Мёртвое сердце 2. Упавший ангелСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

К дверям церкви святого Бенедикта была подложена большая корзина. В корзине что-то шевелилось и смеялось. Это была крохотная девочка, улыбающаяся удивлённому монаху Гуидоне, склонившемуся над корзиной. Лицо малютки выражало полное довольство и доверие всему миру, в котором не было место печалям, горестям и разочарованиям. «Грех, грех отворачиваться от маленького создания, посланного самим Господом», – подумал монах Гуидоне и взял на руки малышку. Ей было дано имя – Мета. Когда девочка повзрослела, Гуидоне сказал, что он - её дядя, а её родители умерли. Мета росла с дядей и хорошела день ото дня. Прошло восемнадцать лет, и она сказала:«Дядюшка, я уже выросла, многие девочки одеваются в нарядные и яркие платья, красят свои личики и носят украшения на шее и запястьях, на них заглядываются юноши, а я всё хожу в сером и невзрачном одеянии, да целыми днями учу псалтырь и вышиваю одежды. Ах, скучно у вас». Дядюшка очень сильно любил Мету, ведь кроме неё у него никого не было. Он был к ней очень ласков и привязан, но Мета стала замечать, что с тех пор как она стала совершеннолетней, дядюшка начал как-то странно посматривать на неё и нет-нет да позволял себе – то приобнять её за талию, то похлопать по ножке, то поцеловать в щёчку. Тогда Мета, чувствуя отвращение, схватила однажды большой подсвечник и огрела им дядюшку по голове. После чего тот упал бездыханный навзничь. Он умер, но вместе с тем что-то внутри Меты умерло тоже. Это было её молодое сердце. Оно само выпало из груди и покатилось по дощатому полу, остановилось в углу и перестало биться, покрываясь инеем, а Мета с равнодушным взором проводила своё мёртвое сердце взглядом... На следующий день она сидела на скамейке, в чёрных глазах Меты утопала одновременно печаль и ненависть ко всему свету. Мимо неё проходил бродячий скоморох Иоганн из Бремена, играющий на банджо. Он увидел красивую Мету и тотчас влюбился в неё с первого взгляда, исполнив песенку о любви, которую любили петь все бродячие музыканты того времени. О, прекрасное создание, Ты - отрада и страдание. Дай в глазах твоих согреться, Подари мне своё сердце! – припеваючи молвил скоморох. - Мне не нужен бродячий бездельник и разгильдяй. Ступай от меня подобру-поздорову, - ответила холодно Мета. И скоморох ушёл с обидой, а образ недоступной красавицы остался с ним навсегда. Мету хотели поймать за убийство монаха Гуидоне местные прихожане и посадить в темницу, но красавицу спас какой-то незнакомец в шапке. Он схватил её, словно деревянную куклу, не спросив на то разрешения и стремглав повёз куда-то за собой через реки, озёра, болота, поля и леса... Наконец, Мета очутилась в огромном зале вместе с незнакомцем в шапке. Повсюду красовалось богатство и дорогое убранство, старинная мебель в стиль рококо, серебряные подсвечники, золотая посуда и прочая роскошь, радовавшая взор. Посреди зала стоял широкий стол, накрытый изысканными блюдами, жареным попросёнком и дорогими винами. Мета очень удивилась и даже испугалась. Незнакомец в шапке сел за стол. Рядом сидели ещё несколько человек. Один был худощавый и с крючковатым носом. Он сидел в обнимку с рыжеволосой девицей. Другой был очень толст и злорадно улыбался. На его коленях сидела красавица в дорогих одеждах с кубком вина в руке. Все сидящие были в головных уборах. - Кушай, дорогая гостья, будь любезна, - ласково попросил незнакомец. Мета повиновалась и принялась уплетать вкусные явства, поскольку была очень голодна. - Ты теперь с нами! Отговорки не принимаются, - промолвил Мете незнакомец. - Не поняла. Что это значит? – спросила Мета, чуть не подавившись. Все присутствующие громко расхохотались. - Кто садится за стол не крестясь? Кто ужинает не помолясь? Кто вчера свершил тяжкий грех? Тот наш человек. А если девушка отдаст нам ещё своё сокровище, то она получит и наши сокровища. Правда дамочки? – вопросил незнакомец. В ответ присутствующие женщины беспардонно захихикали. Мета вдруг почуяла, что ей следует подчиниться этой компании и пойти на поводу этих незнакомых людей, иначе несдобровать. Она выпила побольше вина, чтобы как можно сильнее притупить в себе все ощущения. И внезапно ей стало чудиться, что облики присутствующих жутко изменились. Толстый человек превратился в свинью, голова другого была, как у филина, в волосах двух девиц клубились змеи, а незнакомец в шапке вытянул руку через весь стол, которая стала удлиняться и похлопал Мету по коленке, словно её покойный дядюшка. Мета покорилась судьбе, несмотря на то, что незнакомец совсем ей не нравился. Каждый вечер она проводила в увеселительных пиршествах, пристрастилась к вину и даже стала подпевать застольные пошлые песенки, от которых у набожных людей завяли бы уши. В один прекрасный день она вышла на балкон и услышала вдалеке за рекой чей-то голос. К дверям церкви святого Бенедикта была подложена большая корзина. В корзине что-то шевелилось и смеялось. Это была крохотная девочка, улыбающаяся удивлённому монаху Гуидоне, склонившемуся над корзиной. Лицо малютки выражало полное довольство и доверие всему миру, в котором не было место печалям, горестям и разочарованиям. «Грех, грех отворачиваться от маленького создания, посланного самим Господом», – подумал монах Гуидоне и взял на руки малышку. Ей было дано имя – Мета. Когда девочка повзрослела, Гуидоне сказал, что он - её дядя, а её родители умерли. Мета росла с дядей и хорошела день ото дня. Прошло восемнадцать лет, и она сказала:«Дядюшка, я уже выросла, многие девочки одеваются в нарядные и яркие платья, красят свои личики и носят украшения на шее и запястьях, на них заглядываются юноши, а я всё хожу в сером и невзрачном одеянии, да целыми днями учу псалтырь и вышиваю одежды. Ах, скучно у вас». Дядюшка очень сильно любил Мету, ведь кроме неё у него никого не было. Он был к ней очень ласков и привязан, но Мета стала замечать, что с тех пор как она стала совершеннолетней, дядюшка начал как-то странно посматривать на неё и нет-нет да позволял себе – то приобнять её за талию, то похлопать по ножке, то поцеловать в щёчку. Тогда Мета, чувствуя отвращение, схватила однажды большой подсвечник и огрела им дядюшку по голове. После чего тот упал бездыханный навзничь. Он умер, но вместе с тем что-то внутри Меты умерло тоже. Это было её молодое сердце. Оно само выпало из груди и покатилось по дощатому полу, остановилось в углу и перестало биться, покрываясь инеем, а Мета с равнодушным взором проводила своё мёртвое сердце взглядом... На следующий день она сидела на скамейке, в чёрных глазах Меты утопала одновременно печаль и ненависть ко всему свету. Мимо неё проходил бродячий скоморох Иоганн из Бремена, играющий на банджо. Он увидел красивую Мету и тотчас влюбился в неё с первого взгляда, исполнив песенку о любви, которую любили петь все бродячие музыканты того времени. О, прекрасное создание, Ты - отрада и страдание. Дай в глазах твоих согреться, Подари мне своё сердце! – припеваючи молвил скоморох. - Мне не нужен бродячий бездельник и разгильдяй. Ступай от меня подобру-поздорову, - ответила холодно Мета. И скоморох ушёл с обидой, а образ недоступной красавицы остался с ним навсегда. Мету хотели поймать за убийство монаха Гуидоне местные прихожане и посадить в темницу, но красавицу спас какой-то незнакомец в шапке. Он схватил её, словно деревянную куклу, не спросив на то разрешения и стремглав повёз куда-то за собой через реки, озёра, болота, поля и леса... Наконец, Мета очутилась в огромном зале вместе с незнакомцем в шапке. Повсюду красовалось богатство и дорогое убранство, старинная мебель в стиль рококо, серебряные подсвечники, золотая посуда и прочая роскошь, радовавшая взор. Посреди зала стоял широкий стол, накрытый изысканными блюдами, жареным попросёнком и дорогими винами. Мета очень удивилась и даже испугалась. Незнакомец в шапке сел за стол. Рядом сидели ещё несколько человек. Один был худощавый и с крючковатым носом. Он сидел в обнимку с рыжеволосой девицей. Другой был очень толст и злорадно улыбался. На его коленях сидела красавица в дорогих одеждах с кубком вина в руке. Все сидящие были в головных уборах. - Кушай, дорогая гостья, будь любезна, - ласково попросил незнакомец. Мета повиновалась и принялась уплетать вкусные явства, поскольку была очень голодна. - Ты теперь с нами! Отговорки не принимаются, - промолвил Мете незнакомец. - Не поняла. Что это значит? – спросила Мета, чуть не подавившись. Все присутствующие громко расхохотались. - Кто садится за стол не крестясь? Кто ужинает не помолясь? Кто вчера свершил тяжкий грех? Тот наш человек. А если девушка отдаст нам ещё своё сокровище, то она получит и наши сокровища. Правда дамочки? – вопросил незнакомец. В ответ присутствующие женщины беспардонно захихикали. Мета вдруг почуяла, что ей следует подчиниться этой компании и пойти на поводу этих незнакомых людей, иначе несдобровать. Она выпила побольше вина, чтобы как можно сильнее притупить в себе все ощущения. И внезапно ей стало чудиться, что облики присутствующих жутко изменились. Толстый человек превратился в свинью, голова другого была, как у филина, в волосах двух девиц клубились змеи, а незнакомец в шапке вытянул руку через весь стол, которая стала удлиняться и похлопал Мету по коленке, словно её покойный дядюшка. Мета покорилась судьбе, несмотря на то, что незнакомец совсем ей не нравился. Каждый вечер она проводила в увеселительных пиршествах, пристрастилась к вину и даже стала подпевать застольные пошлые песенки, от которых у набожных людей завяли бы уши. В один прекрасный день она вышла на балкон и услышала вдалеке за рекой чей-то голос. Это кто-то из бродячих трубадуров пел свою песенку о любви. О, прекрасное создание, Ты - отрада и страдание. Дай в глазах твоих согреться, Подари мне своё сердце!После этого Мета отправилась в монастырскую лавку. Накупила крестов, икон и церковной утвари, и когда ночью все гости в головных уборах уснули пьяным сном, расставила все купленные вещи в доме по углам. После чего увидела, как всё загорелось ярким пламенем. Пожар охватил весь дом. Мета решила бежать, прихватив с собой несколько серебряных и золотых монет. Но перед тем как покинуть дорогой притон она подняла что-то с пола, что-то совсем крохотное и почти незаметное, превратившееся в льдинку. Это было её мёртвое сердце. Мета прибыла в небольшой городок, где сразу же познакомилась с одним влиятельным купцом. Он положил глаз на красавицу и напористо ухаживал за ней. В конце концов, Мета поддалась ему, потому что у неё не было другого выхода, кроме как положиться на чьё-то мужское плечо. Купец поначалу очень хорошо относился к своей возлюбленной, но спустя какое-то время Мета поняла, что никаких тёплых чувств купец к ней не питает. Вместо того, чтобы взять её в жёны, он привёз Мету однажды к одному зажиточному господину и сказал, что она стоит тысячу золотых монет. На что господин возразил, что красавица совсем не пышная и румяная, а бледная и худая, и что ей верная цена – пятьсот золотых и ни монетой больше. Между ними завязался торг... Пока они спорили, Мета схватила потихоньку охотничье ружьё, висевшее на стене и застрелила обоих. Она снова бежала, бежала куда глаза глядят. Но везде судьба была к Мете неблагосклонной. Мета пристрастилась к вину и стала вульгарной и циничной. Всё больше она проводила время в трактирах, нанимаясь на грязную работу и завязывая случайные знакомства с кем попало, лишь бы не остаться одной. А по вечерам любила петь застольные пошлые песни в кругу хмельных посетителей, закинув ноги в белых чулках одну на другую. Хозяин трактира, с которым жила Мета, часто ревновал её и бил за то, что она позволяет себе много лишнего и за то, что она проводит ночи с посторонними гостями в его отсутствие. Он был жадным скрягой и лихоимцем, с которым Мету случайно свела злодейка-судьба. В один из таких мрачных вечеров Мета посылала ужасные проклятия в адрес хозяина трактира, но тот злорадно хохотал, сидя на табуретке и прислонившись к стене. Вдруг сверху на голову ему случайно свалилось огромное чучело кабана, прибив скрягу насмерть. Мета вскорости решила вернуться в родной город и поселиться одна в крохотной и тесной комнате на свои последние сбережения. Ей вдруг спустя годы захотелось снова встретить того самого бродячего музыканта Иоганна, который пел ей в юности свою любовную песенку. Но его нигде не было видно. Ведь Иоганн уже давно женился на местной кухарке. У них было трое детей и теперь Иоганна было не узнать, он целыми днями работал в кукурузном поле не покладая рук, чтобы прокормить семью. Былой юношеской любви и тяги к романтическим признаниям в его глазах не было и следа. На улицах появились новые бродячие музыканты и трубадуры, совсем ещё зелёные и поющие под солнцем и дождём свои песенки на старый мотив:О, прекрасное создание, Ты - отрада и страдание. Дай в глазах твоих согреться, Подари мне своё сердце!Во время надвигающегося дождя или снега наивным исполнителям непременно прилетала на голову с неба градинка размером с куриное яйцо. И никто из них не мог догадаться, что это знак судьбы, это не что иное, как исполнение их желания. Мета улыбалась глядя на то, как льдинка падает на голову какому-нибудь местному трубадурику. Она подходила к такому исполнителю, гладила ушибленное место и с видом заботливой мамочки приговаривала: «Не больно ли тебе, юноша? Не печалься, до свадьбы заживёт». Затем она приходила домой, коротая вечера в одиночестве. Хотя, надо признаться, что она теперь была не совсем одна... Внутри Меты был человечек. Совсем крохотный и готовый очень скоро появиться на свет. Кто родной папа этого дитя? Об этом неизвестно было никому. Мета закрывает глаза. Она видит своего дядюшку, который склонился над корзиной, она видит бродячих трубадуров, на головы которым падают сердца, она видит богатое убранство комнаты, она чувствует горячие дыхания и горящее пламя, затем она видит грязный трактир, чувствует как сильно кружится голова. Её мысли обрываются. Она лежит бездыханная на кровати, зажав кусок льда в руке. Лёд тает и превращается в воду, стекая на пол. А рядом сидит, покрытое кровью крохотное создание, совсем-совсем ни в чём не виноватое... К дверям церкви святого Бенедикта подложили большую корзину. В корзине что-то шевелилось и смеялось. Это была крохотная девочка, улыбающаяся удивлённому монаху Алонзо, склонившемуся над корзиной. Лицо малютки выражало полное довольство и доверие всему миру, в котором не было место печалям, горестям и разочарованиям.