«Дом смерти» на рю-ЛезерСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Всю первую декаду марта 1944 г. зловонный дым, валивший из трубы дома N 21 по рю-Лезер, в Париже, отравлял воздух окрест. Несмотря на то, что дома представляли собой отдельно стоящие усадьбы, разделенные широкими лужайками, естественной циркуляции воздуха было недостаточно для того, чтобы разогнать отвратительную вонь. В субботу 11 марта 1944 г. негодующие жители окрестных домов начали звонить в полицию с требованиями заставить хозяина дома прекратить сжигать мусор и прочистить дымоход. Прибывший на рю Лезер наряд полиции отметил чрезвычайно сильный и неприятный запах, который издавал дым, валивший из трубы дома N 21. В этом не было ничего особенно подозрительного-в дымоходе могла сдохнуть кошка или свившая там гнездо птица, но хозяина дома следовало предупредить о недовольстве соседей. На стук полицейских никто не ответил; быстро стало ясно, что в доме вообще никого нет. Поскольку строение имело в целом вид запущенный и нежилой, полицейские приняли решение проникнуть внутрь, дабы разобраться в том, что и с какой целью сжигается в этом доме. В подвале, занятом котельной, они увидели уложенные рядами фрагменты многих человеческих тел; в печи, на чугунных колосниках, лежали обугленные руки-они-то и издавали чудовищный запах, встревоживший соседей. С этого драматического открытия и началось расследование одного из самых кровавых в истории Франции преступлений. Уже через час в доме N 21 собралось руководство уголовной полиции округа Париж. Несмотря на военное время, обесценившее человеческую жизнь, даже первый доклад побывавших в доме полицейских позволил прийти к заключению, что обнаруженное в пустом доме выходит за рамки человеческого восприятия. Было достаточно беглого осмотра подвала, чтобы понять, что найдено не просто место массового убийства, а настоящая фабрика по уничтожению людей. Ведение расследования было поручено главному комиссару Жоржу Масю; группу судебных медиков возглавил Франсуа Поль. Уже предварительный осмотр криминалистами указал на систематичность действий убийц (или убийцы). Ни в подвале, ни в доме, ни в его окрестностях не было найдено ни одного целого человеческого тела. Преступники осуществляли расчленение тел и сортировку фрагментов для удобства при сжигании. Перед печью находились разложенные рядами: руки, ноги, фрагменты торса (лишь один торс был не расчленен), большая куча волос (после взвешивания их оказалось более 5 кг. ). Все человеческие останки прошли предварительную химическую обработку и были сильно обезвожены. Когда под полом конюшни, примыкавшей к дому N 21, нашли глубокую яму, заполненную негашеной известью, стало ясно, каким именно образом убийцы добивались обезвоживания тел. Поскольку негашеная известь (СаО) великолепно связывает воду, превращаясь в гашеную (Са(ОН)2), а человеческое тело на 95 % состоит из воды, то помещая тела убитых людей в негашеную известь преступники через несколько месяцев получали останки значительно меньшего веса и сильно изменившиеся внешне, что сильно усложняло работу поих возможному опознанию. Отсутствие голов указывало на то, что преступники (или преступник) побоялись их сжигать в печи, поскольку зубы и челюсти вообще могут быть сравнительно просто идентифицированы. Очевидно, головы уничтожались иначе и в другом месте. Профессор Санье, начальник службы идентификации полиции округа Париж, уже вечером 11 марта 1944 г. при рассмотрении останков в подвале, сделал предположение о том, что перед полицейскими следы «работы» уже хорошо знакомого им заочно преступника. С декабря 1941 г. по май 1943 г. в разных частях Парижа находили фрагменты человеческих тел-мужских и женских-отделенных умелой рукой хирурга. Все жертвы «хирурга» имели в крови следы наркотика и яда кураре. Все найденные фрагменты тел поступали в распоряжение службы профессора Санье и хранились в растворе формалина. После того, как страшные находки перестали появляться, сыщики решили, что неизвестный серийный убийца покончил с собой (эта категория преступников вообще имеет сильную склонность к суицидам). Санье предположил, что дом N 21 по рю Лезер- логово неизвестного серийного убийцы, который перестал разбрасывать человеческие останкив мае 1943 г. единственно потому, что нашел более удобный способ избавления от них. К собственно дому N 21 примыкало довольно большое одноэтажное строение, бывшее прежде конюшней и каретным сараем. В это здание можно было попасть из дома через просторный кабинет, обставленный ореховой мебелью и небольшую треугольную в плане комнатку позади кабинета. При внимательном осмотре этого треугольного помещения оказалось, что стеныи двери его обиты пробковыми щитами (очевидно, в целях лучшей звукоизоляции); кроме того, чтобы обеспечить проход из этой комнатки в конюшню владельцу дома пришлось пробивать дверной проем в несущей стене. В самой конюшне была обнаружена глубокая скрытая под каменными плитами яма, заполненная негашеной известью. Всю первую декаду марта 1944 г. зловонный дым, валивший из трубы дома N 21 по рю-Лезер, в Париже, отравлял воздух окрест. Несмотря на то, что дома представляли собой отдельно стоящие усадьбы, разделенные широкими лужайками, естественной циркуляции воздуха было недостаточно для того, чтобы разогнать отвратительную вонь. В субботу 11 марта 1944 г. негодующие жители окрестных домов начали звонить в полицию с требованиями заставить хозяина дома прекратить сжигать мусор и прочистить дымоход. Прибывший на рю Лезер наряд полиции отметил чрезвычайно сильный и неприятный запах, который издавал дым, валивший из трубы дома N 21. В этом не было ничего особенно подозрительного-в дымоходе могла сдохнуть кошка или свившая там гнездо птица, но хозяина дома следовало предупредить о недовольстве соседей. На стук полицейских никто не ответил; быстро стало ясно, что в доме вообще никого нет. Поскольку строение имело в целом вид запущенный и нежилой, полицейские приняли решение проникнуть внутрь, дабы разобраться в том, что и с какой целью сжигается в этом доме. В подвале, занятом котельной, они увидели уложенные рядами фрагменты многих человеческих тел; в печи, на чугунных колосниках, лежали обугленные руки-они-то и издавали чудовищный запах, встревоживший соседей. С этого драматического открытия и началось расследование одного из самых кровавых в истории Франции преступлений. Уже через час в доме N 21 собралось руководство уголовной полиции округа Париж. Несмотря на военное время, обесценившее человеческую жизнь, даже первый доклад побывавших в доме полицейских позволил прийти к заключению, что обнаруженное в пустом доме выходит за рамки человеческого восприятия. Было достаточно беглого осмотра подвала, чтобы понять, что найдено не просто место массового убийства, а настоящая фабрика по уничтожению людей. Ведение расследования было поручено главному комиссару Жоржу Масю; группу судебных медиков возглавил Франсуа Поль. Уже предварительный осмотр криминалистами указал на систематичность действий убийц (или убийцы). Ни в подвале, ни в доме, ни в его окрестностях не было найдено ни одного целого человеческого тела. Преступники осуществляли расчленение тел и сортировку фрагментов для удобства при сжигании. Перед печью находились разложенные рядами: руки, ноги, фрагменты торса (лишь один торс был не расчленен), большая куча волос (после взвешивания их оказалось более 5 кг. ). Все человеческие останки прошли предварительную химическую обработку и были сильно обезвожены. Когда под полом конюшни, примыкавшей к дому N 21, нашли глубокую яму, заполненную негашеной известью, стало ясно, каким именно образом убийцы добивались обезвоживания тел. Поскольку негашеная известь (СаО) великолепно связывает воду, превращаясь в гашеную (Са(ОН)2), а человеческое тело на 95 % состоит из воды, то помещая тела убитых людей в негашеную известь преступники через несколько месяцев получали останки значительно меньшего веса и сильно изменившиеся внешне, что сильно усложняло работу поих возможному опознанию. Отсутствие голов указывало на то, что преступники (или преступник) побоялись их сжигать в печи, поскольку зубы и челюсти вообще могут быть сравнительно просто идентифицированы. Очевидно, головы уничтожались иначе и в другом месте. Профессор Санье, начальник службы идентификации полиции округа Париж, уже вечером 11 марта 1944 г. при рассмотрении останков в подвале, сделал предположение о том, что перед полицейскими следы «работы» уже хорошо знакомого им заочно преступника. С декабря 1941 г. по май 1943 г. в разных частях Парижа находили фрагменты человеческих тел-мужских и женских-отделенных умелой рукой хирурга. Все жертвы «хирурга» имели в крови следы наркотика и яда кураре. Все найденные фрагменты тел поступали в распоряжение службы профессора Санье и хранились в растворе формалина. После того, как страшные находки перестали появляться, сыщики решили, что неизвестный серийный убийца покончил с собой (эта категория преступников вообще имеет сильную склонность к суицидам). Санье предположил, что дом N 21 по рю Лезер- логово неизвестного серийного убийцы, который перестал разбрасывать человеческие останкив мае 1943 г. единственно потому, что нашел более удобный способ избавления от них. К собственно дому N 21 примыкало довольно большое одноэтажное строение, бывшее прежде конюшней и каретным сараем. В это здание можно было попасть из дома через просторный кабинет, обставленный ореховой мебелью и небольшую треугольную в плане комнатку позади кабинета. При внимательном осмотре этого треугольного помещения оказалось, что стеныи двери его обиты пробковыми щитами (очевидно, в целях лучшей звукоизоляции); кроме того, чтобы обеспечить проход из этой комнатки в конюшню владельцу дома пришлось пробивать дверной проем в несущей стене. В самой конюшне была обнаружена глубокая скрытая под каменными плитами яма, заполненная негашеной известью. Яма закрывалась двумя массивными каменными плитами, в которые были вделаны металлические кольца. Для подъема плит использовался полиспаст, укрепленный в потолочных перекрытиях над ними. На момент обследования полицией плиты находились в поднятом положении истояли прислоненными к стене; в яме с известью трупы обнаружены не были. Всего судебными медиками в течение вечера и ночи 11 марта 1944 г. из дома на рю Лезер, 21 были вывезены: 5 плечевых костей, 2 нижние челюсти, 1 грудная клетка с фрагментами тканей, 7 больших берцовых костей с фрагментами тканей, 4 предплечья, принадлежащих разным телам, без кистей рук, 5 килограммов отдельных костей таза, плюсны, пальцев и пястья, 102 килограмма раздробленных костей, не поддающихся идентификации. Про 5 килограммов человеческих волос уже упоминалось выше. В числе первейших вопросов, которыми озаботилось следствие, был вопрос о принадлежности дома. Дом выглядел нежилым; телефон в нем был отключен. Наведенные на телефонном узле справки свидетельствовали, что телефонный номер в доме на рю Лезер, N 21 абонировал некто Марсель Петье. Из-за невнесения им в срок оплаты телефон был отключен в июле 1943 г. Без особых затруднений в регистрационной парижской палате удалось установить время совершения последней сделки с домом: в мае 1941 г. здание на рю Лезер, 21 было приобретено за 520 тыс. франков все тем же М. Петье у некоего румына. В адресном столе был сделан запрос на фамилию Петье и уже к вечеру 11 марта комиссар Масю получил еще один парижский адрес этого человека: в доме N 66 по улице Шомартен тот имел пятикомнатную квартиру. Марсель Петье по своей профессии был врачом и уже вступал в конфликт с законом. В 1935 г. он привлекался к уголовной ответственности за выписку необоснованных рецептов на наркосодержащие препараты и проведение криминальных абортов. Благодаря точной информации полицейских осведомителей вину врача удалось доказать в суде; Петье был приговорен к году тюремного заключения, штрафу в 10 тыс. франков и лишению лицензии на врачебную практику. После кассации приговора Петье вернул себе лицензию, тюремная отсидка превратилась в условное лишение свободы, а сумма штрафа уменьшилась более чем в 4 раза-до 2, 4 тыс. франков. Можно сказать, что доктор отделался малой кровью. После столкновения с законом Петье стал много аккуратнее в своих действиях и хотя полицейские не сомневались в том, что доктор не порвал своих связей с преступным миром его не удавалось подловить на чем-либо существенном. Несмотря на подпорченную репутацию- а возможно и благодаря ей!-доктор демонстрировал год от года рост своей врачебной практики и доходов от нее. Только в 1939-40 гг. Петье продекларировал свои доходы более чем на 1 млн. франков. Нерасторопность полицейских помешала им уже 11 марта задержать хозяина дома. Оказалось, что в то самое время, пока эксперты работали внутри особняка, в толпе зевак на улице появился хозяин, который тут же был опознан соседями. Когда на Петье указали полицейским и те приблизились к нему, то услышали поразительную по своей наглости фразу: «Ни во что не вмешивайтесь! Я участник Сопротивления и казнил предателей!» Оторопевшие от услышанного полицейские позволили подозреваемому сесть на велосипед и спокойно уехать. Несмотря на очевидный прокол в работе полиции, этот эпизод имел немалое значение- по сути он снимал вопрос о виновности Марселя Петье (либо человека, выдающего себя за него), ибо фраза о «казни предателей» свидетельствовала, как minimum, об осведомленности говорившего. Был ли это непосредственный убийца или соучастник на тот момент являлось даже и не главным; главное было в том, что приехавший на велосипеде человек, известный соседям как Марсель Петье, знал об убийствах в доме на рю Лезер. Оставался шанс перехватить врача в его квартире на рю Шомартен, 66. В течение ночи с 11 на 12 марта 1944 г. велось наружное наблюдение за квартирой и около шести часов утра полицейскому, приблизившемуся к двери, почудились шаги за нею. Последовало энергичное выбивание двери и обыск пятитикомнатных апараментов, после чего стало ясно, что уже несколько дней розыскиваемый здесь не появлялся. Утренние парижские газеты в своих выпусках от 12 марта предложили пациентам доктора Марселя Петье срочно связаться с полицией. Забегая несколько вперед можно сказать, что почти никто этого добровольно не сделал-репортажи о находках в доме нарю Лезер шокировали всех, знавших лично этого человека-кто-то испугался полицейской ошибки, кто-то-полицейской провокации, кто-то-просто испугался… Как бы там ни было, желающих добровольно сотрудничать с полицией оказалось очень мало. Среди таковых оказалась женщина, продавшая Петье 300 кг. угля. Шла война и уголь в Париже был дефицитен; продав уголь Петье женщина расплатилась с ним таким образом за лечение. Тот смог облегчить страдания женщины, которую жестоко мучили ревматические боли в суставах, предложив ей в качестве лекарства мазь, содержащую змеиные яды. Марсель Петье вообще был сторонником нетрадиционных методов лечения; он использовал все-от пчелиного и змеиного ядов до уринотерапии. Женщина далее расказала о том, что Петье исчез из ее поля зрения еще летом 1943 г. ; внезапно объявившись в феврале 44 г. он попросил продать ему по льготной цене как можно больше угля. Она согласилась, но Петье после этого разговора опять исчез и появился через неделю- в начале марта. Тогда он и вывез уголь в дом на рю Лезер. Уже на следующий день после объявления Марселя Петье в розыск полиция узнала, что доктор приехал в Париж из небольшого города-спутника столицы-Оксера. Марсель родился 17 января 1897 г. и уже, вроде бы, с детских лет за ним были замечены наклонности к клептомании: мальчик воровал у одноклассников в школе и не раз был замечен в краже газет и писем из почтовых ящиков. Когда началась война 1914 г. Петье отправился добровольцем на фронт. Через полтора года он был комиссован, якобы, после газовой атаки немцев; через 15 лет, однако, прокурор Оксера обнаружила, что медицинская карта Марселя Петье была подделана, а настоящей причиной увольнения была шизофрения мифического героя. Однако, многие годы Петье прожил как заслуженный и уважаемый ветеран войны, искусно поддерживая легенду о самом себе как о романтике-бессеребреннике, который со школьной скамьи бросился на войну спасать Родину. Пользуясь ветеранскими льготами, Марсель Петье поступил и в 1921 г. окончил университет, сделавшись врачом. Что и говорить-весьма примечательная метаморфоза, особенно, если иметь в виду, что шизофрения-болезнь неизлечимая. Однако, врач-шизофреник с наклонностями к нетрадиционным методам лечения, довольно быстро снискал популярность среди горожан Оксера. В 1927 г. Марселя Петье выдвинули на должность мэра города и на следующий год он победил на выборах с немалым перевесом. Политическая карьера, видимо, совсем вскружила голову вчерашнему клептоману-недоумку. В 1929 г. забеременела и без вести пропала служанка Марселя; тело женщины так и не нашли. На следующий год оказалась ограблена и убита состоятельная пациентка доктора. Прокурор города нашла пациентку Петье, которая была готова на суде заявить о садизме врача, который проводил операции без анестезии и склонял женщин к сожительству; но обе женщины-прокурор и пациент-скоропостижно скончались до утверждения обвинительного акта. Любопытно, что свидетельства о смерти обеих выписал… Марсель Петье. Это дело закрыли, но некоторые другие мелкие дела дошли до суда и привели к наложению на героического мэра административных взысканий. Так, по одному из таких приговоров мэр-ветеран приговаривался к штрафу за… кражу газового счетчика. В другом случае, Петье оказался виновен в краже книг с прилавка книжного магазина. Сам масштаб упомянутых правонарушений рождает очень серьезные сомнения в адекватности мировосприятия Марселя Петье. Вы только представьте себе мэра города-всем известного и уважаемого человека!-с разводным ключом в руках свинчивающего газовый счетчик!В какой-то момент, очевидно, Петье почувствовал, что Оксер-город не его масштаба. Через четыре года он выдвинул свою кандидатуру на пост генерального советника департамента и победил на выборах. Этот карьерный рост замечательно характеризует универсальные законы демократии, слишком часто приводящие к негативному отбору в обществе. Негодяи, заполнившие собой кабинеты законодательных и властных органов-это примета не только постперестроечной России, а вообще всех условно «демократических» стран, избирательные технологии в которых создали замечательные по своему цинизму и эффективности инструменты управления обществом. В 1933 г. доктор перебрался в Париж. О подвигах Петье в Париже следствие уже получило некоторое представление. Справка, полученная из полицейского комиссариата Оксера, содержала информацию, которая привлекла внимание Жоржа Масю. Оказалось, что Марсель Петье был женат; жена его, 1912 г. рождения, проживала постоянно с двумя детьми в Оксере. Понятно, что здравый смысл подсказал сыщику мысль о необходимости проведать женщину. Масю отправился в Оксер 13 марта 1944 г. Перед тем, как явиться к madam Петье с расспросами, Масю поинтересовался на городской телефонной станции ее переговорами. К своему удивлению сыщик узнал, что в ночь с 11 на 12 марта 1944 г. на телефонный номер супруги Петье был сделан звонок из Парижа; разговор длился почти 10 минут. Т. е. Марсель Петье, уже прятавшийся к тому времени от полиции, не побоялся пойти на серьезный риск и позвонил семье. Сыщик, узнав об этом, должно быть, испытал предвкушение скорого триумфа: раз преступник не забыл о семье, значит он обязательно и впредь будет выходить с ней на связь, а это облегчит его поимку. Но разговор Масю с супругой Петье опрокинул все его ожидания. Прежде всего оказалось, что madam-явно не та женщина, из-за которой мужчины теряют головы. Малорослая, некрасивая и не очень умная женщина была совершенно неосведомлена о том, чем занимался ее муж. Она боготворила Марселя, но даже понятия не имела о том, что тот на протяжении ряда лет владел особняком в Париже. О существовании квартиры на улице Шомартэн она знала, но не была там с начала войны, т. е. почти 4 года. Постоянно она проживала в Оксере, при ней находились дети; Марсель периодически их навещал, но не очень часто. Последний раз он был с семьей в конце февраля; 1 марта он уехал в Париж. Когда Масю поинтересовался телефонным разговором Марселя Петье с супругой в ночь с 11 на 12 марта 1944 г. , то тут женщина его огорошила: оказалось, что розыскиваемый звонил вовсе не ей… а своему родному брату Морису, который в это время находился в ее доме. О чем говорили братья madam Петье по ее уверениям не знала и это, видимо, была чистая правда-она явно была из тех женщин, которые обо всем узнают последними. Жорж Масю потребовал к себе для беседы Мориса Петье. Впоследствии сыщик говорил, что разговор этот оставил его сильно неудовлетворенным: Морис утверждал, что в ночном телефонном разговоре брат не сказал ему ничего существенного, даже о том, что его розыскивает полиция не обмолвился. Следователь ему не поверил; здравый смысл подсказывал ему, что если преступник идет на такой серьезный риск, как телефонный звонок домой (а Петье не мог быть уверен в том, что этот номер еще не прослушивается полицией), то стало быть, тому есть очень серьезные причины. Видимо, что-то очень важное хотел он сообщить своему брату, но в тот момент Жорж Масю доказать этого не мог. После двухчасового разговора он был вынужден отпустить Мориса Петье; сыщик, при этом, остался в твердом убеждении, что тот скрыл от следствия нечто очень важное. Всю вторую половину марта 1944 г. парижская полиция занималась кропотливым сбором информации, могущей иметь хоть какое-то отношение к «делу Петье». Были опрошены владельцы всех аптек; многие из них показали, что Марсель Петье производил у них закупки органических ядов. Количество скупленных врачом препаратов превышало всяческие медицинские потребности; это приводило к мысли, что главной целью таких приобретений являлось умерщвление людей. Продолжалась кропотливая работа судебных медиков. Разбирая костные останки специалисты пытались определить какому количеству людей они могли принадлежать. В течение марта число это постоянно росло: пятнадцать, двадцать, тридцать человек… В конце-концов, к лету 1944 г. криминалисты пришли к убеждению, что останки, которые были обнаружены на рю Лезер, 21 принадлежат по меньшей мере… 63 мужчинам, женщинам и детям. Кроме того, тщательному исследованию специалистов подверглись документы, найденные в тайнике «дома смерти». Документов оказалось очень много: тут были и дипломы, и свидетельства о владении землей и недвижимостью, документы на детей, и т. д. и т. п. Самое любопытное заключалось в том, что некоторые документы были поддельными, изготовленными в разных местах и с разной степенью совершенства. Полиция искала владельцев этих документов и никого не нашла. Родственники и знакомые ненайденных владельцев показали на допросах в полиции, что все эти люди собирались выезжать и выехали из Парижа. Официально они намеревались перебраться в другие районы Франции, но скорее всего, ими планировалась нелегальная эмиграция. С этой целью владельцы документов продавали мебель, недвижимость, переводили франки в доллары и фунты. Все они имели на руках весьма значительные суммы в валюте и драгоценностях. Все эти показания относились к периоду с декабря 1941 г. по май 1943 г. Видимо, Марсель Петье запустил свой преступный конвейр в начале этого срока; но было непонятно, что заставило его остановить преступления в конце его? Напомним, что останки людей, которые по предположению профессора-анатома Санье расчленялись хирургом, перестали находить именно с лета 1943 г. Изучение документов подталкивало и к другому вопросу: если Марсель Петье свернул свою преступную деятельность еще в мае 1943 г. (или около этого срока), то почему все эти месяцы он не собрался и не уничтожил разоблачающие его бумаги? Очевидно, что сделать это можно было много проще, чем избавиться даже от одного трупа. Несоменно, преступник мог беречь бумаги-прежде всего залоговые расписки и свидетельства о владении недвижимостью-предпологая в дальнейшем использовать их в мошеннических целях, но свидетельства о рождении детей и дипломы для этих целей ему были совершенно ни к чему. Казалось очень странным и подозрительным, что такой педантичный и последовательный в своих действиях преступник, каким был, несомненно, Петье, не рассортировал документы и не уничтожил лишние. Это соображение также косвенно свидетельствовало о том, что в какой-то момент Петье был отвлечен от своей «деятельности». Жорж Масю был настолько проникнут этой мыслью, что начал добиваться от своего руководства официального запроса в парижское управление гестапо с целью установить, не задерживался ли Марсель Петье летом 1943 г. оккупационными спецслужбами. После некоторого сопротивления руководства уголовной полиции такой запрос был составлен в мае 1944 г. Ответа на него так и не последовало: 6 июня 1944 г. англо-американские войска высадились в Нормандии и у оккупационных властей появилось много новых забот. Завершая разговор о документах, найденных в «доме смерти», остается сказать, что по ним полиция установила личности 27 человек. Считалось, что все они-жертвы Марселя Петье. Т. о. неустановленными оставались личности еще, как minimum, 36 человек. В мае 1944 г. полиции удалось, наконец, проследить путь извести, в которой преступник держал тела убитых им людей. Был найден и извозчик, доставлявший ее на рю Лезер, и продавец. Оказалось, что заказ на 800 кг. негашеной извести-якобы для строительных работ-поступил от… Мориса Петье. Этот чрезвычайно подозрительный момент требовал объяснения и потому последовало объявление Мориса в розыск. Однако, на этом действия следствия застопорились. На территории Франции уже шла настоящая война и силы всей полиции, руководимой Буске, были брошены на поддержание элементарного порядка в тылу. Не могло быть и речи о проведении сколь-нибудь сложных следственных мероприятий. А 24 августа 1944 г. союзники освободили Париж от немецких оккупантов и погнали вермахт на запад. Весь штат уголовной полиции-и Жорж Масю в том числе-отправился в тюрьму по обвинению в пособничестве оккупантам. «Дело Марселя Петье»-наряду с сотнями других незавершенных уголовных расследований - могло бы, наверное, перейти в разряд «глухих», поскольку у новой власти не было сил для тщательного разбора доставшегося ей наследства, но преступник сам напомнил о себе. Марсель Петье начал рассылать в редакции парижских газет письма, в которых требовал восстановления своего честного имени и утверждал, что он-активный участник движения Сопротивления, который был задержан гестапо в мае 1943 г. и содержался в тюрьме до середины февраля 1944 г. Немцам не удалось сломить его волю и тогда, дабы вскрыть возглавляемую Петье подпольную сеть они пошли на дьявольскую провокацию: отпустили его на свободу и параллельно организовали «обнаружение» трупов на рю Лезер, 21. Тем самым они хотели скомпрометировать его в глазах товарищей - подпольщиков. Французское Сопротивление представляло собой конгломерат мало связанных между собой групп и отрядов, которые действовали весьма хаотично и имели весьма приблизительное представление друг о друге. Значительная часть подполья ориентировалась на генерала де Голля; другая-на Коммунистическую партию; некоторый процент составляли те, кто не признавал ничьей власти и воевал «против всех». В этих условиях проверить утверждения, содержавшиеся в письмах Марселя Петье, было очень сложно. Важным представлялось то, что сам Петье из подполья не вышел и не сдался властям, дабы помочь им установить истину. Очевидно, что теперь уже в интересах самого Французского Сопротивления оказалось выяснение подлинных обстоятельств дела, связанного с «домом смерти на рю Лезер». Письма Марселя Петье привлекли к себе немалое внимание и напомнили парижанам о событиях марта 1944 г. В сентябре в полицию явился некий Незонде, валютный спекулянт и торговец недвижимостью, который дал весьма любопытные показания. В частности, он рассказал о своей встрече с Морисом Петье годом ранее-в августе 1943 г. -на которой Морис поведал ему о трупах предателей, находившихся в доме на рю Лезер. По порученю брата Морис занимался тогда тем, что перевозил багаж, оставленный бойцами Сопротивления, в надежные места. Незонде как раз и встретил Мориса Петье с чемоданами. Поскольку Незонде соувствовал Сопротивлению и не желал помогать немецкой администрации, он не сообщил об этой встрече в марте 1944 г. , когда началось расследование убийств на рю Лезер; теперь же, когда сам Марсель Петье написал в газеты с требованием восстановить его честное имя, Незонде решил рассказать о встрече с Морисом. Возглавил новое расследование комиссар Пино. Он навестил в тюрьме своего предшественника - Жоржа Масю-и узнал от него о состоянии расследования на момент ареста последнего. Одним из направлений нового расследования стала проверка информации, содержавшейся в письмах Марселя Петье; этим занялся инспектор новой уголовной полиции Батту. Другим-розыск самого Марселя и его брата Мориса. Последнего задержали очень скоро при обычной в то военное время проверке документов. Морис Петье не без гордости сообщил, что он помогал своему брату бороться с оккупантами, а особняк на рю Лезер являлся перевалочной базой Сопротивления. Перед тем, как легализоваться в Париже бойцы останавливались в этом доме и жили там по несколько дней, пока Марсель готовил им документы и явочные квартиры. Когда у Мориса поинтересовались его встречей в авгуте 1944 г. с Незонде, он признал, что таковая имела место и пояснил, что в тот момент как раз занимался перевозкой багажа одного из нелегалов. Мориса попросили назвать адреса по которым он доставлял «багаж подпольщиков». Тут Морис Петье начал хитрить; то называл несуществующие адреса, то дома, в которых никто не жил, то адреса, живущие по которым люди не могли подтвердить его слов. Полицейские поняли, что затронули очень важную тему, на которую допрашиваемый не имел готовых ответов и усилили нажим. Мориса Петье подвергли многосуточным непрерывным допросам; скорее всего, в отношении него были применены и методы «интенсивных допросов» (все-таки, шла война и это оправдывало применение чрезвычайных способов дознания). В конце-концов, Морис Петье стал давать следователям правдивые показания. Выяснилось, что его брат Марсель был действительно арестован парижским гестапо в ночь на 22 мая 1943 г. Во время нахождения под следствием ему было разрешено встречаться с родными; во время одной из таких встречь Марсель сумел в иносказательной форме передать Морису просьбу зайти на рю Лезер и вынести оттуда все личные вещи, какие тот обнаружит в тайниках. Несмотря на то, что особняк на рю Лезер, 21 был обыскан гестаповцами, тайники под полом конюшни остались невыявленными (как и яма с трупами). Морис отправился в особняк и в несколько приемов перевез все обнаруженные там вещи к своим друзьям в Оксер и Курсон-ле-Карьер. Названные Морисом Петье адреса немедленно подверглись тщательному обыску. То, что было обнаружено, поразило полицейских: «багаж подпольщиков» составил… 76 чемоданов. В них лежали 18 женских и 12 мужских пальто, 57 пар обуви, 16 тюбиков губной помады, 21 пудреница. Кроме того, такие необходимые подпольщикам французского Сопротивления детали экипировки, как женские шелковые ночные рубашки (93 штуки) и 74 вечерних платья. Особенно многозначительным показался следователям следующий факт: в найденных чемоданах находился 71 туалетный набор (ножнички, пилочки для ногтей, пинцеты и т. п. ), которые обычно покупаются человеком в единственном экземпляре. Это соображение наводило на мысль, что в чемоданах лежат вещи 71 жертвы Марселя Петье. Не вызывало сомнения, что вещи в обнаруженных чемоданах преступник подвергал осмотру и отбору; все они были высокого качества и в очень хорошем состоянии. Следователи не могли поверить в то, что человек, перевозивший такое количество чемоданов, не поинтересовался их содержимым. А если так, то Морис Петье не мог не догадываться о происхождении этих вещей. Арестованного подвергли новой серии тяжелых изнурительных допросов, но на этот раз следователей ждала неудача: Морис твердил, что перевозил «багаж подпольщиков», о содержимом чемоданов не подозревал, об убийствах на рю Лезер понятия не имел. Показания Незонде, в той их части, где тот говорит, будто Морис Петье сказал ему о трупах в доме-ошибочны и навеяны более поздними газетными публикациями. Как ни старались полицейские, им так и не удалось добиться от Мориса признательных показаний. Видимо, тот прекрасно понимал, что признание им своей осведомленности в делах брата приведет его на гильотину. Между тем, весьма интересные результаты принесли изыскания инспектора Батту. Он установил, что Марсель Петье действительно был арестован парижским гестапо в ночь на 22 мая 1943 г. Оккупанты проводили операцию по вскрытию подпольной цепи, занимавшейся вывозом людей за границу, которую возглавлял некий доктор Эжен. С этой целью немцы направили к парикмахеру Веррье, бывшего членом этой цепи, провокатора-еврея Ивена Дрейфуса. Наружного наблюдения за ним не было-Дрейфус д. б. пройдя всю цепочку сам возвратиться на явочную квартиру к гестаповцам. Парикмахер Веррье, познакомившись с Дрейфусом, счел его подходящим кандидатом для переправки за кордон и дал об этом знать «доктору Эжену». Последним был, как нетрудно догадаться, Марсель Петье. Он явился в парикмахерскую и увел с собой Ивена Дрейфуса. В назначенный час провокатор на связь с гестаповцами не вышел (останки Дрейфуса были идентифицированы в 1944 г. , потому не было никаких сомнений в том, что он погиб именно на рю Лезер, 21). Гестаповцы встревожились и направили в парикмахерскую Веррье второго провокатора - итальянца Гаретту. На этот раз агент действовал под плотной опекой наружного наблюдения, которое контролировало весь квартал. Парикмахер обрадовался второму за день кандидату на переправку за границу и послал к «доктору Эжену» связника - собственного племянника. Марсель Петье к этому времени едва-едва успел избавиться от тела Ивена Дрейфуса; он проигнорировал приглашение парикмахера познакомиться с новым кандидатом и к Веррье не явился. Гестаповцы, прождав до поздней ночи, решили брать всех-за решетку угодили и Веррье, и его связной, и сам Петье. На допросах он держался с удивительным мужеством и отвергал все обвинения фашистской службы безопасности. Нацистам так и не удалось связать Петье с исчезновением Дрейфуса и после двухмесячных допросов, сопровождаемых жестокими побоями, его перевели из управления гестапо в военную тюрьму Френэ. Оттуда он вышел в середине февраля 1944 г. Инспектор Батту, обнаруживший всю эту информацию и сумевший розыскать свидетелей пребывания Петье в тюрьме Френэ, полагал, что причиной освобождения преступника из заточения явилось его согласие сотрудничать с гестапо. Гипотеза эта весьма спорная; подтверждения ей так никогда и не последовало, хотя для национальной гордости французов было бы весьма утешительно своего самого кровавого убийцу объявить предателем. Некоторые историки твердили о сотрудничестве Петье с фашистами как о доказанном факте, но на самом деле это не более, чем рабочая версия одного из следователей. Возможно, Петье был освобожден из Френэ совсем по другой причине: «организация Тодта» приняла решение конфисковать (заметьте, на возмездной основе!) особняк на рю Лезер, 21. Петье с радостью согласился на это. Возможно, именно готовность отдать «организации Тодта» не торгуясь дорогой дом и способствовала освобождению Марселя Петье. Как бы там ни было, по договору с немецкой стороной, он д. б. освободить особняк к 1 апреля 1944 г. Этот момент объяснил лихорадочную активность Марселя Петье в конце февраля-начале марта. Именно в это время на рю Лезер были завезены 300 кг. угля и начала круглосуточно гореть печь. Петье спешил, т. к. подозревал, что новые хозяева могут затеять большой ремонт и тогда неизбежно будут обнаружены тайники преступника под гранитными плитами конюшни. День и ночь Петье вытаскивал из ямы с негашеной известью фрагменты тел убитых в 1941-43 гг. людей, расчленял их на совсем небольшие куски и отделял оставшееся мясо от костей. Мягкие ткани он сжигал, кости-скорее всего, выносил из дому и разбрасывал в разных частях города, либо скармливал бродячим собакам. Только такими действиями преступника можно было объяснить явное несоответствие количества костных останков и мягких частей тела. Делалось это, видимо, для того, чтобы затруднить полиции, в случае разоблачения, установление по количеству и составу пепла точного количества сожженных тел (иными словами, Петье менял соотношение между костным и мясным пеплом в их смеси). Такая изощренность действий преступника, который, будучи специалистом, прекрасно представлял порядок действий экспертов-криминалистов и принимал все меры к тому, чтобы затруднить их работу, наводила на мысль, что количество убитых им людей много больше точно установленных полицией цифр. Выше уже было упомянуто, что количество маникюрных наборов гораздо больше того количества погибших, которое медицинские эксперты признали минимальным. Учитывая, что Петье убивал и детей, общее число умерщвленных им людей д. б. еще больше. Многие криминалисты сходились на том, что преступником было убито никак не менее 100 человек; называлась даже цифра 200 человек. Как был пойман Марсель Петье?История дома на рю Лезер, 21 содержит несколько темных пятен на природе которых придется подробнее остановиться ниже. Сейчас лишь следует сказать, что одним из таких пятен является история ареста Марселя Петье. На сей счет существуют несколько взаимоисключающих версий, которые создавались не без влияния французских властей. По одной из них (ее признал даже такой авторитетный историк-криминалист, как Колин Уилсон), Марсель Петье был разоблачен в ходе напряженной полицейской операции, в ходе которой подверглись детальному исследованию письма, которые преступник написал в газеты в августе-сентябре 1944 г. Сличение почерков позволило опознать автора в одном из государственных чиновников, который заполнил анкету при устройстве на работу в сентябре. Такое невнятное объяснение не выдерживает никакой критики, прежде всего потому, что осенью 1944 г. у новой французской полиции просто не было ресурсов на проведение такой масштабной и сложной экспертизы. На самом деле история поимки Марселя петье много прозаичнее. Жандарм Шарль Донье 31 октября 1944 г. возле парижской станции пригородных поездов «Сен-Манде» задержал для проверки документов капитана франузской армии Анри Валери Ваттервальда. Удостоверение офицера контрразведки, предъявленное последним, производило впечатление подлинного, но сам Ваттервальд странным образом походил на Марселя Петье, фотографии которого к тому времени были развешены во всех полицейских комиссариатах и жандармских отделениях. Донье предложил офицеру пройти вместе с ним для установления личности. Капитан стал возмущаться; будучи все же доставлен в жандармерию, он заявил, что является «борцом Сопротивления», командиром известной всему Парижу диверсионной группы «Месть». Но тон капитана контрразведки моментально изменился, когда из его портмоне стали извлекать удостоверения личности на самые разные имена. По четырем из этих документов он являлся мужчиной, а по одному-женщиной. Уже 2 ноября 1944 г. очная ставка с супругой и братом однозначно доказала, что задержанный является Марселем Петье. А проверка по линии военной контрразведки подтвердила, что он является кадровым офицером спецслужбы (sic!). Петье являлся куратором строевого батальона французской армии. Тут мы подходим к еще одному весьма подозрительному «белому пятному» в истории жизни этого преступника. Петье в самом деле смог в сентябре 1944 г. легализоваться и получить документы на имя Ваттервальда, реально существовавшего французского подпольщика, который погиб вместе со всей своей группой «Месть» (название это не выдумано) при задержании гестаповцами. Каким образом Петье смог пройти проверку контрразведки и попасть в штат этой структуры никто из исследователей преступлений этого человека установить так и не смог. Более того, вопрос этот всячески обходили стороной и на допросах Петье во время следствия, и на суде. Очевидно, ответы Петье могли оказаться крайне неприятны для официальных лиц; потому вопросы эти никогда не задавались. После идентификации Марселя Петье и исключения его из штатов военной контрразведки, жандармерия передала преступника уголовной полиции.

На допросах преступник твердил, что в доме на рю Лезер, 21 казнил врагов Франции по приказу Движения Сопротивления. Под давлением неопровержимых улик Петье постепенно сознался в убийстве 18 человек. Все они, по его словам, являлись пособниками фашистских оккупантов. Надо сказать, что принятая преступником тактика полупризнаний явилась, видимо, оптимальной в тех условиях. В списке жертв, который Петье признал «своим» не было ни одного ребенка, зато оказались четыре известных в Париже уголовных «авторитета»: Адриэн Баск, Жожо Балафрэ, Франсуа-Корсиканец и Джо-Боксер. О двух последних было известно, что они и в самом деле являлись информаторами гестапо. Каждый из них намеревался уехать на юг, к вишистам, с собой они пригласили и любовниц. Петье посожалел, что пришлось убить и «невинных женщин», но такова была суровая необходимость. Ни о каких 62 убитых или-тем более-сотне, с его стороны не могло быть и речи. Преступник яростно отрицал свою причастность к гибели кого-либо, кроме 18 «фашистских провокаторов». Следствие по «делу Марселя Петье» продолжалось более года. Потребовалось привлечение большого количества свидетелей, в т. ч. настоящих героев Сопротивления, тех подпольщиков, которые действительно сражались в Париже в годы его оккупации немцами, чтобы разоблачить выдумки Петье о «бойце Сопротивления». Когда следствию удалось доказать, что Анри Валери Ваттервальд не имеет никакого отношения к Петье, преступник немедленно вернул себе псевдоним «доктора Эжена», под которым он действовал в 1941-43 гг. Но если Ваттервальд и его группа «Месть» действительно существовали, то «доктор Эжен» и группа «Мухомор», которую тот, якобы, возглавлял, были от начала до конца выдуманы Петье. А подобную выдумку разоблачить было уже гораздо легче. Марсель Петье яростно защищал своего брата Мориса, доказывая, что тот ничего не знал о происходящем на рю Лезер. Обвинение так не считало и в конце-концов отдало под суд обоих. На суде Марсель Петье громогласно орал: «Требую справедливости!» и доказывал, что огромное число останков в особняке на рю Лезер-это провокация гестапо, которое т. о. решило скомпрометировать французское Сопротивление. В такого рода утверждениях слышатся отзвуки тех шизоидных умопостроений, к которым, видимо, был склонен Петье. (Особенностью мышления всякого шизофреника при всей его кажущейся логичности и последовательности является игнорирование какого-либо очевидного для здорового ума соображения. В данном случае совершенно очевидно, что если бы Петье мешал гестапо, то его бы просто-напросто уничтожили в тюрьме; фашисты не стали бы возиться с такими сложными провокациями, как устройство массового захоронения на рю Лезер). Впрочем, вопрос о психическом состоянии Марселя Петье на суде поднимался. Экспертиза признала наличие психических патологий у подсудимого, но их характер и форма протекания отнюдь не могли служить основанием для освобождения от ответственности за содеянное. На суде Марсель Петье рассказал о технологии умерщвления своих жертв. Правда, рассказ этот относился лишь к тем 18 из 27 опознанных человек, в убийстве которых Петье признался, но и во всех прочих случаях способ умерщвления, видимо, оставался таким же. Тем этот рассказ и ценен. Преступник рассказал, что встречая «приговоренных», предлагал им крепкий кофе. В напиток подмешивался концентрированный морфий. Чтобы выпить кофе, Петье предлагал посетителям пройти в треугольную комнату позади кабинета, которая служила своеобразным шлюзом на пути из кабинета в конюшню. Люди попадали в помещение, обитое пробкой и без окон; выпив кофе, с морфием они засыпали. За тем, как это происходило Петье наблюдал из кабинета через окошко в железной двери. После этого он входил в треугольную комнату и делал уснувшим людям смертельную инъекцию; любимым ядом Петье был кураре. Затем он раздевал тела и переносил их в конюшню, где опускал в яму с негашеной известью под плитами пола. Если посетители отказывались от кофе-а такое тоже случалось-преступник делал им прививки, якобы, от тропической лихорадки или тифа. При этом объяснял, что такая прививка в их же интересах, поскольку две-три недели людям предстоит провести в условиях далеких от комфорта и элементарных санитарных норм. Как признался Петье, от прививок никто не отказывался. Если его жертва была одна, он сразу вводил яд; если нет-то сначала делалась инъекция снотворного препарата, а потом следовал яд. Суд присяжных своим постановлением 28 марта 1946 г. оправдал Мориса Петье с формулировкой «за недоказанностью вины», а Марселя приговорил к гильотинированию. Приговор был приведен в исполнение в 5. 06 утра 26 мая 1946 г. На этом историю «дома смерти на рю Лезер» можно было бы посчитать закрытой, если бы не масса самых разных таинственных нюансов, которые так и не получили объяснения на следствии и в суде. Прежде всего-этот вопрос прямо-таки очевиден-где те деньги и драгоценности, которые попали в руки Петье? Один только Адриэн Баск, казначей бандитской группы, отправляясь на рю Лезер, имел на руках более 1, 1 млн. франков, 70 тыс. однодолларовых банкнот и саквояж, наполненный старыми золотыми монетами-долларами и луидорами. Миллионерами были супруги Баш, погибшие от руки Петье. Меховой модельер Иоахим Габсинов, готовясь к бегству в Великобританию, собрал более 2 млн. долларов наличными. Весьма состоятельны были и остальные лица из списка 27-и жертв Марселя Петье. С большой вероятностью можно считать, что богатыми были все люди, погибшие от руки преступника. Вне всякого сомнения Петье собрал за 1941-43 гг. очень значительное состояние. Ничего из этих ценностей найдено не было. Более 20 лет после казни преступника кладоискатели вели розыски «сокровищ Петье». Полиция осуществляло негласное наблюдение за Морисом, предпологая, что брат осмелится в конце-концов воспользоваться деньгами Марселя. Все было бесполезно. Если Морис и знал где Марсель спрятал ценности, он так и не рискнул использовать их, очевидно, страшась нового обвинения в соучастии. Другим, безусловно, необъясненным моментом жизни преступника является его карьерный взлет в начале 30-х годов. Напомним, что к этому времени против него уже выдвигались самые разнообразные обвинения-кражи, нарушения врачебной этики, убийство и т. п. Чтобы сломать карьеру провинциальному политику было достаточно гораздо менее серьезного обвинения. Однако, карьера Петье в Оксере не только не пострадала, но напротив-протолкнула его в Париж, превратив в политика регионального масштаба. Марсель Петье, вне всякого сомнения, имел очень влиятельных покровителей, но ни один из них так никогда и не был назван. Совершенно фантастична легализация Марселя Петье в сентябре 1944 г. Все столичные газеты написали о его преступлениях, полиция по всей стране получила на него ориентировки, а он в это время (даже не меняя внешности!) выправил себе подлинные документы на другое имя и оформился на работу в военную контрразведку, на тихую тыловую должность. И на следствии, и на суде жизнь Марселя Петье исследовалась весьма тщательно; было установлено, что скрывшись с рю Лезер вечером 11 марта 1944 г. , преступник отправился к одному из своих старых пациентов по фамили Ребо, у которого скрывался до середины августа (т. е. освобождения Парижа от нацистов). После этого Петье исчез из убежища Ребо и появился через месяц в городке Ройилли капитаном контрразведки. Что происходило с Петье в течение этого месяца, где он был и с кем встречался так никто и не установил. Скорее всего, вопросы такого рода Петье задавались, но полученные ответы в силу неких соображений в протоколы следствия так и не попали. Понятно, что удивительная метаморфоза Петье в августе-сентябре 1944 г. была совершенно нереальна без все тех же высоких покровителей с уникальными деловыми возможностями. Эти покровители явились той «областью умолчания», затронуть которую следователи боялись не меньше самого Марселя Петье. Имея представление о законах построения «западного цивилизованного общества» можно с уверенностью утверждать, что подобная «область умолчания» возникает в одном только случае: когда речь заходит о масонских обществах. Петье, видимо, был масоном и-скорее всего-не рядовым. Именно этим и м. б. объяснена его неуязвимость.