Митрич и НечтоСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Эту историю я услышал от нашего дворника Митрича. Рассказывал он ее вечером, когда весь народ собирался во дворе. Митрич сворачивал козью ножку с махоркой, сбивал набок картуз и, прихлебывая чай из самовара, начинал рассказ. Весело прищурившись и хлопнув себя по коленям, он, говорил:- Значится, вот! Значится, такие вот события…Работал я, стал быть, дворником. Во дворе одном. Было это давным-давно, в 2000 году. Смутный был год, потому как Миллениум, новое тысячелетие. В стране беспорядки да реформы, время голодное да беспутное. Заступил я на работу, значится. Работа не сложная, асфальт мети, да мусор убирай. И вот, через неделю, стал быть, подходят ко мне Петрович и Иваныч - это наши электрик и сантехник. Говорят, айда в подвал, Митрич, трубы да проводку смотреть будем. А ключ от подвала у меня, да у председателя ЖКХ, но он, ирод, на юга умотал. Заходим мы, получается, в подвал. Идем, бетонные стены, песок, лампочки тусклые. Коридоры узкие, тесные. И тут - гляяя! Дело то какое! Висит, значит, на стене, чудо какое-то чудное. Как мешок какой-то, да такой слизкий, мерзкий, бррр. Мы сначала думали, канализацию прорвало, да гниль какая натекла. Присмотрелись - мать честна! Да там же голова человеческая наверху. И это бомж какой-то в слизи висит, на стене, значит, ровно как в коконе!Мы мужики хоть и крепкие, а проняло нас будь здоров, ажно до костей протрясло! И главное, по кокону ентому, паутиной обвитому, мерзкие паучки снуют, туда-сюда бегають. И тут раз! - из глаза такой здоровенный мохнатый паучище вылазить. Стал быть, это труп бомжа, а у него в голове пауки поселились. Тут Петровича ажно стошнило. Я кричу «Люди добрые! Что ж это делается!» Выбежали мы на улице, отдышаться от непотребства такого. Смотрим ошарашенно друг на друга. Стал быть, надо милицию вызывать, жандармов. Труп все-таки, почитай, убийство. Понаехала тут милиция, говорят, ведите, показывайте, какой такой труп. Мы ведем их к тому месту гиблому, а там… Пусто, как шаром покати! Делся куда-то труп бомжа с ентими паучками бесовскими. Петрович шепчет, мол утащили его пауки да закопали в песок, да только милиционеры пальцем крутят у виска - допились, мол, алкашня, белая горячка у вас! Так и уехали. А мы уж в подвал только с топорами ходили. Но вроде все стихло. Через неделю мне Михалыч, лифтер наш, говорит, дай мол, ключи от подвала, жинка из дома выгнала за пьянство, ночевать негде. А там под трубами тепло, газету постелил, да и спи себе, как на курорте. Дал я ему ключи. Да только ночью слышу страшный крик. И Михалыч бежит с глазами круглыми. Я грит, ночью то спать лег, вдруг слышу - чу! шорох какой-то. А из земли то гляяя! Рука поднимается, человеческая. И пауки по ней ползают, мерзкие, слизкие, да в крови. А потом и человек поднимается из песка, страшный да поганый, ровно как упырь или мертвец какой. Отпоил я Михалыча самогоном, говорю - это ты белую горячку словил, от паленой водки. Успокоился он, да у меня в дворницкой и переночевал. Через неделю стоим мы во дворе, с мужиками, политическую обстановку обсуждаем. Бабы тут же ходють, за детьми малыми присматривают, молодежь на гитаре играет. Жизнь ключом бьет. И тут…Выползает из подвала Нечто. Тварь какая-то поганая. Ну, чисто здоровенный паук, гнусный да мохнатый. А только туловище у него человеческое, а из него ножки торчат да лапки. И голова от человека, жвалами и клыками клацает! Тьфу ты, мерзость то какая!Весь народ словно громом прибитый стоит, переглядывается. Тут дитяти плакать начали, а бабы завизжали. А это бесовская гнусь то прыг на Саныча, газовика нашего, да давай его за горло грызть! Кровь брызнула, да голова Саныча покатилась. Перепугались мы тут, кинулись все в рассыпную, кто по подъездам, кто из двора бежит сломя голову. Мужиков крепких у нас там с десяток было, выхватили они топоры да ножи, обступили монстра ентого, да только куда там! Шустрый, сволочь, прыгучий, враз пятерым горло перегрыз, а остальные мужики стрекача задали. Заперлись мы по подъездам, орем, милицию вызываем. А эта гнусь по стенам домов ползает, заползает в окно квартиры, на третьем этаже, к Виталичу, слесарю нашему. Мать чесна! И фонтан крови оттуда бьет, как из шланга пожарного. Глядим, выбегает Виталич, весь в крови, да с балкона прыгает. Да только разбивается Виталич, а эта тварь прыгает на него, да мозг ему выгрызает. Тьфу ты, Господи. Ну, как стало понятно, что бесовщина эта по окнам может лазить, то кинулись мы все из двора прочь. Люди бегут, паникуют, криком кричат, а эта монстра то прыгает в толпе, головы грызет, да горло перекусывает. Народу полегло, просто тьма. Почитай, весь двор в крови да в телах расчлененных. Бежал я во весь опор, в жизни так не бегал. Схоронился в одном магазине, там на окнах решетки железные. А за окном прям апокалипсис. Военных прислали, с огнеметами да гранатами. Эту историю я услышал от нашего дворника Митрича. Рассказывал он ее вечером, когда весь народ собирался во дворе. Митрич сворачивал козью ножку с махоркой, сбивал набок картуз и, прихлебывая чай из самовара, начинал рассказ. Весело прищурившись и хлопнув себя по коленям, он, говорил:- Значится, вот! Значится, такие вот события…Работал я, стал быть, дворником. Во дворе одном. Было это давным-давно, в 2000 году. Смутный был год, потому как Миллениум, новое тысячелетие. В стране беспорядки да реформы, время голодное да беспутное. Заступил я на работу, значится. Работа не сложная, асфальт мети, да мусор убирай. И вот, через неделю, стал быть, подходят ко мне Петрович и Иваныч - это наши электрик и сантехник. Говорят, айда в подвал, Митрич, трубы да проводку смотреть будем. А ключ от подвала у меня, да у председателя ЖКХ, но он, ирод, на юга умотал. Заходим мы, получается, в подвал. Идем, бетонные стены, песок, лампочки тусклые. Коридоры узкие, тесные. И тут - гляяя! Дело то какое! Висит, значит, на стене, чудо какое-то чудное. Как мешок какой-то, да такой слизкий, мерзкий, бррр. Мы сначала думали, канализацию прорвало, да гниль какая натекла. Присмотрелись - мать честна! Да там же голова человеческая наверху. И это бомж какой-то в слизи висит, на стене, значит, ровно как в коконе!Мы мужики хоть и крепкие, а проняло нас будь здоров, ажно до костей протрясло! И главное, по кокону ентому, паутиной обвитому, мерзкие паучки снуют, туда-сюда бегають. И тут раз! - из глаза такой здоровенный мохнатый паучище вылазить. Стал быть, это труп бомжа, а у него в голове пауки поселились. Тут Петровича ажно стошнило. Я кричу «Люди добрые! Что ж это делается!» Выбежали мы на улице, отдышаться от непотребства такого. Смотрим ошарашенно друг на друга. Стал быть, надо милицию вызывать, жандармов. Труп все-таки, почитай, убийство. Понаехала тут милиция, говорят, ведите, показывайте, какой такой труп. Мы ведем их к тому месту гиблому, а там… Пусто, как шаром покати! Делся куда-то труп бомжа с ентими паучками бесовскими. Петрович шепчет, мол утащили его пауки да закопали в песок, да только милиционеры пальцем крутят у виска - допились, мол, алкашня, белая горячка у вас! Так и уехали. А мы уж в подвал только с топорами ходили. Но вроде все стихло. Через неделю мне Михалыч, лифтер наш, говорит, дай мол, ключи от подвала, жинка из дома выгнала за пьянство, ночевать негде. А там под трубами тепло, газету постелил, да и спи себе, как на курорте. Дал я ему ключи. Да только ночью слышу страшный крик. И Михалыч бежит с глазами круглыми. Я грит, ночью то спать лег, вдруг слышу - чу! шорох какой-то. А из земли то гляяя! Рука поднимается, человеческая. И пауки по ней ползают, мерзкие, слизкие, да в крови. А потом и человек поднимается из песка, страшный да поганый, ровно как упырь или мертвец какой. Отпоил я Михалыча самогоном, говорю - это ты белую горячку словил, от паленой водки. Успокоился он, да у меня в дворницкой и переночевал. Через неделю стоим мы во дворе, с мужиками, политическую обстановку обсуждаем. Бабы тут же ходють, за детьми малыми присматривают, молодежь на гитаре играет. Жизнь ключом бьет. И тут…Выползает из подвала Нечто. Тварь какая-то поганая. Ну, чисто здоровенный паук, гнусный да мохнатый. А только туловище у него человеческое, а из него ножки торчат да лапки. И голова от человека, жвалами и клыками клацает! Тьфу ты, мерзость то какая!Весь народ словно громом прибитый стоит, переглядывается. Тут дитяти плакать начали, а бабы завизжали. А это бесовская гнусь то прыг на Саныча, газовика нашего, да давай его за горло грызть! Кровь брызнула, да голова Саныча покатилась. Перепугались мы тут, кинулись все в рассыпную, кто по подъездам, кто из двора бежит сломя голову. Мужиков крепких у нас там с десяток было, выхватили они топоры да ножи, обступили монстра ентого, да только куда там! Шустрый, сволочь, прыгучий, враз пятерым горло перегрыз, а остальные мужики стрекача задали. Заперлись мы по подъездам, орем, милицию вызываем. А эта гнусь по стенам домов ползает, заползает в окно квартиры, на третьем этаже, к Виталичу, слесарю нашему. Мать чесна! И фонтан крови оттуда бьет, как из шланга пожарного. Глядим, выбегает Виталич, весь в крови, да с балкона прыгает. Да только разбивается Виталич, а эта тварь прыгает на него, да мозг ему выгрызает. Тьфу ты, Господи. Ну, как стало понятно, что бесовщина эта по окнам может лазить, то кинулись мы все из двора прочь. Люди бегут, паникуют, криком кричат, а эта монстра то прыгает в толпе, головы грызет, да горло перекусывает. Народу полегло, просто тьма. Почитай, весь двор в крови да в телах расчлененных. Бежал я во весь опор, в жизни так не бегал. Схоронился в одном магазине, там на окнах решетки железные. А за окном прям апокалипсис. Военных прислали, с огнеметами да гранатами. Сотни жизней эта тварь бесовская унесла, по всей стране траур объявляли. Вызвали меня на допрос, говорят, Митрич, знал ли ты, что в твоем подвале захоронение радиоактивных отходов обнаружено? Не знал я, Богом клянусь. Оказывается, инженер Петров из 12 квартиры, нехристь, в своем НИИ отходы тырил да в подвале закапывал, хотел на черном рынке втридорога продать. Да только появились там пауки-мутанты, которые из трупа бомжа сделали настоящую машину для убийств. Хотели расстрелять инженера, да рассудили, что слабовата кара будет то. Из огнемета сожгли супостата, и транслировали это по центральным каналам. Да и поделом ему, инженеру этому, извергу.