История лесного шаманаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Расскажу мистическую историю про моего деда и его приятеля, старика Исайя, шамана из народа нганосан, что жили и, надеюсь, по сей день здравствуют в низовьях могучей сибирской реки Енисей. Стразу скажу, дедушка был человеком не охочим до вранья и приукрашивания, каждая его история стоила мне дорого. Дед часто прибегал к назидательному и даже наставническому тону в беседе. Но нужно было бы допустить немалую оплошность, чтобы услышать в свой адрес не только стандартный упрёк, но и поучительную историю из жизни. В тот день настроение у нас располагало к вылазке на озеро. Мы одинаково любили порыбачить, посидеть в тишине и побыть наедине с природой. Отдых для души – лучшая возможность послушать собственные мысли. На сборы ушло минимум времени. А уже через час мы утаптывали траву на месте стоянки у лесного озера. Подобраться на машине к нему было сложно: крутые берега, часто растущие деревья, а единственная дорога разбита лесовозами и тракторами. Автомобиль бросили на приметной опушке, а сами пешком спустились к воде. Протоптали тропу, а затем стали обустраиваться. Попутно дед давал мне ценные указания. Как ходить в лесу, куда наступать, куда смотреть, что делать, если… и далее бесконечный список ситуаций. В общем, все как всегда. Для шестнадцатилетнего мальчишки это казалось скучным нравоучением. — А еще не подходи к лужам, увидишь полянку с небольшой лужицей в середине, не смей выходить на неё, держись к деревьям. — А то засосёт? – хохотнул я. — Да, — выгнул бровь дедушка и посмотрел на меня строго. — Серьезно?— Очень, это «зеркало», болото такое. На Таймыре часто встречается, а здесь редкость, но мало ли. Рядом озеро и откуда тебе знать, что может быть. Не знаю почему, но образ коварной трясины, маскирующейся под лужицу, впечатлил меня. Остаток дня я возвращался к этому разговору и выпытывал любые факты, известные деду. Дед отмалчивался. Говорил односложно. Пенял мне на то, что я забросил рыбалку и ему все удовольствие порчу. Пришлось отстать. Но вечером, когда мы вернулись домой, он вдруг ни с того ни с сего начал рассказывать. Это была долгая и странная история о путешествии к одному кладбищу. Он передал ее мне, а я поделюсь с вами. Для удобства буду говорить от имени непосредственного участника того похода. Случилось это поздней весной. В тот год снег лежал почти до середины мая. Мало удивительного, если представить, что ты живешь несколько лет кряду в таймырской глуши. Где, кроме небольших промысловых поселков и кочевий коренных жителей, мало что напоминает о власти человека над этой землей. От управления артели мне начислили несколько дополнительных дней к отпуску. Но выехать из поселка куда-нибудь не вышло. И большую часть времени я провел в бараке, где все поселковые хранили зимой свои лодки и снасти. Занимался тем, что в бессчетный раз проверял все необходимое для весеннего лова и охоты. Смолил лодку, переплетал сети, набивал патроны для ружья. Рабочие с метеостанции обещали, что весна придет внезапно. Можно было надеяться, что на мой долгий отпуск выпадет несколько годных для похода в тайгу дней. Маршрут планировался обычный: выйти по притокам к Енисею и наведаться в низовья, где и конкуренции меньше и места богаче. Отпуск тек неторопливо. Можно даже сказать, что наступило блаженное безвременье, которое я проводил, погружаясь в монотонную, но интересную мне работу. За окнами барака белел снег. Солнце светило ярче. С каждым днем прибавлялось тепла, и мои чаянья крепли. И как это случается, весна пришла в одно утро. Проталины стали шире, лед на реке потрескался. А в поселке объявились охотники из местных. Среди прочих и мой знакомый – старик Исай из нганосан. На улице стало шумно. Лаяли собаки, мужики громко обсуждали планы на предстоящий сезон. Хотя, что там было обсуждать… Как таковой сезон откроется много позже. Исай наведался ко мне в барак и в привычной манере начал свой неторопливый разговор. Вопросы были ни о чем. Погода, олени, моторные лодки, ружья, новые товары в магазине, последние сплетни. Но охотник очень быстро перешел к важному для него делу. Ему нужны были деньги. Сумма скромная, но для старичка очень ощутимая – целых тридцать рублей на старые деньги. Разумеется, я согласился одолжить. Его благодарности не было предела. Уж не знаю, что он там хотел купить, но старик очень расчувствовался. И обещал мне щедро отплатить. Но чем? Разве что охотничьими трофеями, денег у него почти не водилось. Погода не переставала радовать и еще через полторы недели, я решил собираться на рыбалку. Земля не просохла от талого снега, и дороги больше походили на разбитое тракторами суглинистое месиво. Благо весь мой путь предстоял через речные протоки и рукава. Моторка уже была на воде, когда меня окликнул знакомый скрипучий голос. — Саня, а ты далеко собрался?— А, Исай, здравствуй, до Заячьей губы дойти думал. Расскажу мистическую историю про моего деда и его приятеля, старика Исайя, шамана из народа нганосан, что жили и, надеюсь, по сей день здравствуют в низовьях могучей сибирской реки Енисей. Стразу скажу, дедушка был человеком не охочим до вранья и приукрашивания, каждая его история стоила мне дорого. Дед часто прибегал к назидательному и даже наставническому тону в беседе. Но нужно было бы допустить немалую оплошность, чтобы услышать в свой адрес не только стандартный упрёк, но и поучительную историю из жизни. В тот день настроение у нас располагало к вылазке на озеро. Мы одинаково любили порыбачить, посидеть в тишине и побыть наедине с природой. Отдых для души – лучшая возможность послушать собственные мысли. На сборы ушло минимум времени. А уже через час мы утаптывали траву на месте стоянки у лесного озера. Подобраться на машине к нему было сложно: крутые берега, часто растущие деревья, а единственная дорога разбита лесовозами и тракторами. Автомобиль бросили на приметной опушке, а сами пешком спустились к воде. Протоптали тропу, а затем стали обустраиваться. Попутно дед давал мне ценные указания. Как ходить в лесу, куда наступать, куда смотреть, что делать, если… и далее бесконечный список ситуаций. В общем, все как всегда. Для шестнадцатилетнего мальчишки это казалось скучным нравоучением. — А еще не подходи к лужам, увидишь полянку с небольшой лужицей в середине, не смей выходить на неё, держись к деревьям. — А то засосёт? – хохотнул я. — Да, — выгнул бровь дедушка и посмотрел на меня строго. — Серьезно?— Очень, это «зеркало», болото такое. На Таймыре часто встречается, а здесь редкость, но мало ли. Рядом озеро и откуда тебе знать, что может быть. Не знаю почему, но образ коварной трясины, маскирующейся под лужицу, впечатлил меня. Остаток дня я возвращался к этому разговору и выпытывал любые факты, известные деду. Дед отмалчивался. Говорил односложно. Пенял мне на то, что я забросил рыбалку и ему все удовольствие порчу. Пришлось отстать. Но вечером, когда мы вернулись домой, он вдруг ни с того ни с сего начал рассказывать. Это была долгая и странная история о путешествии к одному кладбищу. Он передал ее мне, а я поделюсь с вами. Для удобства буду говорить от имени непосредственного участника того похода. Случилось это поздней весной. В тот год снег лежал почти до середины мая. Мало удивительного, если представить, что ты живешь несколько лет кряду в таймырской глуши. Где, кроме небольших промысловых поселков и кочевий коренных жителей, мало что напоминает о власти человека над этой землей. От управления артели мне начислили несколько дополнительных дней к отпуску. Но выехать из поселка куда-нибудь не вышло. И большую часть времени я провел в бараке, где все поселковые хранили зимой свои лодки и снасти. Занимался тем, что в бессчетный раз проверял все необходимое для весеннего лова и охоты. Смолил лодку, переплетал сети, набивал патроны для ружья. Рабочие с метеостанции обещали, что весна придет внезапно. Можно было надеяться, что на мой долгий отпуск выпадет несколько годных для похода в тайгу дней. Маршрут планировался обычный: выйти по притокам к Енисею и наведаться в низовья, где и конкуренции меньше и места богаче. Отпуск тек неторопливо. Можно даже сказать, что наступило блаженное безвременье, которое я проводил, погружаясь в монотонную, но интересную мне работу. За окнами барака белел снег. Солнце светило ярче. С каждым днем прибавлялось тепла, и мои чаянья крепли. И как это случается, весна пришла в одно утро. Проталины стали шире, лед на реке потрескался. А в поселке объявились охотники из местных. Среди прочих и мой знакомый – старик Исай из нганосан. На улице стало шумно. Лаяли собаки, мужики громко обсуждали планы на предстоящий сезон. Хотя, что там было обсуждать… Как таковой сезон откроется много позже. Исай наведался ко мне в барак и в привычной манере начал свой неторопливый разговор. Вопросы были ни о чем. Погода, олени, моторные лодки, ружья, новые товары в магазине, последние сплетни. Но охотник очень быстро перешел к важному для него делу. Ему нужны были деньги. Сумма скромная, но для старичка очень ощутимая – целых тридцать рублей на старые деньги. Разумеется, я согласился одолжить. Его благодарности не было предела. Уж не знаю, что он там хотел купить, но старик очень расчувствовался. И обещал мне щедро отплатить. Но чем? Разве что охотничьими трофеями, денег у него почти не водилось. Погода не переставала радовать и еще через полторы недели, я решил собираться на рыбалку. Земля не просохла от талого снега, и дороги больше походили на разбитое тракторами суглинистое месиво. Благо весь мой путь предстоял через речные протоки и рукава. Моторка уже была на воде, когда меня окликнул знакомый скрипучий голос. — Саня, а ты далеко собрался?— А, Исай, здравствуй, до Заячьей губы дойти думал.

— Доброе место, шибко рыбное, — задумчиво протянул старик, затягиваясь папироской, — хочешь, вместе пойдем?— Можно, а что ты задумал?— Долг отдам, — многозначительно кивнул Исай и по-хозяйски стал складывать свои вещи в лодку. Судя по всему, он готовился не хуже моего. Вещей было немало, и по весу они были едва ли не тяжелее самого охотника. Тут явно были запасы всего необходимого на недельную вылазку. Но не это удивляло. Примечательным был наряд моего товарища. На шее висело несколько ожерелий из тех, что местные одевали на праздники. В рюкзаке сверху лежал самый обыкновенный бубен, из-за чего суму невозможно было затянуть шнуровкой. Набор явно странный для обычной поездки. А главное, он будто ждал моей поездки и был готов заранее. — Ты шаманить собрался? – спросил я, когда мы отошли от берега и мотор стал равномерно бить винтами по воде, толкая лодку вперед. — Я хочу тебе заплатить долг. — Отдашь шкурками. — Нет, ясак, однако, сам собирай, а я тебе настоящий долг верну. Не забудешь. От этих слов стало не по себе, но Исая я знал давно и понимал, что дурного он вряд ли сделает. Хотя слухи ходили разные. Говорили, что он последний шаман в своем народе. Учеников не берет, но знает многое и обладает определенной силой. Правда или выдумки, не скажу, но было в нем что-то необычное. Для своего возраста и прыть немалую сохранил, и живость ума. А было ему уже тогда за шестьдесят. К вечеру вышли мы на Заячью губу, небольшой перекат на месте слияния одного из бесчисленных притоков, питающих Енисей. Там и решили ставить сеть. Но близилась ночь, и в темноте даже такое нехитрое дело требует сноровки. Чего мне и не хватило в тот вечер, сетка скользнула из руки в воду, и ладонь будто обожгло. Тут же проступила кровавая полоса. Порез был мало что глубоким, так еще и на самом дурном месте. Я сжал руку в кулак, чтобы остановить кровотечение. Старик же направил лодку к берегу. Когда мы выбрались на сушу, Исай без предисловий потребовал показать ему руку. Кровь продолжала набегать, было больно, но я терпел и закусывал губы. Шаман хмыкнул, оценивая мою рану, а затем положил свою ладонь поверх и потребовал смотреть ему в глаза. Он стал быстро нараспев что-то говорить. Язык казался незнакомым, лишь отдельные слова я мог разобрать, и сколько хватало моих познаний, это были какие-то имена на наречии нганосан. Странное действо длилось минут десять, не больше, а когда старик замолчал, я посмотрел на руку. Кровь остановилась, а края раны сошлись так, что порез выглядел тоньше царапины, края раны побелели, боль ушла. — Колдовство?! – я недоверчиво потрогал пальцем царапину. — Нет, Саня, просто рана у тебя маленькая, совсем несильно порезался, – шаман хитро улыбался и как ни в чем не бывало раскуривал папироску, хотя по лицу его крупными каплями стекал пот, а руки дрожали, как после тяжелой работы. — Научи меня?— Нельзя, я показать тебе могу многое, ты мне друг, и земле этой друг, однако чужой. — Чужой?— Да, нганосан учиться не хочет, а чужак хочет — плохое время. Нельзя нам чужакам передавать знания. — Зачем тогда показываешь?— Скучно. Я от удивления вытаращил глаза. Угадать по морщинистому лицу Исая, где он шутит, а где говорит серьезно, не представлялось возможным. — И чем ты еще развлекаться удумал, черт таежный?— Хм, в болота пойдем. Я тебе кое-что покажу. И долг отдам. Тебе ведь не деньги нужны, ты другое ищешь, учить не могу, но показать можно, — ответил он в свойственной ему манере — говоря, но не договаривая. Расспрашивать не стал, и мы начали готовиться к ночевке. Набросали лапника и веток, расстелили мешки и как были, развели костер и сварили в котелке простенький рыбный суп с пшеном. Ели молча и скоро легли спать. Утро следующего дня было зябким и туманным, что нисколько не располагало к прогулке по болотам, но старик настойчиво торопил меня. Как сварливая баба, он ругался, что я зазря трачу время, и мы можем не успеть пройти по тропе. Когда же мы собрались и затушили кострище, шаман не терпящим возражений жестом протянул мне засаленную тряпицу и потребовал завязать глаза. Это было неприятное чувство. Я все меньше понимал, что у моего провожатого на уме, но подчинился без лишних вопросов. Повязка была несплошной, хотя обзор ограничила существенно. Исай поправил ее и, вытащив из своего рюкзака моток веревки, стал мастерить страховку наподобие той, что делают альпинисты. Так мы и двинулись дальше вглубь подлеска, связанные бечевкой, словно первопроходцы из приключенческого романа. Нганосан уверенно шагал вперед, на ходу объясняя необычные правила, которые непременно следует соблюсти. Мне нельзя останавливаться и разговаривать. Что бы ни случилось, нужно держать веревку и идти вперед. Сам же шаман начал выкрикивать что-то на своем языке. Иногда он начинал выть, а то вдруг смеялся как одержимый или испуганно шептал. Мысли путались, в ноздри бил дурманящий аромат болотных цветов и трав. Под ногами чавкала грязь и проминался мох. Поначалу я старался запомнить хотя бы направление, но проводник словно нарочно запутывал следы и постоянно менял направление. Время потерялось. Общая обстановка беспомощности давила и погружала меня в состояние, близкое к трансу. И вот, когда я был готов уснуть на ходу, меня резко выдернули обратно в реальный мир. В сапоги с высоким голенищем затекала холодная талая вода. Мы шли вброд по зыбкому дну мелкого озера. Старик молчал, а я с трудом сдерживался, чтобы не выругаться с досады. Знаете ли, мокрые ноги по такой погоде — это уже большая проблема. Но веревка упрямо дергала меня вперед, и я продолжал идти, погрузившись уже по пояс. Шли настолько долго, что от холода мышцы стали неметь. Но даже у такого трудного пути есть свой итог. Я понял, что мы дошли, когда Исай развязал повязку и снял страховку. — К воде не подходи, оставайся там, где трава рыжая, по зеленой не ходи. Я огляделся и не удержался от крепкого словца. Мы стояли посреди обширного луга, с множеством мелких озёр и лужиц. Серое, затянутое облаками, небо отражалось в застывшей будто ртуть воде. Место можно было бы назвать островом, но это был холм, по крайней мере, с первого взгляда казалось именно так. Весь холм выглядел таким широким просторным пяточком, утыканным странными сооружениями из веток и шкур, чем-то средним между охотничьим шалашиком и классическим чумом, традиционным жилищем кочевников-оленеводов. Однако, эти «домики» были в разы меньше обычных и выглядели уж очень старыми. Земля здесь была устлана клочками сухой травы болезненного ржавого оттенка. В то время как луг в тридцати метрах от нас буквально утопал в изумрудном ковре. Эта странность заставила меня насторожиться. Я поднял с земли камень и, что есть сил швырнул его в сторону от холма. Послышался характерный плюх. На душе похолодело, поскольку теперь я понял, почему мы шли вброд, а главное, где мы прошли. Болото, самое обычное и самое страшное тундровое болото. Если проявить наблюдательность и вовремя заметить перемену в природе, то шансы на выживание есть, но стоит зазеваться и ступить на такой вот миленький залитый солнцем лужок – поминай, как звали. Я слышал о Васюганском болоте. Огромной территории, с площадью подтопления в несколько десятков километров. Это место не выглядело столь грандиозным, но и малая топь не сулит ничего хорошего. Значит, холм и в самом деле был островом. Скалой посреди реликтовой зыби. А эти «шалаши» таили в себе нечто древнее и зловещее, раз их спрятали в таком отдалении от цивилизации. — Могу их посмотреть?— Можешь, но не вздумай забирать что-то себе, прояви уважение. Бойся медведя, ходи с одной стороны!— Что?… — я растерянно огляделся, не понимая, о каком звере идет речь. — Медведь! Черт! Что ты, не понимаешь? — Исай выразительно посмотрел себе через плечо и сплюнул под ноги. — А, ты про ваших злых духов, да, я помню, что на пороге дома нельзя кругом поворачиваться. Суеверные нганосаны живут и по сей день в двух мирах. Один из которых делят с нами, второй же — с различными демонами и духами. У них сложная иерархия и имена, не привычные на слух русскому человеку. Так что, обычно местные всю свою нечисть зовут просто — «медведь». Эти духи любят водовороты и вихри. Вот поэтому и нельзя приличному нганосану кружиться или оборачиваться на пороге дома, иначе зло войдет следом. Не скажу, что верю в подобные сказки, но повидал многое и спорить с шаманом не стал. Надо соблюсти традицию — нет проблем. Любопытство — самое смелое чувство. И вот первый чум уже в шаге от меня. Шкуры, служившие стенками этому жилищу, покрывал зеленоватый налет, от сооружения сильно воняло мускусом, но отвращение запах не вызывал. Я откинул полог и заглянул внутрь. Крикнуть матом не получилось, скорее оттого, что перехватило дыхание. А потом вроде бы как было уже некстати. Что же ждало меня внутри?Мертвая старуха. Седая. Обряженная в пестрое платье с узорами и вышивкой — явно традиционный наряд, но такой старый и архаичный, что вряд ли сейчас его можно встретить. Она сидела на маленьких нартах. Ее глаза были плотно закрыты, а челюсть подвязана, наверное, с той целью, чтобы не открывалась произвольно. При этом рот напоминал ввалившуюся внутрь воронку. Кожа имела неприятный темно-серый, землистый оттенок и лоснилась, будто смазанная салом. Повсюду были диковинные ожерелья. Мелкие бусинки, нанизанные на тонкую нить и покрупнее вплетенные в узлы. На ее голове была шапочка, щедро украшенная разномастными камушками, костяшками и бусинами. Сутулую спину прикрывала истлевшая накидка из шкуры чернобурой лисы. Полы в чуме показались странными, словно специально усыпанные камнями. Острые осколки породы в скудном свете северного солнца отливали красновато-желтым блеском. Я, зачарованный этим зрелищем, долго не мог поверить в реальность происходящего. Работая на буровой станции и участвуя в геологоразведочных партиях, я уже имел удачу видеть такие камни. Самородки золота… По самой скромной оценке, на земляном полу было пятьдесят килограмм золотоносной породы и самородков. Я попятился назад и аккуратно вернул полог на место. — Кто она?— Шаман! Ведьма… она жила очень давно, а когда решила умирать, пришла сюда. — А золото?— Золото принес другой шаман. — Здесь мы можем задавать вопросы и слушать, что старые люди нам говорят. — Кладбище…— Нет, Саня, это наш дом, последний дом. Тут нас никто не тревожит. Тут шаману спокойно, — Исай добродушно улыбнулся. — Если об этом месте узнают, все разворуют…— А кто расскажет? Ты?— Нет, — я посмотрел на раскинувшиеся вокруг болота, — никому…— Расскажешь, но они не придут, и будет это после моей смерти. А как умру, сюда ни одна живая душа дорогу не сыщет. Даже ты второй раз не сунешься. Старик разрешил мне еще немного побродить по кладбищу. А сам он встал у кромки болота и стал бить в бубен и петь свои молитвы. Я заглядывал в чумы и находил везде примерно одинаковый набор вещей, законсервированного мертвеца и золото. Это было сказочное сокровище. И я совру, если скажу, что не испытал соблазна. Возникло желание взять что-нибудь на память. Но запрет Исая был строгим. Нет, проклятия меня не пугали, а вот оскорбить старика, доверившего мне самую большую свою тайну, я не решился. Прошло несколько часов, и мы засобирались обратно. В материальном плане мы больше потеряли, чем приобрели. Но если верить словам шамана, духи будут в этом году милостивы. Они скучали здесь. Но теперь, когда им рассказали последние новости и попросили мудрого совета, причин для обиды нет. — Вот так, Саня, ты мне деньги дал, я тебе верну долг удачей. Увидишь еще!Мне снова завязали глаза и повели потайной тропой через болото. Я даже не пытался запомнить дорогу. Уж очень это неприятное и отвлекающее от корыстных мыслей занятие — брести по пояс в топкой студеной жиже. Возникло и другое неприятное чувство. Кто-то или что-то проплывало у самого дна, словно специально касаясь моих ног. — Налимы, — отмахнулся от моих догадок старик, — большая и любопытная рыба. — Хорошо, — выдохнул я, силясь разглядеть в воде источник своего беспокойства. — А, может, и нет, — Исай хитро сощурился и посмотрел на небо, — поторопиться надо, однако, вода подниматься будет совсем скоро. Остаток пути до суши мы почти бежали, если так можно сказать о нашей суетливой возне. Когда наконец выбрались, то повалились на землю усталые и насквозь вымокшие. А болото тем временем словно живое поднялось немного выше. Крупная рябь пошла по воде в том месте, где мы прошли. Если это и была большая рыбина, то таких я еще не встречал. Отдышались и отошли еще дальше. И только когда болото скрылось из виду, остановились на привал, чтобы перекусить и просушить вещи. Домой мы дошли еще через два дня. С пустыми сумками, изможденные долгим путешествием. Но стоит отметить, что все последующие вылазки в тайгу, будь то рыбалка или охота, складывались удачно. На собранную пушнину быстро находились покупатели, а вырученных в сезон денег хватило бы на пару сотен займов для Исая… Может быть, мне просто везло, а может быть, шаман смог передать мне удачу и силу своих предков. В последнее особенно хочется верить. Но даже если так, не уверен, что пошел бы еще раз в те проклятые болота ради общения с духами. А вот золото манило меня, грезилось во сне, мерещилось наяву. За всю жизнь я дважды пытался добраться до заветного клада. Уже после смерти моего друга шамана. Но обошлась мне такая дерзость дорого. Хорошо, что сам живой вернулся. Но это другая история.