Иголка и НиткаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Как хорошо, что я взял теплую куртку, застегивая молнию, думал я, возвращаясь из гостевого домика обратно к костру. Холодная ранняя пасха, ежегодная поездка старой компанией на шашлыки. Моя девушка осталось в номере, и решила лечь спать пораньше, ну а я предпочел посидеть со всеми у костра. — И знаете что было на следующее утро? Кровь, много крови вылилось за порог с той закрытой квартиры – многозначно закончила историю Таня. — Жесть. — Капец. — Фу. Хаотичные возгласы прокатились вокруг костра, близилась ночь и в лицах окружающих виднелась размеренная усталость. После Таниной истории вокруг повисла неловкая пауза, сидящие вокруг были на той стадии, когда и сказать уже больше нечего, но и уходить спать пока не хотелось. Одновременно со мной вернулась Инна с Димой, также в зимних куртках. — А хотите, я расскажу вам действительно страшную историю? – спросил я. Компания из восьми человек в едином порыве согласилась, и на миг я ощутил непонятную неловкость, понимая, что эта история будет обо мне. — Только это не типичная страшная история, из тех что вы тут травили весь вечер, это реальный случай из моей жизни, и порой он нагоняет на меня жути и по сей день, особенно если бываю в родительском доме. — Та давай уже – с нетерпением проговорил Саня, докладывая бревна в костер. — Ну, тогда слушайте – сказал я, и начал свой рассказ. Не могу сказать точно, был это две тысячи четвертый или пятый год, это и не суть важно. Просто помню, что в то время мы еще не бухали особо, когда были малыми. Ну, то есть мы могли выпить пива иногда, но так чтоб устраивать попойки, такого вроде тогда не было. В то время нам было по четырнадцать лет, и если мы оставались у кого-то компанией с ночевкой, то в основном мы всю ночь играли либо в «таймзеро» либо в « героев» по очереди, редко в «соньку», иногда смотрели фильмы ужасов. Но самым крутым в то время для нас были ночные вылазки. Вы наверняка помните, какие раньше улицы в нулевые были у нас в городе, ни одного фонаря, за окном была просто тьма, и ночь была действительно ночью. Жуткой, темной и пугающей. Но тот день был немного иным. Мои родители уехали на выходные к бабушке, и мы втроем, я, Серега, и Андрюха тот, что на лето приезжал с Питера, как обычно остались на ночь у меня дома. Можно сказать что всё шло по накатанной, погуляли, затем завалились ко мне домой, навалили громко музон, похавали «мивины», ну и сели играть за комп. Все бы и было как обычно, и к трем часам ночи, мы уже собирались идти в ночную вылазку, как Серега неожиданно спросил у нас «Пацаны, а хотите вызвать чёрта?». Мы только рассмеялись с этого, но он настаивал, что это далеко не смешно, и намного страшнее, чем ночные вылазки. Нам с Андрюхой было интересно, и мы без особых споров согласились. Тогда Серега, взял лист бумаги и стал рисовать круг. Внутри него, он аккуратно вписал весь алфавит по окружности. Затем он попросил меня дать ему цыганскую иголку и нитку. Мы начали искать их по всей квартире, попутно подшучивая над Серегой. Всё-таки с Андрюхой мы были друзьями детства, с одного дома, я с четвертого, он с первого подъезда, а с Серегой мы уже стали дружить в школе. Нашли мы иголку, долго искали, перерыли все мамины вещи почти. Он просунул нитку в игольное ушко, и что-то отсчитал, я уже не помню что, но он сказал, что это важно. И вот мы положили на пол этот лист бумаги с алфавитом, сели вокруг и стали наблюдать за Серегой. «Только круг разрывать нельзя, что бы нам тут не сказали. Помните, если мы его призовем, нужно также затем ему пожелать идти в добрый путь, и только после этого можно разрывать круг, иначе может прийти беда». Вы должны меня понять, мы с Андрюхой тогда угорали над Серегой, он был такой серьезный, ну какой призыв черта? Каждый из нас же был летом в лагере, помните, как тогда вызывали всяких пиковых дам, утопленников и домовых? Все эти походы ночью на перекрестки, зеркала в темноте. Этим хорошо кого-то в восемь лет пугать, поэтому мы и воспринимали это тогда как абсолютно детскую забаву. Всё бы и дальше было смешно, если бы он тогда не дал эту иголку с ниткой в мои руки. Спустя годы я могу точно сказать, это был самый страшный день в моей жизни. Расставив на полу вокруг листа свечи, мы выключили свет, и Серега попросил повторять вместе с ним, три раза слова «Черт — черт приди». — Пфффф — прыснула со смеху сидящая рядом Инна. Вокруг костра прокатилось хихиканье, я бы мог посмеяться вместе с ними, но мне было далеко не смешно, даже рассказывая это, я словно переживал тот произошедший ужас заново. — Зря вы смеетесь, говорю сразу, это история без хорошего конца — сказал я и продолжил свой рассказ. Мы сидим на полу, я держу нитку с иголкой в центре начерченного алфавита, в самой середине Серега сделал иголкой дырку, и она была как — бы в небольшом пазу. «Черт — черт приди» синхронно произносим мы, нам с Андрюхой пока весело, мы переглядываемся, а Серега смотрит вниз. Как хорошо, что я взял теплую куртку, застегивая молнию, думал я, возвращаясь из гостевого домика обратно к костру. Холодная ранняя пасха, ежегодная поездка старой компанией на шашлыки. Моя девушка осталось в номере, и решила лечь спать пораньше, ну а я предпочел посидеть со всеми у костра. — И знаете что было на следующее утро? Кровь, много крови вылилось за порог с той закрытой квартиры – многозначно закончила историю Таня. — Жесть. — Капец. — Фу. Хаотичные возгласы прокатились вокруг костра, близилась ночь и в лицах окружающих виднелась размеренная усталость. После Таниной истории вокруг повисла неловкая пауза, сидящие вокруг были на той стадии, когда и сказать уже больше нечего, но и уходить спать пока не хотелось. Одновременно со мной вернулась Инна с Димой, также в зимних куртках. — А хотите, я расскажу вам действительно страшную историю? – спросил я. Компания из восьми человек в едином порыве согласилась, и на миг я ощутил непонятную неловкость, понимая, что эта история будет обо мне. — Только это не типичная страшная история, из тех что вы тут травили весь вечер, это реальный случай из моей жизни, и порой он нагоняет на меня жути и по сей день, особенно если бываю в родительском доме. — Та давай уже – с нетерпением проговорил Саня, докладывая бревна в костер. — Ну, тогда слушайте – сказал я, и начал свой рассказ. Не могу сказать точно, был это две тысячи четвертый или пятый год, это и не суть важно. Просто помню, что в то время мы еще не бухали особо, когда были малыми. Ну, то есть мы могли выпить пива иногда, но так чтоб устраивать попойки, такого вроде тогда не было. В то время нам было по четырнадцать лет, и если мы оставались у кого-то компанией с ночевкой, то в основном мы всю ночь играли либо в «таймзеро» либо в « героев» по очереди, редко в «соньку», иногда смотрели фильмы ужасов. Но самым крутым в то время для нас были ночные вылазки. Вы наверняка помните, какие раньше улицы в нулевые были у нас в городе, ни одного фонаря, за окном была просто тьма, и ночь была действительно ночью. Жуткой, темной и пугающей. Но тот день был немного иным. Мои родители уехали на выходные к бабушке, и мы втроем, я, Серега, и Андрюха тот, что на лето приезжал с Питера, как обычно остались на ночь у меня дома. Можно сказать что всё шло по накатанной, погуляли, затем завалились ко мне домой, навалили громко музон, похавали «мивины», ну и сели играть за комп. Все бы и было как обычно, и к трем часам ночи, мы уже собирались идти в ночную вылазку, как Серега неожиданно спросил у нас «Пацаны, а хотите вызвать чёрта?». Мы только рассмеялись с этого, но он настаивал, что это далеко не смешно, и намного страшнее, чем ночные вылазки. Нам с Андрюхой было интересно, и мы без особых споров согласились. Тогда Серега, взял лист бумаги и стал рисовать круг. Внутри него, он аккуратно вписал весь алфавит по окружности. Затем он попросил меня дать ему цыганскую иголку и нитку. Мы начали искать их по всей квартире, попутно подшучивая над Серегой. Всё-таки с Андрюхой мы были друзьями детства, с одного дома, я с четвертого, он с первого подъезда, а с Серегой мы уже стали дружить в школе. Нашли мы иголку, долго искали, перерыли все мамины вещи почти. Он просунул нитку в игольное ушко, и что-то отсчитал, я уже не помню что, но он сказал, что это важно. И вот мы положили на пол этот лист бумаги с алфавитом, сели вокруг и стали наблюдать за Серегой. «Только круг разрывать нельзя, что бы нам тут не сказали. Помните, если мы его призовем, нужно также затем ему пожелать идти в добрый путь, и только после этого можно разрывать круг, иначе может прийти беда». Вы должны меня понять, мы с Андрюхой тогда угорали над Серегой, он был такой серьезный, ну какой призыв черта? Каждый из нас же был летом в лагере, помните, как тогда вызывали всяких пиковых дам, утопленников и домовых? Все эти походы ночью на перекрестки, зеркала в темноте. Этим хорошо кого-то в восемь лет пугать, поэтому мы и воспринимали это тогда как абсолютно детскую забаву. Всё бы и дальше было смешно, если бы он тогда не дал эту иголку с ниткой в мои руки. Спустя годы я могу точно сказать, это был самый страшный день в моей жизни. Расставив на полу вокруг листа свечи, мы выключили свет, и Серега попросил повторять вместе с ним, три раза слова «Черт — черт приди». — Пфффф — прыснула со смеху сидящая рядом Инна. Вокруг костра прокатилось хихиканье, я бы мог посмеяться вместе с ними, но мне было далеко не смешно, даже рассказывая это, я словно переживал тот произошедший ужас заново. — Зря вы смеетесь, говорю сразу, это история без хорошего конца — сказал я и продолжил свой рассказ. Мы сидим на полу, я держу нитку с иголкой в центре начерченного алфавита, в самой середине Серега сделал иголкой дырку, и она была как — бы в небольшом пазу. «Черт — черт приди» синхронно произносим мы, нам с Андрюхой пока весело, мы переглядываемся, а Серега смотрит вниз. «Черт — черт приди», второй раз звучит куда более увереннее, и я начинаю чувствовать, как нитка в моей руке слегка подрагивает, словно я ловлю маленькую рыбу леской. «Черт — черт приди», звучит третий раз, после чего иголка внизу начинает описывать полукруги вокруг своей оси. Я клянусь вам, что было дальше чистая правда, хоть убейте но это было. Серега спрашивает «Черт, ты здесь?», и иголка без колебаний крутится сначала на букву «д», замирает на ней буквально на секунду, затем на «а». Меня пробила волна страха, но Серега продолжала спрашивать. «Как тебя зовут?», и иголка по буквам, без единой ошибки показывает имя «Ванёк», именно не «Иван», а «Ванёк». Затем Серега спрашивает « Ты жив или мертв», после чего ответ « мертв», затем снова «мертв». «Откуда ты?», и он называет наш с Андрюхой дом, затем Андрюхин подъезд. Мы в полном ужасе переглядываемся, после чего Серега спрашивает « Ты знаешь кого-то из присутствующих?», ответ «Да», после чего по буквам появляется мое имя, затем Андрюхт. Я бы поверил что всё это развод, но я сам держал эту нитку, и на какой высоте я бы не держал её, она всегда крутилась сама, я чувствовал это. Затем без каких либо вопросов, она стала двигаться сама и мы по букве собирали фразу, по мере появления которой всё в комнате словно наэлектризовывалось страхом. « Вы дверь закрыли», Серега спросил вопрос ли это, ответ «Да». Когда всё собралось воедино, я в ужасе хотел выскочить из комнаты, и бежать проверять дверь, но Серега схватил мою руку и проговорил «не вздумай». Не знаю, что конкретно чувствовал Серега в тот момент, было ли ему страшно так как мне, но вот Андрюха, махнул рукой и заявил что мы его разыгрываем. Пока я в ужасе держал нитку, боясь сделать лишнее движение, Андрюха вскочил и включил свет в комнате. Иголка продолжала крутиться, и писать слова, но я смотрел за тем как Серега пытается угомонить Андрея. Он держал его за руку и заставлял сесть, но тот и слышать ничего не хотел. « Сейчас, я вам покажу что всё это развод и самовнушение», сказал он и попросил у меня кусочек пластилина. Я нашел ему небольшой кусочек, после чего он, продолжая беспечно проговаривать прикрепил его к подставке под клавиатуру. У меня был такой стол, там где выезжает как бы подставка для мышки и клавиатуры, ну короче самый обычный стол для компа. Он выдвинул эту часть, отодвинул компьютерное кресло, и прикрепил пластилин к той подставке снизу, туда он быстро подцепил нитку, и подложил листик с алфавитом. Эта конструкция висела практически без движения, лишь игла по инерции ходила полукругом. Мы подсели поближе и стали затаив дыхание смотреть, на секунду я даже испытал облегчение, от того что всё это было неправдой. Андрюха довольной повторял «вот видите, видите», а затем резко замолчал. Я видел как менялось его лицо по мере того как по буквам складывалось слово. «Зря», «Зря», «Зря», «Зря», на миг мне показалось, что игла попала в собственную орбиту, и случайным образом повторяет эти буквы. Но затем, уже от былого Андрюхиного сомнения не осталось и следа. «За это будет худо бабушке Андрея», « Будет худо», «Худо». Затем он переключился на меня, «Твои друзья меня обидели», «Меня», «Обидели». «Ты дверь закрыл», я спросил это вопрос, ответ «Да». В тот момент я уже ничего не хотел, просто отмотать время на пару часов назад, до того как мы всё это натворили. Я стал просить Серегу попрощаться с ним, от чего игла с бешеной скоростью стала выдавать слово «Нет», раз за разом. Тогда Серега спросил, что нам делать. Ответ который проследовал, поднял каждую волосинку на моем теле дыбом. « Я в дальнем павике, дай мне воды», «В дальнем», «Воды». Чтоб вы понимали, у меня во дворе был детский садик, и там были такие большие павильоны из дерева, где мы малыми играли. Каждый павильон имел свое название «Ближний», «Дальний», «Каштан» и т. д. Мы всегда тусили в дальнем, потому что он был дальше всего от двора. Этот павильон днем было хорошо видно с моего окна, жил у родителей я тогда на четвертом этаже. После этих слов я подошел к окну, и смотрел в абсолютную темноту ночи, я знал что «дальний» где-то там справа, я отчетливо представлял где он находится в своей голове, но за окном была просто тьма, лишь маленькая лампочка тускло светила над входом в садик. Её света едва хватало, чтоб осветить пятачок возле главного входа. «Помоги мне и я уйду, или будет худо Андрея бабушке», «Помоги или худо», «Помоги». Серега сказал что нам нужно идти, по другому не получится проводить его. « Нет, он один», «Идти будет один», «Один». От прочитанного я даже не мог встать с пола, мои ноги словно свело судорогой, страх был настолько сильным что у меня начали дрожать руки, словно от холода. « Жду пять минут», « Дальний, воды», «Пять минут», «Один». Серега, будто он делал это всю жизнь, быстро дал мне двух литровую бутылку воды и начал одевать меня как родитель ребенка. Они с Андрюхой провели меня до входной двери, я собрался открыть замок, но дверь была открыта. Я видел что они тоже напуганы, но казалось они жалели меня, и чувствовали облегчение, от того что идти придется не им. Серега попросил меня не бояться, не бежать и что бы не случилось не оборачиваться до возвращения в квартиру. От этого мне стало еще страшнее, но назад дороги не было. Я вышел в подъезд, и стал спускаться. Садик был сразу под моим домом, и идти до дальнего павильона навскидку было меньше тридцати секунд. Я дошел до калитки, перелез через неё и стал огибать здание корпуса, идя в ту часть, где были песочницы, беседки и павильоны. Говорят, у всего есть предел, но я думаю, у страха его нет. Он постоянно трансформировался, и мне начинало казаться, что моё тело горит холодным огнём от испытываемого ужаса. Моё лицо буквально сводило от уколов невыносимого страха, по мере приближения к дальнему павильону. Светя телефоном под ноги, я подошел к одной из его стенок, и стал медленно обходить его, идя к входу. Это было самое страшное что я испытывал, наблюдая как свет движется по пустому пространству, освещая лавочки и доски на полу. Там никого не было, пусто. В пограничном состоянии, я подставил на одну лавочку бутылку с водой и замер, вслушиваясь в тишину. Ночь была настолько тихой, что было слышно как где-то вдалеке, за городом едет поезд. Еще раз посмотрев вокруг, и собравшись уходить, я услышал едва слышимый вдох, подобие втягивания носом воздуха, с небольшим свистом. От этого звука, я по нелепому присев стал двигаться в сторону дома, затылком чувствуя как за мной что-то идёт. Без шума приближается, и тянется в мою сторону. Я чувствовал это каждой клеточкой телка, каждой волосинкой. Мне так хотелось рвануть со всей силы, влететь в подъезд и бежать до самой квартиры. Сжав голову в плечи, я продолжал идти и чувствовать приближающееся «что-то», что был не в силах понять. Я стал смотреть на свой дом и увидел свет в окне своей комнаты на четвертом этаже, а затем увидел то, от чего по моим щекам невольно потекли слёзы от страха. В окне отчетливо виднелись три силуэта, два по бокам и один повыше за ними. Я понимал, что мне просто некуда бежать и идти, спасения нет, я ревел и медленно шел домой. Мне было так по-человечески обидно от того что всё это случилось со мной, и никто этому не препятствует. Не появляется Бог, уничтожающий подобное на своем пути, никто не спасает меня, в тот момент я был полностью один с этим. Я перелез через калитку обратно, и стал идти к себе домой. Поднимаясь по лестнице, я чувствовал как ко мне словно тянется рука сзади, как она не попадает по мне буквально сантиметры, обдавая мои плечи легким порывом воздуха. Дрожащими руками я вставил ключ в замок, и открыл дверь, всё также спиной чувствуя приближение. Стараясь не оборачиваться, я закрыл дверь, и посмотрел на пацанов ждущих меня на пороге. Мне было стыдно смотреть им в глаза, я был весь заплаканный и как при истерике не мог нормально продохнуть. Серега сказал, что надо проводить «черта», и мы пошли в мою комнату. Там он что-то произносил, а мы повторяли за ним, «вроде в добрый путь», но иголка уже не двигалась. Мы в полном шоке просидели еще до утра, я рассказал им про третий силуэт за их спинами, про то, как чуть не умер от страха пока шел обратно. Как меня «что-то» чуть не схватило, и как услышал тот приглушенный полувдох с носовым свистом. Утром мы пошли во двор и сожгли листик с ниткой, а иглу сломали. В тусклом свете рассвета мы проходили мимо «дальнего» павильона за оградой. Я смотрел туда, и не смог увидеть там бутылку с водой, её не было. Казалось, мы столько пережили за ту ночь, что вопросов про происходящее не оставалось, но мою часть пацаны как-то пропускали мимо ушей. Они просто старались сводить на нет разговоры про случившееся, и всячески меняли темы. Но самая жесть была дальше, когда мне через пару недель позвонил перед самым сном Андрюха. Я уже говорил вначале что тот, кого мы вызвали назвался «Ванек», и что он говорил мол он из нашего дома, с Андрюхиного подъезда и знает нас. Но за последующие недели я даже не пытался свести всё воедино, а банально абстрагировался от этого, но вот Андрюха похоже по своему капал. Он позвонил и сказал, что вспомнил кто такой «Ванек». Это был паренек с первого этажа, которого мы знали буквально одно лето в еще очень далеком детстве. Поэтому мы его вообще не помнили, но вот Андрюха нашел одну фотку, где мы во дворе лежим на покрывале на так называемом «пикнике». На фото нас пятеро малых. Мы с Андрюхой, Свят, Димон с пятнадцатого дома и этот «Ванек», и всё бы нормально, только на этом фото на лице «Ванька» словно выгоревшее пятно, такое иногда бывает со старыми фотографиями. Будто зажигалкой прижгли то место. Андрюха увидев то фото, спросил у своей бабушки, кто это, и она рассказала ему про семью «Ванька», как они уехали с нашего дома в другой город, и ровно через год погибли в пожаре. Но меня больше напугала другая деталь, что тело «Ванька» так и не нашли после того как дом обвалился. Его похоронили просто номерной табличкой.

— Вот такая история – сказал я и посмотрел на окружающих. — Если это хоть отчасти правда, то это конечно полная жесть. — Ага. И вновь куча вторящих возгласов вокруг костра. Рассказав им случая из своей жизни, я испытал легкое облегчение, будто избавился от ороговевшей части своего естества. — Ну что может тоже попробуем кого-то вызвать — проговорил Саня и стукнул плечом сидящую рядом Инну. — Ладно, все спокойной ночи – проговорил я, и пошел в сторону своего домика. Хоть на душе мне и стало легче, лежа в кровати я переворачивался с бока на бок, не в силах заснуть. Мне казалось естественным заканчивать истории на хорошей ноте, этому учит нас жизнь, этому мы должны учить других, и только так мы можем защищать мир от подобной неописуемой жути. Ведь когда настоящий ужас протягивает свои темные руки в твою сторону, тебя никто не спасает, тебе приходится проходить это одному. Сквозь колючие шипы страха, царапающие твое лицо, сквозь слезы и дрожь.