Мое второе я. Часть первая. Зачем я сделала это?Страшные рассказы, мистические истории, страшилки

Всем доброго дня или же вечера. Меня зовут Петра Бьёрнстард. Я - художник, который рисует свои чувства. Каждый мазок на холсте описывает мои чувства и душевное состояние. Сейчас я поняла то, что случилось со мной - нельзя передать ни словами, не нарисовать. Это произошло месяцев 5-6 назад, но остается на всю мою жизнь. Для очередной работы, которую я продам, требовались острые ощущения, она должна выражать мой страх и испуг, но я не знала, где он таится. Вспомнила о психиатрической боьнице «Une vie heureuse», что с французского означает «Счастливая жизнь». Мне не кажется, что она именно так описывает себя после того, что я повидала в ней. Эта больница была открыта еще в 1967 году, но была закрыта в 1985, потому что из нее начали сбегать пациенты или они сами доводили себя до самоубийства, но была под охраной даже во время ее закрытия. Охранники утверждают, что она продолжает работать, слышны чьи-то крики, а иногда даже шаги, порой был замечен свет в некоторых помещениях. Уже несколько охранников погибло, когда они пытались проникнуть в больницу и узнать, что там, но их тела не были найдены. Ладно, не буду вдаваться в подробности, перейду сразу к делу: я решила туда пойти, но не только ради интереса, что там именно происходило, но и ради своей новой картины. Какой же я была тупой. Ради каких-то ощущений пошла туда, ненавижу себя за это. 5 марта, 22:56Я ехала на своем автомобиле «Acura TSX», который издает звуки тарахтящего двигателя. Сейчас ночь, но для меня это прекрасно, яркие звезды и никаких облаков. Попутно слушая радио и нудный голос мужчины, который рассуждал о недооцененных музыкантах, я ждала, когда на горизонте появится та психиатрическая больница. «Une vie heureuse». 5 марта, 23:10Наконец-то я узрела ее. Ту больницу. Ну что же, я встретилась с ней и была готова ко всему, что я вижу там. Я припарковала свое авто около кабины охранника, но как неудивительно, его духом тут даже не пахло. Пустая каморка с экранами, которые отображали изображение с видеокамер, расставленными вокруг двора. Но почему они до сих пор работают, мне неизвестно. На столе лежали документы, но они меня не интересовали: практически все о счетах больницы. Со мной был скетчбук, на всякий случай если захочу сделать зарисовку некоторых помещений. Я решила побродить по двору этой больницы, чтобы осмотреть здание внешне. На вид оно было даже приятным, дизайн и детали были прекрасно проработаны, но время берет свое: краска облупилась, местами висела паутина. Иногда казалось, что это здание просто утопилось в одиночестве, оно страдало, как живой человек. Из-за этого мне хотелось больше туда попасть, чтобы успокоить его. Но интерес по-немногу стал пропадать, когда я увидела свет из окна. Я хотела уйти оттуда, но что-то меня тянуло туда. Как будто на магните притягивало. Твердо решив, что если я здесь, значит придется идти дальше. Побродив вокруг двора, двери были заперты, что меня и настораживало. Некоторые были в глубоких царапинах, как будто кто-то с длинными и устрашающими когтями пытался выломать дверь. Позже я забыла о них, когда нашла открытое окно на первом этаже. Я с легкостью поникла в больницу, но следующая картина меня не обрадовала: на деревянном полу растекалась лужа крови, причем на вид свежая. Такая сочная и алая, как будто только что убрали окровавленный труп. Сейчас это дало мне новую порцию неописуемых ощущений, я уже хотела яростно покинуть помещение, как вдруг окно закрылось. Я пыталась открыть его и выбить стекло, но все было бестолку. Чем только не пытайся его разбить, ничего не помогало. Мне стало сразу не по себе, я поняла, что в этой психиатрической больнице не я единственное живое существо. Паника захватила меня. Я просто хотела закрыть глаза и оказаться дома, подальше от этой больницы, не видеть ее никогда в этой жизни. Пришлось идти дальше и искать другой выход, пока я сама не стала психически - больным пациентом. Я выглянула из двери. Напротив меня была дверь, на которой был лишь номер кабинета «102». Не думая, что творится дальше, я побежала в следующий кабинет и чуть ли не выбила дверь из-за охваченного мною страха. Я закрыла скрипящую дверь и подперла ее стулом, чтобы было хоть как-то обеспечить себе безопасность. Кабинет смотрелся не так устрашающе, но паутина и ободранные обои не давали мне покоя. Обойдя несколько кругов вокруг кабинета, я ничего интересного о больнице не находила. Но вдруг я увидела какую-то синюю папку из-под дивана, что завлекала меня. Достав ее и сдув толстый слой пыли, я осмотрела документы. Почему-то в них писалось о девочке, которая болеет шизофренией, она видела каких-то девочек, смеялась и играла с ними. После терапии, на которую больница собрала огромные пожертвования, она исчезла, как будто испарилась. К документам прилагались фотографии этой девочки: она была так прекрасна, шатенка с изумрудными глазами. Но вторая фотография была на столько устрашающей, что ее не хотелось видеть: у нее стали черные волосы, белая ночнушка в пятнах крови и глаза без зрачков. Всем доброго дня или же вечера. Меня зовут Петра Бьёрнстард. Я - художник, который рисует свои чувства. Каждый мазок на холсте описывает мои чувства и душевное состояние. Сейчас я поняла то, что случилось со мной - нельзя передать ни словами, не нарисовать. Это произошло месяцев 5-6 назад, но остается на всю мою жизнь. Для очередной работы, которую я продам, требовались острые ощущения, она должна выражать мой страх и испуг, но я не знала, где он таится. Вспомнила о психиатрической боьнице «Une vie heureuse», что с французского означает «Счастливая жизнь». Мне не кажется, что она именно так описывает себя после того, что я повидала в ней. Эта больница была открыта еще в 1967 году, но была закрыта в 1985, потому что из нее начали сбегать пациенты или они сами доводили себя до самоубийства, но была под охраной даже во время ее закрытия. Охранники утверждают, что она продолжает работать, слышны чьи-то крики, а иногда даже шаги, порой был замечен свет в некоторых помещениях. Уже несколько охранников погибло, когда они пытались проникнуть в больницу и узнать, что там, но их тела не были найдены. Ладно, не буду вдаваться в подробности, перейду сразу к делу: я решила туда пойти, но не только ради интереса, что там именно происходило, но и ради своей новой картины. Какой же я была тупой. Ради каких-то ощущений пошла туда, ненавижу себя за это. 5 марта, 22:56Я ехала на своем автомобиле «Acura TSX», который издает звуки тарахтящего двигателя. Сейчас ночь, но для меня это прекрасно, яркие звезды и никаких облаков. Попутно слушая радио и нудный голос мужчины, который рассуждал о недооцененных музыкантах, я ждала, когда на горизонте появится та психиатрическая больница. «Une vie heureuse». 5 марта, 23:10Наконец-то я узрела ее. Ту больницу. Ну что же, я встретилась с ней и была готова ко всему, что я вижу там. Я припарковала свое авто около кабины охранника, но как неудивительно, его духом тут даже не пахло. Пустая каморка с экранами, которые отображали изображение с видеокамер, расставленными вокруг двора. Но почему они до сих пор работают, мне неизвестно. На столе лежали документы, но они меня не интересовали: практически все о счетах больницы. Со мной был скетчбук, на всякий случай если захочу сделать зарисовку некоторых помещений. Я решила побродить по двору этой больницы, чтобы осмотреть здание внешне. На вид оно было даже приятным, дизайн и детали были прекрасно проработаны, но время берет свое: краска облупилась, местами висела паутина. Иногда казалось, что это здание просто утопилось в одиночестве, оно страдало, как живой человек. Из-за этого мне хотелось больше туда попасть, чтобы успокоить его. Но интерес по-немногу стал пропадать, когда я увидела свет из окна. Я хотела уйти оттуда, но что-то меня тянуло туда. Как будто на магните притягивало. Твердо решив, что если я здесь, значит придется идти дальше. Побродив вокруг двора, двери были заперты, что меня и настораживало. Некоторые были в глубоких царапинах, как будто кто-то с длинными и устрашающими когтями пытался выломать дверь. Позже я забыла о них, когда нашла открытое окно на первом этаже. Я с легкостью поникла в больницу, но следующая картина меня не обрадовала: на деревянном полу растекалась лужа крови, причем на вид свежая. Такая сочная и алая, как будто только что убрали окровавленный труп. Сейчас это дало мне новую порцию неописуемых ощущений, я уже хотела яростно покинуть помещение, как вдруг окно закрылось. Я пыталась открыть его и выбить стекло, но все было бестолку. Чем только не пытайся его разбить, ничего не помогало. Мне стало сразу не по себе, я поняла, что в этой психиатрической больнице не я единственное живое существо. Паника захватила меня. Я просто хотела закрыть глаза и оказаться дома, подальше от этой больницы, не видеть ее никогда в этой жизни. Пришлось идти дальше и искать другой выход, пока я сама не стала психически - больным пациентом. Я выглянула из двери. Напротив меня была дверь, на которой был лишь номер кабинета «102». Не думая, что творится дальше, я побежала в следующий кабинет и чуть ли не выбила дверь из-за охваченного мною страха. Я закрыла скрипящую дверь и подперла ее стулом, чтобы было хоть как-то обеспечить себе безопасность. Кабинет смотрелся не так устрашающе, но паутина и ободранные обои не давали мне покоя. Обойдя несколько кругов вокруг кабинета, я ничего интересного о больнице не находила. Но вдруг я увидела какую-то синюю папку из-под дивана, что завлекала меня. Достав ее и сдув толстый слой пыли, я осмотрела документы. Почему-то в них писалось о девочке, которая болеет шизофренией, она видела каких-то девочек, смеялась и играла с ними. После терапии, на которую больница собрала огромные пожертвования, она исчезла, как будто испарилась. К документам прилагались фотографии этой девочки: она была так прекрасна, шатенка с изумрудными глазами. Но вторая фотография была на столько устрашающей, что ее не хотелось видеть: у нее стали черные волосы, белая ночнушка в пятнах крови и глаза без зрачков. Я зарисовала ее лицо в скетчбук, потому что документы носить с собой было муторно, тем более в такой напряженной ситуации. Положив скетчбук в миниатюрную сумку через плечо, я хотела двигаться дальше, но внезапно услышала чьи-то тяжелые шаги и детский смех. Оно мне не нравилось не коим образом, мои руки начинали трястись, а сердце бешено колотиться, мне хотелось просто вырезать его. Еще пошел неприятный запах гнили, от которой можно было задохнуться. Шаги становились более громкими и было ясно: оно направляется ко мне.