Моя маленькая ведьмочка, 1. ХелперСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Это был почти самый обычный день. Луна запуталась в ветках кривых и причудливых берез. Тропинка, больше похожая на желтую ленточку, вела к хижине. На протяжение четырехсот лет в этой хижине живут представители рода 巫 婆, что в переводе с китайского означает «ведьма». Лес давно пустует и пропажу дичи никто не замечает. Если и забредёт сюда какой путник, его запирают в подвале, а наутро отпускают. Таким зевакам рассказывать некогда - лишь бы выбраться поскорее. Меня зовут Скай. Я рассматривала альбом, края его листов пожелтели от времени. За мной наблюдала бабушка Розетта. Моя мать никогда не рассказывала о моём отце, говорила только, что это был плохой, очень плохой человек. Через три часа после его смерти, мама пришла к бабушке и тут же упала замертво. Бабушка говорила: «Всех нас начнут ценить только тогда, когда над нами будет семь футов земли». И я верила ей. Это было единственным разумным объяснением. Тогда я думала, что все люди одинаковы. Одинаковое представление о счастье, отношение к то му или иному предмету или действию. Даже одинаковые ошибки. Но спустя долгие годы, я поняла, что жестоко ошибалась. Если бы все люди мыслили одинаково, то мир бы стал раем. Каждого бы устраивала любая мелочь. Не было бы ссор. Люди не наступали бы на одни и те же грабли несколько раз. Да, читатель, я говорю о войне. Итак, мы отошли от темы. Я, чувствуя, что веки становятся тяжелыми, захлопнула альбом. Бабушка пожелала мне спокойной ночи и пошла в свою комнату. Важно, что у бабушки был развит чуткий слух, поэтому, она слышала куда я иду. С опущенной головой я направилась к себе. Странно, но как бы мне ни хотелось спать в музее (так мы называли гостиную), как только я ложусь в кровать, то сон уходит. Я с пяти лет представляла, что сон - это имя маленького человечка, который ходит в шляпе из лютика и в платье из засушенных листочков. В одной руке у него книга, а в другой колокольчик. Он читает сказки из книги и звенит волшебным колокольчиком, так, что все сказки оживают. Вы поняли, во сне. И вот я представляла себе, что этот человечек по имени сон следует за мной из музея в мою спальню, а оттуда улетает в окно, которое я всегда держала открытым, да и сейчас, по привычке держу. Улетает он к другим детям. Так вот. Сейчас я объясню, почему мы называем гостиную музеем. Представьте себе, например, Эйфелеву башню. Представили? А теперь представьте башню, которая опасно наклонена и вот-вот упадёт. Словом, Пизанская башня. Теперь совместите их. Вот и таких «совмещений» у бабушки много. Помню, когда мне было пять лет, Пизан-Эйфелева башня доходила мне до подбородка. Теперь она мне по пояс. Но главной гордостью бабушки была Кунсткамера. Она хранила ее в шкафу, а шкаф запирала. Думала, я не достану. Наивная. Даже в пять лет замки не были для меня помехой. Наоборот, тогда мои пальцы были тоньше и ловче. Но, увидев Кунсткамеру, маленькая Скай так испугалась, что поклялась больше никогда не открывать тайники, не предназначенные для неё. Но клятву я так и не сдержала. Мне одиннадцать, но уже пятого марта исполнится двенадцать. Взрослая, не правда ли? Но бабушка считает меня малышкой. На это я обычно «дуюсь», как говорит бабушка. После смерти матери - мне тогда было четыре - на похороны собралось много людей. И не один из них не мог пройти мимо, чтобы не спросить:- Дорогая, тебе наверно тяжко без семьи?И тут же женщины сморкались в платочки. И уходили, все говоря какая я несчастная. Но я не была несчастной. Мне не нужна семья. Бабушка - вот моя семья. Кстати, сейчас я привыкла называть ее по имени. Я все думала и думала, пока не услышала как храпит Розетта. Улыбнувшись, я встала и пошла к двери. Открыв ее настолько тихо, насколько это возможно, я вышла. Свежий и морозный воздух ударил в нос. Мягкий и нежный ветерок ласкал кожу. Это напомнило мне чьи-то руки. Мне часто снилось, что кто-то гладит меня, но я не вижу кто. Руки его пахнут чайным деревом. Вот и сейчас ветер был нежен, как никогда. Мне даже померещился мягкий запах чайного дерева. Я встряхнула головой. Справа от домика было озеро, слева простирался лес. И сейчас все это стояло, такое тихое, словно не живое. Я пошла к озеру, в глубине души надеясь наступить на какую-нибудь букашку. Подойдя к озеру, мне показалось, что оно сопит. Малышкой, я всегда сопела во сне. Значит всё живо. Просто всё спит. Я села на траву пальцами правой ноги дотронулась до зеркальной гладит воды. Три маленьких круга быстро растянулись на воде. Все в отражение помутнело. Сначала я даже не могла понять, что это за жёлтый круг плавает в воде. Это была луна. По воде плавали листья, упавшие с молоденьких деревьев, которые раскидали свои ветви над озером. Я наклонилась и подула. Листья - кораблики поплыли. Обычно ночное небо было похоже на покрывало с блёстками. Сейчас же оно было затянуто чёрными тучами. Это был почти самый обычный день. Луна запуталась в ветках кривых и причудливых берез. Тропинка, больше похожая на желтую ленточку, вела к хижине. На протяжение четырехсот лет в этой хижине живут представители рода 巫 婆, что в переводе с китайского означает «ведьма». Лес давно пустует и пропажу дичи никто не замечает. Если и забредёт сюда какой путник, его запирают в подвале, а наутро отпускают. Таким зевакам рассказывать некогда - лишь бы выбраться поскорее. Меня зовут Скай. Я рассматривала альбом, края его листов пожелтели от времени. За мной наблюдала бабушка Розетта. Моя мать никогда не рассказывала о моём отце, говорила только, что это был плохой, очень плохой человек. Через три часа после его смерти, мама пришла к бабушке и тут же упала замертво. Бабушка говорила: «Всех нас начнут ценить только тогда, когда над нами будет семь футов земли». И я верила ей. Это было единственным разумным объяснением. Тогда я думала, что все люди одинаковы. Одинаковое представление о счастье, отношение к то му или иному предмету или действию. Даже одинаковые ошибки. Но спустя долгие годы, я поняла, что жестоко ошибалась. Если бы все люди мыслили одинаково, то мир бы стал раем. Каждого бы устраивала любая мелочь. Не было бы ссор. Люди не наступали бы на одни и те же грабли несколько раз. Да, читатель, я говорю о войне. Итак, мы отошли от темы. Я, чувствуя, что веки становятся тяжелыми, захлопнула альбом. Бабушка пожелала мне спокойной ночи и пошла в свою комнату. Важно, что у бабушки был развит чуткий слух, поэтому, она слышала куда я иду. С опущенной головой я направилась к себе. Странно, но как бы мне ни хотелось спать в музее (так мы называли гостиную), как только я ложусь в кровать, то сон уходит. Я с пяти лет представляла, что сон - это имя маленького человечка, который ходит в шляпе из лютика и в платье из засушенных листочков. В одной руке у него книга, а в другой колокольчик. Он читает сказки из книги и звенит волшебным колокольчиком, так, что все сказки оживают. Вы поняли, во сне. И вот я представляла себе, что этот человечек по имени сон следует за мной из музея в мою спальню, а оттуда улетает в окно, которое я всегда держала открытым, да и сейчас, по привычке держу. Улетает он к другим детям. Так вот. Сейчас я объясню, почему мы называем гостиную музеем. Представьте себе, например, Эйфелеву башню. Представили? А теперь представьте башню, которая опасно наклонена и вот-вот упадёт. Словом, Пизанская башня. Теперь совместите их. Вот и таких «совмещений» у бабушки много. Помню, когда мне было пять лет, Пизан-Эйфелева башня доходила мне до подбородка. Теперь она мне по пояс. Но главной гордостью бабушки была Кунсткамера. Она хранила ее в шкафу, а шкаф запирала. Думала, я не достану. Наивная. Даже в пять лет замки не были для меня помехой. Наоборот, тогда мои пальцы были тоньше и ловче. Но, увидев Кунсткамеру, маленькая Скай так испугалась, что поклялась больше никогда не открывать тайники, не предназначенные для неё. Но клятву я так и не сдержала. Мне одиннадцать, но уже пятого марта исполнится двенадцать. Взрослая, не правда ли? Но бабушка считает меня малышкой. На это я обычно «дуюсь», как говорит бабушка. После смерти матери - мне тогда было четыре - на похороны собралось много людей. И не один из них не мог пройти мимо, чтобы не спросить:- Дорогая, тебе наверно тяжко без семьи?И тут же женщины сморкались в платочки. И уходили, все говоря какая я несчастная. Но я не была несчастной. Мне не нужна семья. Бабушка - вот моя семья. Кстати, сейчас я привыкла называть ее по имени. Я все думала и думала, пока не услышала как храпит Розетта. Улыбнувшись, я встала и пошла к двери. Открыв ее настолько тихо, насколько это возможно, я вышла. Свежий и морозный воздух ударил в нос. Мягкий и нежный ветерок ласкал кожу. Это напомнило мне чьи-то руки. Мне часто снилось, что кто-то гладит меня, но я не вижу кто. Руки его пахнут чайным деревом. Вот и сейчас ветер был нежен, как никогда. Мне даже померещился мягкий запах чайного дерева. Я встряхнула головой. Справа от домика было озеро, слева простирался лес. И сейчас все это стояло, такое тихое, словно не живое. Я пошла к озеру, в глубине души надеясь наступить на какую-нибудь букашку. Подойдя к озеру, мне показалось, что оно сопит. Малышкой, я всегда сопела во сне. Значит всё живо. Просто всё спит. Я села на траву пальцами правой ноги дотронулась до зеркальной гладит воды. Три маленьких круга быстро растянулись на воде. Все в отражение помутнело. Сначала я даже не могла понять, что это за жёлтый круг плавает в воде. Это была луна. По воде плавали листья, упавшие с молоденьких деревьев, которые раскидали свои ветви над озером. Я наклонилась и подула. Листья - кораблики поплыли. Обычно ночное небо было похоже на покрывало с блёстками. Сейчас же оно было затянуто чёрными тучами. Розетта сказала бы: «Бог недоволен, хмурится». Но я к ее заявлениям о Боге отношусь скептически, хоть и скрываю это. Мне очень нравится думать, что я преодолела трудность сама и никто «с выше» мне не помогал. На деревьях загорелись два огонька. Один из них был зелёный, второй фиолетовый. Это феи. На нашей поляне они частые гости. Тем более, им нравится тёплая вода и, как они говорят ее запах. Да, феи чувствуют запах воды. На фоне деревьев, а точнее их силуэтов, феи были похожи на два ночника, которые случайно вылет или из дома. Когда я была маленькой, то очень любила ловить фей. Я усаживала их на табуретку, усыпаную сухими листьями, накрывала сверху банкой и слышала чудесные истории: в этом феям нет равных. Стало холодно. Феи давно улетели: они плохо переносят холод. Он может серьёзно повредить их крылья. Похоже, мне пора уходить. Я встала и уже хотела развернуться, как вдруг... Из-за дерева кто-то выглядывал. Даже по очертаниям лица было ясно, что он испуган. Кто это может быть? Чего он боится? Я почувствовала, как сердце моё бьётся, словно пытается вырваться из груди. «Успокоился, Скай, ты ведь не трусиха» - думала я, но страх не уходил. Наоборот, он нарастал, как снежный ком. Мне не хотелось признаваться, что сдрейфила. Я поплатилась за свою гордость. Но все по порядку. Существо сделало несколько нерешительных шагов вперёд. Его стало видно полностью. Не естественно большого роста, худой и судя по лицу больной человек смотрел на меня. Руки его с костлявыми, как у моей бабушки пальцами, свисали ниже колен. Он двинулся и остановился около меня. Присев на корточки, незнакомец сказал:- Босс приказал Хелперу достать госпожу Блуш. Внезапно Хелпер схватил меня за ноги, да так резко, что я закричала и упала на спину. От боли перехватило дыхание. А Хелпер продолжал меня тащить за собой. Внезапно я услышала торопливые шаркующие шаги. Это была Розетта. - Убирайся откуда пришёл! - закричала она. Хелпер отпустил меня и прыгнул в воду. Я не успокоилась, пока кончики его нечёсаных волос не поглотила мутная жидкость.