Ловушка для насекомыхСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Ненавижу их. Ненавижу насекомых. Тех, которые жужжат, кусаются и всячески безжалостно досаждают. И ненависть эта, подозреваю, абсолютно взаимна, потому как стоит мне приехать, к примеру, на дачу или просто выехать на природу, я обязательно оказываюсь в центре внимания оводов, слепней или мошки. Компания может состоять из любого количества людей, но никого из них не жрут так, как меня. Хоть каким средством я вымажусь или обрызгаюсь, толку ноль. А в условиях домашнего быта меня, конечно же, больше всего из равновесия выводят комары. Честь, хвала и почет изобретателю фумигатора. Это единственное, что меня спасает от этих кровососущих тварей и дарит спокойный сон, который всю ночь не нарушает назойливый писк над ухом. И только благодаря этому прибору весь следующий день я не расчесываю себя до корост. Но этих-то я просто не люблю по уже озвученным причинам. А есть вот единственное насекомое, даже назвала бы его чудовищем, которого я по-настоящему боюсь. И боюсь почти до обморока, беспричинно. Оно не кусается, не жужжит, но при этом наводит на меня панический страх. Меня натурально пробивает пот при его виде. Это таракан. Неважно, какой. Будь то российский рыжий домашний или черный южный, или огромный американский. Знаю, что это фобия, а если точнее – блаттофобия, тем не менее, ничего с собой поделать не могу. Даже самовнушение не помогает, сколько бы я не пыталась его практиковать. При виде этих демонических созданий на меня порой нападает ступор, а иногда, уподобляясь истеричной гимназистке, я с визгом и чуть ли не со скоростью света делаю от него ноги. Стыдно в этом признаваться, но не знаю, как это искоренить. Так что, поехав этим летом «дикарем» на Кавказ, я вооружилась целым арсеналом брызгалок и кремов, отпугивающих насекомых, а так же двумя фумигаторами, антикомариными таблетками и ловушками для тараканов. С жильем я по телефону заранее договорилась тетей Машей (точнее, Марией Алексеевной, которая почему-то предпочитала, чтобы все без исключения ее называли именно тетей Машей). Ехала я к ней уже в третий раз. У нее были четыре небольших частных домика, каждый на две комнаты, которые находились совсем рядом с морем на невысоком скалистом холме. Летом она их сдавала, а зимой жила на вырученные деньги. Гостить у тети Маши было приятно и спокойно. Даже в самый невыносимый зной в ее уютных горницах было свежо и прохладно, а ночью тепло и тихо. Жильцов она отбирала тщательно, с пристрастием и поэтому никаких стычек, ссор или пьяных драк не происходило, чем она очень гордилась. На общей территории домиков, которая была сплошь увита изумрудным виноградом, находилась летняя кухня. С большим столом, шкафом с посудой и прочей кухонной утварью, плитой, мойкой и громадных размеров холодильником. За кухней же была мечта: бетонированные ступеньки, ведущие прямо к пляжу. Все это великолепие было в разносортной зелени, а по обе стороны лестницы в этом году, которые я обнаружила по приезду, зацвели какие-то неизвестные мне безумно красивые цветы. Милые такие разноцветные малютки. И после пары минут спуска по лесенке уже можно было плескаться в Черном море. В день прибытия, получив ключи от комнаты в домике и нежно поблагодарив тетю Машу, даже не распаковав свои сумки, я ринулась на побережье. Просто быстренько переоделась в купальник, переобулась в сланцы, схватила полотенце, минералку и маленькую дорожную сумочку, в которую поспешно запихала телефон и немного денег. И помчалась через кухню по лестнице вниз. Мне так не терпелось окунуться в волны, что я забыла, что спуск был достаточно крутым и извилистым. И на последнем вираже меня по инерции занесло со ступенек направо. Упала я прямо в цветы. И расхохоталась. Прямо-таки дама в камелиях! Вот же ворона, как я забыла об этом повороте? Ведь не первый уже раз здесь. Все еще смеясь, я встала, отряхнулась, и, насвистывая свою любимую песню, уже спокойно дошла до окультуренного и чистого песчаного пляжа. Там меня ожидало небольшое огорчение. Падая, я довольно неслабо ободрала лодыжку об ступеньку и сейчас обнаружила, что из полученной ссадины до сих пор сочилась кровь. «Заживет! На мне все как на собаке заживает», - беспечно подумала я, после чего, оставив на берегу сумку и накрыв ее полотенцем, нырнула в такое долгожданное и теплое море. Соленая вода недолго пощипала ранку, но это очень быстро прошло. Я гораздо больше переживала из-за того, что участок кожи, который скоро зарубцуется, не загорит. Но об этом я забыла буквально через минуту. Солнце, запах моря и шум прибоя заглушили все мысли. Вдоволь наплававшись, я еще долго качалась на ласковых волнах, лежа на спине. А потом уже с берега наблюдала божественное зрелище, как раскрасневшееся солнце начинает клониться к горизонту, отбрасывая последние лучи. Блики огненной дорожки на спокойной водной ряби не просто вдохновляли, они навевали мысли о вечной красоте, умиротворении и благодати. Я еще какое-то время посидела, завернувшись в полотенце, а потом начала подъем к своему домику, периодически оборачиваясь. Ненавижу их. Ненавижу насекомых. Тех, которые жужжат, кусаются и всячески безжалостно досаждают. И ненависть эта, подозреваю, абсолютно взаимна, потому как стоит мне приехать, к примеру, на дачу или просто выехать на природу, я обязательно оказываюсь в центре внимания оводов, слепней или мошки. Компания может состоять из любого количества людей, но никого из них не жрут так, как меня. Хоть каким средством я вымажусь или обрызгаюсь, толку ноль. А в условиях домашнего быта меня, конечно же, больше всего из равновесия выводят комары. Честь, хвала и почет изобретателю фумигатора. Это единственное, что меня спасает от этих кровососущих тварей и дарит спокойный сон, который всю ночь не нарушает назойливый писк над ухом. И только благодаря этому прибору весь следующий день я не расчесываю себя до корост. Но этих-то я просто не люблю по уже озвученным причинам. А есть вот единственное насекомое, даже назвала бы его чудовищем, которого я по-настоящему боюсь. И боюсь почти до обморока, беспричинно. Оно не кусается, не жужжит, но при этом наводит на меня панический страх. Меня натурально пробивает пот при его виде. Это таракан. Неважно, какой. Будь то российский рыжий домашний или черный южный, или огромный американский. Знаю, что это фобия, а если точнее – блаттофобия, тем не менее, ничего с собой поделать не могу. Даже самовнушение не помогает, сколько бы я не пыталась его практиковать. При виде этих демонических созданий на меня порой нападает ступор, а иногда, уподобляясь истеричной гимназистке, я с визгом и чуть ли не со скоростью света делаю от него ноги. Стыдно в этом признаваться, но не знаю, как это искоренить. Так что, поехав этим летом «дикарем» на Кавказ, я вооружилась целым арсеналом брызгалок и кремов, отпугивающих насекомых, а так же двумя фумигаторами, антикомариными таблетками и ловушками для тараканов. С жильем я по телефону заранее договорилась тетей Машей (точнее, Марией Алексеевной, которая почему-то предпочитала, чтобы все без исключения ее называли именно тетей Машей). Ехала я к ней уже в третий раз. У нее были четыре небольших частных домика, каждый на две комнаты, которые находились совсем рядом с морем на невысоком скалистом холме. Летом она их сдавала, а зимой жила на вырученные деньги. Гостить у тети Маши было приятно и спокойно. Даже в самый невыносимый зной в ее уютных горницах было свежо и прохладно, а ночью тепло и тихо. Жильцов она отбирала тщательно, с пристрастием и поэтому никаких стычек, ссор или пьяных драк не происходило, чем она очень гордилась. На общей территории домиков, которая была сплошь увита изумрудным виноградом, находилась летняя кухня. С большим столом, шкафом с посудой и прочей кухонной утварью, плитой, мойкой и громадных размеров холодильником. За кухней же была мечта: бетонированные ступеньки, ведущие прямо к пляжу. Все это великолепие было в разносортной зелени, а по обе стороны лестницы в этом году, которые я обнаружила по приезду, зацвели какие-то неизвестные мне безумно красивые цветы. Милые такие разноцветные малютки. И после пары минут спуска по лесенке уже можно было плескаться в Черном море. В день прибытия, получив ключи от комнаты в домике и нежно поблагодарив тетю Машу, даже не распаковав свои сумки, я ринулась на побережье. Просто быстренько переоделась в купальник, переобулась в сланцы, схватила полотенце, минералку и маленькую дорожную сумочку, в которую поспешно запихала телефон и немного денег. И помчалась через кухню по лестнице вниз. Мне так не терпелось окунуться в волны, что я забыла, что спуск был достаточно крутым и извилистым. И на последнем вираже меня по инерции занесло со ступенек направо. Упала я прямо в цветы. И расхохоталась. Прямо-таки дама в камелиях! Вот же ворона, как я забыла об этом повороте? Ведь не первый уже раз здесь. Все еще смеясь, я встала, отряхнулась, и, насвистывая свою любимую песню, уже спокойно дошла до окультуренного и чистого песчаного пляжа. Там меня ожидало небольшое огорчение. Падая, я довольно неслабо ободрала лодыжку об ступеньку и сейчас обнаружила, что из полученной ссадины до сих пор сочилась кровь. «Заживет! На мне все как на собаке заживает», - беспечно подумала я, после чего, оставив на берегу сумку и накрыв ее полотенцем, нырнула в такое долгожданное и теплое море. Соленая вода недолго пощипала ранку, но это очень быстро прошло. Я гораздо больше переживала из-за того, что участок кожи, который скоро зарубцуется, не загорит. Но об этом я забыла буквально через минуту. Солнце, запах моря и шум прибоя заглушили все мысли. Вдоволь наплававшись, я еще долго качалась на ласковых волнах, лежа на спине. А потом уже с берега наблюдала божественное зрелище, как раскрасневшееся солнце начинает клониться к горизонту, отбрасывая последние лучи. Блики огненной дорожки на спокойной водной ряби не просто вдохновляли, они навевали мысли о вечной красоте, умиротворении и благодати. Я еще какое-то время посидела, завернувшись в полотенце, а потом начала подъем к своему домику, периодически оборачиваясь. Уходить очень не хотелось, но уже стало ощутимо холодать. Вернулась уставшая и безмерно счастливая. Ополоснувшись пресной водой и наскоро перекусив парой бутербродов с чаем на общей кухне, я отправилась спать. Уснула моментально, но вот сны снились нехорошие. А снилось, что у меня чешется все тело и что я никак не могу начесаться, сколько бы себя не скоблила. Расчесываю себя до крови, до язв, но все равно чешусь и не могу остановиться. Было ощущение, что меня целиком окунули в ванну со скипидаром. Внезапно я резко подскочила. С меня ручьями лил пот, пропитав собой всю постель. Жарко? Нет, в комнате довольно комфортная температура. Провела ладонью по лбу. Как нос у кошки, мокрый и холодный. Когда я наконец-то сообразила, где нахожусь, сама себя пожурила: «балда, фумигатор не включила, потому тебя комары и едят»!Конечно, тут же тыкнула пяткой выключатель торшера, который находился на полу у самой кровати и метнулась к сумке, из которой достала чудо-прибор. Снабдив его таблеткой от комаров, воткнула его в розетку. Индикатор загорелся. Слава Богу, розетка рабочая, эффект вот-вот будет, значит можно пробовать спать дальше. После этого я сменила простыни, перевернула подушку, выключила свет и снова улеглась. Но вот как уснуть? Саднило все тело, видимо из-за принятых сегодня солнечных ванн, и снова начал преследовать нестерпимый зуд. Чесалось вообще все: голова, шея, спина, живот, руки, ноги. Сон толком никак не шел. Я просто пропадала в каких-то полудремах. А перед самым пробуждением был просто апофеоз этой ночи: мне привиделось, что по мне не спеша ползает… Ужас всей моей жизни: Таракан! Он щекочет меня своими лапками и отвратительно шевелящимися усами. Огромный, длинный, с черным крепким и блестящим панцирем, сытый такой. Глядя на него, к горлу подступала нешуточная тошнота. Двинуться, чтобы скинуть с себя эту дрянь, не получалось, тело словно сковало параличом. А потом эта омерзительная тварь каким-то образом медленно, словно издеваясь, заползла ко мне в рот, и я начала против своей воли ее жевать. Раздается писк, и я чувствую царапание этих шершавых лапок по своему языку и нёбу. И ощущаю во рту нечто, напоминающее слизистое желе вперемешку с яичной скорлупой, но почему-то совершенно безвкусное. Внезапно моя правая рука сама по себе протянулась ко рту и вытянула оттуда примерно с мизинец величиной два длинных и толстых, черных уса. А безусые остатки челюсть продолжала дожевывать и перемалывать. Да еще настолько прилежно, что от этого хруста, который четко отдавался в ушах, содрогалась целиком вся голова. При этом писк продолжался, но постепенно сходил на нет. Такие чудовищные кошмары до этого дня меня еще ни разу не посещали. Проснувшись и подскочив как ошпаренная, я понеслась во двор, будучи уверенной, что меня тут же прополощет. Во всяком случае, пополам меня перегнуло. Но бутерброды, видимо не захотели меня покидать, да и свежий ночной воздух сделал свое дело. После того, как меня немного отпустило, я смогла распрямиться, затем долго стояла, оперевшись о стену моего домика и глубоко дышала, уткнувшись взглядом в звездное небо. Вернувшись обратно в свою комнатку, снова уснуть я уже не смогла. Вновь включила торшер и до самого утра пыталась читать книгу, перед этим не забыв расставить по всем углам ловушки для тараканов. Как только забрезжил рассвет, я выпила большую кружку кофе и пошла на пляж. Хотела провести там весь день, но из-за того, что все тело снова начало саднить, и вновь появился этот чудовищный зуд, я отправилась обратно к тете Маше, где приняла летний душ, представляющий из себя кабинку со шторкой, над которой горизонтально располагалась черная бочка с душевым распылителем. Под веселый свист я долго и яростно терла себя щедро намыленной мочалкой, а потом тщательно мазалась кремом. Кожа почувствовала себя намного лучше. После, пообедав нехитрым овощным салатом вприкуску с изумительно вкусной местной кровяной колбасой, я решила ненадолго прикорнуть, стараясь не вспоминать о своем ночном кошмаре. Спать хотелось безумно. Но ничего из этой затеи не вышло. Только лишь задремав, я снова начала бешено чесаться. Чертовы насекомые!Тихо процедив сквозь зубы длинное нецензурное ругательство и поняв, что сейчас уже точно не усну, решила перебраться с книжкой за стол в зеленый, тенистый и свежий двор кухни. Идти снова к морю пока не хотелось, солнце еще шпарило вовсю, а сгорать в мои планы никак не входило. Через пару минут появилась тетя Маша с веником, совком и ведром, в котором виднелись какие-то чистящие средства, щетки и губки. Она улыбнулась мне и поздоровалась. - Здравствуйте, хозяйка! – в свою очередь приветливо кивнула я ей. – Как идет бизнес?- А вот сегодня во вторую комнату своего дома жди подселение. Скоро прибудет. Мужчина, кстати, да еще и холостой, - подмигнула она мне. - Ну, кто там будет, это мне неинтересно. Главное, я уверена, что это будет не хулиган. А вот Вас поздравляю с новым жильцом! Теть Маш, а как тут нынче дела с насекомыми обстоят? Тараканы огромные черные бегают? Комары стадами летают? Или это только у меня в домике такое происходит? Мне постоянно не спится из-за них. Не припомню, чтобы в предыдущие годы было какое-то нашествие. Понять еще не могу, снится мне это, или наяву происходит, так что Вы уж меня простите за столь дурацкий вопрос. - Ну, случается, конечно. Сама ведь понимаешь, юг! Благодатная для них среда. Хотя, я предприняла меры для того, чтобы их стало меньше. Сказав это, она занялась своими ежедневными привычными делами: чисткой и уборкой, категорически отказавшись от предложенной мною помощи. Ну, нет - так нет. И я снова погрузилась в чтение. Часа через три, уже ближе к вечеру, прибыл мой сосед по дому. Немолодой, но зато очень приятный и интересный в общении мужчина. О таких людях говорят «свой человек». Познакомились. Имя интересное – Артур, хотя, судя по виду, корни у него были исконно русскими. На пляж, как я, он сразу не рванул. Вместо этого он достал из сумки бутылку местного вина и принес на тарелке вымытые сочные персики. Поговорили, посмеялись, чуть выпили и пожевали ароматные южные фрукты. Без брудершафта как-то естественно и быстро перешли на «ты», а потом разошлись каждый по своим комнатам. Меня на тот момент уже просто чудовищно клонило в сон, поэтому я решила попробовать все-таки поспать, а Артур - распаковаться и после этого пойти к морю. Угрожающе посмотрев на тараканьи ловушки, снова воткнув в розетку фумигатор и убедившись в том, что он работает, я облачилась в пижаму, состоящую из легких футболки и шортиков в клеточку, затем расстелила постель и плюхнулась на нее почти в изнеможении, прикрывшись махровой простыней. Засыпала долго, в голову лезли дурные мысли о доставучих насекомых и о том, что очень бы хотелось уснуть спокойно и без сновидений. Прошло не меньше часа, в течение которого я ворочалась с боку на бок, после чего провалилась в очередной кошмар. Снилось, что меня со всех сторон кусают, и что я снова вся чешусь. Я расчесывала себя до нестерпимой боли, до крови, до мяса. И именно во сне пришла мысль: неужели тут завелись какие-то адские клопы? Мысль эта, конечно же, не спасла, я продолжала себя буквально раздирать. Самое ужасное в этом сне было наблюдать то, как я чесала свою голову: с таким усердием, что вырывала клочья волос. С кровью. И отшвыривала их прочь, принимаясь за очередной участок. Но ничего не могла с этим поделать, просто никак не могла остановиться. Сама себя во сне я умоляла: «Проснись!» - но не получалось. Я продолжала с таким же ожесточением вгрызаться в свое тело ногтями, оставляя на себе только лишь какое-то кровавое месиво. И вдруг проснулась. Неожиданно для самой себя. Дьявол! Не на такой отдых я рассчитывала. Ступней ткнула выключатель торшера. Взглянула в окно. Уже была глубокая черная ночь. Что же за напасть-то такая, что со мной происходит? В ту же минуту я почувствовала какой-то сладковато-солоноватый запах, отчетливо ассоциирующийся с запахом мясного отдела продуктового магазина. Мне понадобилось довольно много времени, точно не меньше десяти минут, чтобы прийти в сознание. И уже позже поняла, что просто не хотела в него приходить. По причине того, что, выйдя из оцепенения и медленно, с содроганием, переведя взгляд вниз, моим глазам предстало зрелище, которое я так боялась увидеть. У ножки торшера я обнаружила свою пижаму. Точнее, что от нее осталось. Глазам своим верить я отказывалась. То, что совсем недавно было пижамой, превратилось в разорванные и окровавленные лоскуты, а опознать ее я смогла только по клетчатой веселенькой расцветке. Там же, рядом с этими лохмотьями, в хаотичном порядке валялись спутанные, все в крови, клоки волос, на некоторых из которых в скудном свете были видны многочисленные куски вырванной с мясом кожи. И тут я боковым зрением еще заметила нечто, на что смотреть не хотелось вовсе, никогда и ни за что. Даже под дулом пистолета. Скорее всего, во всю мощь работал какой-то защитный рефлекс, который я в тот момент усиленно пыталась перебороть и заглушить. В итоге с огромным усилием, затаив дыхание, пришлось заставить себя перевести взгляд на свои руки. К горлу подкатил огромный колючий ком, не дающий даже сглотнуть. Руками дело не ограничилось. Ту же картину я увидела и на ногах, а потом и на всем теле. Оно все было покрыто цветами. Точно такими же, в которые я свалилась, несясь по ступенькам к морю. Маленькие, красивые, разноцветные. На некоторых участках кожи, под этими «саженцами» еще просачивалась кровь, которая довольно быстро, омерзительно булькая и пузырясь, всасывалась обратно. Дрожащей рукой, в шоке, все еще не веря в этот ужас и не осознав масштаба происходящего, я провела рукой по голове. Волос на ней не оказалось. Зато голова тоже цвела. Судя по ощущениям, на ней была шелковистая и гладкая цветочная растительность. Цветы росли прямо из кожи. И проросли они настолько густо, что самого тела было почти не видно. Я в ступоре уставилась на свои цветущие ноги, а потом увидела, как к левой ноге подползает огромный черный таракан. Такой же здоровенный и жирный, совсем как тот, которого я ела во сне. Нога сама по себе вдруг проявила активность, зажив своей собственной жизнью. Она потянулась в сторону этой мерзкой твари, и из лодыжки стремительно, отдавшись чудовищной болью не только в ноге, но и в мозгу, выстрелил цветок, который в долю секунды увеличился в размере, моментально захватил добычу, а после этого скрылся. То есть натурально скрылся. Он всосался в мое тело вместе с тараканом, и на этом месте тут же образовалась огромная шевелящаяся и похрустывающая шишка. Приснившийся накануне кошмар на тот момент мне показался детской сказочкой на ночь. Опомнилась я не сразу. Прошла минута, может две, а потом… Потом я еле успела домчаться до туалета, где меня, простите за столь неприятную подробность, довольно долго и очень болезненно выворачивало. После того как запасы моего желудка иссякли, совершенно без сил, абсолютно голая, но зато цветущая, я, еле волоча ноги, доплелась до скамейки нашей кухни. Вокруг жужжали комары и мельтешила разнообразная мошка, но мне было на них наплевать – их с изрядным аппетитом хватали и пожирали мои цветы. И так же, как в случае с тараканом, всасывались в тело, образуя шишки, которые дергались и хрустели. После чего из этих же шишек вновь появлялись проголодавшиеся «милые малютки» и вновь принимались за свое дело. Вот значит, какие меры предприняла тетя Маша, чтобы избавиться от насекомых. Насадила возле лестницы цветы-мухоловки. Что же, спасибо. С непонятно откуда взявшейся иронией, я злорадно подумала, что пришло время моей мести: сначала они меня ели, а сейчас мы поменялись местами. Но ведь это же продолжение сна! Как окончательно проснуться? Удариться головой обо что-нибудь твердое? «А зачем ударяться?» - спросила я себя. Все гораздо проще. Обычно люди себя щипают для пробуждения. Поскольку ущипнуть я себя не могла, то поступила так, как диктовали создавшиеся на тот момент условия: я выдернула у себя из левой руки голубой цветочек, который только что ухватил комара, но скрыться под кожу еще не успел. Раздался тонкий пронзительный визг, который заглушил все ночные звуки: поющих цикад, квакающих на недалеко находящемся пруду лягушек и лающую вдалеке собаку. Из места, откуда я выдернула цветок, довольно обильно сочилась кровь, а ранку нестерпимо жгло. При этом вся оставшаяся на мне «клумба» в тот момент повернулась к моим глазам, и я в буквальном понятии этого слова, кожей почувствовала, что она смотрела на меня с выжидающим страхом. Вырванный из себя цветок я постаралась изо всей силы отшвырнуть как можно дальше. Он долетел до кипариса, метра за полтора, после чего снова взвизгнул. А потом пополз ко мне обратно. Он извивался, словно уж, очень упорно подбирался и так же истошно визжал. А когда приблизился с явным намерением снова заскочить на руку, я, даже не раздумывая, со всей дури, растоптала его об бетонную площадку. Под ногой раздался слабый писк, отвратительного звука хлопок, и под ступней начала разливаться лужица крови. В тот же момент все растущие из меня цветы с душераздирающим верещанием полезли под кожу, после чего превратились в шевелящиеся и чавкающие шишки. Зуд у меня при этом был такой, какого я до этого ни разу в жизни не испытывала. Если коротко – чудовищный и почти невыносимый. В каком-то чумном припадке я разодрала одну из шишек, оттуда показалась шляпка цветка, мерзко пискнула, потом нырнула обратно, прямо в мясо, после чего рана тут же затянулась так, словно ее и не было. Почему-то только после этого я начала подозревать, что не сплю. А если это не сон… Но это же… А как с этим жить дальше? И тут вдруг моя голова зачесалась так, что я вцепилась в нее и начала драть ее изо всех сил, какие только у меня были. Из-под ногтей летели эти чертовы цветы и я даже не видела, в какую именно сторону они летят. Уверена, что после этого на какое-то время я грохнулась в обморок, потому что следующее, что помню – как поднималась с пола, держась за стол. Голова при этом ужасно кружилась и продолжала неистово чесаться. Поняв, что просто физически не выдержу этого кошмара, я неожиданно для себя, то ли заорала, то ли взвыла во всю свою глотку, насколько хватило легких. Причем, мой мозг до сих пор отказывался воспринимать данное как реальность, а вот тело как раз знало, что это все происходит наяву и на самом деле. Не прошло и половины минуты, как у нашего крыльца загорелся свет и из домика в одних трусах босиком выскочил взъерошенный Артур. На ходу он пытался натянуть на себя футболку, что ему никак не удавалось сделать. Я инстинктивно сдернула сохнущее на веревке во дворе полотенце и поспешно в него закуталась. - Что произошло? - пытаясь разлепить сонные глаза, спросил мой сосед. – Чего надрываешься? Мышь увидела? Почему в полотенце среди ночи, купаться ходила? Опасно это. - Артур, я… Какая мышь? Не боюсь я мышей. – Я даже не знала, что ему сказать, и, главное, как сказать. Просто в отчаянии опустилась на пол, закрыла лицо руками и горько разрыдалась. - Ну-ну. Перестань. Давай, рассказывай все как есть. Кошмар приснился? – подойдя ко мне, он по-отечески попытался приобнять меня за плечи. Я резко дернулась и отскочила. – Ты чего?- А ты ничего необычного не замечаешь?- Замечаю. Моя соседка по дому ночью сначала истерично надрывается посреди двора, как ребенок, а потом сидит на холодном бетоне, завернувшись в полотенце. Так что случилось?Отвернувшись от Артура, я с отвращением протянула ему свою руку. - Вот. Смотри, что случилось. - Красивое кольцо. Это на помолвку женихом подаренное? Из-за этого столько слез и такие жуткие вопли? Ну, так и не выходи за него, если не хочешь. - Причем тут кольцо? А голову мою ты видишь? Что на ней?- Глаза на ней твои заплаканные. Знаешь что, пойдем-ка в дом, поговорим. Прохладно тут. Сама-то не замерзла?Я чуть было не разразилась гомерическим хохотом. Замерзнешь тут, как же. В таком-то аду. - Цветы замерзнуть не дали. - Какие цветы? Ну вот, улыбаться начала, молодец, – подбадривал меня сосед. - Мухоловные цветы, вот какие. Плотоядные. Хищные. Пойдем-пойдем в дом, там расскажу, ты же хотел, сам все увидишь, да и я сама буду сказочным дополнением к своему рассказу. Или рассказ будет дополнением ко мне. Футболку свою дашь? Завтра дам тебе денег на новую. Я в свою комнату пока боюсь заходить. - Не вопрос, держи. Никакая новая мне не нужна, у меня их хоть одним местом ешь, а эту забирай себе. - Спасибо, очень мило, но я так не могу, живу по принципу «долг платежом красен». Артур, пожав плечами, скрылся в своей комнате, а я тем временем за доли секунды в коридоре скинула с себя полотенце и облачилась в почти что платье. Футболка оказалась приятной к телу, хлопковой и достающей мне почти до колен, отлично! Полотенце же зашвырнула в свою комнату, даже не заглядывая туда, после чего моментально захлопнула дверь. Зайдя к соседу, я обнаружила на его столике чуть початую бутылку коньяка и половину здоровущей плитки черного шоколада. Из недр огромного местного буфета он достал для меня вторую рюмку, протер ее салфеткой и плеснул в нее коньяк. Потом до краев наполнил свою. - Ну что, соседка, за бессонную ночь?- Да не пью я, - простонала я жалобно. – Пива нет? Его бы вот могла выпить. - Пива нет, да оно тебе сейчас и не поможет. Пей давай, не выпендривайся. И вот только тут-то я и сообразила, что сумасшедшая чесотка меня отпустила, словно ее и не было. При электрическом свете оглядела свои руки и ноги. Не было даже намеков на какие-то цветы или шевелящиеся шишки. Я залпом, даже не подумав чокнуться, закинула в себя рюмку, позорно не закусив, а потом снова расплакалась. Артур, глядя на меня с тревогой, пригубил коньяка из своей стопки, после чего подлил мне еще. Я, как заправский алкаш, тяпнула вторую, а следом почти сразу и третью. После этого поток слез наконец-то прекратился. В голове приятно зашумело, мозг и тело расслабились и снова захотелось жить. Даже после такого пережитого шока. Скулы защекотало приятное тепло. - Ну что, прошло? Сейчас сможешь рассказать, что с тобой стряслось?- Так ты на голову мою посмотри уже наконец-то, - пьяно хихикнула я. Отчего-то мне стало очень весело. - Ничего со вчера не поменялось, только лишь разрумянилась после коньяка. - Лысых двигающихся шишек не видишь, что ли? – я веселилась уже вовсю. – Артурчик, ты настоящий друг. Поишь такого урода. Налей мне еще. И Артурчик, как настоящий друг, налил мне еще. После чего я снова выпила, звонко с ним чокнувшись, и захмелела окончательно. - Ну так что, плотоядные шишки не смущают? – хлопая глазами, спросила я. – Новые цветы не заколосились?- Ты про что вообще говоришь?Тут наконец-то до меня доперло провести рукой по своей голове. На которой я четко и ясно ощутила свои волосы, знакомую густую и длинную гриву. И в тот же момент почти протрезвела. - Зеркало у тебя есть?- Есть, на внутренней стороне дверцы шкафа, сейчас представлю тебе твое собственное отражение. Из отражения на меня уставилось очень знакомое лицо, которое было, несомненно, моим. Те же зеленые глаза, тот же овал лица, те же темно-пепельные волосы. Никаких цветов, никаких шишек нигде не было. Я с бешеной радостью кинулась на шею к Артуру и сорвала его со стула, а потом закружила в танце. Он, хохоча, через пару минут немного отстранился от меня и уже серьезным, требовательным тоном попросил рассказать, что же все-таки со мной такого ужасного произошло. Под оставшийся коньяк, который мы уже неторопливо смаковали, я ему во всех подробностях поведала о том, какие у меня отношения с насекомыми, насколько я боюсь тараканов, про сны и невозможный зуд. И, конечно же, с горячими эмоциями, во всех красках расписала эту ночь с момента моего пробуждения. Хохотал он долго, до слез, чем, признаться, несколько меня задел. Мне было совсем не до смеха. - Ничего смешного не вижу, завтра к дерматологу пойду. Совсем не хочется вечно цвести и жрать вне зависимости от собственного желания комаров с тараканами. – Тут меня передернуло, как от электрического разряда. - Правда, не знаю, смогут ли мне чем-то помочь. О заболеваниях такого рода я никогда не слышала. - Иди, - продолжая заливаться смехом, сказал Артур, - только тебе дерматолог не поможет. Это же абсолютно очевидно: тебе приснился кошмар, хотя, конечно, действительно страшный. Тараканов ты до ужаса боишься, насекомых не переносишь. А тут этого добра в избытке. Вот твой мозг и среагировал на эти внешние раздражители. - Ну как так-то? Почему я уже который день с таким остервенением чешусь, даже при включенном фумигаторе?- Да потому что комары тут лютые, у них на эти таблетки, видимо, уже иммунитет выработался, - ответил он, все еще улыбаясь и промакивая носовым платком набежавшие от смеха слезы. - Да и сама ведь сказала, что они тебя едят как никого другого. Ладно, ты мне про свою фобию рассказала, так что и я в долгу не останусь, расскажу про свою. Тем более что ты меня поймешь, как никто другой, сны очень уж у нас похожие. Ты вот тараканов боишься, а я кактусов. Да-да, кактусов, тоже можешь посмеяться, разрешаю. Когда я был мелким шкетом, кактусы были серьезным увлечением моей бабули по отцовской линии. И росли они у нее повсюду: в горшках на подоконниках, на стенах в кашпо, в кадках на полу (ну знаешь, наверное, здоровущие такие), разве что с потолка не свисали. И один из напольных меня чем-то пугал. Чем – сказать точно не могу, наверное, своим гигантским размером. Но пугал так, не особенно. Просто я к нему боялся подходить. И как-то раз, проходя мимо и запнувшись о телефонный шнур, я на него свалился. Иголки у него были огромные, и несколько штук впились мне в предплечье. Было очень больно, как огнем обожгло. Я громко заревел, а бабушка, впопыхах прибежав с кухни, потом долго и заботливо извлекала из меня эти колючки. Ранки она обработала, я немного успокоился, но в ту же ночь мне приснился кошмар, похожий на твой. Мне снилось, что под кожу попали споры этого кактуса (тогда я их по незнанию назвал семенами), и у меня из руки начали прорастать такие же, как у него, иглы. А потом я в ужасе наблюдал, как волнами шевелится вся кожа и на этих волнах появляются все новые и новые иголки, и как постепенно и довольно быстро, по нарастающей, ими покрывается все тело. Когда я был уже весь покрыт колючками, с головы до пят, поняв, что процесс завершился, то реакция была такой же, как и у тебя: еле успел добежать до туалета, где меня почти всего знатно прополоскало, чуть ли не с желудком и кишками. Еле-еле приняв вертикальное положение и решив, что это мне приснилось, я кое-как отважился посмотреть на себя в зеркало и увидел то, что боялся увидеть больше всего: начиная от макушки и заканчивая ступнями, я был покрыт иголками кактуса, они никуда не делись. Тут моя детская психика не выдержала, я заорал и потерял сознание. А очнулся окончательно уже в своей кровати, в которую меня бережно перенесла бабушка и вовсю потчевала мой нос нашатырным спиртом. - С ума сойти можно! – это все, что я смогла ответить, других слов просто не было. - Не сошел ведь, - улыбнулся Артур, - но кактусов с тех пор очень боюсь. Понимаю, что глупо, но вот боюсь, как ты тараканов. - То есть мне это все приснилось? – не унималась я. – А как я во дворе оказалась?- Да так же, как и я тогда в туалете. Не младенец ведь уже, чтобы опорожнять желудок там же, где спишь. Вот и понеслась. Ну и поехали дальше. Ты говоришь, волос на голове не было? Цвела твоя голова? Я скептик и реалист, поэтому не верю, чтобы за одну ночь сначала выпали волосы, на их месте выросли цветы, а потом вместо цветов снова каким-то чудом отросла шевелюра такой длины. - Голова люто чесалась, - напомнила я. – Может цветы вырвала, а волосы быстро отрасли? Вдруг из-за этого так сильно и чесалось, пока они заново отрастали?- Сама-то веришь в то, что говоришь? – откинувшись на диване, снова залился смехом Артур. – Ладно, соседка, расслабиться бы тебе надо. По себе знаю, что такие сны даром не проходят. А нервы нужно успокаивать. Коньяка еще выпьем? Или спать уже хочешь? А, девочка-ромашка?- Наливай, мужчина-кактус!- не раздумывая и отважно махнув рукой, скомандовала я. - Какое уже теперь спать, неделю еще, наверное, бессонницей страдать буду. Давай еще чуть посидим, если сам не устал. - Признаться, сам сейчас не усну, после воплей твоих, рассказов, да и собственных воспоминаний. Он достал из недр того же буфета новую бутылку, как будто они у него там плодились, и мы еще долго болтали за жизнь, смеялись, чокались, но к теме сегодняшней ночи не возвращались. За своей трепотней мы даже не заметили, как за окнами начал заниматься рассвет. Небо было еще по-южному темным и звездным, но уже начало немного сереть. - Ну, я, пжжжалуй пойду, - проворочала я, прямо скажем, не совсем трезвым языком, - а то засиделась, пора бы и чесссть знать. - Я пшшел тебя пррроввжать? – Артур выразил знак вопроса своими бровями. Язык заплетался не только у меня. Я гордо рассмеялась:- Через коррридор дорогу вспомню! А в случае нарушения кооррдинации дввввжений доползууу. Спасибо за всёёёёё! – я уверенно и крепко обняла его за шею, смачно, со звоном, поцеловала в щеку и неровной походкой направилась в свою комнату. Там я, даже не переодеваясь, в артуровой футболке, рухнула на свою кровать и впервые в жизни забылась настоящим пьяным сном. В ту ночь мне ничего не снилось. И ничего не чесалось. Только перед тем как заснуть, в голове возник вопрос: «Зачем же я так напилась?», а когда вспомнила, зачем, глупо хмыкнула и после этого словно провалилась в бездну. С утра меня разбудил стук в дверь, который отозвался в голове чудовищной болью. Не дождавшись приглашения, чуть ли не по стенке, виновато глядя на мое почти бездыханное тело, в комнату тихо заполз мой сосед. - Ну, ты как? – спросил он шепотом. - Ужас, - говорю, - череп трещит, кажется, у меня похмелье. Никогда такого не было. – И я тихо застонала, схватившись за голову. – Пить еще страшно хочется. - Вот, держи, я к тебе затем и шел, - и протянул бутылку минералки, к которой я присосалась, как клещ к подмышке. – Тетя Маша тебя сегодня еще не будила?- Не знаю, может и будила, да я могла не услышать. Сам ведь видишь, в каком я состоянии. - Недовольная с самого утра, ворчит, ко мне с вопросами уже заходила. Про мышей и прочих грызунов каких-то спрашивала, не прибивал ли я кого из них этой ночью. Да вон и сама можешь посмотреть. Выглянув в окно, я увидела, как наша хозяйка, что-то сердито бормоча себе под нос, елозит шваброй по одному и тому же месту двора кухни. Рядом со столом. Со столом… Скамейка у стола… Передо мной необычайно ясно и четко всплыли воспоминания того, из-за чего же я вчера так активно накидалась коньяком. И тараканы вспомнились, и цветы. Из-за этого меня снова замутило. Я как была в футболке и босиком, так сразу и понеслась снова к туалету, где повторила ночную процедуру очистки желудка. - Чего бледная такая? – осведомилась у меня тетя Маша, когда я, выйдя на полусогнутых, дрожащих в коленях ногах, прошаркала мимо нее по двору. – Перебрала вчера, что ли?- Было дело, искренне каюсь, хотя ведь и не пью. Теть Маш, что это Вы с таким остервенением намываете?- Да кто-то, видимо, крысу ночью тут растоптал. Или еще какого грызуна, у нас их много разных. А потом запнул наверняка в кусты, только прибрать остатки не соизволил. Вот кровь и отмываю. Я же ясно ночью какой-то писк слышала, а никто не сознается в содеянном, уже всех своих опросила. Может ты? Да не помнишь, коли фестивалила вчера?- Может и я. – В голове у меня, натурально, происходил фестиваль. Гремели фанфары и сверкали фейерверки. Цветы эти чертовы проросшие приснились, а я, оказывается, просто мышь спросонья раздавила, отсюда и визги эти противные. Да мне не к дерматологу, а к психиатру нужно, от своей тараканье-насекомой фобии лечиться. – Вы уж меня простите великодушно, в самом деле, не помню ничего. Правда, коньяк мы уже после моего пробуждения пили. Дело в том, что мне сон вчера кошмарный приснился, вот и выскочила. Но скорее всего, что именно я виновница. Когда внезапно просыпаюсь – соображаю очень плохо. Сон с явью иногда путаю. Давайте помогу, - через силу, чувствуя себя страшно виноватой, промямлила я. - Да ты не переживай, дочка, - заулыбалась хозяйка. Ничего страшного. Уже почти отмыла. Знаю, что ты девушка хорошая, была бы в сознании, так убрала бы все сама еще ночью. Так что все в порядке, иди, отдыхай. – И прибавила. – То-то ты вчера ночью и вопила, из-за того, что мышь увидела. - Вот как раз мышей-то я и не боюсь… - пробормотала я и на непослушных ногах поплелась в свой домик. С горем пополам добравшись до своей комнаты, совершенно обессилившая, я медленно уселась на стул возле окна и стала наблюдать за действиями тети Маши во дворе. «Какая все-таки замечательная женщина. Другая бы собак спустила, да еще и выгнала бы, чего доброго, а она еще и улыбается с пониманием», - восхищалась я ей. Наконец-то отставив в сторону швабру, она принялась щеткой подметать двор. Из-под стола пестрым веером параллельно площадке полетел разноцветный мусор, от которого я не могла отвести взгляд. Это были цветы. Те самые. «С ума сойти можно, дались мне эти цветы… Везде они, по дорожке, во снах, под столом. Зимой, наверное, тоже сниться будут», - подумала я с отвращением. Собрав всю кучку мусора в совок, тетя Маша опрокинула его в ведро и отправилась на уборку соседнего двора. Я отвернулась от окна и к своему удивлению обнаружила в комнате Артура, хотя была уверена, что он уже ушел к себе. Но нет. Он сидел молча и не отрываясь смотрел вниз в одну точку. Взгляд его был чудовищным и страшным, как у сумасшедшего. Совершенно стеклянные и не моргающие глаза. - Артур, ты чего? Ты как себя чувствуешь? – он не ответил и даже не шелохнулся. – Что молчишь, уснул? - Я пощелкала пальцами, никакой реакции не последовало. И тут я поняла, куда он смотрит. Меня охватила такая паника, которой я не испытывала даже прошлой ночью. Капли ледяного пота начали струиться даже по вискам. Голова совершенно опустела, не желая пропускать в себя ни единой мысли. Я просто сидела в полном отупении и боялась пошевелиться. Но внезапно у меня зачесалась ссадина на лодыжке, которую инстинктивно и непроизвольно начали изо всех сил скоблить мои ногти. Рассудок постепенно начал возвращаться, и я неимоверным усилием воли заставила себя взглянуть на свою ногу. Было так страшно, что возникло ощущение, что от этого страха я умру. Однако я это сделала, посмотрела, после чего мозг наконец-то осознал всю степень этой кошмарной реальности и дал мне понять: я не сплю. А затем, в каком-то безумном и обреченном отчаянии, судорожно сглотнув и поняв, что рано или поздно придется это сделать, перевела взгляд туда, куда уставился Артур. Я боялась, ужасно боялась, так, как никогда в жизни, но все-таки я себя заставила. И увидела именно то, на что так страшно было взглянуть. На полу, рядом с ножкой торшера в кроваво-мясном месиве валялись моя разодранная в хлам пижама и клочья выдранных с мясом волос. А на только что расчесанной до крови лодыжке пробилась молодая сочная зеленая поросль, из которой, пронзительно пискнув, щелчком вылупился нежно-розовый цветок и тут же сцапал пролетающую мимо муху. Затем моментально всосал ее в мое мясо (назвать это телом у меня бы уже язык не повернулся), после чего кожа сомкнулась, а это место превратилось в чавкающую, похрустывающую, ворочающуюся и пищащую шишку.