Мастер времени. Офелия. Цена бессмертияСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Чем привлекательны путешествия, спросите вы? У Офелии было на этот счёт своё мнение. Нет, не новыми впечатлениями, не попыткой отдохнуть от уже ставшей привычной суеты города, бытовых неурядиц. Нет! Она истово верила, что, отправляясь в неизведанное, открывает для себя заново свойство жизни. Ощутить интерес, вкус к чему-то непознанному. И самое главное – удивление. Ей, как никому другому, было известно, что человек превращается в машину тогда, когда из его жизни уходит удивление и способность удивлять и удивляться. Ставшие привычными дела, заботы, проблемы и обязанности убивают это чувство во взрослых. И только дети, не вкусившие всех прелестей цивилизации, искренне верят и радуются чудесам. Ей нравилось жить в Лондиниуме. Нравилось его большое, исходящее паром и маслом сердце. Бег прогресса, пускай и приносящего свои испытания, был ей по нраву. Она жила в ожидании чуда, но хранила его в глубине сердца, так как понимала — наступало время, далёкое от чудес. Прожитые века иногда одаривали, а иногда отягощали своей мудростью и опытом. Вот и сейчас, садясь на дирижабль, она чувствовала приближение войны. Это ей сказал еще Влад. А у вампиров прекрасное чутьё на реки крови. Иногда в газетах какой-нибудь учёный начинал говорить о грядущих катаклизмах, но над несчастным глупцом тут же сгущались тучи, извергавшие на нерадивого громы и молнии. «Эксперты» и сведущие обрушивали на него памфлеты[1] и эпиграммы, клеймя нарушителя спокойствия. Империя проживала свой «золотой век» и не собиралась разменивать процветание и стабильность на потрясения. На вокзале, как и всегда, толпилось множество людей, механически двигающихся в одном им известном направлении. Офелия с удивлением обнаружила, что наблюдает за людьми, желая увидеть их эмоции. Но, то ли скрытые механическими масками, то ли просто отсутствие их как таковых, на лицах людей она их не обнаружила. Это озадачило её. Вспомнились первые полёты на воздушных шарах, когда люди смотрели на смельчаков с широко открытыми глазами страха и обожания. Эти люди, бросившие вызов небесам, казались титанами античности. Но сегодня подняться в воздух стало обыденностью и эмоций это уже не вызывало. Офелия покачала головой и улыбнулась проходящему господину с металлической усовершенствованной рукой. Чёрный котелок был украшен механическим счётчиком шагов, который тикал, отсчитывая шаги своего владельца. Заметив улыбку незнакомки, господин как-то стушевался и ускорил шаг, так что счётчик издал недовольную трель, перестраиваясь. Усмехнувшись, Офелия наконец заметила нужный ей дирижабль. Он носил гордое имя «Уильям Уоллес» и был украшен характерным для скоттов орнаментом тартан[2]. Поднимаясь по трапу, Офелия держала в руках лишь небольшой саквояж, так как любила передвигаться налегке, а это путешествие она спланировала так, чтобы не слишком отдаляться от цивилизации. Конечной станцией их полёта должен был стать Абердин, один из крупных городов страны скоттов. Но настоящей целью её был замок Нок, в котором, по слухам, жил призрак Зелёной Дамы. Потомки МакКлаудов, строителей замка, открыли в нём гостиницу, и за весьма умеренную плату можно было попытаться встретить призрака. Офелия долго откладывала эту поездку, но вынужденный простой в делах вынудил её покинуть Лондиниум. И вот, оставив Ангела под присмотром приходящей смотрительницы, она отправилась на север метрополии. Поднявшись на борт, она предъявила билет веснушчатому, вихрастому юноше в тёмной форме торгового воздушного флота и была препровождена в отведённую ей каюту. Размером чуть больше спичечного коробка, каюта тем не менее была чистой и вызывала чувство какого-то урбанистического уюта. Иллюминатор блестел медью и был расположен так, что в него можно было смотреть, не вставая из-за маленького столика. Взглянув на часы, Офелия отложила саквояж и расстегнула верхнюю пуговицу своего пальто. Скоро Большой Бен пробьёт пять вечера и стюарды бросятся подносить чай. За дверью слышались голоса других пассажиров и членов команды. Скинув пальто, она придвинула саквояж поближе и, расстегнув нехитрую защёлку, извлекла небольшую коробку, в которой лежал её новый пистолет системы Браунинга[3]. Отсутствие барабана делало его намного компактней, а главное - легче её привычного «Ремингтона». Ей захотелось прямо сейчас произвести разборку, но вежливый стук в дверь заставил убрать оружие и ответить. Как она и предполагала, принесли чай и галеты. Просидев еще некоторое время возле окна в мир, как она его окрестила, Офелия неожиданно почувствовала приступ сонливости, которому не смогла сопротивляться. Понимая, что нарушает все мыслимые правила приличия, она тем не менее, стянув ботильоны, рухнула на узкую койку и уснула. Проснувшись, она сразу взглянула на часы. Четырнадцать минут третьего. Ругаясь на себя, Офелия переоделась и залезла под одеяло. Лёгкое колебание гондолы навевало сон, словно вернулось детство и нянечка укачивает её в колыбели. Воспоминание вернуло ей благостное состояние духа, и, поворочавшись, она снова заснула. Чем привлекательны путешествия, спросите вы? У Офелии было на этот счёт своё мнение. Нет, не новыми впечатлениями, не попыткой отдохнуть от уже ставшей привычной суеты города, бытовых неурядиц. Нет! Она истово верила, что, отправляясь в неизведанное, открывает для себя заново свойство жизни. Ощутить интерес, вкус к чему-то непознанному. И самое главное – удивление. Ей, как никому другому, было известно, что человек превращается в машину тогда, когда из его жизни уходит удивление и способность удивлять и удивляться. Ставшие привычными дела, заботы, проблемы и обязанности убивают это чувство во взрослых. И только дети, не вкусившие всех прелестей цивилизации, искренне верят и радуются чудесам. Ей нравилось жить в Лондиниуме. Нравилось его большое, исходящее паром и маслом сердце. Бег прогресса, пускай и приносящего свои испытания, был ей по нраву. Она жила в ожидании чуда, но хранила его в глубине сердца, так как понимала — наступало время, далёкое от чудес. Прожитые века иногда одаривали, а иногда отягощали своей мудростью и опытом. Вот и сейчас, садясь на дирижабль, она чувствовала приближение войны. Это ей сказал еще Влад. А у вампиров прекрасное чутьё на реки крови. Иногда в газетах какой-нибудь учёный начинал говорить о грядущих катаклизмах, но над несчастным глупцом тут же сгущались тучи, извергавшие на нерадивого громы и молнии. «Эксперты» и сведущие обрушивали на него памфлеты[1] и эпиграммы, клеймя нарушителя спокойствия. Империя проживала свой «золотой век» и не собиралась разменивать процветание и стабильность на потрясения. На вокзале, как и всегда, толпилось множество людей, механически двигающихся в одном им известном направлении. Офелия с удивлением обнаружила, что наблюдает за людьми, желая увидеть их эмоции. Но, то ли скрытые механическими масками, то ли просто отсутствие их как таковых, на лицах людей она их не обнаружила. Это озадачило её. Вспомнились первые полёты на воздушных шарах, когда люди смотрели на смельчаков с широко открытыми глазами страха и обожания. Эти люди, бросившие вызов небесам, казались титанами античности. Но сегодня подняться в воздух стало обыденностью и эмоций это уже не вызывало. Офелия покачала головой и улыбнулась проходящему господину с металлической усовершенствованной рукой. Чёрный котелок был украшен механическим счётчиком шагов, который тикал, отсчитывая шаги своего владельца. Заметив улыбку незнакомки, господин как-то стушевался и ускорил шаг, так что счётчик издал недовольную трель, перестраиваясь. Усмехнувшись, Офелия наконец заметила нужный ей дирижабль. Он носил гордое имя «Уильям Уоллес» и был украшен характерным для скоттов орнаментом тартан[2]. Поднимаясь по трапу, Офелия держала в руках лишь небольшой саквояж, так как любила передвигаться налегке, а это путешествие она спланировала так, чтобы не слишком отдаляться от цивилизации. Конечной станцией их полёта должен был стать Абердин, один из крупных городов страны скоттов. Но настоящей целью её был замок Нок, в котором, по слухам, жил призрак Зелёной Дамы. Потомки МакКлаудов, строителей замка, открыли в нём гостиницу, и за весьма умеренную плату можно было попытаться встретить призрака. Офелия долго откладывала эту поездку, но вынужденный простой в делах вынудил её покинуть Лондиниум. И вот, оставив Ангела под присмотром приходящей смотрительницы, она отправилась на север метрополии. Поднявшись на борт, она предъявила билет веснушчатому, вихрастому юноше в тёмной форме торгового воздушного флота и была препровождена в отведённую ей каюту. Размером чуть больше спичечного коробка, каюта тем не менее была чистой и вызывала чувство какого-то урбанистического уюта. Иллюминатор блестел медью и был расположен так, что в него можно было смотреть, не вставая из-за маленького столика. Взглянув на часы, Офелия отложила саквояж и расстегнула верхнюю пуговицу своего пальто. Скоро Большой Бен пробьёт пять вечера и стюарды бросятся подносить чай. За дверью слышались голоса других пассажиров и членов команды. Скинув пальто, она придвинула саквояж поближе и, расстегнув нехитрую защёлку, извлекла небольшую коробку, в которой лежал её новый пистолет системы Браунинга[3]. Отсутствие барабана делало его намного компактней, а главное - легче её привычного «Ремингтона». Ей захотелось прямо сейчас произвести разборку, но вежливый стук в дверь заставил убрать оружие и ответить. Как она и предполагала, принесли чай и галеты. Просидев еще некоторое время возле окна в мир, как она его окрестила, Офелия неожиданно почувствовала приступ сонливости, которому не смогла сопротивляться. Понимая, что нарушает все мыслимые правила приличия, она тем не менее, стянув ботильоны, рухнула на узкую койку и уснула. Проснувшись, она сразу взглянула на часы. Четырнадцать минут третьего. Ругаясь на себя, Офелия переоделась и залезла под одеяло. Лёгкое колебание гондолы навевало сон, словно вернулось детство и нянечка укачивает её в колыбели. Воспоминание вернуло ей благостное состояние духа, и, поворочавшись, она снова заснула.

Абердин встретил её туманом и сырым промозглым ветром, что, словно злой шутник, пытался забраться ей под пальто, чтобы вонзить свои ледяные когти. Стойко приняв вызов погоды, Офелия поймала кэб на паровой тяге и, назвав адрес, была приятно удивлена низкой цене, так как ехать было не близко. Водитель попался из молчунов, что полностью её устраивало. Она смотрела в окно, но скрытые туманом достопримечательности, если таковые и имелись, ловко прятались от её глаз. Наконец она почувствовала, что машина съехала на проселочную дорогу, и спустя полчаса она созерцала главную башню замка. Сюда было проведено электричество, что давало возможность осматривать замок и во тьме ночи. Стюард, выскочивший её навстречу, подхватил саквояж и придержал дверь. Офелия одарила его улыбкой и мелкой монетой. Холл древнего замка был обставлен с чисто женским вкусом, что вызвало приятное впечатление. — Постояльцев сейчас немного, — раздался глубокий хриплый голос. – Поэтому можете выбрать любую из комнат, госпожа. Владелец голоса оказался совсем не таким, как можно себе было представить. Немолодой уже мужчина чем-то неуловимо напомнил ей клерков, которыми полнилась имперская бюрократическая машина. Незаметный, услужливый, предупредительный, а также инфантильный, безынициативный, закрепощённый собственноручно придуманными правилами и устоями. Потомок гордых МакКлаудов был невысок, лыс, имел внушительное брюшко и растрёпанные бакенбарды, за которыми забывал, по-видимому, ухаживать. — Третий этаж свободен?— Абсолютно! У нас там три комнаты и все пустуют. — Зелёная Леди перестала заглядывать на огонёк? – решила пошутить Офелия, но хозяин гостиницы шутку не поддержал:— Старая леди является регулярно, особенно к тем, кто жаждет общения с потусторонним. Остальные же гости спят, как младенцы. Могу я поинтересоваться, госпожа приехала только ради приобщения к таинственному?— Госпожа еще не решила, — холодней, чем хотелось, ответила Офелия, не любившая снобов, а низкорослый потомок горцев явно страдал этим недугом. Дальнейший разговор был бессмыслен, поэтому гостья поднялась к себе в комнату №9. За ужином Офелия увидела почти всех постояльцев гостиницы. Молодая пара, приехавшая с континента специально ради призрака, двое путешественников из Нового Света, которых было слышно издалека, и мужчина средних лет, приехавший, видимо, откуда-то из колоний. Ужин был выше всяких похвал, а знаменитый шотландский виски развязал некоторые языки. Особенно американские. Один из путешественников решил, видимо, приударить за ней, так как весь вечер постоянно обращался с какими-то надуманными вопросами, пока ей это не надоело, и Офелия поднялась к себе в номер. Посреди ночи её разбудил плач и невнятное бормотание. Трудно было спросонья определить, откуда идёт звук, особенно в старинном замке, где с акустикой всё было в порядке. Поэтому, заткнув уши берушами, Офелия снова заснула, решив выяснить утром все подробности. Однако, спустившись к завтраку, она с удивлением увидела еще одного постояльца, вопросы о том, кто плакал и почему, частично решились. Молодой еще бритт с измождённым, осунувшимся лицом, на котором выделялись тёмные круги под глазами. А сами глаза горели безумным огнём, словно у буйно помешанного. «Какой-нибудь революционер, – решила про себя Офелия. – Надорвался при решении, как переустроить несправедливый мир, и съехал с катушек». Революционеров она не любила. Особенно после Великой Французской революции. Тем временем, съев свою яичницу с беконом и луком, мужчина вновь поднялся наверх. А снедаемая любопытством Офелия едва сумела закончить завтрак и тут же обратилась к потомку горцев за полезной информацией. Выслушав её рассказ, владелец гостиницы задал всего один вопрос:— Он Вам мешает?! Потому что если да, то я попрошу его съехать. — Нет, нет, что вы! – всполошилась Офелия. – Не стоит, ради Бога! Это такая мелочь. Я, видимо, просто с дороги устала. Видимо, он переживает какую-то личную трагедию?— Спросите у него сами. Но есть вероятность, что он вам ничего не скажет. Мне кажется, он вообще немой, так как я не услышал от него еще ни одного слова. Интересные истории были слабостью Офелии, потому она, прогулявшись по окрестностям замка и подышав воздухом, необычайно чистым и свежим, вернулась в гостиницу с готовым планом действий. Еще раз уточнив номер комнаты странного постояльца, она переговорила со швейцаром и горничной и выяснила несколько странных подробностей. Во-первых, постоялец въехал не один, а с прелестной белокурой супругой, которая была больна и не покидала комнаты. Во-вторых, запретил горничной убираться в номере, периодически требуя ведро воды и тряпки. В-третьих, чаще всего обеды он заказывал в номер с требованием оставлять их под дверью. Ну и так далее…— И хозяин терпит эдакого чудака?! – не удержалась от вопроса Офелия. — Ну что вы, госпожа. Номер шесть платит очень щедро. Я бы сказала, что очень щедро, к тому же это и причудами-то назвать нельзя. Так, милые чудачества. Получив информацию к размышлению, Офелия отправилась к себе в номер, по пути заглянув на кухню и выпросив себе булочку традиционно чёрного цвета[4] и чашку чая. Решив, что делать скоропалительных выводов она пока не будет, Офелия тем не менее прошла рядом с номером эксцентричного господина, напрягая слух. И хотя подслушивание не входило в её привычки, интерес персона из шестого номера вызвала немалый.