ХромаяСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

На станицу опустилась августовская ночь. Казалось, что тьма стала вещественной, чем-то похожей на воду, которая заполнила каждую щель. В нос било жжёной травой. Тишина делала громче моё ровное дыхание и шарканье кожаной обуви о землю. Я шёл на огонёк, который заметил ещё издали, поскольку он был единственным источником света, а все остальные давно потухли. Скоро я оказался у порога того дома, который заманил меня. Я постучал по стеклу, за которым горел тот самый огонёк. Ответа не было. Тогда я повторил попытку и услышал мягкие шаги. Дверь со скрипом открылась. Глаза мои, привыкшие к темноте, разглядели маленькую фигуру. — Доброй ночи. Извините, что так поздно. — Доброй ночи. Входите, – пригласил меня женский голос из темноты. Я очутился в небольшой кухне: справа находился деревянный стол, на котором горела керосиновая лампа, подле него два стула и лавка, слева большая печь, а на стене висели полки с утварью, в углу на какой-то тряпке спал белый ягнёнок. Свет лампы падал на бледноватое лицо девушки и сверкал в её чёрных глазах. — Что у вас случилось? – Спросила хозяйка. — Я пришёл из соседнего селения, мой брат сильно ожёг руку, совсем не работает. Меня сюда послали, сказали, что тут у вас в станице есть Хромая, которая может вылечить, – объяснил я. — Давно ожог?— Третьего дня. — Вы пришли по адресу, я и есть Хромая, проходите, я всё приготовлю, тогда пойдём к вашему брату. — Благодарю вас, – я был очень рад, что так удачно вышло. — Рано, – ответила девушка. Я сел на лавочку и стал наблюдать за хозяйкой. Это была небольшого роста тонкая девушка лет двадцати, может, чуть больше, с двумя длинными каштановыми косами, одетая в простое тёмно-синее платье, которое закрывало всё, кроме шеи. Она замешивала что-то вязкое в железной миске. Я не мог понять, почему её называют хромой, ведь с ногами у неё всё в порядке. Я так и спросил:— Извините меня, но почему вас называют хромой?— Не знаю, по отцу называли, он хромал, так как ногу ему на войне оторвало, а вместо неё был деревянный протез. Так и меня стали звать с детства — дочь хромого, а потом просто Хромая. — А как вас на самом деле зовут?— Таня. — Меня Алан, – представился я, в свою очередь. Таня провозилась ещё полчаса, затем сложила всё необходимое в корзину и накинула на себя серый плащ. Пока мы молча преодолевали долгий путь, небо посветлело, показалась родное селение. Я провёл девушку сразу в комнату, где на железной койке дремал мой старший брат Зульфат с перевязанной рукой. Я его разбудил. — Принесите тёплой воды, – сказала Таня. — Где девочка? – Позвал брат свою дочь Иман. Девочка тут же появилась в проходе:— Да, папа. — Принеси тёплой воды, пожалуйста. Через пять минут возле кровати стоял таз с водой. Девушка попросила меня выйти. И я стал ждать вместе с девочкой в другой комнате. Пока ждали, умылись и совершили утреннюю молитву, улицы деревни оживали: доносился говор людей, блеянье овец. Солнце уже поднялось над горами. Иман как раз накрыла завтрак и, взяв лучшую еду, пошла отнести её в дом матери, когда Таня вышла из комнаты. — Как он, как его рука? – Больше всего меня волновало именно это. Девушка произнесла:— Всё хорошо, только вот надо ещё мазь, того, что я принесла, наверно, не хватит. Я завтра ещё принесу. Рука скоро заживёт. Следом за ней показался Зульфат, тоже в хорошем настроении:— Совсем не чувствую боли, да благословит тебя Аллах! – Обратился он к Тане. – Сейчас вернётся моя дочь и отведёт тебя к нашим женщинам, там вы позавтракаете. Брат вышел в сад ненадолго. — Не нужно вам завтра ходить повторно так далеко, я сам приду за мазью, – сказал я. — Как вам будет угодно, – не стала она противоречить. Зульфат вернулся и удивлённо воскликнул:— Как? Гостья ещё здесь? – Он повернул усатое лицо к настежь распахнутой входной двери. – Эй, где дочь наша?Показалась синяя рубаха Иман:— Иду, папа. — Уведи гостью и угостите её, как следует. — Хорошо, папа. Иман увела Таню в дом матери и сестёр, вместо неё пришла младшая дочь Зульфата – Шарифа. Ей поручалось отнести лучшую еду к единственной вдове в нашем селе, которая была из нашего же тейпа, жившая на другом конце селения. Когда Шарифа возвратилась, а потом ушла к женщинам, тогда мы позавтракали, после чего я почти целый день провёл в поле. Уже стемнело. Я пролезал через виноградник, сокращая путь домой. Сначала я навестил старую мать, а потом пошёл к себе, совершив намаз, лёг спать. Утром Зульфат показал мне свою руку, на ней не осталось никаких следов, хотя ещё сутки назад местами на ней не было даже кожи. Воистину чудо, посланное Аллахом!На станицу опустилась августовская ночь. Казалось, что тьма стала вещественной, чем-то похожей на воду, которая заполнила каждую щель. В нос било жжёной травой. Тишина делала громче моё ровное дыхание и шарканье кожаной обуви о землю. Я шёл на огонёк, который заметил ещё издали, поскольку он был единственным источником света, а все остальные давно потухли. Скоро я оказался у порога того дома, который заманил меня. Я постучал по стеклу, за которым горел тот самый огонёк. Ответа не было. Тогда я повторил попытку и услышал мягкие шаги. Дверь со скрипом открылась. Глаза мои, привыкшие к темноте, разглядели маленькую фигуру. — Доброй ночи. Извините, что так поздно. — Доброй ночи. Входите, – пригласил меня женский голос из темноты. Я очутился в небольшой кухне: справа находился деревянный стол, на котором горела керосиновая лампа, подле него два стула и лавка, слева большая печь, а на стене висели полки с утварью, в углу на какой-то тряпке спал белый ягнёнок. Свет лампы падал на бледноватое лицо девушки и сверкал в её чёрных глазах. — Что у вас случилось? – Спросила хозяйка. — Я пришёл из соседнего селения, мой брат сильно ожёг руку, совсем не работает. Меня сюда послали, сказали, что тут у вас в станице есть Хромая, которая может вылечить, – объяснил я. — Давно ожог?— Третьего дня. — Вы пришли по адресу, я и есть Хромая, проходите, я всё приготовлю, тогда пойдём к вашему брату. — Благодарю вас, – я был очень рад, что так удачно вышло. — Рано, – ответила девушка. Я сел на лавочку и стал наблюдать за хозяйкой. Это была небольшого роста тонкая девушка лет двадцати, может, чуть больше, с двумя длинными каштановыми косами, одетая в простое тёмно-синее платье, которое закрывало всё, кроме шеи. Она замешивала что-то вязкое в железной миске. Я не мог понять, почему её называют хромой, ведь с ногами у неё всё в порядке. Я так и спросил:— Извините меня, но почему вас называют хромой?— Не знаю, по отцу называли, он хромал, так как ногу ему на войне оторвало, а вместо неё был деревянный протез. Так и меня стали звать с детства — дочь хромого, а потом просто Хромая. — А как вас на самом деле зовут?— Таня. — Меня Алан, – представился я, в свою очередь. Таня провозилась ещё полчаса, затем сложила всё необходимое в корзину и накинула на себя серый плащ. Пока мы молча преодолевали долгий путь, небо посветлело, показалась родное селение. Я провёл девушку сразу в комнату, где на железной койке дремал мой старший брат Зульфат с перевязанной рукой. Я его разбудил. — Принесите тёплой воды, – сказала Таня. — Где девочка? – Позвал брат свою дочь Иман. Девочка тут же появилась в проходе:— Да, папа. — Принеси тёплой воды, пожалуйста. Через пять минут возле кровати стоял таз с водой. Девушка попросила меня выйти. И я стал ждать вместе с девочкой в другой комнате. Пока ждали, умылись и совершили утреннюю молитву, улицы деревни оживали: доносился говор людей, блеянье овец. Солнце уже поднялось над горами. Иман как раз накрыла завтрак и, взяв лучшую еду, пошла отнести её в дом матери, когда Таня вышла из комнаты. — Как он, как его рука? – Больше всего меня волновало именно это. Девушка произнесла:— Всё хорошо, только вот надо ещё мазь, того, что я принесла, наверно, не хватит. Я завтра ещё принесу. Рука скоро заживёт. Следом за ней показался Зульфат, тоже в хорошем настроении:— Совсем не чувствую боли, да благословит тебя Аллах! – Обратился он к Тане. – Сейчас вернётся моя дочь и отведёт тебя к нашим женщинам, там вы позавтракаете. Брат вышел в сад ненадолго. — Не нужно вам завтра ходить повторно так далеко, я сам приду за мазью, – сказал я. — Как вам будет угодно, – не стала она противоречить. Зульфат вернулся и удивлённо воскликнул:— Как? Гостья ещё здесь? – Он повернул усатое лицо к настежь распахнутой входной двери. – Эй, где дочь наша?Показалась синяя рубаха Иман:— Иду, папа. — Уведи гостью и угостите её, как следует. — Хорошо, папа. Иман увела Таню в дом матери и сестёр, вместо неё пришла младшая дочь Зульфата – Шарифа. Ей поручалось отнести лучшую еду к единственной вдове в нашем селе, которая была из нашего же тейпа, жившая на другом конце селения. Когда Шарифа возвратилась, а потом ушла к женщинам, тогда мы позавтракали, после чего я почти целый день провёл в поле. Уже стемнело. Я пролезал через виноградник, сокращая путь домой. Сначала я навестил старую мать, а потом пошёл к себе, совершив намаз, лёг спать. Утром Зульфат показал мне свою руку, на ней не осталось никаких следов, хотя ещё сутки назад местами на ней не было даже кожи. Воистину чудо, посланное Аллахом! Накинув черкеску и войлочную шляпу, взяв ковры, которые соткала мать, творог, хлеб, фрукты, овощи, платки, платья, украшения и пять самых лучших баранов, я направился к Тане, чтобы отблагодарить. К полудню я опять сидел на той самой лавке. Девушка была рада подаркам и угостила меня вкусным обедом. Она пыталась уличить меня в преувеличении результата своего лечения, но ей это не удалось. — Открою вам секрет, – сказала она, – на самом деле я не знахарка, хотя кое-что могу в этом вопросе. И, поскольку лекарей в округе нет, люди обращаются ко мне, а отказать я им не могу, потому что им больше некуда пойти. Домой я шёл в самом светлом расположении духа. По дороге мне попался торговец сладостей. Я их почти все купил, часть оставил для своих племянниц, а часть отдал облепившей торговца нохчо-русской ребятне. Они прыгали и смеялись. В течение недели все наши родственники навестили Таню и оставили ей лучших подарков. Рука брата хорошо работала и не болела больше. После всего однажды ночью я проснулся от чьих-то криков на улице. Я схватил кинжал и выбежал из дома. Я не ошибся в своих предположениях. Это противники священного адата напали на семью старого Дика, убили всех, кроме одного мужчины, а младенца Ча похитили. Все сельчане высыпали, женщины рыдали, я сел на коня, и другие мужчины тоже, мы поскакали в погоню. Часть преступников удалось догнать и, к счастью, именно у них был младенец. Мы спасли Ча, но Тагир, мой лучший друг и единственный кровный родственник Ча, был сильно ранен в живот. Младенца мы пока забрали к себе, младшая жена Зульфата, Яхита, смотрела за ним. А Тагира я сразу повёз к Тане в надежде, что она и на этот раз не сможет отказать. Надежда моя оправдалась. Русская знахарка, хоть она таковой себя не считала, за два дня полностью излечила Тагира. Все жители нашего такхума подарили Тане драгоценности, шёлк, мёд и кто что мог. И мы в долгу не остались. Пришла весна. Всё зацвело и наполнило воздух сладким ароматом. Тагир женился на Тане. Чеченцу разрешалось приводить в семью иноплеменных, к тому же Тагир был наполовину русским, так же, как и я. Свадьба была по всем правилам. Ча они взяли себе и стали жить в отдельном доме. Ровно через год после того нападения случилось нечто ещё более страшное. Родственники тех преступников, которых мы догнали, поймали, а затем, естественно, убили, решили отмстить и осуществили новое нападение на семью Тагира. Они снова действовали ночью, пока все спали. Сделали это почти бесшумно. Пока люди опомнились, было уже поздно. Всю семью зверски убили – зарезали. Я задержался в русской станице. Снова нависла тёмная ночь. Мне довелось проходить мимо того, заманившего меня к себе год назад, домика. Теперь он опустел, и не было в нём огонька. Я остановился, оглядел его, затем повернулся к нему спиной и пошёл в направлении своего селения. Что-то заставило меня обернуться, и я сделал это, после чего замер от увиденного: в том самом окне горела лампа, а возле плетня светился силуэт Тани, она улыбалась.