Hogna helluoСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Это было очень странное утро. Я не спала уже третьи сутки, и мне на удивление сильно хотелось прогуляться по городу — это удивительно, ведь я не большой любитель выходить из дома. Тем не менее, я отправилась дышать свежим воздухом на отличной погоде: свинцовое небо, туман, нулевая температура, что-то моросящее оставляло мелкие капельки на моем пальто. Наверное, еще чуть-чуть, и с неба стал бы опадать пепел, как в Сайлент Хилле. Меня невыносимо тянуло к набережной. Наверное, тут нужно пояснить: набережная в моем городе — это не то милое местечко, которое сейчас вам нарисовало ваше воображение. Это потресканный и разукрашенный выпускниками кусок асфальта километра два в длину, с низким бетонным парапетом вдоль заросшего камышами берега Днепра. В теплые времена года на этом парапете обычно восседают местные представители молодежи за светскими разговорами. Но сейчас я не заметила там никого, кроме местного фрика. Ну как фрика — ну ходит себе человек в камуфляже и с соколом в руках годами напролет... Присев на холодный бетон, я скоротала часок за прочтением рассказов Стругацких и поеданием конфет, взятых из дома про запас. Я уже неторопливо выдвигалась в сторону дома, как периферией зрения заметила движение со стороны реки. Что-то было не так с островом (Паучий или Победы — один черт я ни там, ни там не была). Прямо в этот момент небольшой остров медленно и с треском приподнимался над водой. Он поднимался на массивных «лапах», гнущихся в нескольких суставах, напоминающих скорее огромные корни деревьев. Я почти уверена, что у этого было восемь таких лап, как у паука. Он стал походить на существо в стиле рассказов Лавкрафта, укрывшееся в целях маскировки почвой, как покрывалом, на которой со временем проросли деревья. «Паук» медленно оборачивался из стороны в сторону, будто спал не один десяток лет и сейчас пытался понять, что происходит. В один момент я почувствовала на себе взгляд. Пронизывающий, внимательный, холодный. Как взгляд маньяка, заметившего свою трясущуюся жертву через щель шкафа. Остатки трезвого рассудка в моей голове старались напоминать мне, что взгляду взяться неоткуда, но я ничего не могла поделать с этим чувством. Этот неловкий момент продлился весьма недолго: видимо, животинка испугалась внимания и, ловко подогнув лапы-корни, вернулась на исходную позицию, отправляя к берегу огромные волны. Немного позалипав и обдумывая вопрос: «Что, черт подери, сейчас произошло?!» — я заметила метрах в ста от себя двух престарелых рыбаков, мирно возящихся с лодкой. Ах, как правдоподобно они изображали, будто ничего не заметили, находясь около берега... Возможно, они ничего и не изображали. Впрочем, в тот момент меня беспокоило не это, а глупость вездесущих британских ученых, проводивших исследование сна. Видите ли, визуальные галлюцинации возможны только на четвертые сутки бессонницы. Это было действительно очень странное утро. — Значит, ты, Лех, бери баулы с палатками и спальниками. Ирка, на тебе пакеты с провизией, а ты, малая, бери мешок с углем. Обо всем остальном мы с женой позаботимся, — раскомандовался закадычный приятель моего отчима (он же Леха) Серега Жук. — Ну вот, уже детей заставляете уголь таскать, — попыталась возразить я. — Будешь так шутить — не получишь шашлыка. Наконец вся компания уселась в лодку. Все молчали: плыть было недалеко, моторная «Аврора» довезет нас за пять минут, так что никто не старался занять время разговорами. И только жене Жука Ксюхе было чем заняться. Она рассматривала доверенные мужем снасти и удки с неподдельным интересом. — Куда мы хоть направляемся? — наконец не выдержало мое любопытство. — На Паучий остров, — вглядываясь вдаль, ответил Жук. — Как? Паучий?!М-да, забыла сказать, что у моей мамы ужасная арахнофобия. — Не волнуйся, зай, смотри, что я взял... Леша с гордым видом достал из пакета коробку с солидного вида фумигатором. Ох зря... Мама имеет ужасную привычку читать вслух надписи, вывески и прочее. Уверена, если бы не ее воспитание, она бы и заветное слово на заборе озвучила. — «... отпугивает большинство известных видов насекомых». Коть, но пауки — членистоногие. — Ну и что? Насекомые убегут, и паукам не будет на кого охотиться, — пытался успокоить маму ее герой. — А мы?Все восприняли это как шутку. Еще с лодки мы завидели отличную полянку и сразу же высадились на ней. Странно, что она была лишена мусора в любом его виде: не было ни хаотично разбросанного мусора, ни мусора, бережно сложенного в мусорные мешки в надежде на то, что кто-то его вывезет, ни сожженного в костре мусора. Полюбовавшись такой благодатью, все начали заниматься своими делами: мужчины ставили палатки, разжигали костер, женщины нарезали свежие овощи и разливали небольшой аперитив, ну а я, ласковый нежный зверь, бродила по лесу в поисках дровишек. Это было очень странное утро. Я не спала уже третьи сутки, и мне на удивление сильно хотелось прогуляться по городу — это удивительно, ведь я не большой любитель выходить из дома. Тем не менее, я отправилась дышать свежим воздухом на отличной погоде: свинцовое небо, туман, нулевая температура, что-то моросящее оставляло мелкие капельки на моем пальто. Наверное, еще чуть-чуть, и с неба стал бы опадать пепел, как в Сайлент Хилле. Меня невыносимо тянуло к набережной. Наверное, тут нужно пояснить: набережная в моем городе — это не то милое местечко, которое сейчас вам нарисовало ваше воображение. Это потресканный и разукрашенный выпускниками кусок асфальта километра два в длину, с низким бетонным парапетом вдоль заросшего камышами берега Днепра. В теплые времена года на этом парапете обычно восседают местные представители молодежи за светскими разговорами. Но сейчас я не заметила там никого, кроме местного фрика. Ну как фрика — ну ходит себе человек в камуфляже и с соколом в руках годами напролет... Присев на холодный бетон, я скоротала часок за прочтением рассказов Стругацких и поеданием конфет, взятых из дома про запас. Я уже неторопливо выдвигалась в сторону дома, как периферией зрения заметила движение со стороны реки. Что-то было не так с островом (Паучий или Победы — один черт я ни там, ни там не была). Прямо в этот момент небольшой остров медленно и с треском приподнимался над водой. Он поднимался на массивных «лапах», гнущихся в нескольких суставах, напоминающих скорее огромные корни деревьев. Я почти уверена, что у этого было восемь таких лап, как у паука. Он стал походить на существо в стиле рассказов Лавкрафта, укрывшееся в целях маскировки почвой, как покрывалом, на которой со временем проросли деревья. «Паук» медленно оборачивался из стороны в сторону, будто спал не один десяток лет и сейчас пытался понять, что происходит. В один момент я почувствовала на себе взгляд. Пронизывающий, внимательный, холодный. Как взгляд маньяка, заметившего свою трясущуюся жертву через щель шкафа. Остатки трезвого рассудка в моей голове старались напоминать мне, что взгляду взяться неоткуда, но я ничего не могла поделать с этим чувством. Этот неловкий момент продлился весьма недолго: видимо, животинка испугалась внимания и, ловко подогнув лапы-корни, вернулась на исходную позицию, отправляя к берегу огромные волны. Немного позалипав и обдумывая вопрос: «Что, черт подери, сейчас произошло?!» — я заметила метрах в ста от себя двух престарелых рыбаков, мирно возящихся с лодкой. Ах, как правдоподобно они изображали, будто ничего не заметили, находясь около берега... Возможно, они ничего и не изображали. Впрочем, в тот момент меня беспокоило не это, а глупость вездесущих британских ученых, проводивших исследование сна. Видите ли, визуальные галлюцинации возможны только на четвертые сутки бессонницы. Это было действительно очень странное утро. — Значит, ты, Лех, бери баулы с палатками и спальниками. Ирка, на тебе пакеты с провизией, а ты, малая, бери мешок с углем. Обо всем остальном мы с женой позаботимся, — раскомандовался закадычный приятель моего отчима (он же Леха) Серега Жук. — Ну вот, уже детей заставляете уголь таскать, — попыталась возразить я. — Будешь так шутить — не получишь шашлыка. Наконец вся компания уселась в лодку. Все молчали: плыть было недалеко, моторная «Аврора» довезет нас за пять минут, так что никто не старался занять время разговорами. И только жене Жука Ксюхе было чем заняться. Она рассматривала доверенные мужем снасти и удки с неподдельным интересом. — Куда мы хоть направляемся? — наконец не выдержало мое любопытство. — На Паучий остров, — вглядываясь вдаль, ответил Жук. — Как? Паучий?!М-да, забыла сказать, что у моей мамы ужасная арахнофобия. — Не волнуйся, зай, смотри, что я взял... Леша с гордым видом достал из пакета коробку с солидного вида фумигатором. Ох зря... Мама имеет ужасную привычку читать вслух надписи, вывески и прочее. Уверена, если бы не ее воспитание, она бы и заветное слово на заборе озвучила. — «... отпугивает большинство известных видов насекомых». Коть, но пауки — членистоногие. — Ну и что? Насекомые убегут, и паукам не будет на кого охотиться, — пытался успокоить маму ее герой. — А мы?Все восприняли это как шутку. Еще с лодки мы завидели отличную полянку и сразу же высадились на ней. Странно, что она была лишена мусора в любом его виде: не было ни хаотично разбросанного мусора, ни мусора, бережно сложенного в мусорные мешки в надежде на то, что кто-то его вывезет, ни сожженного в костре мусора. Полюбовавшись такой благодатью, все начали заниматься своими делами: мужчины ставили палатки, разжигали костер, женщины нарезали свежие овощи и разливали небольшой аперитив, ну а я, ласковый нежный зверь, бродила по лесу в поисках дровишек. Несмотря на сразу же включенный бесполезный фумигатор, я заметила в лесу нескольких пауков, вернее, пауков и паучих. Самца я увидела первым и сразу не смогла вспомнить, что это за вид, но, увидев паучиху, я сразу же признала в ней hogna helluo — противную самку паука-волка. Они особенны тем, что мамаша вынашивает новорожденных ублюдков на своем брюхе, пока те не станут достаточно взрослыми, чтобы жить отдельно. Фи, мерзость! В учебнике по биологии они казались намного меньше. Веселое хмельное общение у костра затянулось до поздней ночи, и все стали расползаться по палаткам еще до того, как разговор зашел о политике. Ну ничего, нам предстоит отдыхать еще два дня, все успеется. Два часа, как все барашки пересчитаны, и я воображала себя дирижером храпового оркестра этой поляны. Спать, как обычно, не хотелось, и, вооружившись фонариком, я отправилась исследовать ночной лес. Побродив там минут двадцать, я осознала, что тревожить непроходимые чащи было не самой лучшей идеей. И что только меня туда потащило? Лежать в палатке и созерцать темноту было куда интереснее. Что ж, буду возвращаться. Письмена на деревьях поражали. Влюбленные, подобно собакам, помечали каждый тополь, и чье любовное послание окажется больше и выше — тот и альфа. Высвечивая надписи на дереве, луч моего фонаря выхватил из темноты что-то еще. Посветив фонариком повыше, я увидела еще одного паука-волка. Казалось бы, ничего необычного. Только вот отчего у меня предательски трясутся ноги? Может, оттого, что брюхо этого паука диаметром со сковороду? А эти леденящие мурашки на моей коже? Посмею предположить, что от вида падали в его пасти — похоже, когда-то это было енотом... Его глазки испугались столь яркого света; он моментально спустился на землю и подбежал к большой дыре, напоминающей нору. Трус... Сейчас забежит в свое укрытие жадно поедать добычу. Ну и здоровый же он, собака! Ан нет, оставил что-то напоминающее енота у норы и стремительно удалился. Вероятно, его добычей полакомится кто-то другой, кто-то побольше. Тот, чья лапа вытянулась из норы... Куда я бегу? Где этот чертов лагерь? Свет костра был виден сквозь деревья, когда я отходила. Стоп! Что за знакомый звук? Кажется, это волны бьют о бочину лодки, а значит, я где-то рядом. Вот они, родные палаточки, лодка у берега, а на месте костра даже уголек не тлеет. Сколько же я бродила? Неважно, завалюсь в сладкий сон, чтобы забыть об этом, вот только отцеплю колючки со штанин... Меня разбудил запах кофе и сиплый смех Жука. Поприветствовав меня шуточками типа: «Мы уже полдня прожили, а ты все еще спишь», — Леша налил мне полную кружку чаю. Даже незаметно отливать пришлось, чтобы разбавить его прохладной водой. Все говорят, что это вредно, но обжигаться тоже не весьма полезно. За своим чаем я твердо решила исследовать эту местность. В моей голове уже играла тема из «Индианы Джонса», а шило в одном месте жаждало приключений. Детский энтузиазм не переборен, и я словно чувствовала обязанность перед кем-то разведать побольше об этой матке среди пауков, которой все преподносят добычу. Главное, самой не стать этой добычей. Именно поэтому время заката мне сегодня просто необходимо — попасть впросак с неизведанным хищником не лучший вариант развития событий. Казалось, что фортуна ко мне благосклонна: все собрались прокатится на лодке по Днепру, а мне стоило всего-лишь немного поломаться, чтобы остаться в лагере... — Нет! Одна ты здесь не останешься, мало ли кто, кроме нас, есть на острове? — возразила маман. Она даже не подозревала, насколько она права. — Не хочешь купаться, тогда просто посидишь в лодке либо порыбачишь. Что ж, против мамы не попрешь. Причалили мы не так скоро, как я надеялась, к семи, но за это время маленький Индиана Джонс, или Анька — укротитель диких пауков — во мне не успокоился. Воспользовавшись моментом, пока все готовили уху, я взяла походный топорик Леши, фонарь и отправилась в героическое, как я тогда думала, приключение. Было проблемно найти место вчерашних происшествий — ведь тогда я бродила наугад в темноте. Сейчас же, в полутьме, на границе зрения всегда видны движения. В темное время суток этот лес живет движением. Он просыпается. Странно, что вездесущих комаров нигде не было, да и животные местами бесновались: вороны, сидящие на самих верхушках деревьев, и на несколько секунд не задерживались на одной ветке, черная свора испуганно сновала над головой; один лис, не обращая на меня никакого внимания, безуспешно пытался забраться на тополь; ежи вообще передвигались только в виде свернутых колючих клубочков, будто с катушек слетели. Намотав пару кругов и потратив драгоценное время, я вынесла для себя урок: большое дерево в лесу — хреновый ориентир. Наконец-то я стояла у злополучной норы и обдумывала вопрос, над которым должна была подумать ранее: «Ну вот я и здесь. Что теперь? Лезть туда на честный бой или ждать, пока сам не вылезет? Пожалуй, мне нужна стратегия». В конце концов, я решила затаиться и подождать, пока один из его прихвостней не принесет ему подачку, а когда тот потянется за добычей — сымпровизирую. Правда, нужно быть начеку, чтобы самой не стать этой добычей... Время тянулось долго. Ну а чего ожидать, когда шарахаешься от каждого звука и неправильно лежащей ветки. В этот момент ко мне незаметно подошла Ксюха. — О, мышь, а мы и не заметили, как ты отошла. — Не подходи ближе. — Чего так глубоко забралась? Не смутишься, если составлю тебе компанию, хе-хе?— Не подходи ближе к той яме, Ксю. Она подошла рискованно близко к укрытию паука. — Действительно, куда это я забралась? Нужно подойти поближе к лагерю, а то заблудимся еще, — я попыталась отвести ее от «зоны поражения», схватив за рукав. Возможно, это было грубо, но я уже видела, как огромная мохнатая лапа намеревалась вылезти из этой дыры. Оксана смотрела на меня с недопониманием и тревогой, и я ее понимала, но не могла поведать ей настоящую причину моей тревоги. — Что с тобой? Не заблудимся мы, — робко окидывая меня взглядом, она отошла от меня на пару шагов. Зря. Тонкая мохнатая лапа длиной, наверное, в два с половиной метра, высунулась из норы и мощно стукнула по земле. Вслед за лапой последовало все тело, и я успела сказать на выдохе Ксюхе только: «Беги... ». Когда оно вылезло полностью, я стала понимать, почему никто не замечал их до этого — просто они сливаются с красками леса, усаживаются брюхом в поросшую траву и становятся похожи на торчащие сухие палки. В этот момент я почувствовала, какой ничтожный мой топорик против этого хищника-гиганта. Тварь моментом схватила Ксюху передними лапами и запихала в пасть, дав бедняжке шанс только на короткий вскрик. Я же решила лишний раз не раздражать этого ублюдка криком и просто побежала. Я бежала вслепую, не видя преград, тропинок и направления — главное, подальше от гущи леса. Остановилась я, только когда врезалась в Жука; они с Лехой услышали крик и отправились на разведку. На многочисленные расспросы я смогла ответить лишь прерывистыми фразами:— Не ходите туда, там... там... яма, Ксюха... НЕ ХОДИТЕ... Естественно, меня никто не послушал, и мужчины, ведомые моим дрожащим указательным пальцем, побежали на спасение. Но спасать уже было некого. Я вернулась в лагерь, ничего не сказав маме, а минут через пятнадцать Леха и Жук вернулись за фонарями и топором. Топор они взяли на всякий случай, но по выражению лица Сережи я поняла, что он тоже видел одного из них. Не знаю, что Леша шепнул маме, уходя обратно в лес, но та сразу поникла и стала поспешно собираться. Сидя в ожидании результатов поиска, я заметила еще одну такую же ямку около нашей палатки. Хоть она была старая и заросшая, но только одна мысль о ней заставляла покрываться холодным потом. Через три часа они молча вернулись ни с чем и стали помогать нам собираться. Все всё понимали. Уплывая прочь с острова, все старались не смотреть назад, сидели в своих мыслях — может, скорбили, а может, занимались самолинчеванием. А я смотрела на остров. В то, что я увидела в лунном свете, никто бы не поверил. Я увидела, как с десяток пауков еще больших, чем тот, которого я видела, покидали остров. Они сходили на воду и плыли. Не знаю как, но они плыли в разные стороны, будто наверняка знали маршрут. На следующее утро Жук поднял на уши все местное отделение блюстителей закона — благо у него там был знакомый, и стандартные трое суток обошли его стороной. Меня не раз допрашивали, а я придерживалась легенды о быстром звере, которого я не смогла разглядеть. Ну а что мне было делать? Рассказать всем, как все произошло, и попасть в желтый дом?С того случая прошло уже около пяти лет. Я уехала учиться, но иногда проведываю родные места. Из тех, кто был на острове в тот злополучный день, никто больше не отдыхает за городом, кроме меня. Жаль, ведь Жуки не представляли себя без этого. Сережа после трагедии распродал все связанное с активным отдыхом, даже любимый спиннинг Оксаны, и закрылся в себе. Только я иногда выхожу на природу со старыми друзьями. Но, катаясь меж островов на лодке и разглядывая фотографии любителей с самолета, я заметила странную вещь. На Днепре, ближе к берегу, появилось несколько маленьких островов. И сейчас я твердо уверена в одном: на тех островах растут, размножаются и строят свою иерархию маленькие паучки, и скоро они будут готовы покинуть мамино брюшко.