Мертвая невеста Анатолия МосквинаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Анатолий Москвин, арестованный за надругательство над телами умерших, до сих пор был известен как историк-некрополист. Летом 2011 года нижегородский юрист Алексей Есин основал газету «Некролог», в которой еженедельно размещал списки нижегородцев, умерших за неделю, некрологи и краеведческие материалы по этой теме. В номере от 26. 10. 2011 Москвин рассказал о своей детской травме, которая, возможно, повлияла на его некрологические увлечения. FederalPost приводит эту статью полностью. “Мертвая невеста” Анатолия Москвина«4 марта 1979 года наша школа №184 занималась сбором макулатуры. Мы ходили по подъездам, звонили во все двери и требовали старых бумаг для третьего звена. Около одного из подъездов стояла крышка гроба: накануне нам уже сказали, что в соседней школе погибла девочка. Произошло это так. 11-летняя Наташа Петрова принимала ванну, и в этот момент отключили свет. Отец девочки, Анатолий, погиб еще в 1971 году, так что в квартире не было мужской руки, и женщины пользовались допотопной переноской. Вскоре напряжение опять подали. Выходя из ванной, Наташа концом мокрого полотенца задела оголенный провод и мгновенно скончалась от разряда. …Выйдя из подъезда с кипами макулатуры, мы попали прямо на вынос. Видимо, мать Наташи была членом какой-то секты. Начать с того, что на похоронах не было никого из одноклассников, зато пришло несколько десяткой женщин и мужчин в черных одеждах. Все они держали горящие свечки и что-то заунывно пели не по-русски. Чувствуя, что совершили преступление — а мы украли чужую макулатуру — мы постарались улепетнуть со страшного места. Заметив нас, за нами в погоню бросилось несколько мужиков. Вскоре меня схватили за плечо. Меня, трясущегося от страха, подвели к черному сборищу. Пение прекратилось. Заплаканная женщина — видимо, мать покойной — подала мне крупное венгерское яблоко и поцеловала в лоб. Она подвела меня к гробу и пообещав много конфет, апельсинов и денег, велела целовать покойницу. Я залился слезами, умолял отпустить, но сектантки настаивали. Все снова запели молитвы на непонятном мне языке, а кто-то взрослый с силой пригнул мою голову к восковому лбу девочки в кружевном чепчике. Мне не оставалось ничего другого, как поцеловать куда приказано. Так я сделал раз, другой и третий, меня ободрили и велели повторять за начетчицей длинное заклинание на старорусском языке. Несколько выражений из него намертво врезались в мою память – «я могла дочь породить, я могу от всех бед пособить». Когда заговор закончился, мне велели взять свечку и покапать воском на грудь Наташиного синего с красной оторочкой платьица. Затем мне подали два стертых медных кольца, велели одно насадить мертвой невесте на палец, другое надели на палец мне. Не выпуская моей руки, они двинулись к автобусу. Мы отправились на кладбище. По дороге женщина взяла с меня честное пионерское слово никому, по крайней мере сорок дней, не рассказывать об этом происшествии. Первый ком глины бросила мать, второй поручили бросить мне. Потом нас привезли к тому же подъезду, и мне вернули портфель, в который насовали каких-то платков и тряпок. Мне насыпали полные карманы, вручили авоську фруктов и дали бумажку в десять рублей. Я за первым же поворотом выкинул колечко и платки в снег. На 10 рублей я накупил книг про животных и монгольских марок. Ближе к концу учебного года мертвая Наташа начала сниться мне чуть ли не каждую ночь, распевая нескладные песенки. Дальше моя мертвая невеста потребовала от меня — во сне — чтобы я начал изучать магию и обещала научить меня всему. Требовалось лишь мое согласие. Я, естественно, был против. Летом я уехал в деревню, и ночные «посещения» прекратились. Они возобновились в первую же ночь, когда я вернулся в город. Наташа являлась ко мне как бы в дымке, вскоре я начал чувствовать ее близость по специфическому холодку. У меня начались галлюцинации, по ночам я стал бредить. Врач, к которому обратились за помощью мои родители, объяснил это явление гормональной ломкой. Так продолжалось около года. Наконец, Наташа объявила, что если я и после этого не хочу изучать магию, она меня бросает. Дескать, впоследствии я буду искать ее и домогаться, но будет поздно. Тогда, в 1980-м, я был готов на что угодно, чтобы избавиться от ночного наваждения. Наташа научила меня, как «передать» ее одной из моих одноклассниц, на которую я имел зуб. Я совершил несложную магическую церемонию — и навеки распрощался с Наташей Петровой, получив вместо этого… неумеренный интерес со стороны той самой одноклассницы. С тех пор каждый раз, когда я оказываюсь на кладбище «Красная Этна», я нахожу время сходить на могилку Наташи. Бабушка ее скончалась в 1990 году, мать куда-то делась, и лет 14 могилу поддерживал в порядке исключительно я один. Пару лет назад кто-то натыкал в Наташин холмик цветочков. Кто это мог сделать, кроме меня, остается полнейшей загадкой. И все же мой странный «брак» с Наташей Петровой мне пригодился. Когда в эпоху перестройки я все же решил изучать магию, знающие люди не отказались учить меня, как только я поведал им эту историю. Уже став убежденным язычником и достаточно опытным некромантом, я жалел, что не воспользовался в детстве легко дававшимися мне в руки эзотерическими знаниями».