Этого объяснить я не могуСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Привет всем! Решила написать мистическую историю. Хоть в мистику я и не верю. Считаю себя человеком рациональным, всему пытаюсь найти логическое объяснение. Возможно, и этой истории есть вполне логическое объяснение, я не знаю. Пару дней назад встретила знакомую, вспомнила об этом случае, захотелось поделиться, да все руки никак не доходили. Вот дошли…Случилось все это, когда мне было 12 лет, я лежала в больнице. Долго лежала, 3 месяца, у меня был перелом 2 позвонков. Лежала в детской травматологии-ортопедии, в палате все девочки были со сложными случаями, все мы лежали долго, успели очень подружиться, стали почти семьей. Нас было 5 девочек: я, Оксана, Таня со сложным переломом ноги, Вита и самая маленькая Катя, ей было лет 9 и она единственная лежала с мамой. Вот про эту маму и пойдет речь. У Кати была травма один-в-один как у меня, перелом тех же позвонков. Из всех нас «ходячей» была только Вита. Так вот мама у Кати была очень строгой, очень серьезной, хмурой и очень жуткой женщиной. И хотя она нам помогала всем, принести-подать, но мы ее не любили и боялись, такое она какое-то производила впечатление, рядом с ней было просто неуютно, жутко как-то. Причем не только нам, детям, но и нашим родителям, хотя все они тоже между собой успели подружиться. Так вот, это была предыстория. Однажды ночью я проснулась и услышала бормотание около своей кровати, я открыла глаза и увидела маму Кати, она ходила вокруг кровати Оксаны (Оксанина кровать была в метре от меня), делала махи руками и что-то бормотала, как заговор какой-то. Останавливалась в ногах, читала там, потом обходила несколько кругов, становилась в голове… Это все продолжалось минут 15. Я испугалась, но она не вдела, что я проснулась. Наутро я рассказала маме, а мама сказала маме Оксаны, чтобы та сходила к бабке или еще куда-то. Моя мама очень верит во все это. Мама Оксаны тоже очень испугалась, когда у тебя болеет ребенок, поверишь во что угодно. Потом как-то мама убирала в моей тумбочке и нашла под газетами, которыми было выслано дно ящика, в щели свернутую в тугое колечко и перевязанную несколькими узлами красную нитку-мулине. Катя единственная вышивала в палате, и нитки у нее были самые разные. Когда я ложилась в больницу и мама вымывала мою тумбочку, нитки там не было, кто-то ее туда специально положил. Мама потом тоже узнавала у кого-то, и что-то там сжигала эту нитку на перекрестке рано утром, не помню уже точно. Короче, когда Катя выписалась, мы все вздохнули с облегчением, и дети и родители. Потом начались странные происшествия. Однажды ночью упала форточка, огромное окно, во всю стену и такая же огромная форточка, метра полтора в диагонали, мы лежали, рассказывали страшные истории, и она просто с грохотом рухнула ни с того ни с сего. Мы ужасно перепугались, заорали в 4 голоса, на шум прибежали медсестры и удивлялись, как она могла упасть, окна заклеены, дело зимой было, и форточка эта была прибита гвоздями. Мы клялись, что не подходили к окну. Через несколько дней упали бутылки с водой со стола. У нас иногда отключали воду, и бутылок 5 с водой у нас всегда было в запасе. Они стояли на ровном и устойчивом столе месяцами, а потом просто упали. Самое странное, что они все были плотно закрыты, но когда упали, крышки валялись радом, весь пол был залит водой. Я сомневаюсь, что от падения крышки могли пооткручиваться с пластиковых бутылок. Когда мы начали потихоньку вставать, нас выводили в коридор, чтобы прокварцевать палату. Перед нашим уходом бывшая Катина кровать была аккуратно заправлена, и подушка стояла треугольничком, мы вышли все, а когда зашли, покрывало было слегка скомкано, а подушка просто валялась с вмятинами, как будто в нее били кулаками. Это все было жутко. Мы рассказывали родителям, медсестрам. Родители верили, медсестры отмахивались. У Тани начался лунатизм. Она плакала, смеялась ночью, страшно так смеялась, садилась на постели, пыталась встать, но без костылей не могла. Я ее укладывала в постель, она тоже спала возле меня. Однажды я проснулась от того, что она сидит на моей кровати и просто смотрит на меня, я спросонку, «Таня, ты что», и потом только увидела, что у нее глаза белые, она спала. Я честно, чуть не обос*алась тогда. Таня клялась, что никогда не лунатила, да и первые месяца 2 за ней такого не замечали, а чем дальше, тем хуже она спала. Плакала, смеялась и разговаривала почти каждую ночь, вскидывалась, кричала на кого-то, а наутро не помнила ничего. О нашей палате начал поговаривать даже медперсонал. Тренер по ЛФК, которая занималась со мной, один раз ни с того ни с сего спросила: «Девочки, а вы не знаете, кто лежал в вашей палате до вас?» Мы рассказали про Катю, и она сказала, что такое бывает в больницах, дети болеют, родители сходят с ума и иногда не понимают, что творят и какие последствия могут быть. В таком вот ужасном эмоциональном напряжении и постоянном страхе мы домучивались свой срок. Дело шло к новому году. Выписали Таню и Оксану, мы остались с Витой вдвоем. Привет всем! Решила написать мистическую историю. Хоть в мистику я и не верю. Считаю себя человеком рациональным, всему пытаюсь найти логическое объяснение. Возможно, и этой истории есть вполне логическое объяснение, я не знаю. Пару дней назад встретила знакомую, вспомнила об этом случае, захотелось поделиться, да все руки никак не доходили. Вот дошли…Случилось все это, когда мне было 12 лет, я лежала в больнице. Долго лежала, 3 месяца, у меня был перелом 2 позвонков. Лежала в детской травматологии-ортопедии, в палате все девочки были со сложными случаями, все мы лежали долго, успели очень подружиться, стали почти семьей. Нас было 5 девочек: я, Оксана, Таня со сложным переломом ноги, Вита и самая маленькая Катя, ей было лет 9 и она единственная лежала с мамой. Вот про эту маму и пойдет речь. У Кати была травма один-в-один как у меня, перелом тех же позвонков. Из всех нас «ходячей» была только Вита. Так вот мама у Кати была очень строгой, очень серьезной, хмурой и очень жуткой женщиной. И хотя она нам помогала всем, принести-подать, но мы ее не любили и боялись, такое она какое-то производила впечатление, рядом с ней было просто неуютно, жутко как-то. Причем не только нам, детям, но и нашим родителям, хотя все они тоже между собой успели подружиться. Так вот, это была предыстория. Однажды ночью я проснулась и услышала бормотание около своей кровати, я открыла глаза и увидела маму Кати, она ходила вокруг кровати Оксаны (Оксанина кровать была в метре от меня), делала махи руками и что-то бормотала, как заговор какой-то. Останавливалась в ногах, читала там, потом обходила несколько кругов, становилась в голове… Это все продолжалось минут 15. Я испугалась, но она не вдела, что я проснулась. Наутро я рассказала маме, а мама сказала маме Оксаны, чтобы та сходила к бабке или еще куда-то. Моя мама очень верит во все это. Мама Оксаны тоже очень испугалась, когда у тебя болеет ребенок, поверишь во что угодно. Потом как-то мама убирала в моей тумбочке и нашла под газетами, которыми было выслано дно ящика, в щели свернутую в тугое колечко и перевязанную несколькими узлами красную нитку-мулине. Катя единственная вышивала в палате, и нитки у нее были самые разные. Когда я ложилась в больницу и мама вымывала мою тумбочку, нитки там не было, кто-то ее туда специально положил. Мама потом тоже узнавала у кого-то, и что-то там сжигала эту нитку на перекрестке рано утром, не помню уже точно. Короче, когда Катя выписалась, мы все вздохнули с облегчением, и дети и родители. Потом начались странные происшествия. Однажды ночью упала форточка, огромное окно, во всю стену и такая же огромная форточка, метра полтора в диагонали, мы лежали, рассказывали страшные истории, и она просто с грохотом рухнула ни с того ни с сего. Мы ужасно перепугались, заорали в 4 голоса, на шум прибежали медсестры и удивлялись, как она могла упасть, окна заклеены, дело зимой было, и форточка эта была прибита гвоздями. Мы клялись, что не подходили к окну. Через несколько дней упали бутылки с водой со стола. У нас иногда отключали воду, и бутылок 5 с водой у нас всегда было в запасе. Они стояли на ровном и устойчивом столе месяцами, а потом просто упали. Самое странное, что они все были плотно закрыты, но когда упали, крышки валялись радом, весь пол был залит водой. Я сомневаюсь, что от падения крышки могли пооткручиваться с пластиковых бутылок. Когда мы начали потихоньку вставать, нас выводили в коридор, чтобы прокварцевать палату. Перед нашим уходом бывшая Катина кровать была аккуратно заправлена, и подушка стояла треугольничком, мы вышли все, а когда зашли, покрывало было слегка скомкано, а подушка просто валялась с вмятинами, как будто в нее били кулаками. Это все было жутко. Мы рассказывали родителям, медсестрам. Родители верили, медсестры отмахивались. У Тани начался лунатизм. Она плакала, смеялась ночью, страшно так смеялась, садилась на постели, пыталась встать, но без костылей не могла. Я ее укладывала в постель, она тоже спала возле меня. Однажды я проснулась от того, что она сидит на моей кровати и просто смотрит на меня, я спросонку, «Таня, ты что», и потом только увидела, что у нее глаза белые, она спала. Я честно, чуть не обос*алась тогда. Таня клялась, что никогда не лунатила, да и первые месяца 2 за ней такого не замечали, а чем дальше, тем хуже она спала. Плакала, смеялась и разговаривала почти каждую ночь, вскидывалась, кричала на кого-то, а наутро не помнила ничего. О нашей палате начал поговаривать даже медперсонал. Тренер по ЛФК, которая занималась со мной, один раз ни с того ни с сего спросила: «Девочки, а вы не знаете, кто лежал в вашей палате до вас?» Мы рассказали про Катю, и она сказала, что такое бывает в больницах, дети болеют, родители сходят с ума и иногда не понимают, что творят и какие последствия могут быть. В таком вот ужасном эмоциональном напряжении и постоянном страхе мы домучивались свой срок. Дело шло к новому году. Выписали Таню и Оксану, мы остались с Витой вдвоем. Ей было 14, почти 15 лет, но мы хорошо дружили. Последняя наша ночь в больнице, толи 28, толи 29 декабря, наутро нас должны были выписать. Мы долго не спали, болтали, не хотелось расставаться. Не помню, как уснули. Я просыпаюсь от ощущения, что рядом со мной кто-то есть и этот кто-то смотрит на меня. Первая мысль была: Таня. Вторая мысль, что Тани нет здесь уже несколько дней. Я пытаюсь открыть глаза и понимаю, что не могу этого сделать. Многие уже писали о похожем состоянии, вот у меня было то же самое. Мозг не спит и очень боится, но ни пошевелиться, ни открыть глаза, ни закричать я не могу. Потом я слышу тихое-тихое бубнение, совсем как мама Кати когда-то, я думаю, что схожу с ума, мне кажется, что сейчас от страха разорвется сердце, потому что я знаю, что не сплю, и голос слышу очень четко. И тут у меня прорезается голос, и я начинаю просто дико, истерично орать. Опять сбежались медсестры, включили свет, уже не ругали, они тоже понимали, что здесь что-то не так. У меня был ужасный шок, я очень, очень испугалась. Помню только вытаращенные испуганные глаза Виты, полные слез. Я думала, она испугалась моего крика среди ночи. Когда ушли медсестры, оставив открытой дверь, Вита расплакалась, она так рыдала, что ничего не могла сказать. Я начала извиняться, что напугала и разбудила. Она мне говорит: «Оля, я не спала», и смотрит внимательно и молчит. Я спрашиваю: «Ты слышала голос?» Она говорит: «Слышала, я проснулась от него». Молчание. «Оля я видела его. Он был маленький и белый, просто бесформенное белое пятно, чуть выше твоей кровати от пола ростом, прямо у твоего лица». Девочки, она не врала, я уверена. Это белое лицо, этот бесконечный ужас в глазах, эта истерика, такого не сыграешь. Да и незачем ей было, она была уже не совсем ребенком, девушка, спокойная, честная, очень хорошая. Мы дружили. Мы слышали одно и тоже. Больше мы не спали в ту ночь. Я легла к ней, я просто не могла быть на своей кровати, и мы лежали до утра с открытыми глазами и вздрагивали от каждого шороха. Утром ее выписали. Мы плакали, когда расставались, она была из района, обменялись адресами, даже писали друг другу несколько раз. Меня не хотели выписывать, что-то там мне еще по одной процедуре оставалось сделать, и сказали, что выпишут завтра. Я устроила маме такую истерику, не останусь в этой больнице, почти пустой перед новым годом, больше ни на одну ночь, уйду пешком домой в тапочках по снегу. Я так рыдала, умоляла, что меня все-таки выписали под вечер, когда уже темнело. Это конец истории. Верить или нет-решать вам, но я от себя даю честное слово, что все это правда, я это пережила. Я не придумала ничего, и может со стороны это не так и страшно, но поверьте, эти падающие среди ночи бутылки, форточки, постель скомканная неизвестно кем в абсолютно пустой палате, внезапно появившийся лунатизм Тани-это было очень жутко. Я еще раз скажу, я не верю в мистику, я стараюсь не руководствоваться эмоциями, я пытаюсь все объяснить логически, научно. Но этого я никак объяснить не могу.