Капустин ЯрСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Все это произошло, когда я только выпустился из Смоленкого училища и был приписан к одной омсбр в Ленинградской области. Назначили меня командиром третьего расчета второй батареи ЗРДН части – не ахти чтобы высокая должность, но мне, вчерашнему сержанту, это было в кайф. Два месяца я потихоньку мариновался, впитывая тонкости управления личным составом, после чего весь дивизион снялся с части и отправился на учения на полигон «Капустин Яр». Кто не в курсе – есть такой полигончик под Волгоградом, этакая глинисто-песчаная пустыня, которую и называют-то степью только из-за редкой травы, которая едва пробивается на солнце. Для меня это событие было крайне радостным – в училище нам давали только теорию, и возможность командовать боевым расчетом при реальных действиях, пусть и учебных, было реально круто. Конечно, это были древние, как дерьмо мамонта, «Осы» на базе БМ9А33, которые ломались едва ли не ежемесячно, но мне и так было неплохо. Эшелон был в пути десять дней, пусть и ехать было недолго – помногу простаивали. Каково это было, можете себе представить, взяв билет на плацкарт Москва-Владивосток – и по времени, и по колориту будет очень похоже, разве что пахнуть будет получше. И солдаты, и большая часть офицеров развлекались единственно доступным методом – беленькой. Конечно, по идее, мы должны были солдат за это дело дрючить, но они ж все как один хитрожопые – невооруженным глазом видно, что он косой, но запаха нет, и с поличным не поймать. Добрались без происшествий, разгрузились и развернули лагерь. Выпали учения на конец апреля – земля едва успела высохнуть после таяния снега, гадюки и фаланги – такие здоровенные пауки – еще толком не разродились. Первым сюрпризом для меня стал климат – днем - +35, ночью –чуть больше нуля. Если бы не печки, думаю, все бы там загнулись от холода день уже на третий так. Второй сюрприз – еда. До перехода на аутсорсную жрачку было еще шесть лет, потому готовили солдаты; уже на второй день ароматного бикуса я перестал там есть в принципе. Майор, видя, что я, как человек непьющий, уже через неделю был готов на стенку лезть от скуки, назначил мой расчет первым к проведению учений. Развернулись нормально, РЛСка сработала штатно, цель, запущенную полигонщиками, вывели и поразили. Не все было радужно, но вазелин не понадобился – и то славно. Получили подтверждение, свернулись и решили ехать обратно в лагерь уже поутру. Конечно, мы должны были караул выставить, но майор дал отмашку – отстрелялись нормально, заслужили отдых. Солдаты в обнимку с автоматами завалились спать в машины, а я, комдив и начштаба – в кунге нашей шишиги. Просыпаюсь я посреди ночи с сильным желанием опорожнить мочевой пузырь. Собственно, «коня привязал», перекурить решил, перед тем, как дальше на боковую лезть. Тут смотрю и понять не могу – вижу, явно стоит кто-то. Первая мысль – проверяющий приперся. Тут я бога поблагодарил, что по «четверке» спать завалился, из кунга автомат дернул и неспешным шагом пошел смотреть, кого нелегкая принесла. Подхожу ближе и вижу – никакой это не проверяющий, а сержант мой, командир РЛСки, которого бойцы за внешний вид и солидную массу прозвали Кабаном. Я его окрикиваю, он не отвечает. Ну все, думаю, если от него сейчас хоть чуть синькой разить будет – сгною нафиг. Тут на ноги его смотрю и офигеваю: буквально по середину голени по его ногам гадюки клубятся. Сам боец бледный как смерть, на меня смотрит. Я тут слова капитана своего припомнил, что змеи на вибрацию реагируют, автомат с плеча дернул и тихонько так стал по земле постукивать – думал, хотя бы часть переманю, чтобы боец драпануть смог. Ни черта. Я уже со всей дури по земле колошмачу, им хоть бы хны. Спросил бойца, как он так вляпался – молчит, на меня зыркает. Тут меня злостью прямо такой разобрало – решил я его так или иначе выдернуть, хоть обычно змей как огня боюсь. В упор подошел – змеи на меня даже внимания не обратили. Схватил бойца за руку, дергаю – а он как в землю врос. Ни туда, ни сюда. Тяну его уже всем своим весом, - нифига, даже не наклонился. Я на него шикаю, чтобы он хоть что-нибудь сделал, а он, зараза, молчит и не двигается. Тут уж у меня совсем крыша поехала, затвор передернул, решил этих змей к чертовой матери расстрелять – о том, что я бойцу так, скорее всего, ноги изрешечу, даже не думал. Уже автомат скинул – вижу, ко мне майор бежит, со своим АК наперевес. Я ему кричу, чтобы помог, поворачиваюсь обратно к бойцу, прицеливаюсь – и тут меня ударом по затылку вырубают. Очнулся уже в кунге наутро, башка трещит, будто водки паленой полведра выжрал. Комдива и начштаба уже нет. Вылезаю, смотрю - сидят на капоте, курят. Я сразу к комдиву с вопросами, какого, собственно, хрена, а он на меня смотрит так пристально и говорит, что, мол, не было ничего такого, всю ночь спокойно спал. Кошмар, говорит, приснился, бывает. Плюнув на все это, пошел бойцов строить. Смотрю – стоит Кабан этот себе, ржет как конь над чьей-то шуткой, будто ночью действительно ничего и не было. Все это произошло, когда я только выпустился из Смоленкого училища и был приписан к одной омсбр в Ленинградской области. Назначили меня командиром третьего расчета второй батареи ЗРДН части – не ахти чтобы высокая должность, но мне, вчерашнему сержанту, это было в кайф. Два месяца я потихоньку мариновался, впитывая тонкости управления личным составом, после чего весь дивизион снялся с части и отправился на учения на полигон «Капустин Яр». Кто не в курсе – есть такой полигончик под Волгоградом, этакая глинисто-песчаная пустыня, которую и называют-то степью только из-за редкой травы, которая едва пробивается на солнце. Для меня это событие было крайне радостным – в училище нам давали только теорию, и возможность командовать боевым расчетом при реальных действиях, пусть и учебных, было реально круто. Конечно, это были древние, как дерьмо мамонта, «Осы» на базе БМ9А33, которые ломались едва ли не ежемесячно, но мне и так было неплохо. Эшелон был в пути десять дней, пусть и ехать было недолго – помногу простаивали. Каково это было, можете себе представить, взяв билет на плацкарт Москва-Владивосток – и по времени, и по колориту будет очень похоже, разве что пахнуть будет получше. И солдаты, и большая часть офицеров развлекались единственно доступным методом – беленькой. Конечно, по идее, мы должны были солдат за это дело дрючить, но они ж все как один хитрожопые – невооруженным глазом видно, что он косой, но запаха нет, и с поличным не поймать. Добрались без происшествий, разгрузились и развернули лагерь. Выпали учения на конец апреля – земля едва успела высохнуть после таяния снега, гадюки и фаланги – такие здоровенные пауки – еще толком не разродились. Первым сюрпризом для меня стал климат – днем - +35, ночью –чуть больше нуля. Если бы не печки, думаю, все бы там загнулись от холода день уже на третий так. Второй сюрприз – еда. До перехода на аутсорсную жрачку было еще шесть лет, потому готовили солдаты; уже на второй день ароматного бикуса я перестал там есть в принципе. Майор, видя, что я, как человек непьющий, уже через неделю был готов на стенку лезть от скуки, назначил мой расчет первым к проведению учений. Развернулись нормально, РЛСка сработала штатно, цель, запущенную полигонщиками, вывели и поразили. Не все было радужно, но вазелин не понадобился – и то славно. Получили подтверждение, свернулись и решили ехать обратно в лагерь уже поутру. Конечно, мы должны были караул выставить, но майор дал отмашку – отстрелялись нормально, заслужили отдых. Солдаты в обнимку с автоматами завалились спать в машины, а я, комдив и начштаба – в кунге нашей шишиги. Просыпаюсь я посреди ночи с сильным желанием опорожнить мочевой пузырь. Собственно, «коня привязал», перекурить решил, перед тем, как дальше на боковую лезть. Тут смотрю и понять не могу – вижу, явно стоит кто-то. Первая мысль – проверяющий приперся. Тут я бога поблагодарил, что по «четверке» спать завалился, из кунга автомат дернул и неспешным шагом пошел смотреть, кого нелегкая принесла. Подхожу ближе и вижу – никакой это не проверяющий, а сержант мой, командир РЛСки, которого бойцы за внешний вид и солидную массу прозвали Кабаном. Я его окрикиваю, он не отвечает. Ну все, думаю, если от него сейчас хоть чуть синькой разить будет – сгною нафиг. Тут на ноги его смотрю и офигеваю: буквально по середину голени по его ногам гадюки клубятся. Сам боец бледный как смерть, на меня смотрит. Я тут слова капитана своего припомнил, что змеи на вибрацию реагируют, автомат с плеча дернул и тихонько так стал по земле постукивать – думал, хотя бы часть переманю, чтобы боец драпануть смог. Ни черта. Я уже со всей дури по земле колошмачу, им хоть бы хны. Спросил бойца, как он так вляпался – молчит, на меня зыркает. Тут меня злостью прямо такой разобрало – решил я его так или иначе выдернуть, хоть обычно змей как огня боюсь. В упор подошел – змеи на меня даже внимания не обратили. Схватил бойца за руку, дергаю – а он как в землю врос. Ни туда, ни сюда. Тяну его уже всем своим весом, - нифига, даже не наклонился. Я на него шикаю, чтобы он хоть что-нибудь сделал, а он, зараза, молчит и не двигается. Тут уж у меня совсем крыша поехала, затвор передернул, решил этих змей к чертовой матери расстрелять – о том, что я бойцу так, скорее всего, ноги изрешечу, даже не думал. Уже автомат скинул – вижу, ко мне майор бежит, со своим АК наперевес. Я ему кричу, чтобы помог, поворачиваюсь обратно к бойцу, прицеливаюсь – и тут меня ударом по затылку вырубают. Очнулся уже в кунге наутро, башка трещит, будто водки паленой полведра выжрал. Комдива и начштаба уже нет. Вылезаю, смотрю - сидят на капоте, курят. Я сразу к комдиву с вопросами, какого, собственно, хрена, а он на меня смотрит так пристально и говорит, что, мол, не было ничего такого, всю ночь спокойно спал. Кошмар, говорит, приснился, бывает. Плюнув на все это, пошел бойцов строить. Смотрю – стоит Кабан этот себе, ржет как конь над чьей-то шуткой, будто ночью действительно ничего и не было. Короче, отдал я приказ о десятиминутной готовности к выезду и этого сержанта в сторонку отзываю. Спрашиваю, мол, так вот и так, что за хрень ночью была? Он и говорит, что всю ночь спал, как младенец. Отпустил его, уже сам на секунду задумался, не поехал ли я крышей. Наверное, если бы не раскалывающаяся голова, я бы в это и поверил. По возвращении сразу отпросился в Знаменск - городок такой в центре полигона закрытый. Майор сразу разрешение дал, говорит, передохни, перенапрягся, все дела. В итоге добрался с обходными до города и стал аккуратно местных расспрашивать, что же это за хрень такая была. Большинство отмахивалось, видимо, считая, что я немного с головой не дружу, но в итоге один старичок послал меня к местной бабке, вроде как целительнице-ведунье. Сам факт того, что такая херня существует в закрытом военном городке, уже меня немного удивила, но, блин, чего только в жизни не бывает. Бабка мне и рассказала, что , мол, был раньше неподалеку городок Сарай-Берке, какое-то время бывший столицей Золотой Орды. Один русский князек в конце пятнадцатого века город разграбил, убил многих. Местного шамана, как дьяволопоклонника, привязали к лошади, и этот самый князек протащил его по степи верст так двадцать. Как после этого колдун выжил - хрен его знает, но через три дня он таки окочурился. И перед смертью, мол, поведал, что русичам, что сюда придут, он еще отомстит. Не то чтобы я ей поверил - все-таки, мне, как человеку рациональному, такие вещи как бы не свойственны. В итоге остановился на том, что мне реально все это из-за стресса причудилось. Все бы ничего, и забыл бы я об этом, если бы не одно но. С того самого дня Кабан стал хиреть и чахнуть. Уже через месяц он выглядел так, как будто очень хреново проспался с похмелья или чем-то серьезно болел. Через два он похудел настолько, что, поставь рядом старого Кабана и тогдашнего, хрен бы кто опознал в нем одного человека. На третий месяц он уходил на дембель; в последний раз, когда я его видел, Кабан выглядел, как раковый больной: худой, как щепка, форма висит, как на швабре, щеки впалые, цвет лица сопоставим с цветом асфальта. Что с ним было дальше, не знаю. С тех пор прошло уже немало времени, и не один раз мы ездили туда же – и ничего подобного более я не видел. Но иногда мне снится кошмар, в котором я стою на месте Кабана, и никто не приходит ко мне на помощь.