Главное — поверитьСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Осень. Обычная хмурая осень. Мокрый асфальт с грязными вкраплениями листьев. Намокшее тяжелое небо. Мелкие капельки, усеивающие улицу. Мертвые черные ветки, разрезающие небо на ломаные куски. Блестящие машины, пытающиеся рассеять миллиарды капелек противотуманными фарами. Юля ненавидела дождь. Юля ненавидела осень. Она ненавидела эти улицы. Эти листья. Эти машины. И весь этот проклятый город. Она прожила здесь всю жизнь, и как ей казалось, все время она ненавидела. Каждый день она шла домой с работы, возвращаясь, в пустую квартиру и проклинала все на свете. Она была молода, ей не было и тридцати, но случилось так, что она осталась одна. Родители ушли слишком рано, а тот с кем она хотела бы жить, так и не появился. Конечно, кандидатов было более чем достаточно, но выбрать, она так и не смогла. Безусловно, рано или поздно он найдет ее, или, на худой конец, она выберет из тех кто останется, но сейчас рядом с ней не было никого. Последний год она каждый день приходила в тихую и пустую квартиру. Летом было ничего, летом как-то легче. А с каждым днем осени на нее наступало давящее угнетающее чувство. Ей начинало казаться, что она ужасно старая и никому никогда не будет нужна. Это чувство разрасталось в ней и, заполняя ее всю, изливалось наружу. Много осенних вечеров она проплакала. Иногда закутавшись в одеяло с головой, иногда смотря очередную мелодраму по телевизору, а иногда, реже всего, над любимой книгой о прекрасной стране Средиземье. Как ей хотелось порой попасть туда! Глупо конечно, это всего лишь детская сказка, она и сама это прекрасно понимала, но все равно уносилась туда каждый вечер. Подальше от этих грязных, пьяных мокрых улиц. Это скрашивало ей вечера, и помогало удерживаться «на плаву». Сейчас, когда она шла по улице, ее уже начинало захватывать это проклятое давящее чувство. «Наверное, во всем виноват этот мелкий противный дождик, — подумала Юля. — Приду домой, тут же позвоню Лидке, пусть придет. Все не так плохо будет. А может, и ночевать ее оставлю». Лидка была ее соседкой. Довольно глупая девка из глубинки, которая на все вопросы в этом мире имела свою твердую точку зрения, и никакими клещами ее с этой точки было не стащить. Очень часто их встречи заканчивались ссорами, но никакой другой альтернативы у Юли не было. Лидка была лучше пустой квартиры, в которой из каждого темного угла выбирается страх и начинает заполнять тело через зрачки. Пройдя через черный переулок и миновав грязную арку, она вошла в свой блестящий от дождя дворик. Дома окружали двор со всех сторон, а посредине была детская площадка. Во дворе было тихо. Юля шла к своему подъезду. Неожиданно взгляд ее упал на окно соседнего дома. Обычное окно с красными занавесками. Внутри горел желтый свет. Она остановилась. Ей почему-то стало очень тоскливо. Странное чувство теплоты нахлынуло на нее, чужой теплоты — не ее. Она ясно представила семью, которая там живет. Два человека: муж и жена, лет по тридцать-тридцать пять. Живущие жизнью спокойной и доброй. Строящие долголетние планы: купить «Жигуленок», построить дачку под Москвой, съездить за границу. И мальчик, маленький мальчик лет семи очень любящий нарушать спокойные планы своих родителей. Юля ясно представила, как сейчас они собрались все вместе и ужинают. Они сидят за столом с желтой скатертью и едят, что-нибудь теплое и домашнее, например селедку с картошкой. И разговаривают. Разговаривают о прошедшем дне, о планах на будущее, вообще о жизни. До нее донесся запах жареной картошки. Юлю снова переполнила горечь и, перелившись через край, скатилась по щекам. Она резко развернулась и пошла к дому. Дорогу она видела плохо, упрямая вода заполняла и заполняла глаза. Она смахивала их рукой, растирала по лицу, но они все равно проступали опять. В конце, концов, Юля перестала обращать на них внимание. Она уже почти добралась до своего подъезда как из соседних кустов, послышался шорох, а потом вышел человек. Юля в нерешительности остановилась, слезы сразу высохли на ее глазах. Человек почти бесшумно вышел из кустов и встал метрах в двух от нее. Она не могла ни убежать, ни закричать, ни даже толком разглядеть этого человека. На нее нашло, какое-то оцепенение. Взгляд ее был прикован к его глазам, и только к ним. Темно-зеленые, но в то же время такие яркие и сочные, словно нарисованные. Они притягивали к себе, от них веяло какой-то добротой. — Здравствуйте, Юлия, — сказал человек. На последнем слове Юля вздрогнула и оторвалась наконец-то от его глаз. — Здравствуйте, — выдавила она из себя. Теперь она могла разглядеть его, что и делала с нескрываемым интересом. Как ни странно, но страха не было, он ушел из нее, всосался в темно-зеленые глаза. Юля увидела, что молодой человек довольно красив: у него было худое слегка вытянутое к низу лицо, светлые вьющиеся волосы, выглядывающие из-под зеленого капюшона. Осень. Обычная хмурая осень. Мокрый асфальт с грязными вкраплениями листьев. Намокшее тяжелое небо. Мелкие капельки, усеивающие улицу. Мертвые черные ветки, разрезающие небо на ломаные куски. Блестящие машины, пытающиеся рассеять миллиарды капелек противотуманными фарами. Юля ненавидела дождь. Юля ненавидела осень. Она ненавидела эти улицы. Эти листья. Эти машины. И весь этот проклятый город. Она прожила здесь всю жизнь, и как ей казалось, все время она ненавидела. Каждый день она шла домой с работы, возвращаясь, в пустую квартиру и проклинала все на свете. Она была молода, ей не было и тридцати, но случилось так, что она осталась одна. Родители ушли слишком рано, а тот с кем она хотела бы жить, так и не появился. Конечно, кандидатов было более чем достаточно, но выбрать, она так и не смогла. Безусловно, рано или поздно он найдет ее, или, на худой конец, она выберет из тех кто останется, но сейчас рядом с ней не было никого. Последний год она каждый день приходила в тихую и пустую квартиру. Летом было ничего, летом как-то легче. А с каждым днем осени на нее наступало давящее угнетающее чувство. Ей начинало казаться, что она ужасно старая и никому никогда не будет нужна. Это чувство разрасталось в ней и, заполняя ее всю, изливалось наружу. Много осенних вечеров она проплакала. Иногда закутавшись в одеяло с головой, иногда смотря очередную мелодраму по телевизору, а иногда, реже всего, над любимой книгой о прекрасной стране Средиземье. Как ей хотелось порой попасть туда! Глупо конечно, это всего лишь детская сказка, она и сама это прекрасно понимала, но все равно уносилась туда каждый вечер. Подальше от этих грязных, пьяных мокрых улиц. Это скрашивало ей вечера, и помогало удерживаться «на плаву». Сейчас, когда она шла по улице, ее уже начинало захватывать это проклятое давящее чувство. «Наверное, во всем виноват этот мелкий противный дождик, — подумала Юля. — Приду домой, тут же позвоню Лидке, пусть придет. Все не так плохо будет. А может, и ночевать ее оставлю». Лидка была ее соседкой. Довольно глупая девка из глубинки, которая на все вопросы в этом мире имела свою твердую точку зрения, и никакими клещами ее с этой точки было не стащить. Очень часто их встречи заканчивались ссорами, но никакой другой альтернативы у Юли не было. Лидка была лучше пустой квартиры, в которой из каждого темного угла выбирается страх и начинает заполнять тело через зрачки. Пройдя через черный переулок и миновав грязную арку, она вошла в свой блестящий от дождя дворик. Дома окружали двор со всех сторон, а посредине была детская площадка. Во дворе было тихо. Юля шла к своему подъезду. Неожиданно взгляд ее упал на окно соседнего дома. Обычное окно с красными занавесками. Внутри горел желтый свет. Она остановилась. Ей почему-то стало очень тоскливо. Странное чувство теплоты нахлынуло на нее, чужой теплоты — не ее. Она ясно представила семью, которая там живет. Два человека: муж и жена, лет по тридцать-тридцать пять. Живущие жизнью спокойной и доброй. Строящие долголетние планы: купить «Жигуленок», построить дачку под Москвой, съездить за границу. И мальчик, маленький мальчик лет семи очень любящий нарушать спокойные планы своих родителей. Юля ясно представила, как сейчас они собрались все вместе и ужинают. Они сидят за столом с желтой скатертью и едят, что-нибудь теплое и домашнее, например селедку с картошкой. И разговаривают. Разговаривают о прошедшем дне, о планах на будущее, вообще о жизни. До нее донесся запах жареной картошки. Юлю снова переполнила горечь и, перелившись через край, скатилась по щекам. Она резко развернулась и пошла к дому. Дорогу она видела плохо, упрямая вода заполняла и заполняла глаза. Она смахивала их рукой, растирала по лицу, но они все равно проступали опять. В конце, концов, Юля перестала обращать на них внимание. Она уже почти добралась до своего подъезда как из соседних кустов, послышался шорох, а потом вышел человек. Юля в нерешительности остановилась, слезы сразу высохли на ее глазах. Человек почти бесшумно вышел из кустов и встал метрах в двух от нее. Она не могла ни убежать, ни закричать, ни даже толком разглядеть этого человека. На нее нашло, какое-то оцепенение. Взгляд ее был прикован к его глазам, и только к ним. Темно-зеленые, но в то же время такие яркие и сочные, словно нарисованные. Они притягивали к себе, от них веяло какой-то добротой. — Здравствуйте, Юлия, — сказал человек. На последнем слове Юля вздрогнула и оторвалась наконец-то от его глаз. — Здравствуйте, — выдавила она из себя. Теперь она могла разглядеть его, что и делала с нескрываемым интересом. Как ни странно, но страха не было, он ушел из нее, всосался в темно-зеленые глаза. Юля увидела, что молодой человек довольно красив: у него было худое слегка вытянутое к низу лицо, светлые вьющиеся волосы, выглядывающие из-под зеленого капюшона. Сам он был довольно высок и строен, на плечи был, накинут плащ-накидка зеленого цвета. Эта деталь казалось немного странной, поскольку подобных плащей Юля не видела уже давно. У нее сразу промелькнула мысль, от которой она сначала вздрогнула, а затем рассмеялась:«Эльф, типичный эльф из Средиземья». Тем временем человек продолжал:— Юля, можно мне вас так называть? Я давно слежу за вами…— Следите? — удивилась Юля. Только сейчас она словно начинала трезветь, и неприятный холодок пробежал по спине. — Да, Юля, слежу. Она лишь покачала головой. — Вы знаете, дело в том… что вы уникальны… — сказал он. — Да? — перебила его Юля — И в чем же моя уникальность? — Она начинала понимать, что над ней издеваются. — Вы не из этого мира. Понимаете… есть еще миры… вы их называете параллельными…— Давайте покороче, — сказала Юля. Она чувствовала себя полной дурой. — Покороче? Хорошо. Вы не должны были попасть в этот мир, вы предназначались для другого мира, но произошла ошибка и…— И что вы хотите сделать? — снисходительно спросила Юля. — Взять вас с собой в мой мир, — ответил растерянно человек. — Ах, в ваш мир! — вскипела Юля. — Вы знаете, это глупо и ни капельки не смешно, если вам кто-нибудь рассказал о моем одиночестве и пристрастии к Толкиену, вовсе не надо было прятаться в кустах и изображать из себя черт знает кого. Можно было начать с нормального человеческого звонка. А теперь извините, мне надо домой — я уже окончательно промокла под этим проклятым дождем и не вижу никакого смысла продолжать эту глупую и обидную беседу. До свидания! — с этими словами она обошла растерянного человека и скрылась за потертой дверью подъезда. Понимаясь по лестнице и входя в квартиру, Юля чувствовала себя ужасно раздраженной или даже злой. Ей казалось, она была готова убить, кого-нибудь. Войдя в квартиру, резким движением скинув с ног туфли, и повесив куртку, она прошла в комнату и села на диван. — Честно говоря, это редкостное свинство! — говорила она. Последнее время она часто разговаривала сама с собой, но это ее не особенно беспокоило. — Я почти поверила этому уроду! Какие у него глаза! Боже мой! Я согласна на все, когда смотрю в них! Но надо было ему все сломать этим бредом! Нести мне в лицо такую ахинею с серьезным видом и честными глазами! Ах, боже… какие глаза! — поняв, что пошла по второму кругу, Юля осеклась и замолкла на пару секунд. — Кто же мог его на меня навести? — спросила она у пустой комнаты. — Ну конечно! Лидка! Эта дура наверняка кому-нибудь меня сосватала. Сама не может себе мужика найти, а меня всем предлагает. Еще и про Толкиена разболтала! — тут на секунду она замолкла и в следующее мгновение прыснула со смеху. — Ну это… надо было… ха-ха-ха… эльфом переодеться… ха-ха-ха… миры, говорит… ой! все! Не могу больше!Просмеявшись, Юля опять задумалась, затем, резко вскочив, подошла к телефону:— Ну, я этой Лидке покажу. Я ей задам трепку… она у меня узнает, как меня сватать…На последних словах гудки в трубке сменились Лидкиным «Алле» и голос Юли изменился кардинально. Он стал таким ласково-певучим, каким умеют говорить только женщины, причем исключительно друг с другом:— Алле, Лидочка? Лидочка, зайчик, ты сейчас не занята? Да вот хотела к себе позвать… у меня бутылка вина уже пылью покрылась, надо бы ее протереть… Что? Не можешь? Почему? Кто? И до скольки? А… ну ладно… давай тогда заканчивай и приходи, — на последних словах голос Юли превратился из сладко-мелодичного в обычно-монотонный. — Вот, блин, у этой стервы иногда хоть какие-то мужики бывают, — раздраженно бухнула трубку Юля на телефон. — А с другой стороны, они у меня, что ли, не могут быть? — она бросила многозначительный взгляд в зеркало, — просто лишь бы какой мне не нужен, — подвела итог сама себе — Хотя… честно говоря, тоскливо… очень хочется хоть кого-нибудь, хоть самого завалявшегося, лишь бы не одной. С этими словами она подошла к окну и увидела силуэт в зеленом плаще, он почти не сошел с того места, где она его оставила. — Вот дурак! Он же совсем промокнет, — сказала она и сделала зазывающий жест рукой, в то же мгновение фигура внизу быстрым шагом направилась к подъезду. «Конечно, это неправильно, это нехорошо вот так неизвестных мужиков домой приглашать, но он же совсем промокнет», — утешала она себя. Поэтому, вооружившись махровым полотенцем, она побежала открывать дверь. Открыв дверь она ахнула, застыла и уронила полотенце, впрочем, оно оказалось ненужным — плащ хоть и был тряпочным, но вода удивительным образом скатывалась по нему прозрачными горошинами. Но ахнула Юля не из-за чудесного плаща. Просто человек снял капюшон, и из вьющихся золотистых волос торчало два острых уха, нечеловеческой длины. Юля смотрела на эти уши не отрываясь, пока, наконец, тишину не прервал голос человека, заставивший ее вздрогнуть:— Меня зовут Аэнгот. Юля перевела круглые глаза с ушей на лицо Аэнгота и спросила:— Вы эльф?— Да, по национальности, гражданство же у меня российское, — он слегка улыбнулся еще больше округлившимся глазам. — Я, понимаете… нечто вроде посла, занимаюсь поиском тех, кто попал не в свой мир… и тех, кто убежал. Занимаюсь незаконными эмигрантами, если можно так сказать. — И что? Я действительно не из этого мира? — спросила Юля. — Да, — ответил Аэнгот, — просто где-то там наверху, — он показал пальцем на потолок, — произошла ошибка и вам следует быть не здесь. — Ой, что ж я вас в коридоре-то держу? Проходите, пожалуйста! — посторонившись, сказала Юля с истинно русским гостеприимством. — Юленька, милая, на это нет времени! — ответил эльф. — Дело в том, что портал, который держат наши маги, не вечен, скоро у них кончится сила. И придется ждать, когда они восстановятся, а это не менее двух месяцев! Нам надо спешить, Юля, иначе вы застрянете здесь!У Юли все в голове перемешалось: маги, эльфы, Лидка, дождик. Еще два часа назад она хотела простой человеческой семьи, а сейчас ей предлагают отправиться туда, куда она и не надеялась когда-нибудь попасть. Сама мечта об этом казалось ей такой глупой, что она даже Лидке не рассказывала о ней. А тут такой шанс! Поэтому, недолго думая, Юля сказала:— Поехали. — Хорошо, возьмите деньги на электричку, из вещей можете ничего не брать, там уже все приготовлено для вас, — быстро проговорил Аэнгот. — Что там для меня приготовлено? — удивилась Юля, собираясь в дорогу. — О! Это удивительное место! Я даже не буду вам рассказывать, потому, как все равно не передам всех чудесных красот, — старательно кричал эльф в комнату. — Там прекрасный домик, на берегу речки на окраине нашего поселения… там поистине прекрасно… Господи, как я давно там не был! — на последних словах Юля вышла из комнаты и принялась надевать туфли и куртку. — Ну что все? Готовы? — спросил эльф. — Да. — Тогда пойдемте, нам надо спешить, еще на электричку можем не успеть. — А как же телепортация и остальная магия? — подозрительно спросила Юля, запирая дверь. — В вашем мире технологии магия не действует. Вы что, Лукьяненко не читали?— Нет, — виновато ответила Юля. — А зря, — сказал Аэнгот, уже открывая дверь подъезда. — Толкиен, он хоть и был у нас, но он всего лишь англичанин, во все тонкости не вникал. Потом был заплеванный полупустой троллейбус с измученным кондуктором и парой пьяных пацанов. Такое же полупустое метро и, наконец, вокзал, где они купили два билета до станции «Белые столбы». Проходя внутрь электрички и садясь напротив Юли, Аэнгот произнес:— Вроде бы укладываемся. До «Белых столбов» около часа, если электричка не опоздает — успеем. — Эх, все из-за меня, надо было с вами на улице по-человечески поговорить, — сказала Юля. — Да ну, что вы? Это я неправ — надо было постепенно вас подготовить, а я сразу огорошил, вот вы и не поверили, — ответил Аэнгот. — А вы, однако, хорошо говорите. Не только слова, но и построение фраз естественное. Похоже, что вы окончательно «обрусели», — сказала Юля. — Я работаю в России уже 300 лет. Опыт, знаете ли, — язвительно ответил Аэнгот. — Ах да! Эльфы же бессмертны. Скажите: а я тоже эльфийка? — спросила Юля. — Вы? Да. — А почему у меня тогда уши не длинные и волосы темные? — спросила Юля. — Адаптация, — ответил Аэнгот, — вы родились здесь, поэтому похожи на местных людей. Когда переедете в тот мир, посветлеете, правда, уши вряд ли вытянутся, — захихикал эльф. — А я бессмертна? — спросила Юля. — Я не знаю насчет того, что будет, если вы останетесь здесь, но если переехать туда, то, конечно, вы совершенно спокойно проживете среднюю эльфийскую жизнь периодом лет в 1000-1500. Если вас это так интересует, — официально, по-лекторски произнес эльф. — Да ну вас с вашими приколами, — сказала Юля. — Я не шучу, — абсолютно невозмутимо ответил эльф и замолчал. Оставшуюся часть дороги они проехали молча. Потом была периферийная станция с раздолбанным перроном и валяющимся бомжем. Бомжу было холодно — он кутался в какую-то изодранную фуфайку. Больше на станции никого не было. Аэнгот быстро спрыгнул с перрона, помог спуститься Юле. И они пошли через пути в сторону леса, глухой стеной стоявшего вдоль всей противоположной стороны железной дороги. Потом около часа они шли по дремучему лесу. Юля прокляла все на свете из-за того, что надела туфли на высоком каблуке. Идти приходилось быстро и через поваленные деревья через дикие кусты и вообще через непролазный лес. Эльфы были не дураки, знали где устроить свое «посольство», чтобы не добрался ни вездесущий турист, ни охотник какой, или лесник. В общем, пройдя километров пять по лесу, они вышли на открытую местность. Со всех сторон был лес, а посередине чудесное озеро, в котором отражались колкие звезды и жирно-желтая луна. Юля даже ахнула от поразившей ее красоты. — Это место очень напоминает нам наш дом, поэтому мы обосновались именно здесь, — сказав это, эльф показал рукой на избушку, спрятавшуюся в сторонке от озера. Юле показалось, что даже днем бы она эту избушку не нашла, хоть та и стояла совсем рядом с озером. — Пойдем, — сказал Аэнгот, — портал там, — и двинулся в сторону избы. За ним посеменила Юля. Подойдя к избушке, Аэнгот окинул дом любовным взглядом:— Ну, вот мы и домушко, — произнес он. — Ты не представляешь, как я люблю этот домик, — добавил он, и взойдя на крыльцо, открыл дверь. Юлю ослепило — все-таки после длительной ночной прогулки по лесу глаза ее отвыкли от света. Но, быстро привыкнув, она смело шагнула вслед за Аэнготом…Прошло полгода. Наступила весна. Лидка, аккуратно ступая по лужам, приближалась к своему подъезду. Настроение у нее было прекрасное. Пели птички, грело весеннее солнышко. Воздух словно протерли мокрой тряпочкой после угрюмой зимы. К тому же Владик обещал свозить ее этим летом на Кипр. Он был хоть и глуповатым парнем, но Лидку обожал, а это означало, что обещание он свое сдержит. В общем, все было прекрасно!Лида чуть ли не вприпрыжку взбежала по лестнице, и, подойдя к почтовому ящику, вытащила оттуда свежую газету, пробежав глазами по странице, она почувствовала, что внутри что-то ухнуло. В следующее мгновение она поняла, что это ухнуло легкое весеннее настроение. Вместо него стальным стержнем вошел шок. Страх и горечь появились у нее много позже. Половину строчек она не видела, но того, что она прочла, хватило ей сполна:«В лесу, в трех километрах от станции «Белые столбы», обнаружен труп молодой женщины, в возрасте 20-25 лет… На трупе имеются множественные колотые и резаные ножевые раны… Под ногтями обнаружены следы актерского грима… Похоже, что девушка перед смертью была неоднократно изнасилована, избита и впоследствии задушена кожаным ремнем… Обнаружен паспорт на имя: Азимковой Юлии Сергеевны… Ведется следствие…»