Кто живет на болоте?Страшные рассказы, мистические истории, страшилки

Я пытаюсь дернуться, но стылая неподвижность сковывает все тело. Этим пользуются черные склизкие коряги. Они тянут ко мне сучковатые руки, хватают за одежду, давят на спину...

Другие коряги всплывают из мутной воды, держат за ноги, лишают последней возможости хоть чуть-чуть пошевелиться. Утробные хриплые голоса звучат со всех сторон, и трудно понять, что они бубнят. Я и не хочу вслушиваться, но смысл бормотания проникает в мозг помимо воли: «Пускай корни! Тут хорошо! «Я невнятно возражаю, потому что язык уже одеревенел, и весь я безвозвратно становлюсь болотной корягой. Мычу из последних сил, и от собственного воя просыпаюсь.

Ночной кошмар повторяется не каждый день, но не реже раза в месяц. Рассказывать об этом я не решался никому. Охота ли прослыть сумасшедшим? По той же причине я молчал о событии, с которого кошмары начались.

Только недавно встретился мне священник, отец Василий, с которым мы разговорились о туристических увлечениях юности. Выяснилось, что хаживали мы по близким местам, но в разное время. Задолго до того, как обрести духовный сан, батюшка был человеком почти светским. Походы по тайге были его пристрастием. Тихие озера среди лесистых сопок, полное безлюдье при неповторимой красоте влекли туда многих пеших туристов и байдарочников, но болота оставались в стороне от хоженых маршрутов.
Ходил Василий на болотах у полузабытой карельской деревни. Там он, как и я, встретил Болотника и был завлечен им в непролазную топь, из которой мало кто возвращался. Спасся отец Василий тем же методом, что и я. Когда это выяснилось, взаимопонимание между мной и священником стало почти полным, если не считать того, что он считал меня человеком поверхностным. На всякий случай уточнил: «Странно мне, Витя, почему ты после встречи с Болотником в христианство не ушел?»

Слухи про Болотника в Карелии жили издавна и до сих пор живут. Местные не торопятся про него говорить залетным туристам. Отцу Василию рассказали уже после того, как он выбрался из чащи. Мне и вовсе никто ничего не разъяснял, хоть и были собеседники после моего чудесного спасения. Слушали они мои сбивчивые рассказы, кивали и усмехались. Когда болотник встретился мне
на переходе от одного таежного озера до другого, я его за сущность не признал. Да это и невозможно, поскольку он прикидывается обычным человеком, только пожилым. Говорит, будто живет в избушке неподалеку и приглашает в гости. Интересно, что лесной старик -ловкий психолог. Сразу находит в человеке скрытую педаль или кнопку, которая пробуждает в душах доверие.

Отца Василия Болотник охмурил разговорами о православном служении. Имя Господнее в разговоре не употреблял, но утверждал, будто живет в удаленном скиту, чтобы приблизиться к вере истинной. Мне же тот старикашка говорил, что разводит пчел, и предлагал отведать редкого меда: «В городе такого меда нигде не найдещь, да и пасечники нынче не те. Добавляют в улей всякой химии от клеща. У меня мед исконный!» — вот и побрел я за дедушкой через болота, да сам не заметил, как угодил в непролазный кошмар.

Сперва шли мы рядом друг с другом. Потом тропа сузилась, наполнилась по краям кустами и буйными травами. Пришлось мне идти за стариком, сзади. Не сразу я понял, как усложнился путь. Дедуля двигался легко, а я все чаще запыхивался, пытаясь не отставать от старца. Когда тропа перевалила через сопку и путь пошел под гору, идти стало легче, но туман полез со всех сторон, постепенно скрывая деревья, кустарники, траву. Таким сделался густым, что я не различал даже собственные ноги.

Удивительно мне было, как ловко дедушка ориентируется. Сам себе объяснял его способности тем, что он местный. Если всю жизнь ходить по этим тропам, то невольно выучишь их наизусть. Остается только поспевать, не упуская из виду шустрого старика. Изредка он оборачивался, подбадривал: «Не отставай!» - «Иду, иду!» — пыхтел я, досадуя на собственную неповоротливость.

Когда спина дедули вдруг исчезла из поля зрения, я не сразу встревожился. Несколько секунд шел по инерции, думая, что он вот-вот появится снова из густого, как молоко, тумана. Но дед не появился, а моховая тропа, до сих пор мягко встречавшая мои шаги, потеряла упругость, зачавкала под сапогами. Через пару метров моя нога наступила в бездну, и я по колено ушел в болотную жижу. Замахал руками, стал пятиться назад, ухватился за голую черную ветку. Она под моей рукой изогнулась, но не вниз, а напротив, словно в ней были мышцы, и древесина тянула меня наружу. Кое-как я вылез, приблизился лицом к тому дереву, которое так вовремя мне помогло, и удивился. Ствол его, довольно толстый, был похож на человеческое туловище, и даже нечто вроде головы торчало сверху. Напугался я, когда в коряге отрылся глаз, а изнутри проскрипело нечто вроде совета: «Врастай корнями, будешь с нами». Может быть, это в моей голове прозвучало само по себе, но не особо задумываешься про обманчивость впечатлений, когда стоять не на чем. Отпустить говорящую корягу я не решился, все еще дрыгал ногами, выбираясь из жижи на тропу, но и головой завертел, чтобы хоть как-то сориентироваться. Туман быстро рассеивался, но не было видно дедушки. Сгинул он в момент и не проявлялся. Зато кругом оказалось несколько черных древесных стволов с толстыми, словно руки, сучками. Они будто бы разглядывали меня, и если в первый момент я мог бы списать эффект говорящей коряги на свой внезапный испуг или помутнение сознания, то чем больше проходило времени, тем страшнее становилось от увиденного. Коряги торчали из болотной жижи. Некое подобие мшистой тропинки, по которой я шел перед падением, позволило встать на ноги.

Я отпустил черный сучок, за который держался до сих пор, но его корявые ветки, словно пальцы костлявой руки, вцепились в мой рукав. Я стал выпутываться. Ветки не пускали. Я рванулся, с треском порвал рукав, бухнулся на четвереньки и услыхал тихий, скрипучий смех над болотом. Шел он как бы с разных сторон, и был настолько тих и невнятен, что его заглушила бы любая птица. Но только птиц кругом не было, и ветер не шуршал в хвойных вершинах. Да и вершин нигде не было видно, а только черные коряги, низкорослые и скрюченные, окружали меня, торчали из болотистых топей, и казалось, будто все они глядят в мою сторону. Что там — казалось? Я явственно различил взоры, вполне человеческие, если не злорадные. «Мы тоже люди. Нам Болотник вместо отца!» — звучало в моей голове, словно уродливые статуи не только читали мои мысли, а ещё и лезли в них склизкими прутьями. «Мы веками здесь живем. Корнями в жижу вросли, и ты врастай. Это легко. Здесь хорошо. Тебе понравится!»

Показалось мне на миг, словно забрезжила тропка, по которой я сюда пришел. Пополз я в том направлении, но болотные коряги успели дорогу перегородить, ветви растопырили, уперлись мне в плечи. Тут уже не одна ветка вцепилась в рукав, а встала перед лицом, заслоняя дорогу, целая куча длинных и скрюченных пальцев.

К страху моему примешалась досада. Вот же она, тропа, прямо передо мной, но видит око, да глаз не ймет. Стал я ветки ломать, которые потоньше. Сломал пару, отчего пни с корягами возмущенно взвыли. Во всяком случае, в моей голове звучало: «Он сопротивляется! Он руки ломает! Сам одеревенеет, поймет, как это больно!» И все в таком роде, но я-то деревенеть не хочу. Для них это, может, и жизнь, а мне и даром не надо!

От всех тех мыслей-полумыслей, от спутанных страхов всплыла у меня в голове молитва «Отче наш». Тетка моя была очень уж религиозной и в детстве заставила меня выучить наизусть знакомые для каждого православного слова. И вот лежу я у подножия коряги, упертый головой в ветви непролазные, и твержу про себя: «Отче наш, иже еси на небесах! Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое» - и далее по всему тексту. Сколько раз повторял - не припомню, потому что хоть и бормотал молитву, а руками ветки ломать продолжал.

Как выяснилось позже в беседе с отцом Василием, он вел себя почти так же, как и я. Наверное, в критической ситуации многие люди перестают быть атеистами и приходят невольно к пониманию того, что есть сила, на которую человеческая душа может опереться, когда полный край. Но это я был атеистом, каковым и остаюсь до сих пор. А отец Василий вырос в религиозной семье. Он после своего спасения подался в послушники, а потом, значительно позже, стал священником.

Я к такому решению не приблизился, поскольку не хочу себя менять. Для меня полное принятие веры похоже на принятие внешней, не собственной участи. Болотник с корягами тоже хотели меня как-то преобразить, только в другую, нечеловеческую сторону

Сохраняя научный взгляд на мир, я и теперь мучаюсь вопросом: как может древесная или еще какая-то растительная ткань замещать человеческую плоть? Мы все же состоим из иной биологической структуры, чем древесина. Я по этому вопросу прочитал массу литературы, и в том числе про медного человека, который жил в средневековой Европе. Провалившись в заброшенную шахту, он погиб и лежал там несколько десятков лет, в то время как его ткани замещались медной рудой, Про древесные и всякие ископаемые окаменелости тоже знаю, но растительная структура не совсем то. Отец Василий в эту сторону вообще не мыслит, Ему достаточно своего опыта и, в отличие от меня, он сквозь сучки не продирался, хоть и понимал, что вокруг не деревья, а люди. Он кошмарными снами не страдает, хоть выбирался с болота так же долго, как и я. Дня два полз и брел, повторяя молитву. К людям вышел истощенным и напуганным до полусмерти. Однако опасность заблудиться и умереть в болоте пугала его сильнее, чем живые коряги. Позже он изучил все местные и неместные сказы про Болотника. Сущность, судя по всему, древняя, языческая, но норовит приспосабливаться к меняющемуся миру. Говорят, будто настоящим своим видом он больше смахивает на жабу, хоть не совсем ясно, с чего это взято. Никто Болотника в истинном обличии не встречал. Он то немощный старичок, то сухонький дядька типа грибника. Чтобы заманить людей в свое царство, Болотник умеет обернуться, навести морок, сквозь который человек перестает адекватно воспринимать мир и сам идет на погибель. Когда жертва оказывается в центре непроходимых топей, Болотник попросту пропадает. В болотах тонут те люди, которые доверились нечистой силе, а потом, если верить преданиям, они превращаются в живые пни с глазами.

Отец Василий видел те коряги, но не верит в их реальное существование. С его точки зрения - они ПЛОДЫ человеческой психики и реакция на страх. Может, оно и так. Но не сам же я ушел в болото. Значит, Болотник существует. И если так, то, получается, что живые деревья - не Сказки.