Дверь Любе открыла женщина средних летСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

— Чего надо? — не слишком любезно поинтересовалась она. Люба начала торопливо объяснять, видя, что хозяйка теряет терпение. Она была одна в провинциальном городе под Оренбургом. Люба набрела на поселок за лесом и хотела спросить, где находится Институт истории и культуры, в котором учился ее парень Петя. — Нету его уже, — буркнула женщина. — Института?— Петьки-то твоего. — Что? — Люба похолодела. — Убили его, — глухо сказала хозяйка. — Чурки чертовы! За деньги грохнули!Люба на ватных ногах вошла в скромно обставленную прихожую:— Что… что с Петей?Она была удостоена гневного взгляда хозяйки:— Узбеки за деньги убили. Сколько еще можно повторять?Люба сняла пальто и огляделась. Похоже, женщина знала Петра…Хозяйка жестом пригласила ее на кухню. На стене висел портрет Пети в траурной рамке. Люба до сих пор не желала верить услышанному. Ее любимый, лучший друг и самый честный человек в Любиной жизни, ее Петя умер… Это горе легло на сердце девушки тяжелым камнем. — Сволочь он, — процедила сквозь зубы хозяйка, — мать бросил, в город уманал. — Да как вы смеете? — вышла из себя Люба и тут же осеклась: Петя никогда не говорил о матери. Люба помнила только Ивана, отца Петра. — Простите, — выдохнула она. — Ничего, — усмехнулась хозяйка. — Поделом. Он как Ванька. Что им тут не жилось? И природа, и погода. Ах, в город потянуло. Человеками стать хотели важными…Больше хозяйка ни слова не сказала. Люба была неприятно удивлена. Ведь Петя — ее сын. Как можно быть такой безразличной?За окном темнело. Люба решила, что переночует у хозяйки и утром уедет. Ночью Люба не спала. Мысли о Петре не давали ей покоя. Мать Пети ей не понравилась — слишком злая и отстраненная…Со стеллажа что-то упало. Люба подняла почтовый конверт. Там были фотографии молодых Ивана и матери Петра, которая не назвала Любе свое имя. Без интереса посмотрев на улыбающихся молодоженов, Люба достала другие фото. Увидев снимок, на котором были изображены хозяйка дома и младенец, Люба насторожилась. «1990». Больше информации о снимке не было. Но Петр говорил, что был единственным ребенком в семье…Люба всматривалась в лицо младенца. Глаза малыша были неестественно маленькими. Люба отложила фото и второпях стала смотреть другие. На снимке был изображен пикник. Иван с корзиной, жена с коляской, в коляске Петр — но вдруг Люба заметила человека на заднем плане. Он (или она) держался подальше от остальных членов семьи. Изображение было расплывчатым, рассмотреть черты лица и фигуру было почти невозможно. Надпись на последней фотографии привела Любу в шок. «Похороны Семена». Около церквушки стояли хозяйка, Иван, Петя (на вид около шести лет) и странный ребенок. Он был невероятно худым, руки неправдоподобно коротки, лицо закрывала новогодняя маска зайчика. На фото не было других людей. Любе стало казаться, что семья жила в изоляции от общества. Она убрала снимки, не в силах больше смотреть на них. В коридоре раздались шаги. — Мамка! — прорычал кто-то. Половицы скрипели от его шагов. — Иду, Севочка! У нас будет ужин. Вкусный ужин. Люба задрожала. Хозяйка говорила, что живет одна. Кто этот Сева?Девушка почему-то пришла к выводу, что Сева — это тот ребенок в маске. Любе стало страшно. Надо было убираться отсюда. Когда в коридоре воцарилась тишина, Люба, наскоро одевшись, выскочила из комнаты. Она бросилась в прихожую, услышав шаги у себя за спиной. Выбежав из дома, Люба слышала позади гневные вопли хозяйки и чей-то вой. Она бежала по лесу всю ночь, боясь останавливаться. Сева — кто (или ЧТО) бы это ни был — не выходил у Любы из головы. К утру она, наконец, вышла к железной дороге.