Эссе Стивена Кинга о массовых убийствах в школах СШАСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

26 мая 1999 года Стивен Кинг выступил на Библиотечном Конгрессе в Торонто, где прочёл своё эссе «Маленькие Буки», в котором затронул тему подросткового насилия. В то время это было актуальны, как никогда, ведь в том же году случилась трагедия в школе Колумбайн, когда два ученика, Эрик Харрис и Дилан Клиболд, расстреляли 37 человек, 13 из которых погибли…«Маленькие БукиСегодня я хочу поговорить с вами о действительно серьёзной проблеме — о подростковом насилии в американских школах. Я считаю, что в возникновении этой проблемы повинны различные явления в американском обществе, и нам придётся объединить наши усилия, чтобы уменьшить её. Я специально использую слово «уменьшить», а не «решить», потому что думаю, что решить её полностью, как это понимают американцы, невозможно.. Правда, статистика правоохранительных органов говорит, что не в таком жестоком, как 15 лет назад, но нам ещё рано судить. Возможно, это лишь временный спад. Мы каждый день сталкиваемся с грубостью водителей на дорогах, боимся, что в наш дом могут проникнуть грабители, и с наслаждением смотрим, как дерутся гости на «Шоу Джерри Спрингера». Разумеется, не забыв перед этим включить сигнализацию. Мы любим оружие и многие неуравновешенные люди имеют к нему доступ. Некоторые из них, как нам впоследствии становится известно, были ещё слишком молоды, чтобы бриться. Именно эти юные убийцы и беспокоят нас. Очень сильно беспокоят. Сотни детей погибают на дорогах Америки каждый месяц, но даже самые страшные аварии редко попадают в национальные новости. Мы понимаем причины, лежащие в основе этих трагедий: отсутствие опыта, алкоголь и твёрдая вера в то, что Господь дал им вечную жизнь, посылая их на эту Землю. Когда мы узнаём, что причиной смерти стали оружие и взрывчатка, мы либо не понимаем причину, либо говорим себе, что не понимаем. Наш страх порождает существо без лица, чудовище, буку. Когда дети погибают в авариях на шоссе, это печально, но не настолько, чтобы приковать внимание всей нации. Другое дело, когда появляется бука. Это замечают все, даже политики. Эрику Харрису и Дилану Клиболду было 18 и 17 лет соответственно, когда они вышибли свои несчастные мозги. Ни один из них не смог бы купить в магазине упаковку пива, или взять напрокат машину, или оформить на хороших условиях страховку на личный автомобиль. Но они способны вызвать у нас панику. Из-за них во многих штатах закрылись школы, из-за них другие подростки отказались посещать занятия. Сегодня не требуется прямой угрозы насилия, чтобы посеять панику среди учителей, детей и их родителей. Достаточно простых слухов, вроде «я знаю парня, который слышал про парня, у которого есть ствол». Недавние события в Джорджии показали, что до конца учебного года мы ещё не раз услышим имена Харриса и Клиболда. Назовите их нашими маленькими буками, если вам угодно. Я думаю, это имя им вполне подходит. Никого не должно удивлять, что я испытываю жалость к этим букам. Меня по-прежнему влекут истории о бессильных и бесправных детях, я и сам написал три романа о подростках, которых подтолкнули к убийству: «Кэрри», «Ярость» и «Способный Ученик». Я сочувствую неудачникам этого мира и до определённой степени понимаю ярость, вызванную гормональным всплеском, и крысиную панику, возникающую, когда ребёнок осознаёт, что его возможность выбора всё больше напоминает сужающийся коридор. В конце концов насилие начинает казаться единственным ответом на испытываемую боль. И хотя я сочувствую стрелкам из школы Колумбайн, я бы убил их собственными руками, окажись я в то время рядом, потому что только так поступают с бешеными животными, которые могут только кусать. Для каждого Харриса и Клиболда существует точка невозврата — призрачный пункт пропуска, по ту сторону которого лежит территория, где любая жажда насилия вырывается на свободу. И тогда все моральные нормы перестают иметь значение и единственной целью становится спасение как можно большего числа людей от того, что лично мне кажется настоящим Злом, в ветхозаветном смысле этого слова. Эксперты, политики и психологи неохотно произносят это слово, как и я сам, но как ещё назвать силу, оставляющую за собой столько страдания? А когда является истинное Зло, надо забыть о сочувствии и приберечь его для жертв. Насилие, сравнимое по масштабу с тем, которое случилось в школе Колумбайн, нечастое явление в американском обществе, хотя в последнее время случаев стало больше. В и без того неспокойной молодёжной культуре наметилась пугающая страсть к оружию. Она уже сравнима со страстью к курению травки, татуировкам и пирсингу. А достать оружие становится всё легче. Как я когда-то писал в «Противостоянии», «вся эта дрянь только и ждёт того, чтобы бы кто-нибудь плохой её подобрал». В какой-то степени то, что произошло в школе Колумбайн, случилось из-за событий в Джонсборо, Арканзас (пятеро убитых), Падуке, Кентукки (трое убитых) и Спрингфилде, Орегон (четверо убитых). Это цепная реакция. 26 мая 1999 года Стивен Кинг выступил на Библиотечном Конгрессе в Торонто, где прочёл своё эссе «Маленькие Буки», в котором затронул тему подросткового насилия. В то время это было актуальны, как никогда, ведь в том же году случилась трагедия в школе Колумбайн, когда два ученика, Эрик Харрис и Дилан Клиболд, расстреляли 37 человек, 13 из которых погибли…«Маленькие БукиСегодня я хочу поговорить с вами о действительно серьёзной проблеме — о подростковом насилии в американских школах. Я считаю, что в возникновении этой проблемы повинны различные явления в американском обществе, и нам придётся объединить наши усилия, чтобы уменьшить её. Я специально использую слово «уменьшить», а не «решить», потому что думаю, что решить её полностью, как это понимают американцы, невозможно.. Правда, статистика правоохранительных органов говорит, что не в таком жестоком, как 15 лет назад, но нам ещё рано судить. Возможно, это лишь временный спад. Мы каждый день сталкиваемся с грубостью водителей на дорогах, боимся, что в наш дом могут проникнуть грабители, и с наслаждением смотрим, как дерутся гости на «Шоу Джерри Спрингера». Разумеется, не забыв перед этим включить сигнализацию. Мы любим оружие и многие неуравновешенные люди имеют к нему доступ. Некоторые из них, как нам впоследствии становится известно, были ещё слишком молоды, чтобы бриться. Именно эти юные убийцы и беспокоят нас. Очень сильно беспокоят. Сотни детей погибают на дорогах Америки каждый месяц, но даже самые страшные аварии редко попадают в национальные новости. Мы понимаем причины, лежащие в основе этих трагедий: отсутствие опыта, алкоголь и твёрдая вера в то, что Господь дал им вечную жизнь, посылая их на эту Землю. Когда мы узнаём, что причиной смерти стали оружие и взрывчатка, мы либо не понимаем причину, либо говорим себе, что не понимаем. Наш страх порождает существо без лица, чудовище, буку. Когда дети погибают в авариях на шоссе, это печально, но не настолько, чтобы приковать внимание всей нации. Другое дело, когда появляется бука. Это замечают все, даже политики. Эрику Харрису и Дилану Клиболду было 18 и 17 лет соответственно, когда они вышибли свои несчастные мозги. Ни один из них не смог бы купить в магазине упаковку пива, или взять напрокат машину, или оформить на хороших условиях страховку на личный автомобиль. Но они способны вызвать у нас панику. Из-за них во многих штатах закрылись школы, из-за них другие подростки отказались посещать занятия. Сегодня не требуется прямой угрозы насилия, чтобы посеять панику среди учителей, детей и их родителей. Достаточно простых слухов, вроде «я знаю парня, который слышал про парня, у которого есть ствол». Недавние события в Джорджии показали, что до конца учебного года мы ещё не раз услышим имена Харриса и Клиболда. Назовите их нашими маленькими буками, если вам угодно. Я думаю, это имя им вполне подходит. Никого не должно удивлять, что я испытываю жалость к этим букам. Меня по-прежнему влекут истории о бессильных и бесправных детях, я и сам написал три романа о подростках, которых подтолкнули к убийству: «Кэрри», «Ярость» и «Способный Ученик». Я сочувствую неудачникам этого мира и до определённой степени понимаю ярость, вызванную гормональным всплеском, и крысиную панику, возникающую, когда ребёнок осознаёт, что его возможность выбора всё больше напоминает сужающийся коридор. В конце концов насилие начинает казаться единственным ответом на испытываемую боль. И хотя я сочувствую стрелкам из школы Колумбайн, я бы убил их собственными руками, окажись я в то время рядом, потому что только так поступают с бешеными животными, которые могут только кусать. Для каждого Харриса и Клиболда существует точка невозврата — призрачный пункт пропуска, по ту сторону которого лежит территория, где любая жажда насилия вырывается на свободу. И тогда все моральные нормы перестают иметь значение и единственной целью становится спасение как можно большего числа людей от того, что лично мне кажется настоящим Злом, в ветхозаветном смысле этого слова. Эксперты, политики и психологи неохотно произносят это слово, как и я сам, но как ещё назвать силу, оставляющую за собой столько страдания? А когда является истинное Зло, надо забыть о сочувствии и приберечь его для жертв. Насилие, сравнимое по масштабу с тем, которое случилось в школе Колумбайн, нечастое явление в американском обществе, хотя в последнее время случаев стало больше. В и без того неспокойной молодёжной культуре наметилась пугающая страсть к оружию. Она уже сравнима со страстью к курению травки, татуировкам и пирсингу. А достать оружие становится всё легче. Как я когда-то писал в «Противостоянии», «вся эта дрянь только и ждёт того, чтобы бы кто-нибудь плохой её подобрал». В какой-то степени то, что произошло в школе Колумбайн, случилось из-за событий в Джонсборо, Арканзас (пятеро убитых), Падуке, Кентукки (трое убитых) и Спрингфилде, Орегон (четверо убитых). Это цепная реакция. Харрис и Клиболд, может, и мертвы, но их дело продолжит жить. Можете мне поверить в этом. Я много чего знаю о безумии и гораздо больше, чем мне бы хотелось бы, о детях, играющих с оружием. После подобных случаев, представители кино- и телеиндустрии, а также многие литераторы начали тыкать пальцем в производителей оружия и в как никогда популярного монстра — Национальную Стрелковую Ассоциацию. Те в ответ посетовали на то, что индустрия развлечений создала культуру, основанную на насилии. А кроме того, мы разбомбили на хрен всю Югославию, потому что именно так мы привыкли решать все проблемы, когда их лидеры не соглашаются с нашими представлении о том, что такое хорошо и что такое плохо. Так кого винить? Мой ответ — всё вышеперечисленное. Я говорю это, основываясь на личном опыте и копании в глубинах собственной души. Я точно не знаю, читал ли Майкл Карнил, застреливший трёх своих одноклассников во время утренней молитвы, мой роман «Ярость», но в новостях сказали, что эту книгу нашли в его шкафчике, так что думаю, читал. Инцидент с ним стал последней каплей и я попросил своего издателя изъять эту чёртову книгу из продажи. Можно ли сегодня достать копию «Ярости»? Да, конечно: например, в библиотеках, где вы, леди и джентльмены, работаете. Потому что как и оружие, и взрывчатка, и метательные звёздочки ниндзя, которые вы можете купить в интернете, вся эта дрянь только и ждёт того, чтоб кто-нибудь плохой её подобрал. Считаю ли я, что «Ярость» заставила Карнила или какого-нибудь другого подростка-изгоя, взять в руки оружие? С тем же успехом можете спросить меня, считаю ли я, что сам факт владения оружием вызывает желание использовать его? Ответ, думаю, будет вам неприятен, но вы должны услышать его: в некоторых случаях, да, вероятно, вызывает. Часто? Я так не думаю. Сколько это вообще — «часто»? Это не мне судить и никому другому. На этот вопрос каждая часть общества должна ответить самостоятельно, так же, как каждый штат в отдельности решает, когда дать ребёнку право садиться за руль или покупать алкоголь. В деле Карнила есть факторы, заставляющие усомниться в том, что «Ярость» была определяющим фактором, хоть я и понимаю, что, веря этому, я преследую только свои интересы. Я также понимаю, что книги, вроде этой, могут стать катализатором для больного сознания; факт присутствия моего романа в шкафчике этого ребёнка неотделим от того, что он совершил, точно также, как преступления Тэда Банди связаны с коллекцией порножурналов, обнаруженных у него дома. Спорить с этим (или утверждать, что подобная продукция вызывает желание проявлять жестокость лишь в фантазиях, а не в реальной жизни) было бы аморально. А то, что подобные книги, компьютерные игры и журналы будут существовать, несмотря ни на что, даже не подлежит сомнению. Главное — то, что я не хочу быть частью этого. Я изъял из продажи «Ярость» и испытал от этого облегчение, а не сожаление. С другой стороны, если вы спросите меня, считаю ли я аморальным писать подобные книги или снимать фильмы, когда повсюду разгуливает столько людей со склонностью к убийству, я решительно отвечу «нет». Нравится вам это или нет, но насилие — неотъемлемая часть современной жизни. И если меня обвиняют в том, что я являюсь частью этой проблемы. то я отвечаю, как тот репортёр: «Эй, ребята, я не создаю новости, я только их рассказываю». Да, я выдумываю истории, но черпаю их из окружающего мира. Если что-то в моих книгах задевает вас, то лишь потому, что правда жизни бывает неприятной. Большинство обвинителей были люди, которые читали только истории с добрыми феями и счастливыми концовками. Иногда правда о том, как мы живём, отвратительна. Только и всего. Но отворачиваться от этого безобразия или считать, что автор историй о насилии провоцирует насилие было бы лицемерием. В Вашингтоне лицемерие порождает политиков. В искусстве оно порождает порнографию. Мои истории о подростковом насилии, как ни неприятно мне это признавать, частично взяты из моих собственных воспоминаний о старших классах. Я не верю людям, которые вспоминают школьные годы с теплотой; многие из них принадлежали к высшей касте и были обидчиками, а не жертвами. Эти люди не понимали маленьких бук и не испытывали сочувствия к ним. А теперь они в числе самых активных сторонников запрещения в школьных библиотеках книг вроде «Кэрри», «Над пропастью во ржи» и «Сепаратного мира». Они не хотят разрядить атмосферу насилия в школах, а предпочитают не вспоминать, как отвратительно могут поступать подростки, в числе которых подчас были и они сами, по отношению к своим сверстникам. Нельзя забывать, что массовая культура, пропитанная вымышленным насилием, также является частью проблемы. Мы можем любить фильмы с Джеки Чаном, чтиво, полное насилия, про выживших после апокалипсиса, не говоря уже о псевдо-религиозных романах о Судном Дне, предречённом ещё в Откровении, где насилие цветёт махровым цветом, но мы обязаны помнить, что все эти штуки вредят нам, как вредит нам наслаждение сигаретой.

Но это лишь один из камней в основании мира, в котором живут маленькие буки. Есть ещё и другие. Обычно такие подростки — выходцы из семей, где другой ребёнок преуспел в спорте, в учёбе, в искусстве или в общественной деятельности. Они же не выигрывали спортивных состязаний, школьных олимпиад и не целовались с королевой выпускного бала. Они замкнуты в себе и редко ходят на свидания. Приходя домой, они закрываются в своей комнате. Позднее их родители признают в интервью прессе, что опасались за своих детей задолго до трагедии. А если они добавят, что не могут объяснить, почему, не удивляйтесь: такие родители, в большинстве своём, образованные, мягкие и общительные люди, редко умеют находить контакт со своими близкими. Им бы собраться вместе, прочесть эти строчки, позвать какого-нибудь неглупого писателя, который сумел бы разговорить их, но где уж там…Такие подростки редко заводят друзей, за исключением таких же чокнутых изгоев, как и они сами. Они не могут общаться при помощи обычного языка, поэтому ему на смену приходят песни Металлики и Мэрилина Мэнсона и такие фильмы, как «Крик». Иногда этого достаточно, чтобы дать им продержаться до тех пор, пока какие-то перемены в их жизни не заставят сойти с пути, ведущего к непоправимому. Но иногда напряжение становится слишком сильным. Они больше не могут держать внутри весь свой гнев и не могут выпустить его наружу, просто поговорив с кем-нибудь, и тогда котёл взрывается, сметая всё на своём пути. В Колорадо таких оказалось 12 человек. А ещё, само собой, у маленьких бук всегда есть, где достать оружие. Но разве это не относится ко всем, живущим в Америке, где самая распространённая религия — Святая Церковь Девяти Миллиметров? Поборники права на ношение оружия не желают слышать этого, но я считаю, что об этом стоит говорить. И если мы, люди искусства, готовы признать, что наши руки запятнаны кровью, то пусть признают и они. Но, повторюсь, в настоящее время спор на тему «Порочная Культура или Доступность Оружия» не имеет смысла. Обвиняя друг друга, мы уже пали так низко, что вот-вот начнём лепить на свои машины наклейки «НЕ ОРУЖИЕ УБИВАЕТ ЛЮДЕЙ, А ДИСКИ AC/DC». Да и ведём мы этот спор не ради решения проблемы, а из страха, даже двух страхов. Первый заключается в том, что мы боимся того, что обвинения в наш адрес заслужены. И ещё мы боимся призраков. Призраков детей-убийц, бредущих по Обычной Средней Школе, шепчущих униженным и оплёванным, что есть отличный способ поквитаться, что Тек-9 или самодельная бомба — лучшее лекарство. Могу я сказать прямо? Мы боимся того, что это только начало подлинного насилия. Этот страх иррационален, но мне кажется, что именно такие страхи зачастую самые сильные. За ним кроется невысказанная идея о том, что у нас всё в порядке в то время, как большая часть мира страдает, что мы сыты, а кто-то в мире недоедает или голодает, что наши дети одеты в красивые вещи, сделанные руками детей из других стран, у которых есть только их мечты, многие из которых — мечты о насилии, которое они увидели на американском телевидении. Некоторые понимают, что на всём, что у нас есть, имеется ценник. За всё придётся заплатить. Возможно даже расплатиться. И тут в нашем неспокойном сознании появляется маленький бука, который отлично стреляет, потому что научился этому, сидя за компьютером или в видеосалоне. Президент Клинтон предпринял несколько жалких попыток решить эту проблему, но вид человека, обрушившегося на оружейное лобби и жестокие фильмы, и в то же время накрывшего ковровой бомбардировкой Югославию, где погибло по меньшей мере в 20 раз больше мирных жителей, чем в Школе Колумбайн, способен вызвать только недоумение и насмешку. Это всё равно, что слушать, как человек с косяком в руке рассказывает детям о вреде наркотиков. Решение есть, как есть и вера в будущее, и об этом необходимо упомянуть. Сначала нужно понять, что большинство детей в средних школах — не монстры, а обычные дети, которым интересно учиться и вести активную социальную жизнь, необязательно в таком порядке. Долгосрочное решение находится там же, где и всегда: в семье, где прежде всего должны быть любовь, общение и внимание к тому, чем занимаются ваши дети, с кого они берут пример, что они говорят и с чего балдеют на выходных. А быстрое решение, или, по крайней мере, шаг к нему, лежит в работе офисов ориентации в школах Америки, которые должны прилагать больше усилий по выявлению потенциальных Харрисов и Диланов. Современной молодёжи нужны не консультации по трудоустройству, а психологические консультации. Потенциально опасных подростков, отказывающихся от них, следует изолировать от других детей. Американскому Союзу Защиты Гражданских Свобод это не понравится, но я думаю, что ученики Колумбайна предпочли бы пойти на Выпускной Бал, а не погибнуть. И если мы запрещаем либеральным блюстителям конституции убивать наших детей, мы должны запретить это и оружейному лобби; этой стране необходимо гораздо более жёсткие ограничения на продажу лёгкого огнестрельного оружия.

И да, Америке требуется провести переоценку уровня жестокости в современной культуре. Сделать это надо трезво и взвешенно. Даже не думайте сжигать записи Мэрилина Мэнсона на костре или выбрасывать из библиотек книги Энн Райс только потому, что, начитавшись их, хилые ботаны решат нацепить на себя готические балахоны. Время подумать, почему американцев всех возрастов так притягивает войны, драки и изображения, содержащие сцены насилия. Все эти вещи видят не только потенциальные убийцы, их видит большинство из нас. Мы дошли до того, что убийствам в Колумбайне отведено больше места в газетах, чем самому страшному вооружённому конфликту со времён Вьетнама. Харрис и Клиболд мертвы и похоронены, но всё равно продолжают наполнять нас ужасом. Они — Красная Смерть в нашем богато убраном замке (где, благодаря приходу нового века и ежедневному росту рынка ценных бумаг, вечеринка в самом разгаре). Они — наши маленькие буки, и, возможно, для того, чтобы избавиться от них, мы должны понять, чего именно мы боимся. Мы должны обсуждать это в кругу семьи, в школах, в библиотеках и на публичных встречах, вроде этой. Вот почему я пытался привлечь ваше внимание к такому неприятному предмету».