ДоставкаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Была поздняя осень. На небе собирались тучи. Ветер, пока еще слабый, начинал потихоньку раскачивать ветви деревьев. Я стоял у своей машины и курил. Рабочий день потихоньку подходил к концу, оставалось еще пара часов работы и домой. Пятница. Выходные!— Привет еще раз, Оксана, — я зашел в кабинет к нашему диспетчеру, — что у нас осталось по заказам?— Да не шибко густо, — Оксана поправила свои смешные очки и посмотрела на меня, — у нас пара конвертов на Ливневую, коробка на Кирилова и цветы (тихонько вздохнула Оксана) на Самойлова. Куда поедешь?— Не, на Ливневую пускай Димон едет, до нее пилить далеко, а он там живет рядом, я лучше цветы покатаю. Во сколько туда?— К шести вечера, — Оксана опять поправила очки. До чего же смешно она в них выглядит. — Ладно, тогда побегу, звони, если что, — я взял маленький леденец у нее со стола, закинул в рот и пошел за заказом. Время было половина пятого, я прикинул сколько добираться до Самойлова — около часа по пробкам, еще почти полчаса было в запасе. Значит, успею чай попить. Я свернул в нашу каморку. Димон, как обычно, сидел и что-то ковырял в системнике. — Димон, там заказ есть на Ливневую, повезешь?— Когда туда надо? — Димон оторвался от системника и посмотрел на меня. — А я фиг знает, спроси у Оксаны. — Ну как обычно, трудно спросить было сразу? — Димон, кряхтя, начал вставать. — Че там везти-то, хоть знаешь?— Конверты какие-то, — ответил я, не оборачиваясь, и поставил кипятиться чайник. — Хорошо хоть не как в тот раз, я ту коробку задолбался на пятый этаж тащить, помнишь?— Помню, помню, — я про эту коробку слушаю уже, наверное, в десятый раз, и что-то мне подсказывает, что услышу еще неоднократно. — Ты смотри к Оксане не опоздай, вдруг время жмет уже?— Иду, иду, — Димон, шаркая, вышел из каморки. Попивая чай и читая книгу на смартфоне, я не заметил, как пролетело время. Пора выдвигаться за заказом. За окошком сидела Таня, молоденькая, студентка еще, наверное. — Привет Татьяна, я за цветами для обворожительной девушки. — Привет Костя, — Таня улыбнулась, — ты на Самойлова или на Пушкинскую? Ой, на Пушкинскую отвезли уже, забыла отметить, — она начала что-то писать в блокноте. — Ну, значится, на Самойлова я. — Держи, — она протянула мне увесистый букет, завернутый в бумагу. — Бумагу перед вручением не забудь снять. — Обижаете, Татьяна, не первый раз замужем, однако, — Таня всегда немного краснеет, когда я к ней на вы обращаюсь. Она подала мне журнал, я расписался в получение заказа и пошел на улицу к автомобилю. Выйдя на улицу, я закурил. Резкий порыв ветра заставил меня поежиться. Я застегнул куртку и посмотрел на небо. Оно было практически черным от туч — тяжелые, свинцовые, они медленно ползли по небосводу. «Точно будет дождь, — подумал я, — лучше бы до этого домой успеть». Такая погода мне одновременно нравится и не нравится. Есть в ней что-то мрачное, полное решимости снести к чертовой матери дома ветром, смыть дороги потоками дождя. Сначала понемногу, как будто не спеша, начинают падать первые капли будущего ливня, затем все сильнее и сильнее, и вот уже с неба грохочет нескончаемый поток воды. Ветер бросает потоки ливня то в одну, то в другую сторону. В небе яростно гремит гром. Люди разбегаются под укрытия. Ветер все нарастает, свистит в арках, гнет деревья. А потом резко ливень теряет свою силу и превращается уже в простой дождь, ветер стихает и тучи расходятся. Мир в этот момент кажется как будто обновленным, очищенным. Это как раз мне и нравится в подобной погоде. Докурив и еще раз посмотрев на небо, я заспешил к машине. Моя старенькая «десятка» завелась раза с третьего. «Надо бы проверить аккумулятор уже», — подумал я. Давно уже собираюсь это сделать, да то времени нет, то денег. Машина немного потарахтела, разогрелась, и я тронулся. Доехал без происшествий. Посмотрел на записку к цветам — дом номер 14. — Так, где у нас этот дом, — люблю иногда с собой вслух поговорить, — восьмой, десятый дом, значит, где-то здесь. Я проехал еще метров сто и припарковал машину. «Квартира номер 72», — было написано на конверте. Мне во второй подъезд. Дверь в подъезд, конечно же, была закрыта. Набрав 72 на домофоне, я стал ждать, слушая гудки. — Кто? — раздался из домофона хриплый мужской голос. Я немного растерялся — не каждый день привозишь цветы мужику. — Я, наверное, номером ошибся, — в замешательстве произнес я, — не вам доставка цветов?— Не ошибся, поднимайтесь, — сказал мужчина и открыл дверь. Сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Мир точно сходит с ума, подумалось мне. 72-я квартира встретила меня обшарпанной металлической дверью. Была поздняя осень. На небе собирались тучи. Ветер, пока еще слабый, начинал потихоньку раскачивать ветви деревьев. Я стоял у своей машины и курил. Рабочий день потихоньку подходил к концу, оставалось еще пара часов работы и домой. Пятница. Выходные!— Привет еще раз, Оксана, — я зашел в кабинет к нашему диспетчеру, — что у нас осталось по заказам?— Да не шибко густо, — Оксана поправила свои смешные очки и посмотрела на меня, — у нас пара конвертов на Ливневую, коробка на Кирилова и цветы (тихонько вздохнула Оксана) на Самойлова. Куда поедешь?— Не, на Ливневую пускай Димон едет, до нее пилить далеко, а он там живет рядом, я лучше цветы покатаю. Во сколько туда?— К шести вечера, — Оксана опять поправила очки. До чего же смешно она в них выглядит. — Ладно, тогда побегу, звони, если что, — я взял маленький леденец у нее со стола, закинул в рот и пошел за заказом. Время было половина пятого, я прикинул сколько добираться до Самойлова — около часа по пробкам, еще почти полчаса было в запасе. Значит, успею чай попить. Я свернул в нашу каморку. Димон, как обычно, сидел и что-то ковырял в системнике. — Димон, там заказ есть на Ливневую, повезешь?— Когда туда надо? — Димон оторвался от системника и посмотрел на меня. — А я фиг знает, спроси у Оксаны. — Ну как обычно, трудно спросить было сразу? — Димон, кряхтя, начал вставать. — Че там везти-то, хоть знаешь?— Конверты какие-то, — ответил я, не оборачиваясь, и поставил кипятиться чайник. — Хорошо хоть не как в тот раз, я ту коробку задолбался на пятый этаж тащить, помнишь?— Помню, помню, — я про эту коробку слушаю уже, наверное, в десятый раз, и что-то мне подсказывает, что услышу еще неоднократно. — Ты смотри к Оксане не опоздай, вдруг время жмет уже?— Иду, иду, — Димон, шаркая, вышел из каморки. Попивая чай и читая книгу на смартфоне, я не заметил, как пролетело время. Пора выдвигаться за заказом. За окошком сидела Таня, молоденькая, студентка еще, наверное. — Привет Татьяна, я за цветами для обворожительной девушки. — Привет Костя, — Таня улыбнулась, — ты на Самойлова или на Пушкинскую? Ой, на Пушкинскую отвезли уже, забыла отметить, — она начала что-то писать в блокноте. — Ну, значится, на Самойлова я. — Держи, — она протянула мне увесистый букет, завернутый в бумагу. — Бумагу перед вручением не забудь снять. — Обижаете, Татьяна, не первый раз замужем, однако, — Таня всегда немного краснеет, когда я к ней на вы обращаюсь. Она подала мне журнал, я расписался в получение заказа и пошел на улицу к автомобилю. Выйдя на улицу, я закурил. Резкий порыв ветра заставил меня поежиться. Я застегнул куртку и посмотрел на небо. Оно было практически черным от туч — тяжелые, свинцовые, они медленно ползли по небосводу. «Точно будет дождь, — подумал я, — лучше бы до этого домой успеть». Такая погода мне одновременно нравится и не нравится. Есть в ней что-то мрачное, полное решимости снести к чертовой матери дома ветром, смыть дороги потоками дождя. Сначала понемногу, как будто не спеша, начинают падать первые капли будущего ливня, затем все сильнее и сильнее, и вот уже с неба грохочет нескончаемый поток воды. Ветер бросает потоки ливня то в одну, то в другую сторону. В небе яростно гремит гром. Люди разбегаются под укрытия. Ветер все нарастает, свистит в арках, гнет деревья. А потом резко ливень теряет свою силу и превращается уже в простой дождь, ветер стихает и тучи расходятся. Мир в этот момент кажется как будто обновленным, очищенным. Это как раз мне и нравится в подобной погоде. Докурив и еще раз посмотрев на небо, я заспешил к машине. Моя старенькая «десятка» завелась раза с третьего. «Надо бы проверить аккумулятор уже», — подумал я. Давно уже собираюсь это сделать, да то времени нет, то денег. Машина немного потарахтела, разогрелась, и я тронулся. Доехал без происшествий. Посмотрел на записку к цветам — дом номер 14. — Так, где у нас этот дом, — люблю иногда с собой вслух поговорить, — восьмой, десятый дом, значит, где-то здесь. Я проехал еще метров сто и припарковал машину. «Квартира номер 72», — было написано на конверте. Мне во второй подъезд. Дверь в подъезд, конечно же, была закрыта. Набрав 72 на домофоне, я стал ждать, слушая гудки. — Кто? — раздался из домофона хриплый мужской голос. Я немного растерялся — не каждый день привозишь цветы мужику. — Я, наверное, номером ошибся, — в замешательстве произнес я, — не вам доставка цветов?— Не ошибся, поднимайтесь, — сказал мужчина и открыл дверь. Сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Мир точно сходит с ума, подумалось мне. 72-я квартира встретила меня обшарпанной металлической дверью. Звонок отсутствовал, пришлось пару раз стукнуть в дверь. Её открыл мужчина. Чем-то он мне показался странным, а вот чем — я тогда не понял. Он был невысокого роста, немного сутулый. В растянутой майке «алкоголичке» и тапках на босу ногу. Но больше всего меня поразил его взгляд. Он смотрел на меня очень зло, как будто я был самый злейший его враг. Я инстинктивно сделал шаг назад. — Вам доставка, — голос немного охрип, я кашлянул, — вот цветы по доставке, с вас полторы тысячи. — Заходи, деньги в квартире отдам, — сказал он, не отрывая от меня взгляд. — Я вас здесь подожду, — очень сильно не хотелось заходить к нему, — нам не положено домой к клиентам заходить, — соврал я. — Заходи, я сказал, — в его голосе прорезались угрожающие нотки. И я, помимо своей воли, вошел, ноги не слушались. Ужас охватил меня, глаза чуть не вылезли из орбит, но я, тем не менее, вошел и закрыл за собой дверь. Он резко ударил меня в живот. У меня перехватило дыхание, и я согнулся пополам. — Правило первое, я говорю — ты быстро делаешь, — он еще раз ударил меня в голову, и я упал на пол, цветы выпали из рук. Он с размаху пнул меня в лицо, от боли я закричал, но он не останавливался. После третьего удара я потерял сознание. Очнулся я привязанным к кровати, в одних трусах. Дико раскалывалась голова и тошнило. Болело все тело, я оглядел себя — по всему телу были синяки. В голове не укладывалось происходящее, такое не может быть, такое бывает только в фильмах и в новостях с другими людьми. Сердце начало бешено колотится, помутилось в глазах, и меня вырвало. Это какой-то кошмар, бессмыслица. Тут я услышал скрип половиц. Он зашел в комнату, что-то насвистывая. Кровать стояла изголовьем ко входу. Я попытался приподнять голову и посмотреть на него. Он был в той же майке, только заляпанной кровью. — Что вам надо? — голос предательски сорвался на писк. — Что вы от меня хотите?— Заткнись. — Помогите! — я начал кричать что есть мочи. — Помогите! — должны же быть соседи, может, кто-нибудь услышит мой крик. — Правило первое, — прошипел он и подскочил ко мне. Резкий удар в лицо заставил меня замолчать, но он не успокоился. После второго удара я почувствовал, как хрустнул нос, в голове бил набат. После третьего удара я опять отключился. Пробуждение было чудовищным. Меня еще никогда так не избивали — один глаз заплыл, им я ничего не видел. Были выбиты передние зубы, я чувствовал себя так, как будто меня пережевали и выплюнули. Голова закружилась, и меня опять стошнило. До сих пор эта ситуация не укладывалась у меня голове. Что ему от меня надо? За что мне все это? Кто он такой? Я попытался успокоиться, но это плохо получилось. Доставка! Я же привез сюда эти чёртовы цветы. В конторе есть адрес, меня станут искать и в любом случае приедут сюда. Да, точно! Надо дождаться помощи. Я немного успокоился. Главное — дожить. Я прислушался — в квартире была тишина. Голову мне удалось поднять раза с четвертого. Комната была довольно маленькая, это скорее была даже не комната, а что-то наподобие кладовки. На стенах были старые, замусоленные обои. Из мебели в комнате была только металлическая кровать, к которой я был привязан по рукам и ногам. Веревки были как будто из разорванной простыни. Я попытался подергать руками и ногами, но было слишком больно шевелиться, плюс я был обессилен. Тут меня как будто дернуло — я посмотрел перед собой и увидел на стене зеркало. Как я мог его не заметить? Большое зеркало, почти в человеческий рост, резко контрастировало с окружающей обстановкой. Оно было… красивое, да определенно красивое и старое. Рама зеркала была из дерева, она казалась довольно широкой, почти в ладонь шириной. По ней шла резьба в виде переплетающихся человеческих тел. Меня немного передернуло. Было в этой резьбе что-то отталкивающее и красивое одновременно. И тут я увидел в зеркало себя. Заплывший глаз, сломанный нос, засохшая корочка крови на лице. Я сначала даже не узнал себя. Злость комком шевельнулась внутри, но её тут же вытеснил страх: в квартире раздались шаги. — Проснулся, — он не спеша вошел в комнату. — Скажи как тебя зовут. — Костя, — немедленно ответил я. — Кос-тя, — как будто посмаковал это слово. — Я убью тебя Костя, — очень буднично произнес он, даже не глядя в мою сторону. Он глядел в зеркало. — Я убью тебя и, скорее всего, съем, пока не знаю точно, — он повернулся ко мне. — Я БУДУ РЕЗАТЬ ТЕБЯ, ПИТЬ ТВОЮ ДУШУ, ЖРАТЬ ТЕБЯ ЦЕЛИКОМ! — вдруг прокричал он. Глаза снова налились бешенством, и он полоснул канцелярским ножом по моей руке. Брызнула кровь. Боль пришла с запозданием, но очень резко. Этот умалишенный безумец присосался к ране и начал разгрызать её. Парализующая боль прокатилась по руке. Я не мог ни отдернуть её, ни повернуть. Слезы градом хлынули из глаз, нестерпимая боль нарастала. Я уже извивался всем телом, когда он прекратил и отошел от меня. Губы перемазаны кровью, мерзкий оскал на лице. — Слишком взрослый. Смердишь. — ЧТО ЭТО ТАКОЕ?! ЧТО ПРОИСХОДИТ?! — закричал я. — Это твоя новая жизнь, Костя, новая жизнь, — сказал он и удалился. И она началась — моя новая жизнь. Просыпался я рано, хоть и спал урывками. Чаще всего спать мешал голод. Казалось, желудок прирос к позвоночнику. Спина от металлической сетки на кровате ужасно чесалась и натирала. Этот сумасшедший приходил рано утром. Отвязывал по очереди каждую конечность, чтобы разогнать кровь, приказывал шевелить ей. Приказы я сейчас исполнял беспрекословно. Боль быстро учит. На пятый день он отрезал мне правое ухо. Просто буднично пришел и начал его отрезать. Я не мог ему помешать, мои крики только позабавили его, я пытался вертеть головой, но это только привело ко второму перелому носа и выбитому зубу. Все болело нещадно. Жестче всего грыз голод. Я не ел уже десятый день, организм ревел о проблемах. Хорошо хоть воду он мне дал, иначе я бы уже загнулся. У меня начинало складываться ощущение, что меня хотят продержать подольше для издевательств. Паника поднималась при мысли об этом. В тот день я проснулся от стука в дверь. Неужели?!Мучитель прошаркал к двери. — Кто там?— Полиция, опрос свидетелей, откройте, — раздался голос, и у меня все запело внутри. Полицейские вошли в квартиру. — Старший лейтенант Семихин. Мы ищем пропавшего человека, Ямщикова Константина Михайловича. Ваш адрес был указан в графике его доставок. Можно осмотреть квартиру?— Конечно, осматривайте, он приезжал ко мне. Я, чувствуя приближающуюся свободу, начал кричать «помогите», «я здесь». Но это не возымело эффекта! Двое полицейских зашли в мою каморку, огляделись вокруг и пошли дальше. Я кричал, умолял. Но меня как будто никто не слышал. Это было кошмарно. И я уже начинал понимать, что меня ждет после их ухода. Полицейские ушли. Мой мучитель остался вне подозрений. Здесь меня искать не будут. Прошло уже, наверное, пять дней с появления полицейских. Сколько человек способен прожить без еды? Эта мысль часто возникала в голове. Хотя бы водой меня он поливал, и получалось сглотнуть и выпить хоть какое-то количество. После памятного приезда слуг правопорядка он отрезал мне по мизинцу на руках и ногах. Я умолял, я обещал все, что угодно. Безрезультатно. В голове складывается мысль, что, по всей видимости, мне суждено сдохнуть в этой каморке. Я пытаюсь с ним заговорить, но он либо ухмыляется, либо просто избивает меня. Если так будет продолжаться дальше, я умру. Голод просто сводит с ума. Он предложил мне еду. МОИ ВАРЕНЫЕ ПАЛЬЦЫ. Я съел. Я был настолько голоден, что съел их. Он периодически приходит ко мне и режет меня канцелярским ножом — ему это доставляет истинное удовольствие, но он не дает мне умереть от потери крови и тщательно обрабатывает раны, чтобы я не подцепил инфекцию. Сегодня приснился сон. Я лежал на кровати и смотрел в то зеркало напротив. А в нем на меня смотрел Я. Внимательно, улыбаясь, другой я сидел на табуретке и через зеркало разглядывал меня. — Нравится так?— Нет, — прохрипел я. — Хочешь, по-другому все будет?— Как по-другому?— Ты покинешь эту квартиру. — Живой?— Да. — Хочу. — Так действуй!Я проснулся. Все оставалось по-прежнему, но в обычные сны я уже не верил, я хватался за любую возможность. Он пришел, как обычно. Мерзкая тварь! Как же я его ненавижу! Я получил свою дозу издевательств. Горящее от побоев лицо, порезы и кровоподтеки по всему телу. Но не это главное — главное, что он забыл как следует привязать мою руку. Пытаясь отвязаться, я каждую секунду ждал, что он сейчас войдет и изобьет меня до смерти. Наконец-то получилось! Теперь обратной дороги нет. Страх липкой паутиной сковывал руки и ноги, но сильнее страха оказалась злость. Тихо, на подрагивающих ногах, я начал выходить из каморки. Конечности толком не слушались после длительного бездействия. Тем не менее, другого шанса не было. Мне нужно было чем-то вооружиться. Проход на кухню был рядом с его комнатой. Я аккуратно пытался пройти на кухню, как там загорелся свет. Он стоял там и улыбался. Сначала я чуть не упал и завизжал как собака, но вдруг пришло четкое осознание того, что вне зависимости от моих действий меня убьют. Думаю, только на пороге смерти человек действительно начинает понимать, что такое жизнь. И мне до тошноты захотелось жить, до помутнения в глазах. Я бросился ему навстречу. Мы столкнулись в коридоре, и он оказался сверху. Попытался выдавить мне глаза, но я отбивался как бешеный, кровавая пелена застлала глаза. Резко рванув к нему, я вцепился ему в горло и вырвал кусок мяса. Он начал отползать, пытаясь остановить кровь, но вдруг замер и засмеялся.

— Удачи, с-сук… — начал хрипеть он. Но я не слушал и кинулся к нему, схватил какую-то сковороду со стола и начал бить его по голове, пока она не превратилась в кровавое месиво. Уйти, отсюда, срочно уйти — только одно было в голове, но на задворках сознания билась мысль: «Я оказался сильней! Я свободен!»В каморке меня ждал старый знакомый, он с улыбкой глядел из зеркала. Только вот теперь это был не сон. — Поздравляю с победой, Костя, — сказало мое отражение. — Как себя чувствуешь?Без лишних слов я метнул сковороду в зеркало, но, не долетев она упала. А вот меня пронзил разряд такой боли, что предыдущие мучения показались отдыхом. — Ты же обещал, что выведешь меня отсюда, — простонал я. — Ты обещал вывести меня отсюда. — Так я и вывел. — Куда ты меня вывел? Что за бред? — зеркало больше не отвечало. В нем бесновался только я сам. Оказалось, что теперь я не могу покинуть квартиру. Второй день я пытаюсь выбраться из квартиры — ни окна, ни двери, ни крики не помогают. За окном другой город — я нашел бумажку с адресом квартиры на тумбочке возле двери: «Октябрьская, 51, квартира 34». По всей видимости, то, что было в зеркале, выполнило свою часть уговора: я уже не в той квартире и не в том городе. Но свободу это мне не дало. Я смотрю на улицу за прохожими, там все так обыденно, но я не могу докричаться до них. Это сводит с ума. А еще с ума сводит голод. Голод — тот механизм, что стирает рамки. По крайней мере, для меня. И я их перешел. Я уже ел свою плоть, почему не могу съесть чужую? Мой бывший мучитель пошел в пищу. Когда-нибудь еда кончится — но если я не могу выйти, значит, придется кого-то вызывать…