Колдовство хромой горбуньиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Рассказ ведется от лица целительницы. К нам обратилась Рая. Ее дочка Вера внезапно теряла сознание, погружалась в «небытие» и могла находиться в этом состоянии два-три дня. Вера то совсем не ела, то могла опустошить холодильник. Когда она была в сознании, ей периодически мерещились черти с горящими глазами, жуткие подземелья, летающие мечи. Она слышала голоса, которые то подбивали ее на всевозможные героические подвиги, то звали в преисподнюю, то сулили адовы муки. Кошмары и видения не покидали ее и в бессознательном состоянии: она находилась во власти чертей, к ней спускались ангелы, прилетали святые, осеняла крылом богородица. Святые общались с ней через иконы, в храмах. Иногда ее рука начинала спонтанно писать. Это были письма, написанные Вере от лица различных авторов, причем каждый раз — иным почерком. Все тянули Веру на свою сторону. Ангелы говорили, что она невероятно одарена божественными силами и должна им служить, а ребята из преисподней доказывали, что Вера замечательная ведьма и может летать на метле. Когда Вера возвращалась из коматозного состояния, она иногда могла вспомнить, что с ней было. Вера рассказывала, что она сидела в мрачном подземелье, прикованная цепями, временами ее истязали. Она встречалась с молодым человеком по имени Семен, который был разведен, и у которого была дочь от первого брака. Семен жил с тетушкой, которая любила его первую жену и желала восстановить семью. Жена Семена была с Украины и обращалась к местным колдунам. Вера нам рассказала, что тетушка — хромая горбунья, инвалид детства, с трудом передвигающаяся по квартире. Есть предание, что самые сильные колдуньи — горбуньи и калеки. Виктор, отец Вери, поехал на дачу и пережил там два самых страшных дня в своей жизни. Ночью по крыше что-то скреблось, бухало в стены, кто-то царапался в дверь. Виктору казалось, что по оконному стеклу стучат капли дождя, а на улице было ясно. Начала нагреваться стена, и нагрелась довольно сильно. Виктор в ужасе уехал с дачи. Но в Москве было не лучше. Все видели по углам корчащиеся тени, горящие глаза, по квартирам носились искры. После десяти часов вечера мне казалось, что за балконом сгущается мутное, серо-черное облако. Оно приобретало очертания то медведя с лосиными копытами, то лося в медвежьей шкуре. Мне чудилось, что из темной тучи ко мне тянулась тонкая лапка и хватала меня то за сердце, то за горло. Сердце щемило, начинало сильно болеть, и не спасали никакие лекарства. Спать я не могла часов до трех-четырех, то есть до рассвета. По утрам приезжала Тамара. Она рассказывала, что у нее ходуном ходил балкон и что она всю ночь простояла, непрерывно молясь, со свечой в одной руке и крестом в другой. Тамара так исступленно все крестила и водила свечами, что к утру не чувствовала рук. Свеча тряслась, трещала и выдавала струю черного дыма до потолка. Моя мать перестала спать по ночам, почти оглохла, у нее участились сердечные приступы. Мой сын во сне брыкался, вскрикивал — ему непрерывно снились кошмары. Тамарина мама упала и сломала ногу. Мы чувствовали безвыходность нашего положения, столкнувшись с силой, спасения от которой нет. Я считала дни до отпуска, хотя на заднем плане крутилась мысль: «Куда же я от этого уеду? Оно же пойдёт за мной и достанет!»Мы всемером вылетели отдыхать: Вера с родителями, Тамара, я с сыном и моя подруга Люся. Отдых проходил здорово, пока в один прекрасный момент хозяйка не сказала, что Вере плохо. Я побежала в комнату. Вера выгнулась на кровати, хрипела и, вся дрожа, трясла ногами. Вера облилась потом, выпрямилась и часа на полтора заснула. Потом опять закричала, мотивируя тем, что ей кто-то мерещится за окном. Прошло четыре дня, и я с Раей и Витей пошла в горы. Мы проходили по глубокому ущелью через бурелом: когда-то сошел сель, поломал деревья, и они засохли. В разные стороны торчали острые, как пики, шипы обломанных веток. И тут Рая сказала:— Что-то давно не было ничего такого, на нас никто не наезжал. Рая моментально обрезала себе ногу острым ******. Когда мы вернулись в Москву, то кошмары прекратились. Все вернулось на круги своя.