Летят под нами, летятСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Всю ночь Лехе снился сон. Будто некие призраки надевают на его голову ржавую корону. Ведут по странным дорогам, где на обочинах висящие на деревьях мертвецы, а снег сер и сыплется на голову крупными хлопьями, а он, Леха, смахивает его, задевает корону и бриллианты сыплются с нее, падают в грязную жижу и превращаются капельки крови. И Лехе было так страшно, что он просыпался за ночь несколько раз. Дрочил, читал газету, глядел в окно. А когда наступило туманное утро, то вздохнул с облегчением. Но когда посмотрел в зеркало, то вздрогнул, увидев на голове красную полосу, натертую короной, и понял, что, наверное, он сходит с ума. Может от сна, а, может, от жизни этой, пропахшей запахом секонд-хендов настолько, что сколько не стой у открытого окна парфюмерного магазина, уже не истребишь. Кофе отдавал тухлятиной. Эксклюзивный вкус. Прочитал Леха на упаковке. Только для меня то есть. Понял Леха и вышел на улицу. Натянул на холодном ветру дырявую шапку. В сыпавшем снеге потряс головой. Подумал, что сейчас увидит бриллианты, превращающиеся в кровь. Но только тараканы посыпались в грязную жижу под ногами. «Гребаная осень», - подумал Леха и посмотрел на двор. Налево. Вот здесь стояла карусель. На ней он катался в детстве. Сейчас ее уже нет. Накрылась ******. Эх, ******. Направо. Вот здесь стояла горка. На санках. Вниз. Эх. Уже не стоит. Эх. Не стоит. Леха постоял еще немного. Вспомнил друзей. Наркотики, ***, водка. Он еще живой. ****, секонд, ***. Живой. И Леха пошел дальше. Вот стоянка машин. ***, суки. Леха все ждал, что вот, ***, придут наши. Кто наши, он не знал. Лишь точно знал, что эти наши, этих всех поставят к стенке. Красота. Леха пошел дальше. А потом вернулся обратно. Странное он увидел. Странное. У снега грязного кучи примостился замок. Самый настоящий. Только маленький. Леха встал на колени. В окнах. Анфилады, ***, анфилады. Ходили люди. Книксен. Вот же на ***. Совсем другая жизнь. Придворные. - Еще чашечку кофе, граф. - Да. Да. Да. Заорал Леха. Сидевшая на ветке ворона ********* с ветки клювом вниз прямо в сугроб. Чашечка чая проплыла мимо в чужую руку. - Да. Прошептал Леха. Обожженные этой жизнью губы. Прошептал. Марципановые дела. Апельсиновая движуха. С россыпи конфетти растерзанной жизни серебряные нити новогоднего дождя елки. Сквозь окна глядели на него. Остановился танец. Где-то в Чардаше Монти стучит сердце снаружи. Там полонез. Автомобильный гудок. - Ты, ****, тут разлегся. Чей-то голос за плечом. Наши. Стенки. Летящие пути. Не в этой жизни. В этой. В этой, ***, в этой. Леха встал. С запахом марципана. В белом венчике из роз, как пощечина Христос. Пошел. Умирать ********** не страшно. Я знаю. Леха пошел. Я не знаю, как он умирал. В этот месте текста я отворачиваюсь и смотрю вдаль. В гр****** ****** даль. В город, где идет нескончаемый дождь, а в мои ботинки забирается сырость и я люблю тебя. Но я знаю, что было дальше. Оттаскиваемое на обочину тело. Раскрывающиеся ворота замка. Всего за мгновение перед тем, как на него наезжает машина. Этих мгновений не так много. В этой руке, сжимающей мышь секунды назад перед тем, как начать писать еще строчку. Выходящие придворные из замка. Дорога в серой грязи. Тающий марципановый запах. Гниющие тела. Разодранные, расползающиеся от сырости одежды. Скособоченные головы. Выпученные глаза. Надеваемая на голову ржавая корона некими призраками. Вместе и за руки. Отлетающие золотые пуговицы с камзолов. И странные дороги вперед. Где на обочинах висящие на деревьях мертвецы, а снег сер и сыплется на голову крупными хлопьями, а он, Леха, смахивает его, задевает корону и бриллианты сыплются с нее, падают в грязную жижу и превращаются капельки крови. У меня *********** шапка. Сыплющиеся тараканы. *********** снег. И летят под нами, летят.