ничего не было известно. Тела (точнее, торсы тел) Гардинера и Лэйна были помещены в одну бочку, при этом нога Гардинера, очевидно, препятствовавшая закрытию крышки, была грубо отделена с использованием бензопилы. Именно эту бочку констебль Дрейд и открыл первой… Поскольку Гардинер и Лэйн исчезли раньше остальных, следователи посчитали, что именно с августа 1997 г. Бантин и его компаньоны стали использовать пластиковые бочки для сокрытия останков убитых ими людей. Таким образом, соответствующее утверждение Джеймса Влассакиса было признано достоверным. Список идентифицированных жертв подталкивал к определённым выводам, не очень-то утешительным. Во-первых, обращало на себя внимание присутствие в нём людей, которые не считались пропавшими без вести и не разыскивались правоохранительными органами Австралии. А во-вторых, самые ранние из найденных жертв, исчезли во второй половине 1997 г. , между тем, с действиями Бантина и его дружков связывались гораздо более ранние исчезновения людей. Где же искать недостающие тела? Сам собой вставал и третий вопрос, требовавший неотложного ответа: а чьи же это останки полицейские выкопали во дворе дома №203 по Ватерлоо-корнер-роад в Сэйлисбари-Норт?С июня 1999 г. началось кропотливое, растянувшееся на годы, исследование преступного пути Джона Бантина и его группы добровольных помощников. Исследование это привело к любопытным и в высшей степени неожиданным открытиям, заставив всех, причастных к расследованию, не раз поразиться невероятным хитросплетениям судьбы. После того, как Влассакис стал давать изобличающие подельников показания, Вагнер и Хэйдон сообразили, что их линия солидарной защиты сокрушена и они в любом случае будут осуждены, а потому главная задача их последующих действий сводится к тому, чтобы выторговать у правосудия? Другими словами, доказывать собственную невиновность более не имело смысла, основная проблема заключалась в том, насколько успешным окажется торг с правоохранительной системой. Бантин же, как наиболее виновный из всех, довольно опрометчиво выбрал путь полного отрицания всех улик, фактов и логических доводов. Как увидим из дальнейшего, это упорство, достойное куда лучшего применения, мало ему помогло. Итак, Вагнер и Хэйдон начали понемногу говорить, сначала фрагментарно, уклончиво, сообщая лишь те кусочки информации, что могли выставить их в положительном свете. В дальнейшем их показания становились всё более полными и развёрнутыми, подельники стали опровергать и поправлять друг друга. Но главным источником информации о преступлениях остался, всё-таки, Спайридон Влассакис и чтобы дать представление о том, сколько же он «наговорил», можно привести такую деталь: в период с 24 июля 2001 г. по 28 сентября 2001 г. он дал официальные показания, предназначенные для использования обвинением в предстоящих судебных процессах. Общий объём текста составил более 2 тыс. страниц, почти 4 млн. знаков! А ведь помимо Влассакиса показания давали и его подельники…Из этих кусочков постепенно стала складываться всё более полная картина той фантасмагорической реальности, в которой несколько лет существовала эта необычная банда серийных убийц. Первой установленной жертвой Джона Бантина явился Клинтон Дуглас Тризайс (Clinton Trezise), убитый в августе 1992 г. Точную дату совершения преступления установить не удалось. После того, как об аресте «группы Бантина» стало известно всей Австралии, со следственной группой связалось довольно много людей, лично знакомых с обвиняемыми. Среди таких свидетелей оказалась и Раэлин Браун (Raelene Brown), познакомившаяся с Бантиным в августе или сентябре 1993 г. Раэлин утверждала, что ко времени их знакомства Джон Бантин уже был одержим «борьбой с гомосексуалистами и педофилами» и мог разглагольствовать на эту тему часами. Фамилия Тризайс упоминалась Бантиным тогда постоянно. Джон рассказывал Раэлин, будто Тризайс был гомосексуалистом, хотя и признавался, что не знает точно, совершал ли Тризайс сексуальные преступления в отношении детей. Помимо гомосексуальности, Тризайс имел ещё один грех, который Бантин не мог ему простить. Клинтон имел задержку в развитии, попросту говоря, был дебилом. Он ходил по улицам в широких штанах «на лямках» или с подтяжками и вид этих широких штанов лишал Бантина последних остатков спокойствия. Он презрительно называл Тризайса «Счастливые штаны» («Happy Pants»), намекая на его клоунский вид. Широкие штаны на помочах, слабоумие и гомосексуальность являлись достаточными основаниями для того, чтобы Бантин заявлял всем своим приятелям и подругам, что Тризайс не имеет права жить. Раэлин Браун утверждала, что никаких подробностей этого убийства она от Бантина не слышала и вообще из слов последнего невозможно было понять убит ли Тризайс на самом деле, или он всего лишь заслуживает смерти (теоретически так сказать). О судьбе молодого человека - а на момент исчезновения в августе 1992 г. ему исполнилось только 22 года - долгое время ничего не было известно. 16 августа 1994 г. его труп был обнаружен в неглубокой могиле у дороги в местечке Лоуэр-лайт (Lower Light). Труп не был идентифицирован вплоть до лета 1999 г. , когда в связи с расследованием преступлений группы Бантина стали пересматриваться материалы всех нераскрытых убийств. Тогда-то судебный антрополог Джейн Тэйлор, сравнивая череп неизвестного трупа, найденного в Лоуэр-лайт, с рентгеновским снимком головы Тризайса, сделанном в 1989 г. , обратила внимание на их идентичность. Тризайс был убит серией из 5-6 ударов тяжёлым тупым предметом по затылку. Ударами были разбиты кости черепа, но ничего более конкретного об обстоятельствах убийства судебные медики сказать не могли - к моменту обнаружения трупа тот подвергся столь сильному разложению, что материала для исследования оставалось уже совсем немного. Как уже отмечалось в этом очерке, история с обнаружением неопознанного трупа в Лоуэр-лайт попала на телеэкраны Австралии. 5 мая 1997 г. в телепередаче «Самые разыскиваемые в Австралии» был показан сюжет, связанный с таинственным мужским скелетом, найденным 16 августа 1994 г. По прошествии 15 месяцев - 27 августа 1998 г. - передача вернулась к этой истории. Тогда был показан новый репортаж, содержавший в том числе видеозапись скелета, выложенного на секционном столе. Кроме того, в передаче рассказывалось об отсутствующем без вести с августа 1992 г. Клинтоне Тризайсе. Никаких утверждений о принадлежности скелета Тризайсу в той передаче не делалось, но Влассакис после ареста сделал заявление, согласно которому Бантин видел выпуск передачи «Самые разыскиваемые в Австралии» от 27 августа 1998 г. и заявил после просмотра, что это его рук дело (дословно: «That`s my handiwork»). Влассакис утверждал, что эту телепередачу он смотрел вместе с Бантиным и своей матерью Элизабет Харви (напомним, она была женой Бантина). Позднее Бантин рассказал Влассакису, как именно он убивал Тризайса. Преступление было совершено в доме №203 на Ватерлоо-корнер-роад, который тогда арендовал Бантин. В качестве орудия убийства был использован молоток, Бантин напал на Тризайса со спины, когда тот сидел на диване к нему спиной. Поскольку с трупом справиться оказалось непросто, Бантин обратился за помощью к Роберту Вагнеру и Барри Лэйну (да-да, тому самому педофилу, чей труп потом будет найден в пластиковой бочке в Сноутауне!). Вагнер и Лэйн летом 1992 г. жили вместе, как муж с женою (напомним, что Вагнер ещё в несовершеннолетнем возрасте был соблазнён Барри Лэйном и несколько лет поддерживал с ним сексуальные отношения). Два гомосексуалиста отозвались на просьбу Вагнера помочь спрятать труп и помогли ему вывезти тело Тризайса в Лоуэр-лайт, где и выкопали могилу под дубом у дороги. Принимал ли Хэйдон участие в убийстве Тризайса? На этот счёт даже сейчас существуют прямо противоположные точки зрения. Дело в том, что начало дружбы Хэйдона и Бантина относится к январю или февралю 1994 г. - об этом вполне определённо заявила упоминавшаяся выше Раэлин Браун. Да и сам Влассакис уточнил в ходе следствия, что не помнит, чтобы Марк Хэйдон рассказывал что-либо о своём участии в убийстве Тризайса (т. е. об этом рассказывал только Бантин). Вместе с тем, имелось прямо обратное свидетельство человека, весьма далёкого от дел банды, а потому незаинтересованного в искажении информации. Энтони Стюарт (Anthony Stewart), двоюродный брат Элизабет Хэйдон, жены Марка Хэйдона, убитой в ноябре 1998 г. , на допросе у прокурора припомнил любопытный разговор, относящийся к 1994 г. Тогда Элизабет как раз познакомилась с Марком и только-только переехала к нему жить. Стюарт во время барбекю рассказал Марку Хэйдону об одном из своих братьев, с которым имел неприязненные отношения, и высказался в том духе, что брат ему надоел и он не знает, как избавиться от его наставлений. Хэйдон, выслушав этот рассказ, неожиданно ответил: «Вы не должны беспокоиться на этот счёт. Я уже кое-кого убрал, да так, что полиция его не найдёт!» Стюарт был поражён этой фразой, причём, он ни на секунду не усомнился в серьёзности сказанного. Он поверил, что Хэйдон уже убивал человека и испугался, что неосторожными словами мог поставить под угрозу жизнь брата. В дальнейшем Стюарт избегал всяческого общения с Марком Хэйдоном. Однако, это ему не удалось. Сотрудники «Диаграммы» узнали о том, что тихий и спокойный Хэйдон иногда впадал в ярость и мог демонстрировать неожиданную агрессию. Удалось отыскать свидетельницу - некую Тэмми Маккензи - наблюдавшую, как напившийся пива Хэйдон решил однажды избить Энтони Стюарта, того самого, который был упомянут абзацем выше. Он схватил Стюарта за одежду и занёс над его головой кулак, после чего зловеще произнёс что-то вроде «я уже убил кое-кого, кто меня расстроил». Прокуратура Южной Австралии считала, что в показаниях Стюарта и Маккензи содержатся указания на участие Марка Хэйдона в убийстве Клинтона Тризайса, хотя сам Хэйдон отрицал свою причастность к этому преступлению, очевидно, полагая, что отсутствие прямых улик не позволит обвинить его. Разумеется, очень важным представлялся вопрос о возможной вовлечённости Барри Лэйна в сокрытие трупа Тризайса. Правоохранительным органам удалось отыскать свидетеля, который подтвердил участие Лэйна в этом деле. Этим свидетелем оказалась Вероника Трипп, женщина, выросшая в Сэйлисбари-Норт и хорошо знавшая обитателей этого района. Вероника познакомилась с Бантином ещё в начале 1989 г. , а сентябре того же года они бракосочетались. Джон усыновил Джеймса, сына Вероники. Они прожили вместе до начала 1996 г. , т. е. до того момента, когда Бантин закрутил роман с Элизабет Харви, матерью Спайридона Влассакиса. Вероника поддерживала хорошие отношения с Барри Лэйном и Робертом Вагнером. Свидетельница заявила, что Барри Лэйн лично рассказывал ей о том, как увозил мужской труп в Лоуэр-лайт и закапывал его там. Через некоторое время Лэйн вернулся к этому разговору и попросил Веронику никогда не упоминать об услышанном в присутствии Бантина, из чего свидетельница сделала вывод о вовлечённости Бантина в это преступление. История с таинственным трупом раззадорила любопытство Вероники Трипп и она решила поговорить об этом с Бантиным (нормальная такая бабская логика - её просят не показывать свою излишнюю осведомлённость, но дамочка тут же поступает прямо наоборот!). Бантин сначала проигнорировал её расспросы, но позже всё-таки сознался в убийстве и назвал жертву - это был Клинтон Тризайс. В целом, сотрудники группы «Диаграмма» считали, что свидетельские показания надёжно связывают убийство Клинтона Тризайса с Джоном Бантиным. Также не вызывало особых сомнений пособничество в совершении этого преступления Роберта Вагнера и Барри Лэйна. Пособничество это выразилось в форме помощи по сокрытию трупа и улик. Вполне вероятно, что в убийстве принимал участие и Марк Хэйдон, хотя полной ясности в этом вопросе добиться так и не удалось (поэтому формально Хэйдон не обвинялся в совершении этого убийства). Следующей жертвой банды по мнению следователей, явился Рэй Дэвис. Это был тот самый «жених» Сьюзан Аллен, что без вести пропал в начале 1996 г. (либо в самом конце 1995 г. - в этом вопросе полной ясности добиться не удалось). Труп Рэя Дэвиса был найден под бетонным крыльцом дома №203 по Ватерлоо-корнер-роад. Сьюзан Аллен жила в доме №3 по Гент-стрит (Ghent Street) в Сэйлисбари-норт и как раз позади этого дома Рэй Дэвис и поставил свой трейлер. Сьюзан хорошо знала Бантина, а Рэй Дэвис в свою очередь довольно тесно общался с Барри Лэйном и Робертом Вагнером, которые время от времени предлагали ему различные подработки. Скандал с участием Рэя Дэвиса приключился в Рождественскую ночь 1995 г. Согласно показаниям Аннетт Кэннон (Annette Cannon), дочери Сьюзан Алллен, именно тогда Дэвис попытался совершить развратные действия в отношении одного из её (т. е. Аннетт) сыновей. Свидетелей этой сцены не было, о случившемся стало известно со слов мальчика. Дэвиса моментально изгнали из дома и тот ушёл в свой трейлер. Более Аннетт Кэннон живым Рэя не видела. Известно, что после Рождества 1995 г. трейлер Рэя Дэвиса подвергся обыску, который учинили Сьюзан Аллен, Джон Бантин и Роберт Вагнер. Во время этого обыска среди вещей Дэвиса были найдены две фотографии сыновей Аннетт Кэннон - это было истолковано как доказательство «педофильских наклонностей» Рэя. Аннетт Кэннон даже подала заявление в полицию о противоправных действиях маминого сожителя, правда, никаких практических результатов это обращение не имело. Примерно 10 января 1996 г. (несколькими днями раньше или позже) трейлер Рэя Дэвиса был перевезён с Гент-стрит во двор дома №14 по Каталина-роад (Catalina Road) в Элизабете, северном пригороде Аделаиды. В этом доме тогда жили Марк и Элизабет Хэйдон. В перегонке трейлера участвовали Бантин, Вагнер и Лэйн, причём последний сел за руль автомашины. После того, как трейлер прибыл на новое место, его быстренько облагородили, почистили и покрасили. Покраской занимался Влассакис. Как установила следственная группа, уже 20 января 1996 г. трейлер был продан, причём сначала Бантин подделал документы о его продаже от имени Рэя Дэвиса несуществующей Лоре Мартин, а потом уже от её имени - самому себе (Влассакис утверждал, что за мифическую «Лору Мартин» в документах подписалась его мать, Элизабет Харви. Такое признание означает, что эта женщина была в курсе по крайней мере некоторых криминальных проделок своего любовника и мужа). После этого, он продал трейлер уже как добросовестный приобретатель. Следственная группа отыскала документы, сопровождавшие сделку, в бумагах Джона Бантина. Поскольку следовало объяснить Сьюзан Аллен причину отсутствия её «жениха», Бантин выдумал следующую историю: якобы он вместе с Робертом Вагнером решил проучить придурка-педофила, дабы тот запомнил на всю, жизнь, что приставать к детям нельзя. Для этого он посадил Рэя Дэвиса в свою машину и вывез его по просёлочной дороге в сельскую местность. В пути Вагнер немного побил Дэвиса. После того, как последний был наказан в должной степени, его выбросили из машины в кусты и сказали, чтобы он возвращался обратно пешком. Цель подобной мистификации была довольно очевидна - Бантин уже планировал убийство Сьюзен Аллен и ему требовалось лишь немного потянуть время, чтобы женщина не успела поднять тревогу до того момента, как исчезнет сама. В целом, замысел преступника удался, хотя он не знал того, что его рассказ был подслушан Аннетт Кэннон, которая через несколько лет сообщила упомянутые детали детективам «Диаграммы». Как было сказано выше, труп Дэвиса был найден под бетонным крыльцом дома №203 по Ватерлоо-роад. Для идентификации тела потребовалось проведение гентической экспертизы. Несмотря на все усилия судебных медиков, причину смерти Рэя Дэвиса установить в точности не удалось. Вероника Трипп, с которой Бантин всё ещё поддерживал отношения, ничего не знала об убийстве Дэвиса. Для того, чтобы объяснить своей супруге факт проведения странных земельных работ на заднем дворе, Бантин заявил, будто копает «бомбоубежище». Это объяснение вполне устроило Веронику. В этой работе Бантину в феврале 1996 г. помогали Вагнер и Лэйн. Тут надо заметить, что в соседнем доме - под номером 205 - проживал ещё один (очередной!) гомосексуалист Роберт Скивис (Robert Skewes). Лэйн и Вагнер были с ним очень дружны, собственно, они и познакомились с Бантином потому лишь, что регулярно приходили в гости к Скивису, а Бантин начиная с января 1991 г. стал арендовать дом по сеседству. Через несколько лет, уже после того, как Бантин выехал из дома №203, он неожиданно заявился вместе с Вагнером в гости к Скивису, чем немало его удивил. Бывшие друзья и соседи невинно болтали о разных пустяках, попивая пивко, как вдруг Бантин, посмотрев в окно, увидел, что под водяным баком, установленным рядом с домом, который он арендовал ранее, просела земля. Бак стоял рядом с бетонным крыльцом, которое он соорудил (под ним как раз и были спрятаны расчленённые трупы, найденные в мае 1999 г. ). Увидев проседание земли, Бантин чрезвычайно встревожился и посетовал на то, что его, как бывшего арендатора, может оштрафовать компания, предоставившая дом для заселения. В тот же вечер он вместе с Вагнером привёз в дом Скивиса два мешка цемента и парочка живо замесила раствор. Выкопав в районе проседания небольшую яму, они вылили в неё раствор, создав таким образом некое подобие цементной подушки, призванной предотвратить дальнейшие подвижки грунта. Очевидно, что вся эта активность была связана с желанием убийц замаскировать тайное захоронение, устроенное на заднем дворе. Как же именно был убит Рэй Дэвис? Полной ясности в этом вопросе нет: Бантин в совершении этого преступления не сознался, Вагнер и Хэйдон тоже. Показания дал Влассакис, но и он частично видоизменял свой рассказ с течением времени. Сначала он говорил, со ссылкой на Бантина и Вагнера, что последние вывезли Дэвиса в пустынное местечко Бакара, более чем в 20 км. от дома. Там они долго пытали своего пленника, после чего привезли в Сэйлисбари-норт и задушили в доме №203 по Ватерлоо-роад, в том самом, во дворе которого затем и закопали тело. Хэйдон участия в этом убийстве не принимал и никогда его не обсуждал, из чего Влассакис делал вывод, что Хэйдон даже не был в курсе деталей. Такова была первоначальная версия событий, но через полтора года - весной 2001 г. - Влассакис свои первоначальные показания несколько дополнил. По новой версии его воспоминаний, непосредственное участие в убийстве Рэя Дэвиса принимала и его родная мать - Элизабет Харви. Она якобы присоединилась к убийцам в финальной части расправы, когда они привезли пленника в Сэйлисбари-норт. Вооружившись молотком для отбивания мяса, женщина якобы била несчастного по ногам и пальцам ног пока Вагнер удерживал его за шею удушающим приёмом. Оговорка «якобы» употреблена в данном случае не напрасно, дело в том, что Влассакис не был свидетелем этой сцены и, описывая этот эпизод, основывался исключительно на рассказах Вагнера и Бантина. Между тем, судебно-медицинское исследование останков Рэя Дэвиса не выявило следов повреждений костей нижней части ног и ступней, а они с высокой степенью вероятности должны были быть, если только Рэя Дэвиса действительно избивали с помощью молотка. Нельзя исключать того, что Бантин и Вагнер просто выдумали историю с участием в убийстве Элизабет Харви, чтобы покрепче «привязать» Влассакиса к преступной группе и в максимальной степени обеспечить его лояльность. Спайридон Влассакис не рассказал обо всех деталях этого убийства сразу после ареста в силу довольно очевидной причины - он не хотел подставлять под угрозу ареста собственную мать. Но к весне 2001 г. ситуация радикально изменилась - Элизабет Харви умирала от онкологического заболевания в больнице и руководитель следственной группы заверил Влассакиса, что ей дадут спокойно уйти из жизни. Поэтому Спайридон дополнил первоначальную версию своих показаний деталями, связанными с описанием возможного соучастия его собственной матери в убийстве Рэя Дэвиса. В этом месте нельзя не отметить весьма существенный нюанс, ставший характерным для последующих действий преступников. Бантин с самого начала предполагал использовать документы жертвы для получения полагающихся Дэвису социальных выплат. Будучи человеком с задержкой умственного и психического развития, убитый получал небольшую социальную пенсию - так правительство Австралии защищало экономические интересы тех категорий граждан, что имели проблемы с социальной адаптацией. Бантин рассчитывал получать пенсию убитого им Дэвиса так долго, как это окажется возможным. Он не только завладел его удостоверением личности, но и позаботился о том, чтобы получить карточку социального страхования Рэя Дэвиса и банковскую карту, на которую производилось перечисление денег. Пенсионные выплаты Дэвису были очень небольшими - порядка 250 австралийских долларов в месяц - но Бантин получал эти деньги буквально до самого ареста. Жадность убийцы была такова, что Бантин не мог отказаться от таких смешных денег даже под угрозой разоблачения. Понимая, что очень важно создавать видимость того, будто Рэй Дэвис жив, Бантин и Вагнер на протяжении нескольких лет обеспечивали соответствующую «легенду». Они разъезжали по различным районам севернее Аделаиды и, предъявляя документы Дэвиса, арендовали для него то жильё, то место в трейлерном парке (напомним, трейлер убитого Дэвиса был продан уже 20 января 1996 г. ). Детективы «Диаграммы» отыскали 7 адресов, по которым убитый «проживал» в 1996-1999 гг. Вся эта афера, задуманная и реализованная Бантином, прошла на удивление гладко. Нигде никогда вопросов о том, где же сам Рэй Дэвис, чьи документы представлены при регистрации? не возникало. Со временем Бантин до такой степени уверовал в свою абсолютную безнаказанность, что начал допускать довольно грубые «проколы», которые могли бы привести к его разоблачению, если б только правоохранительные органы Австралии не спали на ходу. В ходе расследования выяснилось, что по крайней мере дважды - 23 декабря 1996 г. и 18 сентября 1997 г. - Бантин в течение одной минуты снимал деньги по меньшей мере с трёх банковских карт: своей собственной, Рэя Дэвиса и Сьюзен Аллен. Такого рода действия нарушали все мыслимые правила выпуска и использования банковских карт (их нельзя передавать другому лицу), так что все эти проделки Бантина можно было остановить много раньше мая 1999 г. , но… чуда не случилось и убийца понял, что людей можно убивать и после этого многие месяцы пользоваться их деньгами. Кстати, в последний раз пенсию Рэя Дэвиса убийцы обналичили в конце апреля 1999 г. , т. е. менее чем за месяц до своего ареста. По подсчётам правоохранительных органов, в период с января 1996 г. по апрель 1999 г. с банковской карты Дэвиса были сняты примерно 32 тыс. австралийских доллара, исправно зачислявшиеся на персональный счёт пропавшего без вести человека национальной системой социального страхования «Centrelink». Итак, по мнению следователей «Диаграммы» Рэй Аллан Питер Дэвис был убит в интервале с 25 декабря 1995 г. по 21 января 1996 г. Кто был следующей жертвой уже сложившейся к тому моменту преступной группы?Вполне ожидаемо ею оказалась Сьюзен Филлис Аллен, любовница бедолаги Дэвиса. Это, кстати, можно было довольно просто «просчитать», странно даже, как это сама Сьюзен не понимала, что является опасным свидетелем весьма подозрительного исчезновения своего аутичного дружка? Тем не менее, Бантину и его друзьям вполне удалось усыпить её бдительность - Сьюзен прожила вплоть до ноября 1996 г. и, судя по всему, никаких тревог по поводу собственной безопасности не испытывала. Как же Бантин обеспечил лояльность очень опасного для него свидетеля? Да очень просто - он затащил Сьюзен Аллен в собственную постель. Во время расследования выяснилось, что с конца декабря 1995 г. до июля 1996 г. (неточно) Джон и Сьюзен поддерживали интимные отношения. В то же самое время Бантин успевал заниматься сексом с Вероникой Трипп и Элизабет Харви, мамашей Спайридона Влассакиса. В общем, как говорится, наш пострел везде поспел!Примерно к середине лета 1996 г. подзатянувшаяся «любовь» с далеко немолодой бабушкой изрядно Бантину опостылела. В те дни он повстречался с дочерью Сьюзен Аллен, уже упоминавшейся выше Аннетт Кэннон, и честно признался ей, что звонки её мамаши изрядно ему надоели. Кроме того, Сюзан взяла моду переправлять Бантину счета за сделанные ею покупки - это уже был явный беспредел по понятиям Джона. Он сам мог направить любовницам для оплаты свои счета, но вот чтобы ему… это не лезло ни в какие ворота! В общем, Джон ласково попросил Аннетт Кэннон поговорить с мамочкой, дабы та отстала от него и не грузила более своими бреднями. Беседа эта, к сожалению, должного результата не возымела. И потому неудивительно, что где-то в конце ноября или в самом начале декабря 1996 г. Сьюзен Аллен исчезла. Уже 3 декабря того года Бантин и Вагнер приехали в её дом и без лишних затей принялись грузить вещи и мебель в большую машину с тентом. Встревоженный сосед вызвал полицию - и полиция действительно приехала! Джон Бантин флегматично объяснил патрульному, что по поручению хозяйки имущества занимается его погрузкой в целях обеспечения переезда. Хозяйки сейчас на месте нет, но с ней можно связаться и выяснить все детали… Он сообщил патрульному полицейскому номер сотового телефона Сьюзен Аллен, на который полицейский тут же и перезвонил. На другом конце линии отозвалась Элизабет Харви, мать Спайридона Влассакиса, которая представилась как «Лора Мартин» и сообщила полицейскому, что Сьюзен Аллен сейчас вышла из дома, но непременно перезвонит, как только появится. Полицейский записал адрес, куда якобы переехала Сьюзен Аллен, оставил таинственной «Лоре Мартин» контактный телефон полиции, раскланялся с бдительным соседом и… усвистал на патрульной автомашине в солнечные австралийские дали. А Бантин и Вагнер продолжили вынос мебели из дома убитой к тому времени женщины…В ходе расследования выяснились некоторые любопытные моменты, связанные с тем, как убийцы распорядились имуществом жертвы. Для вывоза мебели Бантин взял в аренду у фирмы «Стептоэ и сын» («Steptoe & Son») грузовик, а когда пришло время возвращать его, привёз владельцу машины в кузове кое-какую мебелюшку - прикроватную тумбу, пару пуфиков - и предложил купить. Тот отказался - бывшая в употреблении мебель ему была совершенно не нужна. Но Бантин оказался до такой степени вежлив, настойчив и убедителен, что всё же уговорил его и отдал мебель за чисто символическую цену в 10 австралийских долларов. Из гаража Сьюзан Аллен убийцы забрали автомашину жертвы - седан модели «Nissan Pulsar». Сначала машина некоторое время находилась во дворе дома матери Вагнера, а затем её перегнали в дом Элизабет Харви, матери Влассакиса. Госпожа Харви приняла деятельное участие в легализации автомашины - с её помощью была оформлена купчая, из которой следовало, что Харви приобрела подержанный автомобиль у Сьюзан Аллен, а затем Харви эту машину благополучно застраховала. Всё прошло как по маслу, машина более полутора лет оставалась в распоряжении Влассакиса и его мамаши. 18 сентября 1998 г. автомобиль загорелся в то самое время, когда Бантин и Влассакис уселись в салон и Спайридон повернул ключ в замке зажигания. Оба едва успели выскочить из автомашины, которая в результате пожара полностью выгорела. Бантин до такой степени был раздосадован случившемся, что потребовал от Элизабет Харви, чтобы та настояла на выплате страхового возмещения. Харви сделала соответствующее заявление в страховую компанию, было проведено расследование и… преступники получили деньги!Что ж тут сказать: потрясающая наглость и ещё более потрясающее везение. Читая о таких проделках - а их на счету банды Джона Бантина множество! - просто диву даёшься оттого, до какой степени в Австралии упрощён документооборот и сняты все бюрократические проволочки. Попробовал бы Бантин провернуть хотя бы одну из своих многочисленных афер в России…Поскольку к тому времени Бантин уже опробовал механизм получения социальных выплат на банковский счёт убитого им Рэя Дэвиса, то неудивительно, что и в случае со Сьюзен Аллен он попытался реализовать ту же схему. В период с декабря 1996 г. по май 1999 г. он не менее пяти раз извещал социальную службу об изменении места проживания Сьюзан Аллен (тут надо уточнить, что в Австралии в качестве адреса можно указывать номер абонированного почтового ящика для получения официальных извещений и счетов. Тут опять невольно напрашивается параллель с российской действительностью - попробовал бы кто-нибудь получить пенсию, указав номер абонированного в почтовом отделении ящика, ха-ха, вот тут бы он и удивился!). За это время социальные работники несколько раз вызывали получательницу пособий для собеседования и Бантин обеспечивал явку женщины. Не менее двух раз роль убитой сыграла Элизабет Харви. От имени «Сьюзан Аллен» в сентябре 1998 г. она также подписала договор найма жилого дома. А чуть ранее, летом того же 1998 г. к этому делу была привлечена и Джуди Эллиот, сестра Элизабет Хэйдон, проживавшая с Хэйдонами в одном доме (если быть совсем точным, то не в доме, а в сарае позади дома). У Бантина с нею тогда как раз возникли интимные отношения и он решил использовать дамочку в своих интересах. В общем, система получения социальных пособий, положенных убитой женщине, заработала просто великолепно. По подсчётам следователей из группы «Диаграмма» за 29 месяцев - с декабря 1996 г. по май 1999 г. - по банковской карте Сьюзан Аллен были обналичены почти 17 тыс. австралийских долларов. Примечательно, что дочери бесследно пропавшей женщины ещё 10 декабря 1996 г. подали официальное заявление в полицию по факту её исчезновения, что, однако, ничуть не помешало социальной службе продолжать перечисление денег. Таков он - суровый австралийский капитализм!В марте 1999 г. Джон Бантин, подозревая, что полиция идёт по его следу, решил использовать Джуди Эллиот в другой комбинации. Он попросил её позвонить в полицию от имени «Сьюзан Аллен» и постараться убедить правоохранителей в том, что последняя жива и здорова. Дабы телефонный звонок невозможно было отслелить, Джон Бантин и Марк Хэйдон увезли Джоди Эллиот в небольшой городок Берри, откуда и та сделала телефонный звонок в местный полицейский участок. Предпринимались и другие дезинформационные вбросы, призванные усыпить бдительность всех, обеспокоенных исчезновением Сьюзан Аллен. С этой целью, например, Бантин иногда приезжал в гости к Кэрол Паркер (Carol Parker), подруге убитой им женщины, где словно бы мимоходом упоминал о телефонных звонках Сьюзан Аллен или встрече с их общей знакомой где-нибуть на автозаправке. Для придания пущей достоверности к таким поездкам привлекались иногда и Вагнер, и Элизабет Харви, и даже Спайридон Влассакис. В рамках полицейской проверки, проведённой по заявлению об исчезновении Сьюзан Аллен, Джон Бантин был официально допрошен 1 апреля 1997 г. На следующий день в ходе телефонного разговора с детективом он уточнил некоторые детали. Согласно его увтерждению, Сьюзан прекратила с ним интимные отношения в силу того, что отыскала мужчину, готового жениться на ней. Мужчина этот жил то ли на острове Тасмания, то ли в районе Милдура и звали его, вроде бы, Энди. Уже после отъезда, она приехала на некоторое время в Аделаиду и встретилась с Бантином. К месту их встречи она подъехала на автомашине с тасманийскими номерами. На этом полиция потеряла интерес к розыску Сьюзан Аллен и преступная группа получила возможность спокойно действовать далее. Следующей жертвой оказался Майкл Гардинер (Michael Gardiner), пропавший без вести в сентябре 1997 г. Гардинер проживал вместе с Николь Зуриттой, матерью-одиночкой, имевшей двоих детей. Зуритта приходилась двоюродной сестрой девушке, с которой Роберт Вагнер начал поддерживать интимные отношения летом 1997 г. Хотя Вагнер до этого придерживался выраженной гомосексуальной ориентации, его поведение к тому времени стало меняться под воздействием агитации Бантина, высмеивавшего всячески «педиков, даунов и педофилов». В общем, Вагнер попробовал стать «настоящим мужиком», вот только для Гардинера это не сулило ничего хорошего. Дело заключалось в том, что Майкл являлся гомосексуалистом и Роберт Вагнер знал о нём не только через Зуритту, но и через Барри Лэйна(который, напомним, соблазнил Вагнера много лет назад и с которым тот продолжал поддерживать интимные отношения около 10 лет). Роберту не нравился Гардинер, но особый антагонизм к нему он начал испытывать после инцидента, произошедшего в начале сентября 1997 г. Тогда Гардинер приехал в гости к Веронике Миллс, женщине с которой Вагнер сожительствовал. Он принялся играть с её сыном и в шутку засунул ему палец в рот, не позволяя говорить. Вагнер, увидев это, впал в ярость, расценив в такого рода выходке признак сексуального растления. Случившееся, по-видимому, предопределило скорое убийство Гардинера. Детали случившегося неизвестны, но из показаний Влассакиса можно получить представление об общей фабуле произошедшего. Бантин и Вагнер приехали в дом Зуритты, когда последняя вышла в магазин, и предложили Гардинеру проехать с ними. Видимо, они продумали некий благовидный предлог, который вечно нуждавшийся в деньгах Гардинер не мог проигнорировать. Майкл сел к ним в машину и его отвезли в дом, который арендовал Бантин (дом этот располагался на Бердекин-авеню (Burdekin Avenue) в районе Мюррей-бридж (Murray Bridge), примерно в 60 км. восточнее Аделаиды). До этого момента убийцы общались с будущей жертвой вполне дружелюбно, так что Гардинер даже не подозревал об уготованной ему участи. В какой-то момент все трое прошли в сарай на заднем дворе, где и началось собственно нападение - Бантин набросил на шею жертве верёвку, а Вагнер принялся избивать Гардинера. После продолжительных истязаний последний был задушен, однако, убийц ожидал неприятный сюрприз - выяснилось, что уезжая из дома тот не взял с собою документы и банковскую карту. Хотя он и назвал своим мучителям её pin-код, до денег Гардинера в день убийства они добраться не смогли. Чтобы заполучить деньги, Бантин решился на довольно неуклюжую мистификацию. Он уговорил Фредерика Брукса, племянника Элизабет Хэйдон и одного из дружков Роберта Вагнера, позвонить Зуритте по домашнему телефону и потребовать, чтобы та отдала документы Гардинера. На этом, якобы, настаивает сам Гардинер, но он не хочет встречаться с нею, так как считает её - Николь Зуритту - воровкой. Брукс выполнил просьбу. Фредерик имел довольно специфический голос - выразительный бас - и мог говорить весьма внушительно. Однако голос особого впечатления на женщину не произвёл и разговор сразу не задался - Зуритта отказалась обсуждать передачу незнакомцу документов своего друга и сказала, что их получит только сам Гардинер. Причём из рук в руки. Понятно, что выполнить это требование было совершенно невозможно. Брукс звонил ещё, однако всякий раз натыкался на отказ. В конце-концов, Бантин решил сменить тактику. Он направил на переговоры с Зуриттой молодого Влассакиса. Тот выглядел безобидным и славным малым и это, по-видимому, усыпило бдительность Николь. Бантин заблаговременно разработал возможные варианты разговора, в зависимости от того, в каком настроении окажется женщина. Влассакис использовал эту «наработку» и сказал Зуритте, что хочет дать знать полиции о возможном преступлении в отношении Гардинера, но боится это делать в явной форме. Он предполагает подбросить к полицейскому участку бумажник Майкла с его документами и банковской карточкой, тогда, дескать, полицейские волей-неволей будут вынуждены принять меры по розыску владельца. Поступить подобным образом гораздо лучше, чем подавать официальное заявление в полицию об исчезновении человека, поскольку в последнем случае правоохранители начнут подозревать самого автора заявления. Зуритта согласилась с такой логикой и… отдала документы Гардинера. Среди них находилась записная книжка последнего. На одной из её чистых страниц Бантин записал своей рукой анкетные данные Сьюзан Аллен, которые надлежало запомнить наизусть Элизабет Харви (дату рождения, имена детей и внуков, номера карты социального страхования и водительских прав и т. п. ). Блокнот этот был найден сотрудниками группы «Диаграмма» после ареста Бантина в его доме на Бандарра-курт (Bundarra Court) и оказался важной уликой, наглядно подтверждающей причастность Бантина к исчезновению как Сьюзан Аллен, так и Майкла Гардинера. Надо сказать, что помимо телефонных звонков Николь Зуритте убийцы озаботились и тем, чтобы успокоить других знакомых Гардинера. С этой целью они за несколько минут до убийства заставили его произнести под запись на магнитофон несколько фраз самого общего содержания, из которых впоследствии были скомпонованы короткие тексты, использованные в ходе телефонных звонков. Фразы были довольно бессмысленны и бессвязаны, текст звучал примерно так: «Всё надоело… хочу уехать… тебя я тоже ненавижу». Вариации из таких обрывков были несколько раз прокручены во время телефонных звонков разным женщинам, которых полиции удалось разыскать и представить на суд в качестве свидетелей. Идея с магнитофонной записью очень понравилась Бантину и он впоследствии постарался эту методику усовершенствовать, о чём ещё будет сказано особо. Влассакис сообщил, что впервые узнал о местонахождении тела Гардинера в апреле 1998 г. Тогда Бантин указал ему на пластиковую бочку, стоявшую в сарае позади его дома, и сообщил, что именно там и находится труп. При изучении криминалистами бочек, найденных в мае 1999 г. в помещении банка в Сноутауне, было установлено, что останки Гардинера находились вместе с трупом Барри Лэйна (того самого, что помогал Бантину при совершении некоторых преступлений). На шее Гардинера находилась затянутая верёвка, узел располагался за правым ухом; левая нога, препятствовавшая закрытию крышки, была грубо удалена с использованием бензопилы. Это наводило на мысль, что тела, даже после их первоначального помещения в бочки, извлекались и расчленялись с целью более плотного укладывания. Ну, а после убийства Гардинера пришла очередь Барри Лэйна. Скажем прямо, это был довольно гнусный человечишко, ******** в самом точном значении этого понятия (********ия - любовь зрелого мужчины к подросткам). Помимо этого грешил и трансвестизмом, т. е. склонностью переодеваться в женскую одежду и бельё. Барри ходил по району в туфельках «на шпильках», в лосинах и с женским париком на голове. За свои педофильские похождения он отсидел в тюрьме, но даже выйдя на свободу наклонностей своих особо не стыдился и не скрывал. В общем, тот ещё урод. Барри Лэйн познакомил Роберта Вагнера с радостями однополой любви ещё в 1985 г. , когда последнему шёл 14-ый год. Отношения партнёров продолжались вплоть до 1996 г. и постепенно видоизменялись. Доминировавший Лэйн столкнулся с тем, что взрослевший Вагнер пытался отказаться от навязанной ему роли пассивного и слабейшего партнёра. В конце-концов они расстались, хотя, разумеется, не перестали поддерживать приятельские отношения, выглядевшие со стороны вполне дружелюбными. Лэйн быстро отыскал замену отколовшемуся половому партнёру - таковой заменой оказался Томас Тревильян, молодой гомосексуалист, принявший предложенный ему старшим другом формат «общения». Знакомство Барри Лэйна и Роберта Вагнера с Джоном Бантиным, как уже отмечено выше, относится к 1991 г. Харизматичный Бантин произвёл на обоих «голубков» очень сильное впечатление. На протяжении долгого времени Барри очень хорошо относился к Джону и последний платил ему тем же, хотя за глаза всегда с крайним негодованием и возмущением высказывался о «********ах и педофилах». Со временем Вагнер очень привязался к Бантину, анти-гомосексуальная пропаганда которого даже побудила Роберта объявить о том, что он не станет более предаваться однополой любви. Очевидно, что между Бантином и Лэйном в какой-то момент началась борьба за влияние на молодого Вагнера. Оба соперника имели злобный и сволочной нрав, а потому борьба рано или поздно должна была выйти за цивилизованные рамки. Хотя Барри Лэйн был в курсе того, что Бантин убил Тризайса и даже помогал ему в сокрытии тела, Бантин поначалу рассчитывал устранить Лэйна легальным, т. е. вполне законным способом. Уже после ареста Бантина следователям «Диаграммы» стало известно о том, что тремя годами ранее - ещё 9 апреля 1996 г. - Департамент по защите семьи и детства (Family and Youth Services («FAYS»)- структурное подразделение Правительства штата Южная Австралия, ориентированное на оказание помощи молодёжи в социализации, т. е. получении образования и профориентации, лечении, организации досуга и пр. ) была анонимно проинформирована о преступном поведении Барри Лэйна. Аноним, по-видимому, рассчитывал, что из FAYS сообщённая инофрмация попадёт в полицию. Так и случилось, инспектор «FAYS» передал соответствующую служебную записку в SAPOL, вот только там она никакого интереса не вызвала. Через 3 месяца - 5 июня - в офис «FAYS» явилась Элизабет Харви, мать Влассакиса, сделавшая заявление, согласно которому Лэйн является активным педофилом, преследующим подростков. Её сопровождал Бантин, кивавший и поддакивавший во время беседы с чиновником. Через неделю последовало новое представление - Бантин пришёл на приём к тому же чиновнику вместе с Робертом Вагнером, который рассказал о том, как Барри Лэйн изнасиловал его, когда ему было 13, 5 лет. Не совсем понятен расчёт, которым руководствовался Бантин во время этих демаршей. Наверное, он рассчитывал на то, что Барри Лэйн будет отправлен в тюрьму, но непонятно, как Бантин намеревался при этом сохранить анонимность. А без оной донос на Барри Лэйн грозил встречным доносом, ведь труп Тризайса всё ещё лежал в могиле в Лоуэр-лайт и Лэйн вполне мог показать полиции место захоронения. И вот тут на нары мог отправиться уже сам Бантин. В общем, затея с доносами инспекторам «FAYS» выглядит сейчас не совсем понятной, но это по большому счёту не имеет значения, поскольку они никаких последствий для Барри Лэйна не имели. Тот был лишь вызван на беседу с чиновником, во время которой заверил, что придерживается духа и буквы закона и никаких сексуальных посягательств на детей не допускает. Прошло более года и отношения между Бантином и Лэйном резко обостролись, теперь уже из-за Томаса Тревильяна. Тот полностью повторил «путь» Вагнера - начал больше общаться с Бантином и открыто конфликтовать с Лэйном. Томас даже пригрозил ему расправой. 12 октября 1997 г. их склока достигла такой степени ожесточения, что Барри Лэйн даже позвонил своему дружку Брюсу Балмеру и попросил того приехать, потому что Лэйн боялся оставаться наедине с Тревильяном. Балмер приехал примерно в 22:20 и некоторое время разговаривал с возмущённым Тревильяном, который жаловался ему на непомерные сексуальные аппетиты Лэйна. Затем уже Лэйн принялся жаловаться на Тревильяна, который по его словам открыто ему угрожает. Балмер послушал все эти бредни и решил, что перед ним тривиальный скандал любовников, плюнул на эту чепуху и около 23 часов уехал, несмотря на уговоры Лэйна не оставлять его наедине с Тревильяном. Стремясь как-то поддержать свой авторитет и компенсировать то унижение, которое он, очевидно, испытывал от сознания собственной беспомощности, Барри допустил фатальную ошибку. Он позволил себе поиздеваться над Вагнером, пошутив насчёт того, что теперь тот занимается сексом с Бантином. Эта шутка вызвала гнев Роберта, который в тот же вечер повторил её Бантину, сопроводив соответствующими комментариями. Бантин, разумеется, тут же разъярился. Расправа последовала в считанные дни. Бантин и Вагнер привлекли Тревильяна в помощники, который не без удовольствия согласился принять участие в наказании любовника. Преступление произошло в ночь с 17 на 18 октября 1997 г. Убийцы скрутили Лэйна в его же собственном доме, сильно избили, после чего заставили позвонить матери. Цель телефонного разговора заключалсь в том, что Барри должен был сначала уверить мать в своём намерении уехать к сестре в город Брисбен, а затем, как следует её обругав, спровоцировать скандал. Лэйну пригрозили, что в случае отказа позвонить матери, Бантин и Вагнер отыщут её и расправятся, дабы не оставлять свидетеля. Барри уступил угрозам и сделал необходимый телефонный звонок. Мать поняла, что с сыном что-то глубоко не в порядке, она отчётливо слышала голос Тревильяна, суфлировавшего Барри. Через некоторое последовал звонок сестре Лэйна и хотя говоривший явно пытался имитировать манеру речи, присущую Барри, она поняла звонил явно не брат. Дело заключалось в том, что брат, начиная телефонный разговор, всегда произносил одну и ту же условную фразу: «Это - Барри!» Однако, в ночь с 17 на 18 октября она не прозвучала, да и голос казался не очень-то похожим на голос брата… В общем, сестра осталась озадачена, а последовавший через несколько минут телефонный звонок встревоженной матери лишь усилил беспокойство. До самого утра мать и сестра набирали номер домашнего телефона Барри Лэйна, но трубку так никто и не поднял. Очевидно, что Лэйн был убит в коротком интервале времени между звонком матери и звонком сестре. Второй звонок, по-видимому, сделал Тревильян (вопрос этот так и не получил точного ответа). Останки убитого были обнаружены в той же самой пластиковой бочке, что и труп Гардинера. Причиной смерти явилось удушение петлёй, на шее Лэйна осталась верёвка, а в рот был заправлен носок, игравший роль кляпа. Помимо этого рот был заклеен клейкой лентой, которую убийцы не потрудились удалить. Тело было частично расчленено, очевидно, с целью удобства его размещения в бочке. Ко времени убийства Барри Лэйна у преступников уже сложился некоторый набор стандартных действий по завладению имуществом жертвы. Перед смертью они пытали Лэйна, узнали pin-код его банковской карты и забрали его документы. Всё более-менее ценное, чем владел убитый, преступники присвоили. Бантин взял автомобиль Лэйна, но поскольку машина была довольно известна среди местных жителей, благоразумно отогнал её подальше от Сэйлисбари-норт. Машину Бантин оставил на «длительное хранение», если можно так выразиться, у своего дружка Фримена, проживавшего вместе с женой на ферме в пустынной местности в 100 км. от Аделаиды. Фримен владел куском земли в 2 гектара и занимался выращиванием овец, так что идея Бантина была неплоха. Поскольку Фримен знал Барри Лэйна, требовалось как-то объяснить факт появления машины последнего у Бантина. Последний не стал «заморачиваться» такими пустяками и нашёл самый простой выход - он заявил, будто купил автомобиль у Лэйна, точнее, выменял его за новый телевизор и 50 австралийских долларов в качестве доплаты. Объяснение устроило супругов Фримен и вопросов по поводу брошенной на их участке машины не возникало. Примечательно, что позднее жена Фримена помогла Бантину обменять эту автомашину на другую (поведение четы Фримен вообще представляется довольно странным и в дальнейшем нам в данном очерке ещё не раз придётся вспоминать этих людей). Разумеется, Бантин рассчитывал воспользоваться и социальной пенсией Лэйна. Дело в том, что последний, являясь прежде судимым, имел право на получение материальной помощи, призванной помочь социальной адаптации бывших уголовников (тут мы сразу проводим параллель с российской действительностью). Барри Лэйн оформил получение двух видов социальных выплат - компенсацию за аренду жилья не выше социального стандарта и пособие по безработице - но.. ! по горькой иронии судьбы именно осенью 1997 г. эти начисления подверглись масштабной ревизии. В штате Южная Австралия проводился массовый секвестр социальных выплат и к концу года эта работа дошла до районов, прилегающих к Аделаиде. 27 октября убитый к тому времени Барри Лэйн был лишён всех бюджетных дотаций и его убийце Джону Бантину пришлось, извините за вульгаризм, «утереться рукавом». В общем, поживиться за счёт своей жертвы Бантину и его команде в данном случае не удалось. В 1999 г. банковская карта, привязанная к социальному счёту Барри Лэйна, была найдена криминалистами «Диаграммы» в тайнике по месту жительства Бантина среди вороха старых и явно невостребованных вещей и документов. Любопытно то, что преступники всё же рассчитывали на возобновление социальных выплат Барри Лэйну. После его убийства они по меньшей мере дважды (в ноябре 1997 г. и в августе 1998 г. ) направляли социальной службе от его имени уведомления об изменении места жительства. Но чуда не случилось и бюджетные деньги на счёт Барри Лэйна так и не поступили. Но эта новость оказалась далеко не единственной неприятностью, связанной с очередным криминальным эпизодом банды. Бантин с немалым удивлением узнал, что многие люди хорошо относились к Барри и испытали тревогу из-за его исчезновения. 27 октября - на десятый день с момента исчезновения Барри - его хорошая подруга Мишель Бихе явилась в полицию и сделала заявление о безвестном отстутсвии Лэйна. В ходе собеседования с полицейскими, она сослалась на рассказы матери и сестры Барри о последнем телефонном разговоре с ним. Полиция объявила пропавшего в розыск и всех, знавших Лэйна, начали «дёргать» на беседы с детективами. Не избежал интереса правоохранителей и Роберт Вагнер, ибо ни при каких условиях ему бы не удалось скрыть факт своей гомосексуальной связи с пропавшим. Вагнер дал официальные показания о своих отношениях с Лэйном, а через полгода с момента его убийства удачно «запустил» дезинформацию, детали которой он заблаговременно продумал с Бантином. В апреле 1998 г. Вагнер в телефонном разговоре с одним из детективов, занимавшихся розыском Лэйна, сообщил, что встретил Барри в торговом центре за сотню километров от Сэйлисбари-норт. Барри вышагивал в компании с каким-то парнем и было явно заметно, что они любовники. Вагнер сказал, что не хотел встречаться и разговарить с Лэйном, с которым он в свое время расстался не очень-то хорошо, а потому ему пришлось спрятаться до того, как Лэйн его заметил. Кроме этого случая, Роберт Вагнер занимался дезинформацией и другого рода: среди общих знакомых он распустил слух, будто Барри Лэйн продал свой автомобиль какому-то крутому байкеру, при этом нагло обманув покупателя. Заполучив халявные деньги, Лэйн, якобы, пустился в бега, но добром для него это не кончится, если покупатель его отыщет, то вряд ли оставит в живых. Такого рода разговоры Вагнер вёл вплоть до самого ареста. Хотя убийцам не удалось получать социальные выплаты своей очередной жертвы, тем не менее, их пожива оказалсь довольно значительна. Они опустошили все счета Барри Лэйна и завладели всем его движимым имуществом. По подсчётам детективов группы «Диаграмма» общая сумма денежных средств и стоимость имущества, попавшего в руки преступников, достигли 32 тыс. австралийских долларов. Бантин и его дружки забрали всё, что представляло хоть какую-то ценность. После их ареста выяснилось, например, что Бантин сохранил спортивую сумку Барри Лэйна, а во внедорожнике Элизабет Хэйдон, обнаруженном в Сноутауне, оказался плед, подаренный Барри его матерью (впоследствии этот плед был официально опознан и послужил одной из улик, с помощью которых прокуратура доказывала осведомлённость Марка Хэйдона об обстоятельствах гибели Лэйна). Не будет ошибкой сказать, что это убийство в какой-то степени предопределило следующее. Начатое полицией в конце октября 1997 г. расследование исчезновения Барри Лэйна автоматически привлекло внимание ко всем, с кем тот общался в последние годы. О том, что полиция допрашивала Роберта Вагнера, уже упоминалось. Но помимо него, интерес правоохранителей привлёк и Томас Тревильян (Thomas Eugenio Trevilyan), последний любовник Лэйна. А вот Тревильян был слабым звеном в преступной группе и его осведомлённость об истинных обстоятельствах исчезновения «папочки Барри», потенциально несла большие риски для безопасности Бантина и Вагнера. А потому физическое устранение Тревильяна являлось всего лишь вопросом времени. Вообще-то, Томас был человеком реально нездоровым на голову и кажется даже удивительным, что Бантин согласился привлечь этого идиота в свою компанию. В поведении Тревильяна имели место пугающие заскоки, так, например, последний год своей жизни он носил армейский английский френч времён Первой Мировой войны и военные ботинки с высокой шнуровкой. Кроме того, у него выработалась довольно странная привычка совершать прогулки на большие расстояния строевым шагом. Вы только представьте на секундочку, как это должно выглядеть со стороны: австралийское лето с температурой +35°C, а вдоль дороги бодрым строевым шагом шлёпает эдакое чмо с олигофренической улыбкой на губах, в ботинках-«берцах» и наглухо застёгнутом на все пуговицы ******** френче! И ладно бы Тревильян был из категории тех, кого называют «тихими идиотами» - так нет же! - он был весьма деятелен, общителен и болтлив с теми, с кем надо быть очень осторожным в разговоре. После того, как Мишель Бихе сделала заявление об исчезновении Барри Лэйна, полицейские пригласили для беседы Томаса Тревильяна. Тот сумел до поры отвести от себя подозрения, повторив заранее выученный рассказ, придуманный для него Бантиным и Вагнером, но общение с детективами взволновало Тревильяна. Видимо поддавшись эмоциям, он в тот же день поговорил со своей двоюродной сестрой Линор Пеннер (Lenore Penner) и рассказал ей, что Лэйн был убит и ему известно, кто и как это сделал. Во время этого разговора Тревильян не упоминал фамилий, но его рассказ и так звучал весьма интригующе. 30 октября 1997 г. Линор оставила в своём дневнике запись об этом. После убийства Лэйна 18-летний Тревильян переселился жить в дом Роберта Вагнера. Формально этот переезд состоялся потому, что Томас не имел денег на оплату аренды собственного дома, но на самом деле главной причиной этого «подселения» являлось желание Бантина и Вагнера держать опасного свидетеля рядом с собой и плотнее контролировать его поведение. В то время Роберт жил вместе с Вероникой Миллс, мамашей-одиночкой, имевшей к тому моменту уже трёх детей (все они были рождены не от Вагнера). Вечером 4 ноября произошёл инцидент, обусловивший стремительную развязку быстро накапливавшихся проблем, связанных с Тревильяном. Все дети Вероники Миллс имели щенков, на присутствие которых Томас реагировал очень болезненно. В тот вечер, выведенный из себя шумными игрищами детей и собачьим визгом, Тревильян бросился с ножом на одного из мальчиков. Тот, схватив в ужасе щенка, постарался убежать от дяденьки с ножиком, для чего принялся бегать вокруг автомашины Вагнера, стоявшей во дворе дома. Трудно сказать, чем всё это могло закончиться, но в происходящее вмешалась Вероника Миллс и угомонила взбешённого Тревильяна. Случившееся, однако, очень напугало женщину и она, разумеется, рассказала обо всём Вагнеру, когда тот возвратился домой. Вагнер немедленно созвонился с Бантином и последний примчался на зов. Буквально через четверть часа все трое - Вагнер, Бантин и Тревильян - уехали «покататься» на машине. Около полуночи Вагнер вернулся домой один и сказал Веронике Миллс, что в местечке Гоулер (Gawler), примерно в 20 км. севернее Сайлисбери-норт, Тревильян попросил его высадить. Дескать, у него там живут то ли родственники, то ли друзья. На том все объяснения и закончились - Веронике было глубоко плевать куда подевался придурок в военном френче. Но уже во второй половине дня 5 ноября Веронике Миллс позвонили из полиции и сообщили о смерти Томаса Тревильяна. Полицейский кратко опросил Веронику относительно последних дней пребывания Тревильяна в доме. Буквально через час в телевизионных новостях был показан репортаж об обнаружении трупа, висящего на ветке дерева - повешенным как раз и оказался Тревильян. В карманах его одежды оказались найдены деньги, что как будто бы исключало криминальную причину случившегося. Как уверяла впоследствии Вероника, её сожитель - то бишь Вагнер - казался крайне удивлён этим репортажем. На следующий день Вагнера вызвали в полицию на допрос, который провёл детектив Белл. Роберт сумел довольно натурально изобразить неосведомлённость о деталях случившегося - он рассказал о неадекватности поведения Тревильяна, о том, что тот очень тосковал по недавно исчезнувшему другу, а незадолго до смерти заявил, что не будет больше жить с ними и уехал из дома. Убийцы умышленно оставили в карманах Томаса мелкие деньги, что должно было натолкнуть полицию на мысль о самоубийстве, поэтому рассказ Вагнера о душевных муках погибшего прекрасно «ложился» на эту версию. Окончательно же предположение о суициде восторжествовало после того, как судмедэкспертиза не нашла на трупе следов применения грубого физического насилия. Так что работа правоохранительных органов по эту факту закончилась на стадии дознания, уголовное дело никто не возбуждал. Как же был убит Тревильян? Он действительно был повешен и действительно это было проделано без применения грубой силы. Томас был до такой степенит неадекватен и так плохо ориентировался в окружающей обстановке, что до последней минуты не понимал, что ему грозит нешуточная опасность. Он верил, что отправился с друзьями на важное дело, а поскольку Вагнер и Бантин шутили и хлопали его по плечу, не сомневался в их добрых чувствах. Забавно, что Бантин даже не особенно обманывал будущую жертву, он сказал Тревильяну, что им предстоит кое-кого повесить и надобно правильно закрепить петлю на дереве. Томас вызвался помочь и изобразить жертву, дабы Бантин смог поточнее подобрать длину верёвки, он терпеливо стоял на деревянном ящике из-под апельсинов, пока Джон делал петлю со скользящим узлом и закреплял верёвку на дереве. Потом Бантин непринуждённо выбил ящик из-под ног Тревильяна…Преступление получилось неожиданно удачным для убийц - им не пришлось бороться с жертвой и возиться с сокрытием трупа. Следов своего пребывания на месте преступления Бантин и Вагнер не оставили, точнее, криминалисты их не смогли отыскать. Единственной неприятностью явилось то, что убийцам не довелось попользоваться деньгами Тревильяна. Поскольку факт его смерти скрыть не удалось, социальная служба прекратила выплату пособия по безработице. Свой же банковский счёт Тревильян по странному стечению обстоятельств обнулил, сняв за несколько часов до смерти без всякого понуждения со стороны убийц последние 280 австралийских долларов - их-то полицейские и нашли в карманах повешенного на следующий день. Бантин и Влассакис во время следствия отрицали свою причастность к смерти Томаса Тревильяна, пытаясь убедить сотрудников «Диаграммы» в том, что тот действительно покинул их во время поездки вечером 4 ноября и был при этом абсолютно здоров. Однако, истина была установлена благодаря хорошей памяти Спайридона Влассакиса, который несколько раз слушал от начала до конца россказни Бантина об обстоятельствах убийства. Влассакис никогда не был на месте преступления, однако, продемонстрировал знание специфических деталей ландшафта и расположение ориентиров относительно существовавшего там поворота дороги. Он настолько подробно описал этот район, что погрешность в определении расположения дерева, на котором был повешен Тревильян, составляла менее 100 м. Подобная осведомлённость Влассакиса, хорошо запомнившего рассказы Бантина, однозначно свидетельствовала о том, что и сам Бантин знал истинные детали места преступления и его рассказ о повешении не являлся мистификацией. Следующее преступление Бантина и Вагнера оказалось в значительной степени неожиданным для Влассакиса и сильно потрясло его. Жертвой убийц стал 31-летний Гэвин Портер (Gavin Porter, в некоторых документах сообщается, что на момент убийства ему исполнилось 29 лет), человек, которому Влассакис очень симпатизировал и которого он сам же и пригласил пожить в собственном доме. Гэвин в прошлом был военнослужащим, из армии был комиссован по причине развившейся у него мучительной экземы, что было сочтено профессиональным заболеванием (с назначением соответствующей пенсии, как может догадаться проницательный читатель). Гэвин был героиновым наркоманом, на этой почве получил гепатит, мучивший его посление годы в жизни - в общем, к 1998 г. этот молодой ещё мужчина превратился в настоящую развалину. Осенью 1997 г. Спайридон Влассакис, баловавшийся до того легкими наркотиками, подсел на героин. Однако, он быстро сообразил, что это пристрастие чревато большими неприятностями и отправился на курсы анонимного лечения, где и сошёлся с Портером. Последний посетовал на то, что ему негде жить и Влассакис без особых колебаний предложил Гэвину перебраться в его дом, где тогда жили сам Влассакис, его мать Элизабет Харви и Джон Бантин. Гэвин на свою беду согласился, что и стоило ему в конечном итоге жизни. Портер прожил в доме Влассакиса примерно 3 недели, возможно, чуть более. Чем именно он вызвал недовольство Бантина понять невозможно, Бантин прекрасно ладил с Портером, всегда дружелюбно и лояльно с ним общался. Гэвин старался не давать поводов для недовольства собою - он был услужлив, внимателен и доброжелателен. Убийство произошло в один из апрельских вечеров 1998 г. во время отсутствия Спайридона Влассакиса. Тот отправился в театр посмотреть авангардную постановку «Гамлета» - это было едва ли не единственное культурное мероприятие в его жизни - и по возвращении домой поздним вечером его встретили Бантин и Вагнер. Они пригласили Спайридона в гараж во дворе и показали ему автомашину Портера, в багажнике которой находилось тело самого Портера. На его шее Влассакис рассмотрел широкую багровую полосу - след душения верёвкой. Вагнер пояснил, что набросил удавку на шею Портеру, надеясь запугать его и добиться подчинения, но Гэвин бросился на Бантина, ударил его кулаком и Вагнеру пришлось затянуть верёвку. Объясняя мотив нападения, Вагнер выразился в том духе, что убитый «был грязным наркоманом и теперь ему придётся поработать на нас». Другими словами, преступники предполагали воспользоваться пенсией Портера. К апрелю 1998 г. тела Барри Лэйна и Майкла Гардинера уже находились в пластиковой бочке, которая в свою очередь помещалась здесь же в гараже. Труп Портера пролежал некоторое время в багажнике его автомашины, но спустя несколько дней после убийства Бантин привёз новую пластиковую бочку и засунул в неё тело. Примечательно, что впоследствии останки Портера оказались найдены в двух бочках - это ясно указывает на то, что преступники извлекали трупы, расчленяли и максимально «уплотняли» их с целью возможно полного использования объёма бочек. Влассакис вспоминал, что Бантин, поставив вторую бочку рядом с первой, открыл крышку последней и воскликнул: «как же приятно они гниют!» (дословно «they`re rotting very nicely!»). Портер до такой степени доверял Влассакису, что несколько раз передавал ему свою банковскую карту и просил обналичить имевшиеся на ней деньги. Именно поэтому никаких проблем с доступом к пенсионному счёту Гэвина у убийц не возникло. Они опустошили его счёт, но в мае случилась неприятность - социальная служба заморозила выплаты. Стремясь добиться возобновления пенсионных перечислений, преступники решились на весьма неординарный (и даже наглый!) манёвр. Они решили выдать себя за убитых ими людей и 23 сентября 1998 г. явились в территориальный орган социальной службы с требованием возобновить выплаты пособий. Спайридон Влассакис изображал из себя убитого к тому времени Фредерика Брукса (об этом преступлении ещё будет сказано в своём месте), а Джон Бантин играл роль Гэвина Портера, благо они были одногодками. Жителю России может показаться невероятным, но двойной обман удался на славу и пенсионные начисления вновь пошли на счёт Портера! Его банковская карта была передана Марку Хэйдону и тот продолжал получать с её помощью деньги вплоть до апреля 1999 г. После убийства Портера его бывший дружок Влассакис принял самое деятельтное участие в «операции прикрытия», рассказывая направо и налево вымышленные истории об отъезде Гэвина. Чтобы придать этим рассказам достоверности, следовало избавиться от автомашины убитого и Влассакис вызвался лично перегнать её в Аделаиду. Планировалось, что ему поможет Вагнера, который поедет следом на своей машине. Однако, последнего обуяла жадность и он уговорил дружков не бросать вполне приличный автотранспорт. Своей сожительнице Веронике Миллс он рассказал о том, что Портер продаёт недорого машину и он - Вагнер - хочет подарить её Веронике. Та не возражала и в итоге 4 апреля 1998 г. автомобиль убитого был зарегистрирован на имя Вероники Миллс на основании нелепой рукописной расписки. Забавно, что дорожная полиция без проблем произвела перерегистрацию транспортного средства, «проданного» от имени убитого к тому времени человека. Просто диву даёшься!Эта автомашина была конфискована после ареста группы убийц в мае 1999 г. и тщательно изучена криминалистами. В её салоне и багажнике были найдены образцы ДНК по меньшей мере трёх человек, убитых после апреля 1998 г. Это открытие однозначно свидетельствует о том, что Роберт Вагнер пользовался этой автомашиной во время совершения этих преступлений - это, кстати, и сам Вагнер был вынужден признать в суде. Довольно долго после убийства Портера - более четырёх месяцев - преступная группа оставалась пассивна. Однако, Бантин, как настоящий серийный убийца, делался всё более раздражителен и злобен. Влассакис признавался во время следствия, что летом 1998 г. чувствовал - Бантин жаждет крови и выискивает цель, но его выбор оказался в высшей степени неожиданным. Новой жертвой стал Трой Уилльям Йюд (Troy William Youde), старший брат Спайридона Влассакиса. На момент смерти ему исполнился 21 год. Достоверно известно, что последний раз его видели живым 25 августа 1998 г. , поэтому следователи «Диаграммы» отнесли время его убийства к интервалу между 25 августа и 8 сентября. Преступление это было чрезвычайно дерзким и нельзя не удивляться тому, что Джон Бантин решился на столь безрассудный шаг. Летом 1998 г. Йюд проживал в одном доме с матерью, Элизабет Харви, братом Спайридоном и Джоном Бантином. Отношения между братьями были довольно прохладными: во-первых, Трой подолгу жил вне семьи, из-за чего психологический контакт с родственниками оказался давно разрушен, а во-вторых, отношения братьев были омрачены неприятными воспоминаниями юности. Дело заключалось в том, что в 1991 г. 14-летний Трой сексуально эксплуатировал Спайридона, который был младше его на два с половиной года. Эти изнасилования не изменили сексуальной ориентации Влассакиса, который продолжал считать себя гетеросексуальным мужчиной, но заставили Спайридона всю жизнь чувствовать себя униженным. В июне 1998 г. Трой на некоторое время вернулся под крыло мамочки и младший брат был недоволен таким соседством. Спайридон рассказал Джону Бантину о гомосексуальных проделках братца и Бантин, как нетрудно догадаться, воспылал негодованием. Однако, свою неприязнь к Трою он умудрился до поры скрывать столь искусно, что ни Элизабет Харви, ни даже сам Трой Йюд ни о чём не догадывались. Преступление явно готовилось заблаговременно, однако Влассакис утверждал во время следствия, что ничего об этом не знал, хотя и признавал факт своего непосредственного участия в нападении на брата. В один из дней в конце августа 1998 г. Влассакиса разбудили Бантин, Вагнер и Хэйдон. Была середина дня и Элизабет Харви отсутствовала. То, что Спайридон спал в середине дня удивлять не должно - в то время молодой человек принимал тяжёлые наркотики (метадон, героин), нигде не работал и понятие времени суток являлось для него сугубо условным, он спал днём и бодрствовал ночью. Итак, трое мужчин разбудили Влассакиса и Бантин вручил ему наручники, жестом показав, что надо сохранять тишину. Хэйдон держал в руках ручку домкрата и по его виду можно было понять, что он готов использовать её как оружие, хотя в ту минуту Влассакис не понимал, против кого это оружие будет направлено. Вся группа прошла в спальню Йюда, который спал в своей кровати. Его разбудили и он, увидав вошедших, вскочил и прижался спиной к стене, намереваясь защититься. Ничего, однако, у него не вышло, его скрутили и Бантин приказал Влассакису надеть на запястья брата наручники, что тот и сделал. После этого он вышел из спальни, поскольку ему стало нехорошо. Бантин и Вагнер перенесли скованного Троя в ванную, где стали его избивать, душить и всячески унижать. Бантин потребовал, чтобы Трой обращался к присутствующим с почтительным «сэр», а также извинился перед Влассакисом за гомосексуальные проделки своей юности. Йюд сделал всё, что от него требовали. Не удовлетворившись этим, Бантин приказал ему встать на колени перед Влассакисом и продолжать просить прощения. Трой выполнил и это. Убедившись, что сопротивление жертвы сломлено и Трой Йюд готов исполнить любые требования мучителей, Бантин перешёл к более значимой части своих требований. Во-первых, он добился, чтобы Трой назвал pin-код своей банковской карты. Во-вторых, он потребовал, чтобы Йюд повторил под запись на магнитофон набор фраз, которые в дальнейшем предполагалось использовать для «нарезки» нужного текста на телефонный автоответчик. Вагнер принёс в ванную комнату магнитофон и Трой повторил за Бантином всё, что тот потребовал сказать. Добившись нужного результата, Бантин велел Влассакису принести из комнаты коробку с различной хозяйственной мелочёвкой. В ней, в частности, лежали тонкие медицинские перчатки и клейкая лента. Бантин засунул в рот Йюду носок и заклеил губы клейкой лентой, после чего принялся с новой силой избивать жертву. Влассакис, по его уверению, вышел из ванной комнаты, поскольку был не в силах наблюдать происходившее, но Бантин велел ему вернуться. Перед тем как убить жертву, Бантин проделал кое-что неожиданное: он стал на колени перед ванной, в которой лежал шокированный всем происходившим Трой Йюд, и громко сказал, что ему уже довелось убить кое-кого. Бантин назвал поименно всех, умерщвлённых к тому времени людей, наблюдая, как расширяются от ужаса глаза Троя. Явно не желая прекращать понравившуюся игру, Бантин спросил у Хэйдона, не позабыл ли он кого? Хэйдон тут же отозвался и снова повторил те же имена. Для душения Троя убийцы использовали самодельную гаротту - верёвку, охватывающую шею и закручиваемую при помощи палки (палка играет роль рычага, позволяя душителю экономить силы). Во время следствия Влассакис признал, что помогал закручивать рычаг гаротты. По его уверению он делал это из соображений гуманности, дабы скорее умертвить Троя и тем самым сократить его мучения. Однако, опыт с гароттой преступникам не удался - верёвка лопнула. Потерявший терпение, Бантин схватил концы верёвки и затянул её без всяких изысков. В дальнейшем, Хэйдон и Влассакис деятельно помогали Вагнеру и Бантину спрятать тело. В частности, они поехали в хозяйственный магазин, где купили коробку резиновых перчаток и рулон самых крепких мешков для мусора. И то, и другое использовалось при постмортальных манипуляциях. Погибший был завёрнут в полиэтиленовые мешки для мусора и обвязан верёками, а для удобства транспортировки вдоль тела была привязана длинная рукоять домкрата. Труп был спрятан в сарае во дворе дома. Спальня убитого и ванная комната были приведены в порядок. После того, как все эти работы были закончены, вся компания направилась в ресторан поесть. Влассакис успел даже заскочить в аптеку и приобрести там метадон. Чувствовал он себя не в своей тарелке, но старался не подавать вида. Важно было сообщить Элизабет Харви внушавшую доверие версию исчезновения её сына, но Бантин по этому поводу не ломал голову долго. Это, кстати, указывает на то, что он уже имел в голове продуманный план действий, которому дотошно следовал. Вещи Троя и его одежда были собраны в один мешок, который был погружен в автомобиль Хэйдона. На этой машине Хэйдон и Вагнер покинули место преступления, а Бантин принялся «оборудовать сцену» в доме. Он бросил несколько компакт-дсков Троя в аквариум с рыбами, разбил стакан в гостиной, разорвал пару журналов и опрокинул журнальный столик - всё это было призвано имитировать короткую, но горячую драку. После этого Джон обсудил детали легенды с Влассакисом, ибо именно Спайридону предстояло сыграть главную роль в обмане матери. Когда Элизабет Харви вернулась домой, преступники устроили маленькую комедию. Бантин рассказал, будто братья подрались, а он их разнимал и пока Джон успокаивал Спайридона, Трой куда-то умчался, а куда именно, никто не знает. Некоторое время мамаша была спокойна, но затем решила позвонить на сотовый телефон Троя. К тому моменту, когда Элизабет Харви собралась это сделать, Бантин уже успел подготовить небольшой аудиофрагмент из тех фраз, что Трой наговорил «под запись» на магнитофон перед самой смертью. Этот фрагмент был записан на автоответчик его сотового номера. Любой, позвонивший на телефон Йюда, слышал его голос, объявлявший, что ему всё надоело и он хочет попутешествовать в одиночку. Элизабет Харви, услышав в телефонной трубке такое, быстро потеряла интерес к судьбе сына и более не беспокоилась о том, где он и что с ним происходит. На следующий день после убийства Джон Бантин привёз в своей машине новую пластиковую бочку, купленную в строительном супермаркете. Бочка была меньшего размера, чем те, в которых находились тела Гардинера, Лейна и Портера. Засунув труп в бочку головою вниз, Бантин понял, что крышку закрыть не получится - мешают ступни. Этот пустяк Бантина не смутил, он объявил Влассакису, что сейчас они устроят «мясорубку». Взяв с кухни нож, Джон безо всякого трепета сделал круговые надрезы вокруг голеностопов, а затем быстро отделил ступни. Отделенные части тела он засунул в ту же самую бочку. После этого крышка закрылась. Примечательно, что во время этой возни с третьей по счёту бочкой, Бантин не поленился открыть две другие. Ему явно доставляло удовольствие рассматривать гниющую плоть, он комментировал наблюдаемый процесс разложения, шутил насчёт запаха и вообще странно воодушевлялся.