Кто спаситель?Страшные рассказы, мистические истории, страшилки

Тёплые, нежные воды касались её ног. Был июль, Таня ходила по песчаной отмели водохранилища туда-сюда и испытывала детский восторг, глядя как набегающие волны смывают её следы. Предзакатное солнце укрылось за лиловым облачком, а летний ветерок трепал каштановые волосы девушки, принося то терпкий запах водорослей, то аромат трав с полей, раскинувшихся у неё за спиной. Таня иногда взглядывала на солнце, прикидывая сколько ещё осталось до темноты, наконец, окинув в последний раз мечтательным взглядом бескрайнюю гладь воды, чаек, две перевёрнутые лодки на берегу, она по протоптанной рыбаками тропинке в ромашковом лугу заспешила домой. Девушка оказалась здесь совсем не случайно, в начале лета она устроилась работать на биологическую станцию и теперь пешком обходила берега водохранилища, чтобы взять пробы воды, образцы водорослей и т. д. , при ней всегда была сумка-портфель с отделениями для пробирок, карандаши, термометр и блокнот для записей. Дорога обратно лежала через старое сельское кладбище, и она хотела пройти его до темноты. Когда-то давным давно, ещё задолго до войны, здесь было большое село домов, эдак в 150, но, как водится, время, злые законы, глупое начальство и стечение обстоятельств обрушили жизнь и быт простых тружеников. Вот и остались от села развалюхи с проваленными крышами, которые подпирались печными трубами, да трухлявые колодезные срубы, обросшие зелёным мхом. Важно сказать, что сельчане занимались тут соляным промыслом, но то ли иссяк пласт, то ли где-то добыча выходила дешевле, к тому же железную дорогу проложили в 29 км от села, как раз за лесом с непроходимым болотом, одним словом, от прошлой жизни остались только остовы домов, пустые штольни и кладбище соледобытчиков. А дома были большие, строились в своё время с размахом, Таня с любопытством разглядывала эти руины прошлого. На главной улице, прямо в центре села, был большой пруд, он и сейчас поражал размерами, хотя сильно зарос ряской и ивовым кустарником. Вокруг старых плакучих берёз стояли борщевики, вымахавшие под два метра, а возле домов и поваленных заборов заросли лебеды. Девушка заглянула в пустой оконный проём одного из домов и отшатнулась: на печке сидела рыжая кошка и, спокойно прищурившись, смотрела на неё. Она никак не могла взять в толк, откуда здесь кошка и что всё это значит, но тут прямо над головой бесшумно проплыл пассажирский лайнер, и пока Таня стояла и, задрав голову, рассматривала его, мысль про странную кошку куда-то улетучилась. А после, спохватившись, она уже поспешила к своей протоптанной стёжке, боясь в сумерках потерять её в траве. Когда Таня миновала остатки села и вошла под густые кроны высоких кладбищенских деревьев, стало совсем темно, ветер усилился и из тёплого и нежного стал резким и пронизывающим. «Как же это я не рассчитала-то, надо было бы уже часа два назад уйти, сейчас бы уже дома была» — думала она, спотыкаясь в темноте о корни. Кое-где сквозь густую листву над головой мелькали звёзды, а в памяти Тани как нарочно стали всплывать рассказы про кладбище и покойников. Зачем-то вспомнился рассказ отца про старое татарское кладбище, где время от времени видят бешеную лошадь, и та нападает на одиноких путников и забивает их копытами до смерти. Последняя её жертва — 12-летняя девочка, возвращавшаяся вечером из школы, и об этом даже якобы местные газеты писали. И хотя это кладбище было за 20 км отсюда, всё равно было страшно. Таня даже представила эту лошадь так ярко, что чуть не взвыла от ужаса: оскаленная морда с бельмом на глазу и клочья пены, падающие изо рта. «Нет-нет-нет, не надо, зачем я сейчас об этом вспомнила!». Но на всякий случай девушка прислушалась, не слышно ли где лошадиное ржание или топот копыт за спиной. Таня шла и шла вперёд и по времени давно уже должна была миновать погост, но тем не менее он всё никак не кончался. Девушка остановилась и стала всматриваться в темноту, комариный рой над её головой тонко напевал свою песню, и стоило только на минуту замереть, как маленькие кровавые хищники впивались в ноги и плечи жертвы. Таня двинулась дальше, но почти сразу же наткнулась на железный кованый крест, повернула назад и поняла, что потеряла тропинку. Начала ощупывать дорогу руками, да где там, в темноте разве что определишь, она и днём-то еле видна в высокой траве. На душе стало совсем уже тревожно, и тут на тебе, этого ещё не хватало! — из глубины кладбища плывёт к ней маленький огонёк, словно кто-то в руках несёт лампадку. Не выдержав напряжения, Таня побежала напролом через кусты, могилы, колдобины — бежала просто куда глаза глядят. В какой-то момент показался край леса и некое тёмное строение за ним, ещё, кажется, немного, и она вырвется из этого плена деревьев, могил и страха, и в этот момент она проваливается и летит куда-то вниз, в холодную и узкую черноту и падает, больно ударившись коленом о шероховатую твердь. Боль была такой сильной, что, кажется, сознание покачнулось и померкло, но, придя в себя, девушка сообразила, что лежит на дне старой соляной шахты, а когда поняла, тихонечко заскулила. Тёплые, нежные воды касались её ног. Был июль, Таня ходила по песчаной отмели водохранилища туда-сюда и испытывала детский восторг, глядя как набегающие волны смывают её следы. Предзакатное солнце укрылось за лиловым облачком, а летний ветерок трепал каштановые волосы девушки, принося то терпкий запах водорослей, то аромат трав с полей, раскинувшихся у неё за спиной. Таня иногда взглядывала на солнце, прикидывая сколько ещё осталось до темноты, наконец, окинув в последний раз мечтательным взглядом бескрайнюю гладь воды, чаек, две перевёрнутые лодки на берегу, она по протоптанной рыбаками тропинке в ромашковом лугу заспешила домой. Девушка оказалась здесь совсем не случайно, в начале лета она устроилась работать на биологическую станцию и теперь пешком обходила берега водохранилища, чтобы взять пробы воды, образцы водорослей и т. д. , при ней всегда была сумка-портфель с отделениями для пробирок, карандаши, термометр и блокнот для записей. Дорога обратно лежала через старое сельское кладбище, и она хотела пройти его до темноты. Когда-то давным давно, ещё задолго до войны, здесь было большое село домов, эдак в 150, но, как водится, время, злые законы, глупое начальство и стечение обстоятельств обрушили жизнь и быт простых тружеников. Вот и остались от села развалюхи с проваленными крышами, которые подпирались печными трубами, да трухлявые колодезные срубы, обросшие зелёным мхом. Важно сказать, что сельчане занимались тут соляным промыслом, но то ли иссяк пласт, то ли где-то добыча выходила дешевле, к тому же железную дорогу проложили в 29 км от села, как раз за лесом с непроходимым болотом, одним словом, от прошлой жизни остались только остовы домов, пустые штольни и кладбище соледобытчиков. А дома были большие, строились в своё время с размахом, Таня с любопытством разглядывала эти руины прошлого. На главной улице, прямо в центре села, был большой пруд, он и сейчас поражал размерами, хотя сильно зарос ряской и ивовым кустарником. Вокруг старых плакучих берёз стояли борщевики, вымахавшие под два метра, а возле домов и поваленных заборов заросли лебеды. Девушка заглянула в пустой оконный проём одного из домов и отшатнулась: на печке сидела рыжая кошка и, спокойно прищурившись, смотрела на неё. Она никак не могла взять в толк, откуда здесь кошка и что всё это значит, но тут прямо над головой бесшумно проплыл пассажирский лайнер, и пока Таня стояла и, задрав голову, рассматривала его, мысль про странную кошку куда-то улетучилась. А после, спохватившись, она уже поспешила к своей протоптанной стёжке, боясь в сумерках потерять её в траве. Когда Таня миновала остатки села и вошла под густые кроны высоких кладбищенских деревьев, стало совсем темно, ветер усилился и из тёплого и нежного стал резким и пронизывающим. «Как же это я не рассчитала-то, надо было бы уже часа два назад уйти, сейчас бы уже дома была» — думала она, спотыкаясь в темноте о корни. Кое-где сквозь густую листву над головой мелькали звёзды, а в памяти Тани как нарочно стали всплывать рассказы про кладбище и покойников. Зачем-то вспомнился рассказ отца про старое татарское кладбище, где время от времени видят бешеную лошадь, и та нападает на одиноких путников и забивает их копытами до смерти. Последняя её жертва — 12-летняя девочка, возвращавшаяся вечером из школы, и об этом даже якобы местные газеты писали. И хотя это кладбище было за 20 км отсюда, всё равно было страшно. Таня даже представила эту лошадь так ярко, что чуть не взвыла от ужаса: оскаленная морда с бельмом на глазу и клочья пены, падающие изо рта. «Нет-нет-нет, не надо, зачем я сейчас об этом вспомнила!». Но на всякий случай девушка прислушалась, не слышно ли где лошадиное ржание или топот копыт за спиной. Таня шла и шла вперёд и по времени давно уже должна была миновать погост, но тем не менее он всё никак не кончался. Девушка остановилась и стала всматриваться в темноту, комариный рой над её головой тонко напевал свою песню, и стоило только на минуту замереть, как маленькие кровавые хищники впивались в ноги и плечи жертвы. Таня двинулась дальше, но почти сразу же наткнулась на железный кованый крест, повернула назад и поняла, что потеряла тропинку. Начала ощупывать дорогу руками, да где там, в темноте разве что определишь, она и днём-то еле видна в высокой траве. На душе стало совсем уже тревожно, и тут на тебе, этого ещё не хватало! — из глубины кладбища плывёт к ней маленький огонёк, словно кто-то в руках несёт лампадку. Не выдержав напряжения, Таня побежала напролом через кусты, могилы, колдобины — бежала просто куда глаза глядят. В какой-то момент показался край леса и некое тёмное строение за ним, ещё, кажется, немного, и она вырвется из этого плена деревьев, могил и страха, и в этот момент она проваливается и летит куда-то вниз, в холодную и узкую черноту и падает, больно ударившись коленом о шероховатую твердь. Боль была такой сильной, что, кажется, сознание покачнулось и померкло, но, придя в себя, девушка сообразила, что лежит на дне старой соляной шахты, а когда поняла, тихонечко заскулила.

Это конец. Где-то высоко был кусочек неба и на нём равнодушная звезда. «Это конец, мне отсюда не выбраться и никто сюда не придёт, не заглянет и мне не поможет, разве что через несколько лет найдут мои косточки». Рассвет Таня встретила слезами, да и какой рассвет? Примерное в трёх метрах над головой посветлел квадратик неба — июльская ночь короткая. Глаза её привыкли к темноте, и она увидела, что недалеко от неё под толстым слоем пыли лежит старый куль из рогожи, колесо от вагонетки и стоптанная подмётка сапога, а стены шахты слабо мерцают соляными кристаллами. Чтобы подняться по отвесной стене на три метра, нечего было и думать, к тому же нестерпимо жгло и кровоточило колено, наверное, в рану попала соль. «Странно, что я вообще ноги-руки не переломала» — подумала девушка, с опаской поглядывая в черноту горизонтальной штольни. Идти в этот лабиринт куда-то, возможно, несколько километров, не имея ни плана, ни света, ни сил, не имело смысла, да и не было уверенности, что штольня имеет где-то выход на поверхность. «Нет, не пойду» — решила Таня — «Здесь буду умирать. Буду умирать и смотреть на крохотный кусочек неба». Мысль о смерти снова рябью пробежала в её голове, и слёзы залили нежное лицо девушки. Тут надо сказать, что в свои 18 лет Таня ещё ни с кем не целовалась, у неё не было парня, да и вообще ей мало кто нравился. «Не хочу, не хочу» — всхлипывала она — «я красивая, здоровая, я ещё нарожаю детей» — рыдала она, словно упрашивая кого-то, в чьём ведении находятся вопросы страдания и горя, жизни и смерти. «Я ещё принесу много пользы, в конце-концов, я же девушка!». Ответом ей была полная тишина, и только соляные кристаллы мерцали, отражая падающий сверху свет. Наплакавшись вдоволь, Таня почувствовала сильный голод, с собой в портфеле у неё был бутерброд с сыром, который остался от обеда — как хорошо, что она его не съела! Да вот беда, портфеля-то и не было! Она обшарила всё вокруг себя, потом вспомнила, что когда шла по кладбищу портфель был у неё в руке, а вот когда бежала через кусты, его уже не было. Или был? «Ну и ладно, ну и пусть» — решила она — «без еды я просто быстрее умру, а значит, меньше мучений». Она, съёжившись от холода, обхватила колени руками, положила на них голову, закрыла глаза и в таком положении эмбриона задремала. Сколько прошло времени — она точно сказать не может: может, пять минут, а может, и все сорок, только вскрикнула Таня от того, что что-то мягкое, тяжёлое и гибкое свалилось на неё сверху. Первая мысль: «Змея!». Девушка быстро отползла в другой угол шахты и принялась рассматривать «это» оттуда. Но что за бред? Это ведь пеньковый канат и, судя по запаху, совершенно новый, конец его уходит вверх! Таня задрала голову, всматриваясь в посветлевшее небо. «Эй, кто там, помогите!» — крикнула она слабым голосом, но ответа не получила. Она потащила канат на себя, натянула, по-видимому, он хорошо был закреплён там наверху. Тогда Таня на руках стала медленно подниматься по нему, помогая себе одной здоровой ногой, а другой, которая не сгибалась в колене, просто отталкивалась от отвесной стены шахты. Несколько раз она срывалась, и тогда всё приходилось начинать сначала, но тот, кто бросил ей этот спасательный круг, почему-то не приходил (или не хотел прийти) к ней на помощь. Совсем обессиленная она наконец выползла наружу, на свет божий, из этой норы и ещё долго лежала на самом краю шахты, на бровке, хватая ртом воздух. Вокруг никого не было, стоял густой утренний туман, а над полем разгоралась заря. Канат, как заметила девушка, был привязан каким-то особым узлом к большому клёну в нескольких метрах от шахты, и это было удивительно и странно. Другой странностью был её портфель, он спокойно стоял прислонённый у этого самого клёна, и всё в нём было в целости и сохранности, — ни одна пробирка с пробами воды не разбита и не разлита, все стоят в своих ячейках, заткнутые чёрными резиновыми пробками. Строением, которое она видела ночью, оказался сарай без крыши и двери, впрочем, и в сарае никого не было. Таня присела на корточки рядом с портфелем и стала жадно зубами рвать хлеб с сыром. О, какое это было наслаждение думать не о смерти, а о жизни, смотреть, как начинается новый день, просыпаются птахи, как солнечный шар отрывается от кромки леса и медленно плывёт, разгоняя клочья тумана. «Но кто же всё-таки меня вызволил? Кто мой спаситель?» Этот вопрос не давал покоя девушке, но нигде не было ни души. — Я много думала над этим, — рассказывает Таня. — Я думала, может, это ангел-хранитель или ещё кто из этой компании. Но где ты видел ангела-хранителя с пеньковой верёвкой на плече?Я признался, что и без верёвки его никогда не видел. — Уж если они существуют, то он бы мне просто не дал туда свалиться, отвёл бы от этого места, — волновалась девушка. — Но ведь ты же видела в заброшенной деревне кошку, значит, там, возможно, кто-то живёт.

Таня посмотрела на меня своими большими зелёными глазами, наверное, желая убедиться, шучу я или нет. — Кто там может жить? Там уже лет 70 никто не живёт, но даже если ты и прав, то что же это получается? Этот некто следил за мной всю дорогу, заранее прихватив канат, априори зная, что я свалюсь в шахту? Нет, нет, нет, этого не может быть, это полная глупость. — А ты ходила потом туда, чтобы посмотреть, что стало с этой верёвкой?— Я боялась. — Ну и правильно, раз не знаешь, кто твой благодетель, лучше не рисковать.