Изменение кармыСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Космический холод сковал мое тело. Земля была далеко внизу, за спиной сверкал раскаленный шар солнца, даже и не шар, а какое-то распластанное огненное пятно с оборванными краями: никакие глаза не выдержат даже мига встречи с нашим близким космическим светилом. Я не шевелился. Я плыл в черноте космоса, не чувствуя в себе жизни. Я умер самой страшной смертью, которая может только быть: в полном одиночестве, оторванный от человечества. Я был его клеткой, атомом, заброшенным в пустоту… Проснулся. Понял, что отлежал и руку, и весь бок. Была глубокая ночь. Но мир все-таки жил. Он жил за окном одиночным дальним лаем собаки. Урчанием машины, отъехавшей от крайнего подъезда дома. В батареях билась о чугун горячая вода (вот он, новый символ уюта: печи и камины ушли в прошлое, разве что остались у снобов и чудаков. Что, впрочем, одно и то же!). Где-то в доме стукнуло. У соседей за стеной щелкнул выключатель. А перед этим раздался крик ребенка. Испугался во сне… А я не был испуган приснившимся мне космосом. Через занавес заглядывало небо, подсвеченное ночными светильниками, светом в редких окнах противоположного дома. Я протягивал к небу руки, которые лежали вдоль туловища. Образно, мысленно. Я знал, что там где-то обитает сознание, его носитель - Великий Разум. Я чувствовал себя его частичкой и пытался наладить связь. Иногда казалось, что эта связь давно налажена, только мы ею не пользуемся через привычные символы, которые отражают наш реальный, земной мир. Я знал, что мое подсознание - это и есть тот Великий Разум во мне. Но между нами перегородка, стена, позволяющая нам жить и умирать без иллюзий на вечное существование. Ах, зачем я обо всем этом думаю? Мысли выталкивало сердце, заполненное тоской. Ушла жена, умерла мама. Дети где-то в другом городе. Они знают меня деятельным и неунывающим. А я уже ничего не хочу в этом мире, только покоя. У меня только одно и осталось на свете - мое подсознание. С ума сойти можно! Но я живу, встаю по утрам, спешу на работу, улыбаюсь, пожимаю руки, подмигиваю хорошеньким посетительницам. Вечером занимаюсь приготовлением пищи. Да не простой, а изысканной. Угощу, кто заглянет… Но люди восприняли мое затворничество как естественное продолжение бед, накинувшихся на меня. И не приходят. А если и звонят в дверь, то я не спешу открывать. Приглушаю телевизор. Меня нет, ни для кого. Все мне нужны, но на расстоянии. Только одного человека могу я подпустить к себе. Жену. Но она ушла. У нее своя жизнь. У нее свои счеты со своей жизнью, и, наверное, с моей. Мы видимся с ней по утрам на работе. Она приходит такая же деятельная, наполненная каким-то событием, случившимся накануне или утром по дороге на работу. При встрече говорит мне об этом. Но не удовлетворенная моей реакцией, спешит поделиться событием с подругами по работе. Она умеет убеждать в важности (абсурдности, нелепости, непохожести) этого события. А мне становится грустно, и я спешу на свое рабочее место писать эти строки. Мы разбежались, не поделив суверенитет. Это долгая история. И я теперь наблюдаю за ней, как она живет своей жизнью, как иногда наши интересы перехлестываются, но ненадолго. Вернее, интересы она сама видит. Говорит, что скучает. Я верю и понимаю это. Но знаю, что ей обязательно нужно подтвердить этот всплеск души каким-то конкретным делом. Обычно я звоню ей первым. Но бывает, что звонит и она. Конечно, при наличии какого-нибудь повода. Что-то сделать, заказать. Без повода у нее не получается заявить о себе. Что подумает подруга или сотрудница-мымра, услышав, что жена просто соскучилась обо мне? Такого нет в жизни, по крайней мере, в жизни моей бывшей жены. Впрочем, почему бывшей? Она есть. Она любит меня. Так говорит. Нет, лукавлю. Она полюбила меня сразу, безотчетно, но таким, каким я представился ее жизненному опыту, пониманию мужчины. Увы, я оказался другим. Не хуже, не лучше, а таким, каким был на тот момент. Но я себя знаю. Знаю о том, что нужно любому, кто хочет со мной иметь контакт. Я могу быть тем, каким нужен человеку. Я знаю, каким я должен быть в понимании жены и не имею ничего против этого, кроме одного: не трогать мою основу. Она проста - любить и быть любимым. Только эта взаимосвязь дает мне равновесие для жизни, свободы творчества. Но любить, как я это понимаю. Я стремлюсь к этому равновесию всеми своими клетками. Да, был выбит из седла, которое зовётся кармой. Я взял на себя смелость изменить свою ее. И моя жена взяла на себя эту смелость. Вроде бы выстрадан был общий путь. Но все оказалось гораздо сложнее: надо вместе с образом жизни менять и себя. А инерция давит, тянет, забивает мысли, взрывает отрицательные эмоции. Она сильна, но еще сильнее набирающая инерция новой жизни. И мы, похоже, начинаем понимать ее действие. Дай только, Господи, силы и веру в себя и в самого близкого человека!Наши мысли пошли бок о бок. Но жена моложе меня и, значит, дальше от понимания важности каждого дня, часа, секунды жизни текущей. Космический холод сковал мое тело. Земля была далеко внизу, за спиной сверкал раскаленный шар солнца, даже и не шар, а какое-то распластанное огненное пятно с оборванными краями: никакие глаза не выдержат даже мига встречи с нашим близким космическим светилом. Я не шевелился. Я плыл в черноте космоса, не чувствуя в себе жизни. Я умер самой страшной смертью, которая может только быть: в полном одиночестве, оторванный от человечества. Я был его клеткой, атомом, заброшенным в пустоту… Проснулся. Понял, что отлежал и руку, и весь бок. Была глубокая ночь. Но мир все-таки жил. Он жил за окном одиночным дальним лаем собаки. Урчанием машины, отъехавшей от крайнего подъезда дома. В батареях билась о чугун горячая вода (вот он, новый символ уюта: печи и камины ушли в прошлое, разве что остались у снобов и чудаков. Что, впрочем, одно и то же!). Где-то в доме стукнуло. У соседей за стеной щелкнул выключатель. А перед этим раздался крик ребенка. Испугался во сне… А я не был испуган приснившимся мне космосом. Через занавес заглядывало небо, подсвеченное ночными светильниками, светом в редких окнах противоположного дома. Я протягивал к небу руки, которые лежали вдоль туловища. Образно, мысленно. Я знал, что там где-то обитает сознание, его носитель - Великий Разум. Я чувствовал себя его частичкой и пытался наладить связь. Иногда казалось, что эта связь давно налажена, только мы ею не пользуемся через привычные символы, которые отражают наш реальный, земной мир. Я знал, что мое подсознание - это и есть тот Великий Разум во мне. Но между нами перегородка, стена, позволяющая нам жить и умирать без иллюзий на вечное существование. Ах, зачем я обо всем этом думаю? Мысли выталкивало сердце, заполненное тоской. Ушла жена, умерла мама. Дети где-то в другом городе. Они знают меня деятельным и неунывающим. А я уже ничего не хочу в этом мире, только покоя. У меня только одно и осталось на свете - мое подсознание. С ума сойти можно! Но я живу, встаю по утрам, спешу на работу, улыбаюсь, пожимаю руки, подмигиваю хорошеньким посетительницам. Вечером занимаюсь приготовлением пищи. Да не простой, а изысканной. Угощу, кто заглянет… Но люди восприняли мое затворничество как естественное продолжение бед, накинувшихся на меня. И не приходят. А если и звонят в дверь, то я не спешу открывать. Приглушаю телевизор. Меня нет, ни для кого. Все мне нужны, но на расстоянии. Только одного человека могу я подпустить к себе. Жену. Но она ушла. У нее своя жизнь. У нее свои счеты со своей жизнью, и, наверное, с моей. Мы видимся с ней по утрам на работе. Она приходит такая же деятельная, наполненная каким-то событием, случившимся накануне или утром по дороге на работу. При встрече говорит мне об этом. Но не удовлетворенная моей реакцией, спешит поделиться событием с подругами по работе. Она умеет убеждать в важности (абсурдности, нелепости, непохожести) этого события. А мне становится грустно, и я спешу на свое рабочее место писать эти строки. Мы разбежались, не поделив суверенитет. Это долгая история. И я теперь наблюдаю за ней, как она живет своей жизнью, как иногда наши интересы перехлестываются, но ненадолго. Вернее, интересы она сама видит. Говорит, что скучает. Я верю и понимаю это. Но знаю, что ей обязательно нужно подтвердить этот всплеск души каким-то конкретным делом. Обычно я звоню ей первым. Но бывает, что звонит и она. Конечно, при наличии какого-нибудь повода. Что-то сделать, заказать. Без повода у нее не получается заявить о себе. Что подумает подруга или сотрудница-мымра, услышав, что жена просто соскучилась обо мне? Такого нет в жизни, по крайней мере, в жизни моей бывшей жены. Впрочем, почему бывшей? Она есть. Она любит меня. Так говорит. Нет, лукавлю. Она полюбила меня сразу, безотчетно, но таким, каким я представился ее жизненному опыту, пониманию мужчины. Увы, я оказался другим. Не хуже, не лучше, а таким, каким был на тот момент. Но я себя знаю. Знаю о том, что нужно любому, кто хочет со мной иметь контакт. Я могу быть тем, каким нужен человеку. Я знаю, каким я должен быть в понимании жены и не имею ничего против этого, кроме одного: не трогать мою основу. Она проста - любить и быть любимым. Только эта взаимосвязь дает мне равновесие для жизни, свободы творчества. Но любить, как я это понимаю. Я стремлюсь к этому равновесию всеми своими клетками. Да, был выбит из седла, которое зовётся кармой. Я взял на себя смелость изменить свою ее. И моя жена взяла на себя эту смелость. Вроде бы выстрадан был общий путь. Но все оказалось гораздо сложнее: надо вместе с образом жизни менять и себя. А инерция давит, тянет, забивает мысли, взрывает отрицательные эмоции. Она сильна, но еще сильнее набирающая инерция новой жизни. И мы, похоже, начинаем понимать ее действие. Дай только, Господи, силы и веру в себя и в самого близкого человека!Наши мысли пошли бок о бок. Но жена моложе меня и, значит, дальше от понимания важности каждого дня, часа, секунды жизни текущей. Она еще не видит черноту космоса. А я вижу предстоящие годы совместной жизни одним мгновением перед смертью. Она еще не прониклась бешеной энергией перед этим отрезком жизни, последним, когда надо думать только о будущем детей. Но всему свое время. Свое я чувствую и оттого страдаю от разлуки на мгновение. Да не обернись мое беспокойство и отчаяние бумерангом для моей любимой жены!Я философ. Но это философия моего бытия. Мне нужна безмятежность во времени моей жены. И мы войдем в равновесие. Я снова закрываю глаза. И вижу перед собой черноту космоса и яркие всполохи дальних миров. Что это, не знаю, а если и знаю, то никому не скажу. И себе тоже, потому что раз признавшись, мы начинаем идти по пути этой мысли. Хочу, чтобы она ушла далеко вглубь. И тогда я, счастливый в своей новой карме, почувствую себя в безопасности. А пока я встаю и подхожу к двери, долго смотрю в глазок. Там свет подъезда, искаженное пространство, упирающееся в окно. Все кажется, что вот-вот жена медленно начинает подниматься по ступенькам.