Когда смерть кажется избавлениемСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Это случилось в конце восьмидесятых, когда ещё только закручивались лихие времена. Молодые отморозки уже сбивались в небольшие стайки, бухали, хулиганили, а в тёмное время суток (да и не только), раздобыв левые стволы, нападали на порядочных граждан. Грабили, избивали, и нередко даже убивали и насиловали… Пришлось мне какое-то время поработать «рядовым» прокурором, в обыкновенной ленинградской городской прокуратуре. Проводил я проверку по делу о гибели молодого человека. Вроде всё чисто, нет никаких сомнений — самоубийство. Замки на входных дверях целы. Биологии посторонней нет (отпечатков пальцев, следов ног и т. д. )Труп находился в ванной, с огнестрельной раной головы, точнее лба. Левый ствол лежит рядом, на нём отпечатки убитого. По показанию соседей, парень дома был один. Но тогда уже были случаи маскировки убийств под самоубийство. Меня смутило то, что ствол пистолета был замотан махровым полотенцем, для заглушки выстрела. Соседи слышали не очень громкий хлопок, но не поняли, что это выстрел. Теоретически можно было предположить: убийца мог заранее подобрать или сделать ключи, надеть перчатки, бахилы, убить парня левым стволом, предварительно, замотав полотенцем, и вложить его ему в руку. Либо это мог сделать кто-то из домашних. Молодой человек с семи лет жил с матерью, она работала в школе, но в тот вечер её дома не было. Я лично опросил соседку. Она пояснила, что хозяйка за день до этого пыталась покончить с собой, наелась таблеток и была в городской больнице. Я не поверил своим ушам. Бред какой-то, чертовщина. В пору к батюшке в церковь бежать. — Значит, мать пыталась покончить с собой до смерти сына?— Да. — Я сама ничего не поняла, в тот вечер я с ней столкнулась на лестничной площадке, она выносила мусор. Я удивилась, почему так поздно? Она ничего не ответила, была бледная, расстроенная. Потом вернулся сын и вызвал скорую. А сына мёртвым я нашла. Услышала хлопок. Показалось мне, что газ взорвался, у нас уже было такое в подъезде, и вызвала газовиков. Сначала, конечно, сама пыталась позвонить. — А перед этим целый день что делал, не знаете?— Кто ж его знает? В больнице был, наверное. Он мне не докладывал. Сестре матери позвонила, чтоб похоронами занялась. — К нему в этот вечер никто не заходил?— Нет, не было вроде никого. В больнице мне не удалось с матерью парня поговорить. Врачи не позволили. Да я особо и не рвался. Всё было понятно. Но предчувствие того, что с этим делом что-то не так не отпускало меня. И я не торопился его закрывать. Папка так и лежала в столе со знаком вопроса. И я не ошибся. Я помню в подробностях этот пасмурный день, когда ко мне вошла она. Ей было за сорок, миловидная женщина в чёрном. Я не забуду её глаза — пустые, отрешённые, и в то же время полные боли и отчаяния. — Я не знаю с чего начать… Я мать Виктора К. , того, что погиб дома. Меня направили к вам. Я хочу, чтоб вы мне помогли. — Я вас слушаю. Она собиралась с мыслями, не решаясь начать говорить— Мой сын погиб из-за меня… Я никогда бы вам не призналась…Я напрягся. Промелькнула мысль, неужели мать всё-таки сына убила?— Я никогда бы вам не призналась, повторила она, но я не могу больше так… Пожалуйста, помогите мне… Мне приснился сон. Витя стоит в тёмном помещении, на последней ступеньке. А внизу кругом вода. А наверху красивые белые ворота. Он говорит мне: «Мама, я у всех прощения попросил, а у тебя не посмел. Архангел сказал мне, что не откроет ворота, пока меня Бог не простит, а он меня простит, если ты простишь… Ты сама понимаешь, я не мог дальше жить. Прости меня, и закажи панихиду, пока не наступило сорок дней. Я уже на середине лестнице стою, ступенька — это день. А внизу не вода, это мои грехи в виде слёз и крови. За них меня простили, но если ворота не откроются, я утону…»Она говорила спокойно. Не плакала. Я слушал, не перебивал. — Я была в церкви. Меня попросили справку, где была бы указана причина смерти, — продолжала она. В документах причина смерти «самоубийство» под вопросом. Вы мне можете помочь, я знаю… В тот вечер я задержалась на работе. Возвращалась затемно. Меня на улице окружила толпа сильно пьяных молодых людей, они ударили раз, другой, вырвали сумку, сняли серьги, кольцо, а потом, затащив за гаражи, по очереди изнасиловали меня. Я теряла сознание, плохо помню всё… Я добралась до дома кое-как, выбросила кровавую одежду…— А в милицию почему не обратились?— Почему? — она скривилась. — А потому что одного из насильников я узнала. Им был мой сын. Я сказала ему об этом, когда он пришёл ко мне в больницу. Если б я не сказала об этом, он был бы жив. Но как дальше жить? Я воспитала мразь и подонка, и сама поплатилась за это. Я не смогу дальше жить. Мне незачем дальше жить. После смерти мужа, сын был моим смыслом жизни. Это случилось в конце восьмидесятых, когда ещё только закручивались лихие времена. Молодые отморозки уже сбивались в небольшие стайки, бухали, хулиганили, а в тёмное время суток (да и не только), раздобыв левые стволы, нападали на порядочных граждан. Грабили, избивали, и нередко даже убивали и насиловали… Пришлось мне какое-то время поработать «рядовым» прокурором, в обыкновенной ленинградской городской прокуратуре. Проводил я проверку по делу о гибели молодого человека. Вроде всё чисто, нет никаких сомнений — самоубийство. Замки на входных дверях целы. Биологии посторонней нет (отпечатков пальцев, следов ног и т. д. )Труп находился в ванной, с огнестрельной раной головы, точнее лба. Левый ствол лежит рядом, на нём отпечатки убитого. По показанию соседей, парень дома был один. Но тогда уже были случаи маскировки убийств под самоубийство. Меня смутило то, что ствол пистолета был замотан махровым полотенцем, для заглушки выстрела. Соседи слышали не очень громкий хлопок, но не поняли, что это выстрел. Теоретически можно было предположить: убийца мог заранее подобрать или сделать ключи, надеть перчатки, бахилы, убить парня левым стволом, предварительно, замотав полотенцем, и вложить его ему в руку. Либо это мог сделать кто-то из домашних. Молодой человек с семи лет жил с матерью, она работала в школе, но в тот вечер её дома не было. Я лично опросил соседку. Она пояснила, что хозяйка за день до этого пыталась покончить с собой, наелась таблеток и была в городской больнице. Я не поверил своим ушам. Бред какой-то, чертовщина. В пору к батюшке в церковь бежать. — Значит, мать пыталась покончить с собой до смерти сына?— Да. — Я сама ничего не поняла, в тот вечер я с ней столкнулась на лестничной площадке, она выносила мусор. Я удивилась, почему так поздно? Она ничего не ответила, была бледная, расстроенная. Потом вернулся сын и вызвал скорую. А сына мёртвым я нашла. Услышала хлопок. Показалось мне, что газ взорвался, у нас уже было такое в подъезде, и вызвала газовиков. Сначала, конечно, сама пыталась позвонить. — А перед этим целый день что делал, не знаете?— Кто ж его знает? В больнице был, наверное. Он мне не докладывал. Сестре матери позвонила, чтоб похоронами занялась. — К нему в этот вечер никто не заходил?— Нет, не было вроде никого. В больнице мне не удалось с матерью парня поговорить. Врачи не позволили. Да я особо и не рвался. Всё было понятно. Но предчувствие того, что с этим делом что-то не так не отпускало меня. И я не торопился его закрывать. Папка так и лежала в столе со знаком вопроса. И я не ошибся. Я помню в подробностях этот пасмурный день, когда ко мне вошла она. Ей было за сорок, миловидная женщина в чёрном. Я не забуду её глаза — пустые, отрешённые, и в то же время полные боли и отчаяния. — Я не знаю с чего начать… Я мать Виктора К. , того, что погиб дома. Меня направили к вам. Я хочу, чтоб вы мне помогли. — Я вас слушаю. Она собиралась с мыслями, не решаясь начать говорить— Мой сын погиб из-за меня… Я никогда бы вам не призналась…Я напрягся. Промелькнула мысль, неужели мать всё-таки сына убила?— Я никогда бы вам не призналась, повторила она, но я не могу больше так… Пожалуйста, помогите мне… Мне приснился сон. Витя стоит в тёмном помещении, на последней ступеньке. А внизу кругом вода. А наверху красивые белые ворота. Он говорит мне: «Мама, я у всех прощения попросил, а у тебя не посмел. Архангел сказал мне, что не откроет ворота, пока меня Бог не простит, а он меня простит, если ты простишь… Ты сама понимаешь, я не мог дальше жить. Прости меня, и закажи панихиду, пока не наступило сорок дней. Я уже на середине лестнице стою, ступенька — это день. А внизу не вода, это мои грехи в виде слёз и крови. За них меня простили, но если ворота не откроются, я утону…»Она говорила спокойно. Не плакала. Я слушал, не перебивал. — Я была в церкви. Меня попросили справку, где была бы указана причина смерти, — продолжала она. В документах причина смерти «самоубийство» под вопросом. Вы мне можете помочь, я знаю… В тот вечер я задержалась на работе. Возвращалась затемно. Меня на улице окружила толпа сильно пьяных молодых людей, они ударили раз, другой, вырвали сумку, сняли серьги, кольцо, а потом, затащив за гаражи, по очереди изнасиловали меня. Я теряла сознание, плохо помню всё… Я добралась до дома кое-как, выбросила кровавую одежду…— А в милицию почему не обратились?— Почему? — она скривилась. — А потому что одного из насильников я узнала. Им был мой сын. Я сказала ему об этом, когда он пришёл ко мне в больницу. Если б я не сказала об этом, он был бы жив. Но как дальше жить? Я воспитала мразь и подонка, и сама поплатилась за это. Я не смогу дальше жить. Мне незачем дальше жить. После смерти мужа, сын был моим смыслом жизни. Я ради него жила, работала, существовала. Я умоляю вас, помогите мне умереть, самоубийство — тяжкий грех, я поняла это. Сделайте документы так, чтоб я была убийцей сына. Я хочу, чтоб на том свете наша семья соединилась, наконец, и мы хотя бы там были счастливы. Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать. — Давайте сделаем так, — наконец нашёлся. – Я напишу вам один документ (постановление о возбуждении уголовного по факту убийства), и вы с ним пойдёте в церковь. И если вы не передумаете, то придёте ко мне, напишите явку с повинной, и мы с вами придумаем отягчающие. Она пришла, обвинение подписал я, а в суде представлял другой прокурор – я не смог. Потом мне сказали, что она у судей на коленях просила высшую меру. Они сжалились над ней, поняли её…Приговор привели в исполнение. Я подвёл под расстрельную статью невинного человека. И до сих пор живу с этим.