Хозяин чайного ресторанчикаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Мой знакомый Максим держал со своей девушкой Наташей чайный ресторан. Этот ресторанчик находился в старой части города в подвале старинного трехэтажного дома, стены которого в толщину были около двух метров. Мне всегда было интересно, за сколько времени такие дома прогреваются. Мы с Максимом виделись редко, оба всегда до поздней ночи работали, но как-то созвонились, поболтали. Он пожаловался мне, что Наташа плохо себя чувствует и осталась дома, а он не справляется на работе сам. Я предложила после работы к нему заглянуть и помочь чем смогу. Мы договорились, что я приду после закрытия ресторанчика и помогу ему с уборкой. Когда я подошла в одиннадцатом часу ночи в чайную, то последние клиенты уже расходились. В зале пахло ароматами трав и ванильной выпечкой. В гости в ресторан Максима и Наташи я пришла впервые, и меня он не впечатлил. Полумрак в зале, окон нет, всюду антикварные вещи натыканы как в музее, среди которых то тут, то там стоят столики. Возле каждого столика бабушкин торшер, корзина с искусственными цветами. Какие-то мягкие игрушки 20-годов. Не то чтобы неуютно совсем, это как-то мрачно. Наверное, я просто в этом не вижу красоты. Может, это понравилось бы знающим людям, которые любят антиквариат, но мне он всегда внушает какой-то страх. У меня создавалось такое впечатление, что все эти старинные предметы имеют не только душу, но еще и глаза, особенно куклы в прекрасных атласных и бархатных платьях. Сидят на полках и глазеют на посетителей. Короче, чтобы отвлечься от этих глупых мыслях, я стала мыть чашки и чайнички. Максим мыл пол и убирал в зале. Провозились мы с уборкой далеко за полночь. Максим предложил мне французский чай с печеньем, и я согласилась. Пока он его как-то специально заваривал, я стала рассматривать красивые чайные сервизы и разноцветные чайные упаковки над барной стойкой. Затем мой взгляд плавно перешел на странные предметы антиквара. Чего тут только не было: швейные немецкие машинки, печатные станки, колыбельки для младенцев и вязаные свитерки. Кофемолки, чесночницы, супницы и все это времен наших бабушек. Мое внимание привлекла странная печатная машинка. На первый взгляд, она выглядела как обычная, с кругляшками на лапках, при нажатии на клавиши лапка ударяла по листу бумаги и оставляла чернильный оттиск. Но меня заинтересовало то, что на клугляшках были не буквы, а цифры. — Это что? — Спросила я Максима. — Это старый калькулятор, — отозвался он. — А как он действует?— Нажимаешь одну цифру, потом что-то там еще, вторую цифру и вроде результат получается. Я честно уже и не помню, как он объяснил и как работала эта штука, но было интересно на ней поэкспериментировать. После того, как напечатанный текст из цифр подходил к правой стороне листа, верхнюю часть калькулятора, как и печатной машинки, нужно было рукой сдвигать налево. При этом аппарат выдавал дзынькающий звук и шорох при отъезжании назад. Наигралась я с ним вдоволь, чай мой заварился, и Максим позвал за первый столик, сразу у барной стойки. Сели мы напротив друг друга и повели задушевную беседу за чашечкой ароматнейшего французского чая. Во всем ресторанчике был погашен свет, за исключением нашего торшера с вязанным абажуром, примыкающего к нашему столику. Мы болтали долго, и мне уже вроде начала нравиться эта антикварная обстановка, я расслабилась и разнежилась, как вдруг за моей спиной послышался шорох. Я тут же напряглась, но Максим остался совершенно спокоен. Я подумала, что мне показалось и снова расслабилась, но ненадолго. За барной стойкой в районе раковины бряцнула чашка и прошелестела бумага. Максим продолжал что-то рассказывать за Наташины планы на будущее. Я покосилась по сторонам, вроде никого. Снова шорох за спиной. Затем шаркание ног, вроде как кто-то вытер обувь о входной половик. Тишина. Максим ухом не ведет. Я уже в испарине. Хочу спросить, но боюсь даже произносить вслух о том, что там происходит в метре от нас. Выдавила только вопрос, почему света так мало в помещении. Максим ответил, что экономит, потому что очень много платят за электроэнергию и так далее. А я уже искала причину попрощаться. Максим все говорил, курил, пил чай, а я ерзала на стуле, как карась на сковородке. И вдруг старый калькулятор как дзынькнет на все помещение, и за ним последовал тут же шорох отъезжающей верхней части аппарата, когда его сдвигают в исходное положение. У меня волосы дыбом встали. Я чувствовала, как каждая волосинка шевелится на моей голове. Этот калькулятор стоит сразу за моей спиной. Я смотрю выпученными глазами на Максима и вижу, что он тоже затих. — Что это? — Шепчу ему. Он машет рукой и затягивается сигаретой. — Не обращай внимания. Это наш домовой хозяйничает. Порядок наводит. — Зачем? Мы вроде уже все убрали. — Он всегда так. Любит это место. Иногда Наташа последняя уходит, все уберет, закроет все замки. Мой знакомый Максим держал со своей девушкой Наташей чайный ресторан. Этот ресторанчик находился в старой части города в подвале старинного трехэтажного дома, стены которого в толщину были около двух метров. Мне всегда было интересно, за сколько времени такие дома прогреваются. Мы с Максимом виделись редко, оба всегда до поздней ночи работали, но как-то созвонились, поболтали. Он пожаловался мне, что Наташа плохо себя чувствует и осталась дома, а он не справляется на работе сам. Я предложила после работы к нему заглянуть и помочь чем смогу. Мы договорились, что я приду после закрытия ресторанчика и помогу ему с уборкой. Когда я подошла в одиннадцатом часу ночи в чайную, то последние клиенты уже расходились. В зале пахло ароматами трав и ванильной выпечкой. В гости в ресторан Максима и Наташи я пришла впервые, и меня он не впечатлил. Полумрак в зале, окон нет, всюду антикварные вещи натыканы как в музее, среди которых то тут, то там стоят столики. Возле каждого столика бабушкин торшер, корзина с искусственными цветами. Какие-то мягкие игрушки 20-годов. Не то чтобы неуютно совсем, это как-то мрачно. Наверное, я просто в этом не вижу красоты. Может, это понравилось бы знающим людям, которые любят антиквариат, но мне он всегда внушает какой-то страх. У меня создавалось такое впечатление, что все эти старинные предметы имеют не только душу, но еще и глаза, особенно куклы в прекрасных атласных и бархатных платьях. Сидят на полках и глазеют на посетителей. Короче, чтобы отвлечься от этих глупых мыслях, я стала мыть чашки и чайнички. Максим мыл пол и убирал в зале. Провозились мы с уборкой далеко за полночь. Максим предложил мне французский чай с печеньем, и я согласилась. Пока он его как-то специально заваривал, я стала рассматривать красивые чайные сервизы и разноцветные чайные упаковки над барной стойкой. Затем мой взгляд плавно перешел на странные предметы антиквара. Чего тут только не было: швейные немецкие машинки, печатные станки, колыбельки для младенцев и вязаные свитерки. Кофемолки, чесночницы, супницы и все это времен наших бабушек. Мое внимание привлекла странная печатная машинка. На первый взгляд, она выглядела как обычная, с кругляшками на лапках, при нажатии на клавиши лапка ударяла по листу бумаги и оставляла чернильный оттиск. Но меня заинтересовало то, что на клугляшках были не буквы, а цифры. — Это что? — Спросила я Максима. — Это старый калькулятор, — отозвался он. — А как он действует?— Нажимаешь одну цифру, потом что-то там еще, вторую цифру и вроде результат получается. Я честно уже и не помню, как он объяснил и как работала эта штука, но было интересно на ней поэкспериментировать. После того, как напечатанный текст из цифр подходил к правой стороне листа, верхнюю часть калькулятора, как и печатной машинки, нужно было рукой сдвигать налево. При этом аппарат выдавал дзынькающий звук и шорох при отъезжании назад. Наигралась я с ним вдоволь, чай мой заварился, и Максим позвал за первый столик, сразу у барной стойки. Сели мы напротив друг друга и повели задушевную беседу за чашечкой ароматнейшего французского чая. Во всем ресторанчике был погашен свет, за исключением нашего торшера с вязанным абажуром, примыкающего к нашему столику. Мы болтали долго, и мне уже вроде начала нравиться эта антикварная обстановка, я расслабилась и разнежилась, как вдруг за моей спиной послышался шорох. Я тут же напряглась, но Максим остался совершенно спокоен. Я подумала, что мне показалось и снова расслабилась, но ненадолго. За барной стойкой в районе раковины бряцнула чашка и прошелестела бумага. Максим продолжал что-то рассказывать за Наташины планы на будущее. Я покосилась по сторонам, вроде никого. Снова шорох за спиной. Затем шаркание ног, вроде как кто-то вытер обувь о входной половик. Тишина. Максим ухом не ведет. Я уже в испарине. Хочу спросить, но боюсь даже произносить вслух о том, что там происходит в метре от нас. Выдавила только вопрос, почему света так мало в помещении. Максим ответил, что экономит, потому что очень много платят за электроэнергию и так далее. А я уже искала причину попрощаться. Максим все говорил, курил, пил чай, а я ерзала на стуле, как карась на сковородке. И вдруг старый калькулятор как дзынькнет на все помещение, и за ним последовал тут же шорох отъезжающей верхней части аппарата, когда его сдвигают в исходное положение. У меня волосы дыбом встали. Я чувствовала, как каждая волосинка шевелится на моей голове. Этот калькулятор стоит сразу за моей спиной. Я смотрю выпученными глазами на Максима и вижу, что он тоже затих. — Что это? — Шепчу ему. Он машет рукой и затягивается сигаретой. — Не обращай внимания. Это наш домовой хозяйничает. Порядок наводит. — Зачем? Мы вроде уже все убрали. — Он всегда так. Любит это место. Иногда Наташа последняя уходит, все уберет, закроет все замки. Я утром прихожу первый, а на барной стойке, в центре, стоит старая, надщербленная чашка в красный горошек. У нас таких сервизов нет. Звоню Наташе, спрашиваю, она говорит, что первый раз о такой чашке слышит. Наверное, у жильцов из дому уносит и тут все стаскивает. В наборах ложек много попадаются старых, стертых, даже алюминиевых экземпляров. Ножи тоже, бывает, неизвестно откуда добавляются. Короче, сидела я все равно как на иголках, даже после выяснения звуковых причин. Наконец Максим докурил свою очередную сигарету, допили мы чай и стали собираться. Пока парень мыл наши чашки, я продолжала сидеть за столом и упорно рассматривать узоры на вышитой крючком скатерти, боясь даже глянуть в сторону Максима. Он закончил мыть, расставил сервиз на место, и мы вышли наконец из этого кошмарно темного помещения. На улице свет уличных фонарей показался для меня раем. Больше я никогда в чайный ресторанчик своих друзей не ходила. Пусть лучше они ко мне ходят чай пить, обычный, индийский.