Кaк я убила дедушкуСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

На склоне лет дедушка сбежал от бабушки в деревню и там построил себе отличный кирпичный дом, в котором некоторое время жил он себе припеваючи. Но бабушка, узнав о том, что дедушка без нее не только не страдает, но и даже испытывает тихую радость, обустраивая свой холостяцкий быт, решила-таки навестить его летом, да еще и с внучками, чтобы-таки испортить ему праздник. У нее это отлично-таки получилось. Внучки – то бишь восьмилетняя я и моя четырехлетняя сестра – любили деда и не давали ему продыху, заставляя его носить нас на руках «как Хан Батый», рассказывать нам сказки про белого бычка и показывать фокусы с протыканием щеки деда иголкой (в шутку, конечно). Еще мы увязывались за дедом в магазин, заставляли его катать нас на тракторе, а также на лошадке, на ослике, на козлике и у него самого на шее. Бабушка же в это время отдыхала, завернувшись по какой-то модной методике в мокрую простынь, и оставляла дедушке список дел, которые он должен был выполнить. По списку дед тяпал огород, потом ставил забор, собственноручно привозя на жигуликах спиленные украдкой деревья из посадки, затем распиливая их на доски и прилаживая их в качестве забора. А по ночам дед был вынужден, по требованию бабушки, тырить арбузы с колхозного поля, поскольку внучкам «нужны были витамины». В общем, лето мы проводили прекрасно. Дед рассказывал нам кучу интересных историй про всё – и про свое детство, и про животных, и особенно про ласточку, которая уже третий год вила гнездо в его сарае – теплом, уютном, вкусно пахнущем свежими досками…- Ласточка – это к счастью, - говорил дед, - а если она уходит – значит, будет беда. В тот год ласточка снова прилетела. Я, как завороженная, сидела в уголке сарая и смотрела, как капля за каплей ласточка строит свое «счастье», принося в клюве шарики из травы и ила. Когда она вылетала из сарая, я подставляла табуретку и трогала ее мягкое гнездышко… пока оно вдруг не отвалилось!С рыданиями из-за «неминуемой беды, если разорить гнездо ласточки», я прибежала к дедушке. Дед, не теряя ни минуты, схватил гнездо, окунул его в воду, запрыгнул в сарай и моментально прилепил его обратно. К счастью, ласточка ничего не заметила, но дедушка был так расстроен, что мне казалось, что с его пошатнувшимся ко мне доверием рушится целый мой мир. Но это состояние длилось недолго. Когда ласточка снесла свое первое яйцо, дед поднял меня подмышки прямо к гнезду, чтобы я могла лицезреть это маленькое чудо. Ведь ласточка, строя гнездо под одной крышей с человеком, оказывает ему безмерное доверие, и если она успешно выведет птенцов, то счастье этому человеку точно гарантировано. Однако я чувствовала, что дедушка мне по-прежнему не доверял, потому что он строго-настрого запретил мне приближаться к сараю, пока ласточка высиживает яйцо. Но ведь его доверие ко мне должно было быть восстановлено!Чтобы доказать дедушке свою ответственность, я дождалась момента, когда ласточка вылетит из гнезда, чтобы «поразмяться». Потом подставила табуретку. Залезла на нее. Протянула руку в гнездо, нащупала крошечный шарик… И тут меня пронзила мысль: если ласточки в гнезде нет, необходимо сделать так, чтобы яйцо не остыло! Надо подержать его в моей теплой руке до тех пор, пока она не вернется! Конечно же, дедушка обрадуется, когда я расскажу ему о своей умной и находчивой идее, погладит меня по головке и снова будет мне доверять и гордиться мной!Я как можно аккуратнее зажала яйцо в кулаке, слезла с табуретки и побежала в дом. Ну, бегать я до сих пор не умею, а в восемь лет у меня это тем более плохо получалось. Не помню, сколько часов я рыдала над разбитым яйцом, глядя, как ласточка, горестно покружив и покричав над своим пустым гнездом, пронзила меня напоследок взглядом и вылетела из сарая навсегда. Дед ужасно удивился, не обнаружив на следующий день в сарае ни ласточки, ни яйца. Я держалась стойко, как партизан Зоя Космодемьянская, о которой нам успели рассказать в школе. Потерять доверие деда, да еще и навсегда, я была не готова. Дед погрешил на соседскую всеядную кошку и пообещал вспороть ей брюхо, если встретит ее при удобном случае. Но с того самого дня дед начал чахнуть. У него задрожали пальцы, под глазами появились синяки, он отекал и, засыпая днем, задыхался от собственного храпа. Каждый раз он просыпался с глухим криком, застрявшим в горле. Кричал он потому, что ему снился один и тот же кошмар: свирепый лев, который набрасывался на него и давил на грудь так, что дед не мог дышать. - Я скоро умру, - сказал вдруг дед как-то за обедом, печально водя ложкой по тарелке и обращаясь к бабушке. – Вот и ласточки нет, а ведь ты знаешь, в каком случае она покидает дом…- Работай-работай, вон ты какой здоровый, - набросилась на него бабушка. - Огoрод не полот, забор не доделан! Отговорки ищешь!Дед только рукой махнул. На склоне лет дедушка сбежал от бабушки в деревню и там построил себе отличный кирпичный дом, в котором некоторое время жил он себе припеваючи. Но бабушка, узнав о том, что дедушка без нее не только не страдает, но и даже испытывает тихую радость, обустраивая свой холостяцкий быт, решила-таки навестить его летом, да еще и с внучками, чтобы-таки испортить ему праздник. У нее это отлично-таки получилось. Внучки – то бишь восьмилетняя я и моя четырехлетняя сестра – любили деда и не давали ему продыху, заставляя его носить нас на руках «как Хан Батый», рассказывать нам сказки про белого бычка и показывать фокусы с протыканием щеки деда иголкой (в шутку, конечно). Еще мы увязывались за дедом в магазин, заставляли его катать нас на тракторе, а также на лошадке, на ослике, на козлике и у него самого на шее. Бабушка же в это время отдыхала, завернувшись по какой-то модной методике в мокрую простынь, и оставляла дедушке список дел, которые он должен был выполнить. По списку дед тяпал огород, потом ставил забор, собственноручно привозя на жигуликах спиленные украдкой деревья из посадки, затем распиливая их на доски и прилаживая их в качестве забора. А по ночам дед был вынужден, по требованию бабушки, тырить арбузы с колхозного поля, поскольку внучкам «нужны были витамины». В общем, лето мы проводили прекрасно. Дед рассказывал нам кучу интересных историй про всё – и про свое детство, и про животных, и особенно про ласточку, которая уже третий год вила гнездо в его сарае – теплом, уютном, вкусно пахнущем свежими досками…- Ласточка – это к счастью, - говорил дед, - а если она уходит – значит, будет беда. В тот год ласточка снова прилетела. Я, как завороженная, сидела в уголке сарая и смотрела, как капля за каплей ласточка строит свое «счастье», принося в клюве шарики из травы и ила. Когда она вылетала из сарая, я подставляла табуретку и трогала ее мягкое гнездышко… пока оно вдруг не отвалилось!С рыданиями из-за «неминуемой беды, если разорить гнездо ласточки», я прибежала к дедушке. Дед, не теряя ни минуты, схватил гнездо, окунул его в воду, запрыгнул в сарай и моментально прилепил его обратно. К счастью, ласточка ничего не заметила, но дедушка был так расстроен, что мне казалось, что с его пошатнувшимся ко мне доверием рушится целый мой мир. Но это состояние длилось недолго. Когда ласточка снесла свое первое яйцо, дед поднял меня подмышки прямо к гнезду, чтобы я могла лицезреть это маленькое чудо. Ведь ласточка, строя гнездо под одной крышей с человеком, оказывает ему безмерное доверие, и если она успешно выведет птенцов, то счастье этому человеку точно гарантировано. Однако я чувствовала, что дедушка мне по-прежнему не доверял, потому что он строго-настрого запретил мне приближаться к сараю, пока ласточка высиживает яйцо. Но ведь его доверие ко мне должно было быть восстановлено!Чтобы доказать дедушке свою ответственность, я дождалась момента, когда ласточка вылетит из гнезда, чтобы «поразмяться». Потом подставила табуретку. Залезла на нее. Протянула руку в гнездо, нащупала крошечный шарик… И тут меня пронзила мысль: если ласточки в гнезде нет, необходимо сделать так, чтобы яйцо не остыло! Надо подержать его в моей теплой руке до тех пор, пока она не вернется! Конечно же, дедушка обрадуется, когда я расскажу ему о своей умной и находчивой идее, погладит меня по головке и снова будет мне доверять и гордиться мной!Я как можно аккуратнее зажала яйцо в кулаке, слезла с табуретки и побежала в дом. Ну, бегать я до сих пор не умею, а в восемь лет у меня это тем более плохо получалось. Не помню, сколько часов я рыдала над разбитым яйцом, глядя, как ласточка, горестно покружив и покричав над своим пустым гнездом, пронзила меня напоследок взглядом и вылетела из сарая навсегда. Дед ужасно удивился, не обнаружив на следующий день в сарае ни ласточки, ни яйца. Я держалась стойко, как партизан Зоя Космодемьянская, о которой нам успели рассказать в школе. Потерять доверие деда, да еще и навсегда, я была не готова. Дед погрешил на соседскую всеядную кошку и пообещал вспороть ей брюхо, если встретит ее при удобном случае. Но с того самого дня дед начал чахнуть. У него задрожали пальцы, под глазами появились синяки, он отекал и, засыпая днем, задыхался от собственного храпа. Каждый раз он просыпался с глухим криком, застрявшим в горле. Кричал он потому, что ему снился один и тот же кошмар: свирепый лев, который набрасывался на него и давил на грудь так, что дед не мог дышать. - Я скоро умру, - сказал вдруг дед как-то за обедом, печально водя ложкой по тарелке и обращаясь к бабушке. – Вот и ласточки нет, а ведь ты знаешь, в каком случае она покидает дом…- Работай-работай, вон ты какой здоровый, - набросилась на него бабушка. - Огoрод не полот, забор не доделан! Отговорки ищешь!Дед только рукой махнул. Он никогда не спорил с бабушкой – бесполезно. Он просто отправился на рассвете в больницу, но, не дойдя до кабинета врача, упал: инсульт. Умер дед через сутки. Я так и не попрощалась с ним. А разоренное мной гнездо ласточки снится мне по ночам с тех самых пор. И каждый раз я просыпаюсь в слезах, всем сердцем прося прощения у дедушки… и у ласточки.