Мой жуткий собеседник снова заговорилСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

- Один раз в год пассажирский скорый 419 выходит на маршрут. В полной тишине, в полной темноте новолуния несется он по рельсам. И никто не смеет заступить ему путь и остановить его дикий гон. Никто не смеет не ждать его. «Бомж» облизнул губы и хихикнул:- Он несется по рельсам, набитый под завязку. На полках вагонов нет ни одного пустого места – все заняты! Каждый год он проносится по дорогам, и каждый год пополняются его вагоны. Десятки и десятки лет, десятки и десятки людей. И никто не может сойти с этого поезда. Хотели бы, да не могут! – Он зашелся в приступе безумного смеха. – Мертвые не могут сойти с поезда! Ими набиты вагоны, они бьются в окна и умоляют остановить поезд. Но он никогда не остановится – никогда! И они обречены оживать одну ночь в году. Одну лишь ночь, в которую они неустанно молят о спасении!У меня сердце подскочило к горлу, и я едва сдерживала тошноту. Неожиданный холод начал вползать мне под воротник. - Но тебе повезло. Я зайду на этой станции. Гул приближался, превращаясь в грохот. И тотчас стылый зимний вихрь ворвался в зал. Мой собеседник отпустил меня и резво шагнул к окну (я забыла сказать, что в кафетерии были огромные окна в пол, выходившие на перрон). Силуэт потрепанного мужичонки в старом плаще резко выделился на фоне окна, внезапно освещенного мутным белым светом. Точно кто-то светил люминесцентной лампочкой сквозь толщу воды. Секунду я смотрела на силуэт своего собеседника, а потом мой взгляд – черт бы его побрал! – сфокусировался на том, что на бешеной скорости проносилось за высоким окном. Признаться, я заорала. Дикая скорость, с которой мимо станции мелькали темные вагоны, увы, не помешала мне рассмотреть в окнах сотни и сотни бледных, без кровинки в лице, с черными прорвами распахнутых ртов и перекошенных ужасом лиц. Они бессловесно кричали, молили, и, казалось, со всей силы бились в глухие стекла. Но ни единого звука, кроме гудения рельсов, я не слышала. Поезд-призрак окутывала пелена безмолвия. Все это длилось едва ли десяток секунд. Но это были самые длинные и чудовищные мгновения моей жизни, в течение которых мой жуткий собеседник шагнул вперед и мгновенно растворился в мертвенном свете, сочащемся из окон скорого пассажирского 419. Поезд мелькнул и пропал и гул, сопровождающий его, растаял вдалеке. Долгие, ужасно долгие минуты я сидела, не шевелясь и бессвязно бормоча себе под нос что-то вроде «Пожалуйста, не надо… Пожалуйста… Пожалуйста», пока резкий неприятный голос буфетчицы не вырвал меня из кошмара: «Кофе заказывать будете? А то мне чайник надо ставить». Боже, с какой же радостью я услышала этот совершенно обычный грубый голос!- Да-да, конечно!Я купила чуть ли не литр кофе, но этого можно было и не делать. До самого утра, когда к перрону подошел мой, совершенно обыкновенный, поезд, я не сомкнула глаз. И с тех пор я очень – очень – не люблю звук поездов, несущихся в темноте, и стараюсь никогда не делать пересадку по ночам и на незнакомых безлюдных станциях.