Дом смерти на 63-й улицеСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Последняя треть 19-го столетия ознаменовалась чередой преступлений, поразивших воображение цивилизованных людей того времени. Человечество открыло для себя для неслыханный до той поры феномен - «серийные убийства» - хотя сам этот термин был придуман Р. Хейзелвудом столетием позже. В Великобритании мрачное первенство серийного убийцы имел так и непойманный Джек-Потрошитель, открывший счет своим жертвам в 1888 г. Во Франции таковым можно считать молодого ********* Жана Батиста Троппмана, разоблаченного и казненного в 1869 г. В США первым известным убийцей такого рода явился Германн Маджет, начавший свою преступную карьеру в примерно в то же время, что и лондонский Потрошитель, но оказавшийся не в пример более кровожадным. О нем этот очерк. Уборщица, явившаяся ранним утром 3 сентября 1894 г. на работу в адвокатский офис в доме 1316 по Кэллоухил-стрит в г. Филадельфия, испытала ужас, увидев хозяина офиса лежащим на полу без признаков жизни. Она немедленно позвала соседей, вызвала врача, но попытки оказать помощь ни к чему не привели: адвокат Беджамин Перри, хозяин офиса, был мертв. Более того, прибывший врач уверенно заявил, что адвокат умер примерно двое суток назад. Причина смерти красноречиво говорила сама о себе: открытая бутылка с керосином на столе, коробка спичек, лежавшая там же, и керосиновая лампа с закапченым стеклом наводили на мысль о попытке Бенджами Перри в последние минуты жизни зажечь свет. Опаленная борода адвоката и следы сажи на его лице свидетельствовали о том, что попытка эта оказалась неудачна: лампа дала слишком сильный огонь и опалила его лицо, из-за чего Перри потерял равновесие, неудачно упал и получил фатальную травму головы. История эта выглядела довольно тривиальной, безо всякого криминального подтекста. В адвокатскую контору были приглашены полицейские, а тело забрали в морг. Осмотром вещей было установлено, что ценные вещи и деньги умершего не пропали, поэтому не было оснований подозревать кражу. Уборщица, посещавшая офис раз в четыре дня, заявила, что никаких перемен в обстановке не видит. Это утверждение дало полицейским уверенность в том, что смерть адвоката не маскировала попытку ограбления и имела естественную причину. Бенджамина Перри в Филадельфии не знали, он появился в городе буквально за месяц до смерти и никак себя проявить не успел. Следовало найти его родственников и оповестить их о трагическом происшествии. Перри выглядел достаточно молодо, лет на 35, и он наверняка должен был иметь родственников. Опросом соседей и уборщицы удалось установить, что Перри вел довольно замкнутый образ жизни, что было довольно странно для человека его профессии, да притом еще очутившегося в новом для него месте. Адвоката навещал некий мужчина с весьма приметными бакенбардами, но имя последнего в сентябре 1894 г. установить не удалось. Из бумаг покойного следовало, что в Филадельфию он прибыл из Сент-Луиса. В управление шерифа этого города был направлен официальный документ, содержавший просьбу отыскать и проинформировать родных Бенджамина Перри о безвременной смерти адвоката. Однако из Сент-Луиса пришел ответ, что адвоката Перри в этом городе не знают и информацией о его родственниках не располагают. Проведенное анатомирование тела умершего адвоката показало, что причиной смерти явилась остановка сердца, вызванная естественными причинами. Керосинаовая лампа была неисправна и попытка ее зажечь вызвала вспышку пламени. Огонь опалил лицо и бороду; сам по себе полученный ожог был не смертелен, но он спровоцировал инфаркт. Перри упал, его сердце остановилось, рядом не было никого, кто смог бы оказать ему помощь. На голове покойного была отмечена небольшая рана, не представлялвшая угрозу для жизни; видимо, она явилась следствием падения в бессознательном состоянии. В принципе, никаких оснований подозревать насильственность смерти Бенджамина Перри не было. Как предположил анатом, смерть Бенджамина Перри последовала примерно за сутки-двое до обнаружения тела. Труп лежал прямо перед выходящим на юго-восток окном, в результате чего прямые солнечные лучи в течение дня сильно его нагревали. Из-за этого процесс разложения зашел довольно далеко. Ввиду плохого состояния тела и отсутствия следов преступления, врач-анатом предложил предать покойного земле. Между тем, найти знакомых или родственников умершего никак не удавалось. На третий день момента обнаружения, 6 сентября 1894 г. , тело Бенджамина Перри было захоронено. Но 24 сентября 1894 г. в полицейское управление Филадельфии обратился Джепт Хау, адвокат из Сент-Луиса, заявивший, что он не может отыскать своего друга Перри, офис которого опечатан полицией. Дело вроде бы стронулось с мертвой точки. Хау утверждал, что он хорошо знает и семью Перри, и некоторых его знакомых. Узнав, что Перри умер и похоронен, адвокат Хау рекомендовал полицейским поставить в известность о случившемся страховую компанию «Fidelity Mutual Life», в которой покойный был застрахован на значительную сумму. Последняя треть 19-го столетия ознаменовалась чередой преступлений, поразивших воображение цивилизованных людей того времени. Человечество открыло для себя для неслыханный до той поры феномен - «серийные убийства» - хотя сам этот термин был придуман Р. Хейзелвудом столетием позже. В Великобритании мрачное первенство серийного убийцы имел так и непойманный Джек-Потрошитель, открывший счет своим жертвам в 1888 г. Во Франции таковым можно считать молодого ********* Жана Батиста Троппмана, разоблаченного и казненного в 1869 г. В США первым известным убийцей такого рода явился Германн Маджет, начавший свою преступную карьеру в примерно в то же время, что и лондонский Потрошитель, но оказавшийся не в пример более кровожадным. О нем этот очерк. Уборщица, явившаяся ранним утром 3 сентября 1894 г. на работу в адвокатский офис в доме 1316 по Кэллоухил-стрит в г. Филадельфия, испытала ужас, увидев хозяина офиса лежащим на полу без признаков жизни. Она немедленно позвала соседей, вызвала врача, но попытки оказать помощь ни к чему не привели: адвокат Беджамин Перри, хозяин офиса, был мертв. Более того, прибывший врач уверенно заявил, что адвокат умер примерно двое суток назад. Причина смерти красноречиво говорила сама о себе: открытая бутылка с керосином на столе, коробка спичек, лежавшая там же, и керосиновая лампа с закапченым стеклом наводили на мысль о попытке Бенджами Перри в последние минуты жизни зажечь свет. Опаленная борода адвоката и следы сажи на его лице свидетельствовали о том, что попытка эта оказалась неудачна: лампа дала слишком сильный огонь и опалила его лицо, из-за чего Перри потерял равновесие, неудачно упал и получил фатальную травму головы. История эта выглядела довольно тривиальной, безо всякого криминального подтекста. В адвокатскую контору были приглашены полицейские, а тело забрали в морг. Осмотром вещей было установлено, что ценные вещи и деньги умершего не пропали, поэтому не было оснований подозревать кражу. Уборщица, посещавшая офис раз в четыре дня, заявила, что никаких перемен в обстановке не видит. Это утверждение дало полицейским уверенность в том, что смерть адвоката не маскировала попытку ограбления и имела естественную причину. Бенджамина Перри в Филадельфии не знали, он появился в городе буквально за месяц до смерти и никак себя проявить не успел. Следовало найти его родственников и оповестить их о трагическом происшествии. Перри выглядел достаточно молодо, лет на 35, и он наверняка должен был иметь родственников. Опросом соседей и уборщицы удалось установить, что Перри вел довольно замкнутый образ жизни, что было довольно странно для человека его профессии, да притом еще очутившегося в новом для него месте. Адвоката навещал некий мужчина с весьма приметными бакенбардами, но имя последнего в сентябре 1894 г. установить не удалось. Из бумаг покойного следовало, что в Филадельфию он прибыл из Сент-Луиса. В управление шерифа этого города был направлен официальный документ, содержавший просьбу отыскать и проинформировать родных Бенджамина Перри о безвременной смерти адвоката. Однако из Сент-Луиса пришел ответ, что адвоката Перри в этом городе не знают и информацией о его родственниках не располагают. Проведенное анатомирование тела умершего адвоката показало, что причиной смерти явилась остановка сердца, вызванная естественными причинами. Керосинаовая лампа была неисправна и попытка ее зажечь вызвала вспышку пламени. Огонь опалил лицо и бороду; сам по себе полученный ожог был не смертелен, но он спровоцировал инфаркт. Перри упал, его сердце остановилось, рядом не было никого, кто смог бы оказать ему помощь. На голове покойного была отмечена небольшая рана, не представлялвшая угрозу для жизни; видимо, она явилась следствием падения в бессознательном состоянии. В принципе, никаких оснований подозревать насильственность смерти Бенджамина Перри не было. Как предположил анатом, смерть Бенджамина Перри последовала примерно за сутки-двое до обнаружения тела. Труп лежал прямо перед выходящим на юго-восток окном, в результате чего прямые солнечные лучи в течение дня сильно его нагревали. Из-за этого процесс разложения зашел довольно далеко. Ввиду плохого состояния тела и отсутствия следов преступления, врач-анатом предложил предать покойного земле. Между тем, найти знакомых или родственников умершего никак не удавалось. На третий день момента обнаружения, 6 сентября 1894 г. , тело Бенджамина Перри было захоронено. Но 24 сентября 1894 г. в полицейское управление Филадельфии обратился Джепт Хау, адвокат из Сент-Луиса, заявивший, что он не может отыскать своего друга Перри, офис которого опечатан полицией. Дело вроде бы стронулось с мертвой точки. Хау утверждал, что он хорошо знает и семью Перри, и некоторых его знакомых. Узнав, что Перри умер и похоронен, адвокат Хау рекомендовал полицейским поставить в известность о случившемся страховую компанию «Fidelity Mutual Life», в которой покойный был застрахован на значительную сумму. Страховщики, получив сообщение полиции, заявили, что необходимо провести эксгумацию и официальное опознание тела. Джепт Хау отказался участвовать в этих процедурах, но при этом заверил полицейских и страховщиков, что он немедленно вызовет в Филадельфию людей, способных такое опознание провести. Буквально через день в Филадельфии появился некий господин Холмс, который привез 9-летнюю дочь умершего адвоката Элис. Кроме того, Холмс имел при себе нотариально заверенную доверенность от вдовы Перри (которую почему-то звали Кэрри Кэнниг) на получение страховки в размере 10 тыс. долларов. Сумма выплаты была по тем временам очень большой. Предствитель страховой компании, разумеется, занервничал. Дело выглядело по его мнению достаточно продозрительным. Перри застраховался в июне 1894 г. в Чикаго и успел внести только один взнос. Страховка была оформлена на фамилию Перри, однако в доверенности, доставленной Холмсом, значилось, что Кэрри Кэнниг является женой Бенджамина Питезеля. Т. о. образом, требовалось доказать, что Питезель и Перри одно и то же лицо. А если это было действительно так, то почему он выступал под разными фамилиями?Но постепенно ситуация вроде бы урегулировалась. Джепт Хау заявил, что Питезель был его помощником в делах; в Филадельфию он приехал в интересах некоего дела, о сути которого Хау как действующий адвокат рассказывать не обязан. Питезель назывался «адвокатом Перри» по прямому указанию Хау и снял офис в доме 1316 по Кэллоухил-стрит также руководствуясь служебными интересами. Личность умершего могут удостоверить его дочь и друг (Элис Питезель и Генри Холмс), а стало быть никаких оснований для невыплаты страховки не существует. Опознание тела Перри-Питезеля было произведено прямо на кладбище 27 сентября 1894 г. сразу после эксгумации. Лицо погибшего подверглось уже значительному изменению и его закрыли платком. Шериф попросил Элис Питезель рассказать об особых приметах отца и девочка сообщила присутствовавшим о шраме на его правом колене и родинке на шее. Указанные ею знаки были обнаружены и продемонстрированы представителям страховой компании, полицейским и свидетелям. Составленный тут же протокол зафиксировал обстоятльства происшедшего. Страховая компания попыталась было затянуть рассмотрение вопроса о выплате премии, но Хау пригрозил судебным иском и страховщики сдались. Холмс получил 10 тыс. долларов и вся компания (Хау, Холмс и Элис Питезель) покинула Филадельфию. На этом дело вроде бы закончилось. Но через две недели история со смертью Перри-Питезеля получила совершенно неожиданное продолжение. В тюрьме Сент-Луиса, за тысячу с лишним километров от Филадельфии, рецидивист Марион Хаджспет сообщил начальнику тюрьмы о том, что располагает достоверной информацией об убийстве и страховом мошенничестве и готов поделиться этой информацией за смягчение режима содержания. Поначалу заявление Хаджспета не вызвало особого интереса, поскольку этот грабитель поездов сидел в заключении уже 6 лет и потому он в лучшем случае кормился слухами, распространяемыми с обычным трепом сокамерников. Однако, Хаджспет клялся, что сможет сообщить самую точную и достоверную информацию с необходимыми для ее проверки именами, адресами и датами. Начальник тюрьмы в конце-концов пошел на сговор с уголовником и в результате услышал такую историю:Весной 1894 г. Марион Хаджспет, сидевший в тот момент под арестом в ожидании суда, оказался в компании весьма интересного сокамерника, отбывавшего 3-месячный срок за попытку продажи участка земли по поддельным документам. Т. е. на самом деле этот человек натворил много других фокусов, в частности по подложным документам пытался купить морфий в фармацевтической компании «Меррил драг компани», продал украденных в Форт-Уорте лошадей и пр. , но приговор он получил именно за двукратную продажу одного и того же участка земли. Сокамерник называл себя Генри Холмсом, но в приговоре суда его именовали Генри Праттом. В голове этого человека роились сотни оригинальнейших планов быстрого обогащения - этим-то он и стал интересен Хаджспету. Для реализации одного из многих своих планов Пратту-Холмсу нужна была поддержка опытного юриста. Хаджспет имел доверительные отношения с адвокатом Джептом Хау, дорогим и уважаемым в Сент-Луисе специалистом по уголовному праву. Марион предложил «свести» Холмса с адвокатом и подобающим образом представить дружка, но взамен потребовал оплатить эту услугу. Холмс пообещал в случае успеха дела передать Хаджспету 500 долларов - прямо скажем, очень неплохая плата за посредничество! Что именно Холмс хотел предложить адвокату Хаджспет в тот момент не знал; ему было известно лишь то, что речь должна была пойти о хитроумном страховом мошенничестве: Хау должен был дать квалифицированную консультацию и, возможно, принять какое-то участие в преступной комбинации. Итак, Холмс познакомился с Хау и через несколько недель благополучно вышел на свободу (кстати, помогла ему в этом молодая красивая жена, договорившаяся с истцами по другим криминальным эпизодам). Хаджспет остался сидеть в тюрьме и более со своим сокамерником не встречался. Прошло полгода. Хау периодически приезжал к своему клиенту, рассказывал разные новости. Из рассказов адвоката Хаджспет понял, что Холмс вроде бы отказался от намерения провернуть страховое мошенничество. И вдруг в начале октября 1894 г. Джепт Хау появляется в тюрьме и со смехом рассказывает Хаджспету о том, что «дельце удалось». Оказалось, что Холмс, выдав своего безработного дружка-алкоголика за помощника адвоката, застраховал его в Чикаго аж на 10 тыс. долларов, а через пару месяцев, раздобыв безхозный труп, предъявил страховой полис к оплате в Филадельфии. Хау подтвердил, что умерший работал у него помощником, а Холмс организовал «опознание» трупа. Самым хитроумным в этой истории было то, что Холмс для опознания привлек еще и ребенка, якобы, 9-летнюю дочь умершего. Дело было сделано чисто; Джепт Хау был очень доволен тем, что ему, по его словам, «фактически не пришлось нарушать закон»: под протоколом опознания он не подписывался, а значит не лжесвидетельствовал, а на работу в свой офис он может принимать кого угодно, тут его ни в чем обвинить нельзя. Хау сказал, что получил от Холмса 2, 5 тыс. долларов - это был самый большой в его жизни разовый гонорар. Марион Хаджспет, понятное дело, захотел получить те самые 500 долларов, которые Холмс не так давно обещал ему выплатить в случае успеха своего предприятия. Хотя Марион сидел в тюрьме, он сумел сделать так, чтобы в тот же вечер в адрес Генри Холмса ушла телеграмма, в которой последнему предлагалось в течение одной недели либо лично вручить деньги Хаджспету, либо сделать это через адвоката. Хаджспет честно выждал неделю, затем вторую и, убедившись, что денег он не получит, обратился к тюремному начальству. Из Сент-Луиса в адрес управления полиции Филадельфии немедленно ушла телеграмма, в которой сообщались детали сделанного Хаджспетом заявления и содержалась просьба об их проверке. Дальнейшее предстаивть несложно: полиция Филадельфии проинформировала страховую компанию о том, что появилась сведения о возможном мошенническом присвоении страховой премии. Страховщики, не полагаясь на оперативность работы государственных сыскарей, обратились за помощью в местное отделение частного сыскного агенства Алана Пинкертона. Раследование обстоятельств смерти Бенджамина Перри принял на себя частный детектив Патрик Гейер. Из Сент-Луиса в адрес управления полиции Филадельфии немедленно ушла телеграмма, в которой сообщались детали сделанного Хаджспетом заявления и содержалась просьба об их проверке. Дальнейшее предстаивть несложно: полиция Филадельфии проинформировала страховую компанию о том, что появилась сведения о возможном мошенническом присвоении страховой премии. Страховщики, не полагаясь на оперативность работы государственных сыскарей, обратились за помощью в местное отделение частного сыскного агенства Алана Пинкертона. Раследование обстоятельств смерти Бенджамина Перри принял на себя частный детектив Патрик Гейер. Прежде всего, он встретился с доктором, производившим вскрытие трупа Бенджамина Перри. Детектива интересовали детали, не попавшие в официальный акт. Анатом сообщил, что при осмотре мозга погибшего ему почудился слабый запах хлороформа (В этом месте необходимо сделать маленькое отступление: мельчайшие сосуды головного мозга являются своего рода «испарителями», хорошо сохраняющими запах попавших в организм посторонних веществ. Присутствие в желудочно-кишечном тракте желудочного сока и желчи зачастую не позволяет идентифицировать его содержимое по запаху и в те «дедовские» времена, когда возможности химии были крайне ограничены, анатомы нюхали раскрытый череп. Опытные специалисты могли даже указать какой сорт спиртного был выпит умершим. Однако, такой способ был, конечно же, крайне неточен и субъективен; на его результат сильно влияла как острота обоняния врача, так и окружающие запахи). Однако, врач не стал никому об этом говорить, поскольку не был уверен в справедливости своего заключения. Однако, для Гейера слова патологоанатома значили многое. Детектив поинтересовался тем как именно проходило опознание тела? Уверенно ли Элис Питезель узнала отца? Не обошлось ли без подсказок со стороны Холмса? Врач, наблюдавший эту процедуру от начала до конца, уверенно заявил, что не сомневается в точности опознания: девочка точно и без колебаний назвала особые приметы отца. Искреннее волнение Элис само по себе красноречиво свидетельствовало о том, что она узнала в мертвом теле отца. Во всяком случае и анатом, и представитель страховой компании, и полицейские, бывшие свидетелями опознания (а всех этих людей опросил детектив) уверенно заявляли, что ничуть не сомневались в точности полученного результата.

Подобные утверждения, конечно же, звучали странно. Со слов Хаджспета можно было заключить, что все трое - Холмс, Хау и Питезель - были сообщниками, каждый из которых играл в этом деле свою роль. Питезель-Перри вовсе не должен был умереть - вместо него в офис на Кэллоухил-стрит надлежало подбросить чужой труп. Но как можно было объяснить совпадение родимого пятна и шрама на колнке трупа с описанием таковых, полученным от Эллис Питезель? Может быть, никакого совпадения не было и в помине; мошенники в начале сентября раздобыли труп, загодя показали его девочке и приказали хорошенько запомнить особые приметы? Можно ли предположить, что мошенники подучили девочку? Нежели она была до такой степени хладнокровна и цинична, что смогла ломать комедию на кладбище возле разрытой могилы?В тот момент Гейер еще не мог ответить на эти вопросы. Однако возможность найти правильные ответы предопределяла в конечном итоге успех всего расследования. Еще до своего отъезда из Филадельфии детектив обратился к страховым компаниям Восточного побережья США с письмом, в котором просил проинформировать агенство Алана Пинкертона о всех случаях страхования «Генри Холмса» в последние годы. После этого Гейер отправился в Сент-Луис и повидался там с Марионом Хаджспетом. Последний был очень доволен тем, что сумел поднять бучу вокруг Холмса. Гейер попросил тюремного сидельца припомнить что-нибудь особенное, связанное с Холмсом, что могло бы помочь в его разоблачении. Хаджспет, глубокомышленно задумавшись, вспомнил, что как-то раз Холмс-Пратт упомянул о том, что на его арест в штате Техас давным-давно был выписан ордер. Дело в том, что Генри Холмс некогда занимался там торговлей ворованными лошадьми, если точнее - табунов угнанных лошадей. Было это еще в начале 1890-х годов. Сам интеллектуал (а Хаджспет считал Холмса именно «интеллектуалом») конокрадством не занимался, почитая сей промысел слишком «грязным» и хлопотным (для этого у него была целая банда разного рода отщепенцев), но вот оптовую торговлю ворованными лошадьми чрезвычйно ценил ввиду ее прибыльности. Когда весной 1894 г. Холмса в Сент-Луисе засадили на 3 месяца никто об этом не узнал. Помимо этого Хаджспет сообщил адрес по которому проживал Генри Холмс и по которому он в конце сентября направил телеграмму с требованием выплаты денег: штат Иллинойс, город Чикаго, район Ингвуд, отель «Замок» на пересечении 63-й стрит и Уоллес. Кстати, в Чикаго жили и другие участники истории со страховкой: Бенджамин Питезель и его жена Кэрри Кэнниг. Перед тем как отправиться в Чикаго, детектив Гейер нанес визит адвокату Джепту Хау. Сразу можно сказать, что ничего путного детектив из общения с этим человеком не почерпнул. Однако, эта встреча имела далеко идущие последствия, хотя в тот момент Гейер этого не узнал. Хау срочно оповестил Холмса, что им заинтересовались детективы Пинкертона. По иронии судьбы в те дни, когда в Сент-Луисе находился Гейер, там же проживал и Холмс, они ходили по одним и тем же улицам и жили в соседних гостиницах (хотя, разумеется, ни тот ни другой о последнем обстоятельстве не подозревали). Итак, Патрик Гейер из Сент-Луиса поехал в Чикаго. Там он планировал отыскать Питезеля (либо его семью), а также самого Генри Холмса. Однако, еще до того, как детектив приступил к активной работе в Чикаго, он получил весьма важную информацию. Одна из страховых компаний, работавшая в Нью-Йорке, в ответ на письмо с просьбой сообщить о всех подозрительных операциях с клиентом по фамилии «Холмс», прислала в агенство Пинкертона настоящий детективный рассказ. Краткое содержание его сводилось к следующему: в 1891 г. в Нью-Йорке на 20 тыс. долларов была застрахована жизнь некоего Генри Холмса, 30-летнего предпринимателя, не страдавшего никакими серьезными заболеваниями. По прошествии буквально двух месяцев поступило сообщение, что этот человек был убит в отеле на полуострове Род-Айленд, если точнее, на пляже рядом с отелем, в котором он проживал. Тело погибшего найдено не было, удалось только обнаружить его обожженную голову, закопанную в песке. Через некоторое время в отеле появился друг Холмса, который принялся разыскивать погибшего. Узнав, что Холмс погиб при загадочных обстоятельствах, друг заявил, что имеет в своем распоряжении страховку на 20 тыс. долларов и предъявил ее к оплате. Прибывшие в отель на Род-Айленд представители страховой компании заявили, что обстоятельства гибели Холмса представляются им в высшей степени неопределенными, да и сама личность погибшего нуждается в юридическом установлении. До тех пор, пока все необходимые процедуры не будут выполнены, а полиция не проведет официального расследования причин смерти Холмса, о выплате страховой премии не может быть и речи. Друг погибшего стал нервничать, принялся было грозить страховщикам, но потом неожиданно собрал вещи и отбыл в неизвестном направлении. История так ничем и не закончилась: родственников Холмса найти не удалось, личность погибшего не была идентифицирована, а страховка так и осталась невыплаченной. Страховщики считали, что их пытались обмануть и для этого мошенники даже пошли на убийство, но полицейское расследование так и не привело к установлению чьей-либо персональной ответственности в случившемся. Эта история могла означать то, что мошенник «Холмс» пытался провернуть свою аферу задолго до 1894 г. Тогда он действовал в одиночку, полагая, что сумеет обойтись без поддержки юриста, но номер, как говорится, не прошел. Затаившись на несколько лет, преступник повторил попытку в Филадельфии, подготовившись на этот раз несравненно лучше. Конечно, все детали случившегося мог объяснить только сам Генри Холмс, но Гейер не очень-то удивился, когда обратившись в отель «Замок», узнал, что с господином Холмсом он никак побеседовать не сможет: в отеле его не было. Сам «Замок» представлял собой монументальное трехэтажное здание с башенками на углах и украшениями в виде зубцов крепостной стены на крыше. Отель занимал участок 20*65 метров и построен был в 1889-90 гг. На первом этаже находились ресторан, ювелирный магазин, аптека и складские помещения для них. Отделка помещений была роскошна: высокие потолки с лепниной, деревянные панели, зеркала, живые растения - все это производило впечатление солидности предприятия. Гейер хотел поселиться в гостинице, но оказалось, что это невозможно: на втором и третьем этажах шел ремонт и постояльцы временно не принимались. Расспрашивая о Генри Холмсе работников «Замка» детектив с удивлением понял, что никто не мог описать этого человека. Но заправлявший в «Замке» всеми делами Патрик Квинлан намекнул Гейеру, что тот может оставить для Холмса письмо или записку и это послание непременно попадет в руки адресату. Со слов Квинлана детектив заключил, что Генри Холмс поддерживает с ним связь, возможно, одностороннюю. Гейер оставил письмо для Холмса, разумеется, самого невинного содержания, а сам обратился к начальнику местного почтового отделения. Нетрудно догадаться о чем он попросил чиновника; Гейера интересовало, куда же будет переправлено его письмо. Возможно, частный детектив подкупил почтальона (доподлинно неизвестно как именно он добился полного взаимопонимания с ним), но факт остается фактом - почтовый служащий взялся помогать частному сыщику. Следующим шагом Гейера в Чикаго была попытка установления места проживания Питезеля и его семьи. Удача сопутствовала детективу и он десятого октября нашел то место, где вплоть до июля квартировала большая семья Бенджамина. Слово «большая» в данном случае не метафора: Бен Питезель и Кэрри Кэнниг имели пятерых детей. Причем среди них действительно была 9-летняя Эллис. Открытие было, конечно, важным, но по-настоящему поразило Гейера другое: соседи опознали Питезеля в… предъявленной им фотографии помощника адвоката Перри. Из чего следовало, что в Филадельфии на опознании был предъявлен труп именно Питезеля. Другими словами, и Генри Холмс, и Элис Питезель не обманывали страховщиков и полицейских - они действительно опознали тело!Наверное, только теперь детектив стал понимать дьявольский замысел, успешно воплощенный в афере со страховкой. Три злоумышленника - Хау, Холмс и Питезель собирались обмануть страховую компанию и договаривались между собой насчет того, чтобы подложить в последний момент труп постороннего человека. Питезель уверен, что все так и будет сделано: он застраховал свою жизнь, жена оформила доверенность на получение денег… Но остальные подельники вовсе и не думали «заморачиваться» с телом постороннего человека (ведь его еще надо где-то найти, каким-то образом заманить в Филадельфию, убить там и тело незаметно подбросить в офис; это только на бумаге легко устроить!). Подельники убили самого Питезеля, а затем Холмс и 9-летняя Элис его «опознали» в морге. Осечки задуманная комбинация не допускала, ведь страховка была реальна, страховой случай действительно наступил, фактически и мошенничества никакого не было! Было просто убийство, да только кто ж это докажет!Ободренный открытием, Гейер возвратился в «Замок» и предъявил фотографию Питезеля там. Выстрел был сделан, что называется, наугад, но попал в самую десятку. К немалому своему удилению детектив узнал, что Бенджамина Питезеля персонал гостиницы и расположенных в здании заведений не просто хорошо знал - он ему одно время напрямую подчинялся. Оказалось, что в сентябре 1893 г. хозяин всех этих заведений - Германн Маджет - уезжал из Чикаго и вместо себя оставлял руководителем Питезеля. Разумеется, подобное доверие означало хорошие личные отношения. Гейер поинтересовался, может ли он поговорить с Маждетом и узнал, что хозяина «Замка» в Чикаго не видели с 22 ноября 1893 г. Оказалось, что уже довольно давно Германна Маждета преследовали кредиторы, которые никак не хотели войти в положение молодого предпринимателя и повременить с предъявлением векселей. Летом 1893 г. на третьем этаже отеля произошел пожар, благодаря чему появилась надежда получить хорошую страховку (25 тыс. долларов) и расплатиться с долгами, но кредиторы не желали чуточку повременить. В результате господин Маджет оставил в конце ноября 1893 г. свое предприятие и отбыл на заработки. Вместо него всеми деламив «Замке» заправлял Пэт Квинлан. Последний уверял, что никак не может связаться с Маджетом, но Гейер ему не поверил. Детектив поспешил на почту и предупредил начальника отделения, что теперь его интересует куда будет переправляться корреспонденция, адресованная не только Холмсу, но и Маджету. Менее чем через двое суток сыщик узнал, где же именно находятся эти люди. Проницательный читатель наверняка уже догадался, что в обоих случаях адрес в г. Сент-Луисе, штат Миссури, оказался одним и тем же. Из чего вполне логично было предположить, что Германн Маджет и Генри Холмс - одно и то же лицо. Патрик Гейер немедленно связался со своим руководством и попросил разрешения на подключение к расследованию официальных властей. Дело явно выходило за пределы компетенции частного сыскного агенства. Такое разрешение было получено. Полицейские ведомства и прокуратуры нескольких штатов, а также служба рейнджеров Техаса с подачи агенства Пинкертона начали проверку различных эпизодов, связанных с деятельностью Холмса-Маджета на их территории. С середины октября 1894 г. работа по «делу Холмса» велась одновременно в нескольких направлениях. Прежде всего в Техасе был возобновлен старый ордер на арест, выданный в 1891 г. Именно на основании этого документа планировалось арестовать Холмса в случае обнаружения. Помимо этого в Техасе и Арканзасе началось расследование его деятельности по вновь открывшимся фактам; оказалось, что в этих штатах на Холмса в 1893 г. была переведена значительная недвижимость и находившийся в розыске преступник приезжал в Техас для совершения с нею сделок. Результаты этого расследования оказались очень интересны, ниже о них будет сказано подробнее. В самом Чикаго полиция организовала негласную проверку Маджета и его «Замка». Чтобы раньше времени не вспугнуть скрывавшегося хозяина, полицейские не обращались к персоналу гостиницы, а на первых порах работали с информаторами и документами, находившимися в городской администрации, в банках и страховых компаниях. Внимание детективов сразу же обратили на себя разного рода нестыковки и труднообъяснимые противоречия. Так, например, стало известно, что Маджет до того как построить «Замок» владел аптекой прямо через улицу. В 1886 г. он выкупил ее у 63-летней Холтон, пообещав хозяйке заплатить деньги в несколько приемов, а кроме того, обеспечить пожилую женщину пожизненной рентой. Через четыре месяца с момента совершения купчей Маджет перестал платить Холтон и хозяйка аптеки пригрозила ему судом. После этого женщину никто уже не видел и платежи, судя по банковской отчетности, ей более не переводились. Маджет построил свою гостиницу без утверждения проекта, что являлось нарушением городского законодательства. Кроме того, выяснилось, что как гостиница «Замок» функционировал совсем недолго, буквально полтора года. После пожара летом 1893 г. Маджет закрыл отель, якобы, на ремонт и более уже не открывал. Однако, никакого ремонта в здании не велось; третий этаж здания стоял закрытым. Страховка от пожара на 25 тыс. долларов действительно существовала, но расследование, проведенное страховой компанией, наводило на мысль об умышленном поджоге. Были обнаружены следы не менее трех очагов возгорания на 3-м этаже, что заставило подозревать мошенничество. Страховая компания отказалась выплачивать деньги Маджету, тот в свою очередь пригрозил страховщикам судом, но иска так и не подал. Ситуация с лета 1893 г. оставалась патовой: страховая премия выплачена не была, Маджет в суд не обратился, третий этаж стоял сожженый, ремонт так и не начался, гостиница же оставалась закрытой. Полиция Филадельфии, получив из Чикаго фотографию Маджета, предъявила ее участникам процедуры опознания тела Питезеля-Перри. В Германне Маджете был опознан Генри Холмс. Так было получено доказательство того, что это одно и то же лицо. На том основании, что Маджет подписался не своим именем, протокол был признан фальсифицированным и полиция возбудила дело о страховом мошенничестве и преднамеренном убийстве. Кроме того, полицейские управления штатов Нью-Гэмпшир и Мичиган, где прошла молодость Германна Маджета, приступили к изучению его прошлого. Результат оказался чрезвычайно интересным, но об этом будет сказано чуть ниже. Между тем детектив Гейер шел по следу Маджета-Холмса. Имея на руках его фотографию, сыщик отправился в Сент-Луис, по тому адресу, куда пересылалась корреспонденция из «Замка». Однако, сыщик там никого уже не застал. Оказалось, что подозреваемый отбыл в Детройт, штат Миссури. Гейер направился туда. Однако, и в этот раз детектив опоздал. Маджет-Холмс отбыл из пансиона буквально за несколько часов до его появления. Но в Детройте сыщик узнал информацию, которая заставила его насторожиться: Маджет-Холмс путешествовал в сопровождении трех детей: девочек Эллис и Нелли и мальчика Говарда. Своих детей, насколько это было известно Гейеру, Маджет-Холмс не имел и в Сент-Луисе он проживал один. Откуда же в его компании появились дети, да тем более трое? Имена детей совпадали с именами детей Питезеля. Означало ли это, что Маждет каким-то образом отделил их от матери? Если это было действительно так, то какова судьба Кэрри Кэнниг и еще двух других детей Питезеля (напомним, их всего было пятеро)?Гейер обратился к Пинкертону с просьбой установить место проживания родителей Мэри Кэнниг и взять его под скрытое наблюдение, полагая, что в какой-то момент вдова Питезеля может там появиться. Если бы это произошло, ее переписку надлежало бы перехватывать и перлюстрировать, но саму женщину до поры не арестовывать: она должна была вывести сыщиков к Холмсу. Оказалось, что родители Кэрри проживают в городке Гальва, штат Иллинойс. И к ним действительно совсем недавно приезжала Кэрри Кэнниг с двумя детьми (из пяти). Однако, к тому моменту, когда в Гальве появились детективы женщина уже отбыла в неизвестном направлении. Тем не менее, казалось, что еще не все потеряно: родители сообщили, что дочь обязательно напишет им с нового места. Всю корреспонденцию Кэннигов с этого момента стали скрытно проверять на почте. Гейер, осматривая дом в Детройте, который на протяжении трех дней снимал Маджет, сделал открытие, заставившее предполагать самую худшую развязку всей этой истории. В подвале дома детектив обнаружил большую яму, вырытую совсем недавно. Домоладелец утверждал, что он никому не поручал выкапывать эту яму. Стало быть, своим появлением она была обязана Маджету. Гейер заподозрил, что преступник готовил могилу для детей и лишь благодаря случаю ему не удалось осуществить задуманное убийство. В течение пары дней Гейер пребывал в бездействии, не зная в каком направлении двигаться, но скоро он получил очередную телеграмму из Чикаго, в которой его уведомляли о том, что Маджет-Холмс выходил на связь с Патриком Квинланом, управляющим «Замком», из Торонто, Канада. Маджет требовал от помощника собрать сколь возможно денег и быть готовым передать их по первому требованию. Гейер, не задумываясь, помчался в Торонто. В течение нескольких дней сыщик обходил гостиницы, пансионаты и частные дома, сдававшиеся в наем, и демонстрировал фотографию Маджета-Холмса, в надежде, что кто-то сумеет опознать этого человека. Но не успел Гейер отыскать место, в котором проживал Холмс, как из Чикаго поступила новая информация: очередная телеграмма от Холмса была отправлена Квинлану из Цинцинатти, штат Огайо. Детектив немедленно отправился туда. Будь Германн Маджет чуточку осмотрительнее и осторожнее, он бы прекратил всякую связь с «Замком», демаскировавшую его перемещения. Но беглец до такой степени был самонадеян, что вплоть до момента своего ареста пребывал в твердой уверенности, что до сих пор никто не догадался об идентичности Маджета и Холмса. Он не очень-то таился и в ходе своих перемещений не боялся представляться «Германном Маджетом». Едва только Гейер приступил к розыкам в Цинцинатти, как поступила информация о том, что беглец переместился в Индианаполис, столицу штата Индиана. Кроме того, из этого города Кэрри Кэнниг направила письмо родителям, что означало и ее пребывание в этом городе. Не совсем понятно было для чего Маджет решил встретиться Кэрри: мужа он не мог ей вернуть, детей, видимо, тоже. Неужели и с Кэрри Кэнниг он решил разделаться также, как и с Беном Питезелем?Гейер поехал в Индианополис. Там он получил информацию, что Маджета видели в обществе молодой и очень красивой блондинки гораздо младшей его по возрасту. Маджет именовал себя «Генри Праттом», а свою спутницу называл «Джорджиной». Означало ли это, что преступник встретился со своей преданной супругой, той самой, о которой упоминал Марион Хаджспет? Но где, в таком случае Кэрри Кэнниг? Казалось, что розыск сейчас провалится, тем более, что найти в Индианаполисе интересовавших Гейера людей не удалось. Трехнедельная гонка по стране грозила закончиться полным фиаско. Но неожиданно пришла информация из Гальвы, где проживали родители Кэрри Кэнниг. Наблюдение установило, что дочь прислала телеграмму, сообщавшую о ее нынешнем местонахождении. Это был городок Берлингтон, в штате Вермонт, настоящий медвежий угол Америки. Не было ни одной причины, по которой Кэрри должна была находиться там. Опасаясь, что в Берлингтоне последует расправа над вдовой Питезеля, Гейер обратился к руководству сыскного агенства с просьбой предоставить охрану Кэнниг. Впрочем, это было проделано и без его просьбы: всем была понятна серьезность момента. Удача наконец улыбнулась сыщикам: Кэрри обнаружили спокойно проживавшей по указанному в телеграмме адресу. Детей с нею не было, они находились в Гальве, у дедушки с бабушкой. Гейер помчался в Берлингтон, чтобы лично допросить Кэнниг, но дорога туда заняла более суток. Едва только детектив появился в городке, как коллеги огорошили его самой последней новостью: Маджет прислал письмо Кэрри, которое благополучно было перехвачено на почте. В письме Германн просил перенести бутылку с «ценным веществом» из подвала на чердак и получше там запрятать. Очевидно, он предполагал появиться в Берлингтоне и забрать бутылку. Гейер немедленно приступил к допросу женщины, которую розыскивал более месяца. Вдова Питезеля была на грани нервного срыва. Она твердила, что запуталась и ничего не понимает в происходящем, дескать, Маджет обещал вернуть ей трех детей, но до сих пор этого не сделал. Гейера, разумеется, в первую очередь интересовал сам Маджет. Кэрри рассказала, что в Берлингтон ее привез Германн и в течение двух дней жил с нею в снятом доме, но затем он бросил все и уехал. Причиной отъезда стало то, что Кэрри застала его за… выкапыванием ямы на заднем дворе. Гейер, посмотрев на яму в рост человека, спросил у Кэрри Кэнниг: «Надеюсь, Вы догадываетесь, для кого он копал могилу?». Вдова Питезеля, казалось, понимала, что друг покойного мужа готовил ей смерть, только боялась признаться самой себе в этом. Гейер попросил женщину рассказать как была устроена афера со страховкой. По словам Кэрри Кэнниг, осенью 1893 г. Бенджамин рассказал ей о том, что Германн Маджет предложил ему застраховаться на большую сумму денег, а потом скрыться. Маджет обещал отыскать похожий на него труп, который и намеревался выдать за Питезеля. По словам Кэрри, Маджет взял с Бенджамина слово, что тот не расскажет ей о предстоящем мошенничестве, но беспокойство взяло верх и муж данное слово не сдержал. Кэрри была против аферы, но переубедить Бенджамина не смогла. В июле 1894 г. перед своим отъездом в Филадельфию Бенджамин доверительно сказал своей старшей дочери Дэззи, что скоро, возможно, она кое-что узнает о нем из газет, но ничему прочитанному не надо будет верить: «Знай, со мной будет все хорошо и если меня не будет рядом какое-то время, то лишь потому, что так будет надо». Когда Кэрри узнала из газет о смерти Перри-Питезеля с ней приключилась истерика, но дочь ее успокоила, повторив слова отца. В конце сентября 1894 г. Маджет убедил Кэрри Кэнниг отпустить с ним дочек Элис и Нелли и сына Говарда. Маджет сказал, что они понадобятся для участия в процедуре идентификации трупа. Но на самом деле, как известно, в опознании участвовала только Элис. Судьба детей была неизвестна, мать более их не видела. С конца сентября она неоднократно встречалась с Маджетом и тот всякий раз по-новому объяснял почему с детьми невозможно повидаться. В последний раз он заявил Кэрри, что дети скоро приедут в Берлингтон вместе с Бенджамином Питезелем. Разумеется, Патрик Гейер поинтересовался о какой бутылке «с ценным содержимым» побеспокоился в своем письме Германн Маджет? Кэрри отдала полицейским большую бутыль, заполненную тяжелой вязкой прозрачной жидкостью, спрятанную в подвале. Химический анализ показал, что в бутылке хранился нитроглицерин, мощная взрывчатка, обладавшая низкой детонационной стойкостью. Даже простое падение бутылки на пол могло вызвать взрыв, способный полностью разрушить дом, в котором проживала Кэрри Кэнниг. Возможно, именно в расчете на неосторожность женщины Маджет-Холмс и дал ей поручение перенести бутылку, которая в ее руках превращалась в потенциальную мину. Зная, что письмо Маджета с просьбой перепрятать бутылку с нитроглицерином было направлено из Бостона, Гейер в сопровождении группы детективов выехал в этот портовый город. Точный адрес, по которому проживал Маджет, был неизвестен, его предстояло установить. Местная полиция приняла в розысках самое активное участие. Удача сопуствовала детективам - 17 ноября 1894 г. Германн Маджет был арестован на пороге гостинцы и в его вещах был обнаружен билет на пароход, направлявшийся в Европу. Буквально через три дня преступник покинул бы американский континент, избежав тем самым правосудия. Арестованный воспользовался правом не свидетельствовать против себя. Он хранил молчание, предоставив обвинению возможность доказательно уличать его в совершении преступлений. На первом этапе расследования большую ценность представила информация о прошлом Германна Маджета. Сразу надо оговориться, что хотя для установления подлинных обстоятельств его жизни были приложены большие усилия, очень многое из прошлого этого человека так и осталось непроясненным. Сам Маджет сделал все возможное для того, чтобы максимально скрыть любые детали, способные пролить свет как на его прошлые поступки, так и саму личность. Здесь необходимо отметить уникальную лживость этого человека. Мифотворчество вообще характерно для преступников, но то, как лгал Маджет, какие масштабы принимало его вранье, заставляет говорить о прямо-таки феноменальной, патологической и иррациональной лживости. Вранье этого человека зачастую не влекло за собой даже мизерной выгоды, не имело обоснованной логики и являлось самоцелью. Если Маджет и говорил правду, то только для того, чтобы достовернее сделать последующую ложь. В дальнейшем мы увидим, что он дошел даже до того, что объявил убитыми тех людей, которые на самом деле были живы. Эта поведенческая черта Маджета, которая довольно долгое время оставалась должным образом непонятой современниками, чрезвычайно затруднила реконструкцию его жизни. Фантастическая лживость преступника проявилась задолго до ареста, так что многие знакомые и друзья Маджета на самом деле практически ничего не знали о нем. Именно поэтому попытка восстановить обстоятельства недолгой, но очень бурной, жизни этого человека заставляет констатировать: датировки разными источниками одних и тех же событий рознятся порой на 3-4 года, а многие события из прошлого Маджета вообще невозможно привязать к сколь-нибудь определенной дате. Родился Германн Маджет 16 мая 1860 г. в семье начальника почтового отделения в г. Гилмантон, штат Нью-Гэмпшир. Уже в детстве и юности он обратил на себя внимание отличной памятью и сообразительностью. Это был лучший ученик школы. Вместе с тем, люди, знавшие его с детства, отмечали жестокость маленького Германна к животным и младшим по возрасту детям. Его половое чувство рано заявило о себе и после окончания школы 18-летний Маджет сбежал из дома с 17-летней дочкой зажиточного фермера из соседнего городка Лаудон. Поступок был, конечно, рискованным, совратитель мог получить от разгневанного папаши пулю, но Германн живо отвел подружку в церковь, где молодые бракосочетались. Очень скоро жена забеременела и богатому фермеру пришлось оплатить учебу Маджета в медицинской школе в Берлингтоне, штат Вермонт. Отучившись год, Германн перевелся в медицинскую школу в городе Энн-Арбор, штат Мичиган, которую он успешно закончил, получив звание доктор, в 1880 г. Жена к этому времени успела родить сына и в глазах Германна потеряла всякий интерес. Он убежал от нее, чтобы никогда более не встретиться. В Энн-Арборе молодой Маджет вместе со своим дружком провели первую успешную аферу. Друг Германна (фамилия этого человека никогда не была оглашена) застраховал свою жизнь на 12, 5 тыс. долларов и через три месяца скрылся. Маджет похитил сильно обезображенный труп из анатомического зала медицинской школы, одел его в одежду исчезнувшего и подбросил на окраине городка. Страховщики выплатили деньги и этот успех, видимо, чрезвычайно вдохновил Маджета. В период 1880-85 гг. молодой медик пробовал свои силы в самых разных аферах. Маджет был преподавателем и вымогал с учащихся взятки, обворовывал соблазненных женщин, уезжал, не оплатив выставленные счета за проживание, брал под реализацию товар и не возвращал деньги. Несомненно, в эти годы он, так сказать, искал свой стиль, свою преступную манеру, нарабатывал оптимальные схемы наживы нечестным путем. В 1885 г. Германн Маджет появился в Чикаго, связав с эти городом свое будущее. Он впервые использовал фамилию Холмс, под которой открыл офис в Уилмете, районе, расположенном на севере Чикаго. Молодой, энергичный и обаятельный бизнесмен привлек внимание Мирты Белкнап, дочери одного из богатейших торговцев недвижимостью в Уилмете. Холмс быстро сделал предложение «перспективной» невесте и получил согласие на брак. Так мошенник сделался двоеженцем. Белкнапы, разумеется, ничего не знали о первой семье своего нового родственника. Тогда же Маджет-Холмс впервые, видимо, решился на убийство. Дважды он подсыпал своему тестю в сахарницу мышьяк. Этот классический прием средневековых отравителей оба раза не сработал: нестерпимая горечь сахара выдавала присутствие яда. Холмсу-Маджету следовало бы действовать постепенно, добавляя мышьяк маленькими порциями, но стремление поскорее завладеть наследством тестя лишило его благоразумия. После второй попытки отравления отца Мирта заявила своему благоверному, что отправит его за решетку; Холмс в одночасье собрал пожитки и покинул негостеприимный дом. Германн отправился на юг. О его перемещениях той поры известно немного. Видимо, к этому времени относится установление Маджетом прочных связей с профессиональными преступниками на юге страны - в Техасе и Арканзасе. Во время этой поездки Маджет сделался участником большой банды, занимавшейся кражами лошадей, и хорошо заработал на этом деле. Впрочем, ковбойские приключения не очень-то прельщали доктора по образованию и мошенника по призванию, так что в скором времени Германн вернулся в Чикаго. В феврале 1886 г. разбогатевший Маджет купил большой пакет акций первой в мире фабрики по производству копировальных машин - «ABC Copier» - что в дальнейшем обеспечивало его очень хорошим постоянным доходом. Заодно Маджет-Холмс прикупил и копировальную машину. Он снял офис на Дирборн-стрит и взял большой кредит в банке. Для возврата кредита Германн напечатал 20 тыс. черно-белых долларов, которые раскрасил от руки и вернул заимодавцу. Когда подделка обнаружилась, детективы помчались в офис Холмса. Там они преступника не нашли, зато им в руки попали как сама копировальная машина, так и стопа поддельных банкнот на сумму почти 9 тыс. долларов. В офисе оставили засаду, но Холмс туда никогда больше не возвращался. В мае 1886 г. Германн устроился работать в аптеку Холтон в чикагском районе Ингвуд, на пересечении 63-й и Уоллес-стрит. Муж хозяйки умирал от рака простаты и она нуждалась в помощнике. Маджет дождался, пока хозяйка похоронит мужа, после чего предложил ей в рассрочку выкупить бизнес. Холтон согласилась. Маджет платил четыре месяца, затем прекратил. Холтон попыталась было пригрозить ему, но бесследно исчезла. Германн Маджет продолжал ковать деньги. Он сделался пайщиком компании по изготовлению глицеринового мыла и получал на этом неплохие дивиденты. Вообще, он тонко чувствовал коньюктуру и как предприниматель показал себя с лучшей стороны. Продав аптеку Холтон, он купил участок земли на другой стороне улицы и приступил к возведению там гостиницы, которую тенденциозно назвал «Замок». Решение заняться гостиничным бизнесом созрело в голове Маджета, видимо, неслучайно. В конце 80-х годов 19-го столетия Чикаго готовился принять Всемирную выставку, посвященную 400-й годовщине открытия Америки Колумбом. Устроители обещали продемонстрировать феерические шоу и всевозможные чудеса науки и искусства, что должно было привлечь в Чикаго массу туристов. Владельцы чикагских гостиниц не без оснований ожидали, что на их головы прольется золотой дождь. Поэтому в то самое время, пока известный архитектор Дэниел Бархэм на площади в 630 акров возводил 200 выставочных павильонов, безвестный врач Германн Маджет продвигал гораздо более скромный бизнес-проект - трехэтажную гостиницу на перекрестке 63-й стрит и Уоллес. Здание выглядело довольно внушительно - 20*65 метров. Первоначальный проект Маджет неоднократно изменял. Кроме того, он непрерывно скандалил с подрядчиками, выполнявшими строительный работы. За полтора года на стройке сменилось более 500 рабочих, фактически Маджет трижды обновил занятый на объекте персонал. Всякий раз рассчитывая увольняемых, Маджет бессовестно их обсчитывал. Помимо экономии средств такой принцип организации работ имел и другое существенное для Германна достоинство: никто из строителей толком не знал, что же именно было построено. Изменения в проект вносились на глазок и должным образом не документировались, поэтому когда полиция явилась с обыском в «Замок» она увидела там совсем не то, что рассчитывала. При постройке здания Маджет заказал большой сейф из тех, что используются в банковских хранилищах. Фактически это была бронированная комната, установленная на втором этаже. Маджет получил сейф в кредит, который своевременно не погасил. Когда представители компании-поставщика явились на стройку, чтобы забрать сейф, выяснилось, что тот уже обложен стенами и поверх него началось возведение помещений третьего этажа. Маджет заявил, что продавец может забрать сейф, но «если при этом из кладки моего здания будет вынут хотя бы один кирпич, я через суд добьюсь, чтобы вы построили мне новый дом!» Продавец сейфа так и не рискнул забрать его, а Маджет так и не оплатил эту покупку полностью. Полицейская проверка позволила установить, что первыми управляющими еще недостроенного «Замка» явилась чета Коннеров. Нед и Джулия Коннеры вместе с 8-летней дочкой Перл приехали в Чикаго из Девенпорта, штат Айова, в 1890 г. Поначалу они помогали Германну Маджету в решении разного рода хозяйственных проблем, постоянно возникавших при строительстве дома. Довольно быстро их статус вырос: высокая, статная (180 см. !) Джулия сделалась любовницей Германна и заодно приняла на себя ведение бухгалтерии, а Нед стал клерком в аптеке и ювелирном магазине, фактически приняв на себя повседневное управление этими заведениями. В какой-то момент семейной идилли пришел конец - друзья открыли Неду глаза на причину его карьерного роста и муж потребовал от жены немедленого прекращения отношений с Маджетом. Джулия Коннер сделала свой выбор и осталась с Германном, Нед - собрал вещи и покинул Чикаго. В 1894 г. он уже жил с другой женщиной и ничего не знал о судьбе Джулии и Перл. Оказалось, что Джулия Коннер проживала вместе в Маджетом до начала 1892 г. По квитанциям оплаты счетов удалось установить, что Джулия последний раз подписывалась под бухгалтерскими документами 24 декабря 1891 г. О ее дальнейшей судьбе долгое время ничего не удавалось узнать. Нед Коннер посоветовал полицейским связаться с младшей сестрой Джулии - Герти Смит, проживавшей в г. Мускатин. Однако, отыскать Герти не удалось; оказалось, что в 1891 г. девушка отправилась в Чикаго к старшей сестре. Там следы ее терялись. В декабре 1891 г. Маджет привез из Техаса, куда ездил на несколько месяцев, некую Минни Уильямс, экспансивную, энергичную особу, которая как никто другой был близка Германну. Однако, ее судьба тоже долгое время оставалась неясна: в июле 1893 г. младшая сестра Минии - Ненни Уильямс - нотариально оформила передачу прав собственности на свою долю большого ранчо в Техасе. Несколько позже - в начале декабря 1893 г. - аналогичную операцию проделала сама Минни. В последнем случае документ заверил нотариус в Денвере (напомним, что к тому времени Маджет уже бежал из Чикаго, где его розыскивала целая толпа разъяренных кредиторов). Германн немедля помчался в Техас, где быстро продал ранчо, стоимостью 50 тыс. долларов, буквально свалившееся ему на голову. В ноябре 1893 г. Германн Маджет женился на молодой блондинке Джоржине Йоук из г. Ричмонд, штат Индиана. Т. о. мошенник сделался троеженцем, ибо ни с одной из предыдущих жен он не оформил развод. Примечательно, что в брак он вступил под фамилией «Пратт» и жена не знала настоящую фамилию мужа. Таковы были в общих чертах основные события жизни Германна Маджета. Разумеется, после ареста мошенника первый вопрос, обращенный к нему, касался судьбы трех детей Питезеля. Но вскоре к нему добавились вопросы о судьбах сестер Уильямс и Джулии Коннер и дочери последней - Перл. Как было сказано выше, Маджет занял позицию стороннего наблюдателя, предоставив обвинению право доказывать его вину, но при этом время от времени он саркастически комментировал ход следствия. Пока полиция интересовалась детьми Питезеля, Маджет твердил, что нашел им хорошего усыновителя и отправил их в Европу. Когда следствие стало задавать вопросы о Минни Уильямс, Германн сказал, что она также сбежала в Европу, изменив ему с молодым человеком. А когда появились вопросы о судьбе Ненни Уильямс, Маджет с улыбкой на губах добавил, что ее убила старшая сестра перед своим бегством, поскольку ревновала к своему новому избраннику. Все эти улыбочки и рассказы про «отъезды в Европу» рождали самые мрачные подозрения о судьбах людей. Сам же Маджет, кажется, вовсе не хотел чтобы ему поверили; он наслаждался игрой с прокурором в «кошки-мышки» и словно спрашивал: «Ну-с, и как Вы опровергните меня теперь?»В ноябре 1894 г. все торговые заведения в «Замке» были закрыты, а обслуживающий персонал - распущен. Тогда же стало ясно, что в ювелирном магазине Маджета вовсю велась торговля поддельными украшениями, а многие препараты из аптеки отнюдь не являлись лекарствами. Под видом целительных порошков в аптеке Маджета продавался толченый мел, под видом микстур - разбавленный спирт, а водопроводная вода в крохотных бутылочках по 50 гр. продавалась как «минеральная». Хотя эти мошенничества юридически доказать было сравнительно легко на этом нельзя было останавливаться. Всем, причастным к расследованию деятельности Маджета, было ясно, что толченый мел и водопроводная вода под видом «минеральной» лишь вершина айсберга. Если Германн Маджет действительно повинен в смерти людей необходимо было предъявить трупы; только под угрозой виселицы этого лгуна можно было заставить сказать правду. И тут в «деле Маджте-Холмса» вторично возник Патрик Гейер, детектив из агенства Пинкертона. Гейер справедливо рассудил, что проследить судьбу трех детей Питезеля гораздо проще, нежели сестер Уильямс или Джулии Коннер; прежде всего потому, что дети более приметны, а также в силу того, что исчезли они сравнительно недавно. Искать детей следовало не в Чикаго, ибо там Маджет не появлялся с конца 1893 г. Гейер, вооружившись фотографиями Германна Маджета и детей Питезеля, отправился в длительное путешествие по США и Канаде. Фактически детектив повторил путь «осеннего марафона» преступника, тщательно исследуя обстоятельства пребывания Маджета в каждом из городов. Гейер исходил из предположения, что Маджет убил детей и каким-то образом избавился от тел: он мог спрятать трупы как в арендованных домах, так и вне их, возможно, он сумел даже вывезти для захоронения трупы за город. Гейер, насколько это было возможно, пытался установить когда и куда Маджет ездил на извозчиках, какой багаж имел при этом с собой и пр. В ходе этих розысков, растянувшихся на восемь месяцев, детектв Гейер сделал несколько интересных и важных открытий. Во-первых, стало ясно, что Германн Маджет в своих перемещениях по стране возил с собою нескольких человек сразу, причем, его спутники не подозревали о существовании друг друга. Выглядело это так: под именем «Генри Пратт» он приезжал в город с Джорджиной Йоук и оставлял ее в отеле, затем привозил в этот же город детей Питезеля, которых селил на условиях полного пансиона в какой-либо семье, и наконец, после этого встречал Кэрри Кэнниг, которую помещал в еще один отель. Все эти люди жили на расстоянии не более шести кварталов друг от друга, т. е. очень компактно. Маджет метался между ними, появляясь у каждого по несколько раз на дню. У Бомарше описан плут, бывший слугой двух господ, Маджет служил трем. Он умудрился ни разу не ошибиться: Джорджина Йоук не видела его с Кэрри Кэнниг, а та в свою очередь так и не увидела своих детей, хотя все время была буквально в двух шагах от них.

Во-вторых, Гейер установил, что в какой-то момент времени Маджет по непонятной причине разделил детей. Во всяком случае в Торонто он привез только девочек Элис и Нелли; 6-летнего Говарда с ними не было. Перед тем в Детройте дети проживали втроем. В Торонто Маджет поселил девочек в доме N 16 по Винсент-стрит под присмотром приходящей няни. Гейер решил было, что ему не удастся проследить судьбу мальчика, но на помощь пришел случай: разговаривая в Торонто с жителями одного из соседних домов, сыщик узнал, что девочки как-то обмолвились, будто у них есть младший братик, который в настоящее время живет в Индианаполисе. В-третьих, частному детективу удалось узнать, что Маджет, живя в Канаде, брал у соседей лопату, якобы, для того, чтобы углубить подвал. Учитывая, что к этому времени Гейер знал о том, что Маджет принимался копать подозрительные ямы в Детройте и Берлингтоне, у детектива не осталось сомнений, что и в Торонто преступник предпринял попытку подготовить могилу для своих жертв. Гейер обзавелся лопатой и с ведома хозяина дома N 16 по Винсент-стрит собственноручно принялся за раскопки в подвале. Результат оказался обескураживающим - в мае 1895 г. сыщик нашел два сильно разложившихся девичьих трупа. Насколько можно было судить, тела погибших не имели следов насильственной смерти. Однако, в спальне на втором этаже Гейер отыскал каучуковый шланг диаметром дюйм. Детектив вспомнил, что среди вещей арестованного Генри Холмса был большой дорожный сундук с аккуратно просверленным отвертием в крышке. Гейер предположил, что преступник вставлял в это отверстие шланг, через который подавал в сундук свечной газ, от которого жертва, запертая в сундуке, быстро умирала. Свечной газ, получаемый из кокса, во второй половине 19-го столетия уже широко использовался для освещения как домов, так и улиц. Следственный эксперимент подтвердил реальную применимость такого способа убийства. Дюймовый каучуковый шланг из спальни очень точно подходил к отверсию (также дюймовому) в крышке сундука; подключиться же с помощью гибкого шланга к газовой магистрали внутри дома особой проблемы не составляло. Остается добавить, что Кэрри Кэнниг опознала в обнаруженных в Торонто останках своих дочерей Элис и Нелли. Самые мрачные предположения Гейера получили подтверждение. Отправляясь в Индианаполис, он не сомневался в том, что ему предстоит искать еще один труп - на этот раз 6-летнего Говарда Питезеля. Если в Торонто Гейер сумел найти трупы девочек всего за восемь дней, то в Индиане ему пришлось проработать почти полтора месяца. Детектив не имел никакой зацепки и потому ему пришлось проводить розыск, что называется, «в лоб» обходя дома и разговаривая с прохожими. В своей записке о «деле Маджета-Холмса» сыщик написал, что в Индианаполисе ему пришлось обойти более 900 домов и поговорить с несколькими тысячами человек, в надежде что кто-то что-то вспомнит. В конце-концов Гейер убедился, что в самом городе Маджет ребенка не прятал. Показания очевидцев привели сыщика в Ирвингтон, городок севернее Индианаполиса, где детектив отыскал дом, сданный в свое время Холмсу. Гейеру в который уже раз улыбнулась удача: оказалось, что с момента проживания здесь Холмса дом никому не сдавался. Это оставляло надежду отыскать тело мальчика, либо следы, способные указать на его судьбу. Гейер тщательно обыскал как сам дом, так и придомовую территорию. Он не обнаружил признаков того, что Холмс что-либо копал в подвале, либо на газоне. Совсем уже было отчаявшись, Гейер заглянул в печь и обнаружил там маленькие обугленные кости. Некоторые из них носили следы разрубания топром или мясницким ножом. Продемонстировав кости анатому, Гейер получил заключение: это останки ребенка не старше 7-8 лет. Так детектив отыскал Говарда Питезеля. Обнаружение останков детей давало возможность обвинить Маждета в неоднократном убийстве, кроме того, неплохие шансы на вынесение приговора имело и обвинение в убийстве Питезеля. Прокуратура штата Пенсильвания столкнулась с юридической дилеммой: какое из обвинений (в убийстве детей или Бенджамина Питезеля) имеет более шансов на вынесение обвинительного вердикта присяжных? В конечном итоге было решено обвинять Германна Маждета в убийстве одного только Питезеля (по законам многих штатов США, в т. ч. и Пенсильвании, различные эпизоды не объединяются общим производством и рассматриваются в суде как различные преступления). В том случае, если бы Маджету удалось избежать смертного приговора, обвинение тут же бы возбудило новый иск по факту убийств детей. Когда к концу лета 1895 г. стало ясно, что Германн Маджет - жестокий, бессердечный убийца детей, это открытие невольно подтолкнуло к более внимательному изучению его «Замка». Все-таки это было место, где до ноября 1893 г. Маджет проводил немало времени и где терялись следы примерно полудюжины женщин. Первоначальный осмотр, проведенный при ликвидации магазинов в «Замке» в декабре 1894 г. , ничего особенно подозрительного не выявил, однако тогда дотошного полицейского обыска проведено не было. Впрочем, уже во время на третьем, пустовавшем после пожара, этаже здания были обнаружены три комнаты без окон, обитые изнутри листовым железом. Назначение странных помещений осталось непонятым, но никаких подозрений их обнаружение не вызвало. В конце-концов, было сочтено, что комнаты использовались как склад белья и хозяйственных принадлежностей, а обивка металлом была осуществлена для того, чтобы обезопасить помещения от крыс. Самое главное: тогда не был осмотрен подвал под зданием, закрытый мощной железной дверью, ключей от которой Маджет своему управляющему не оставил. Но летом 1895 г. у полиции руки до подвала все же «дошли». Первое, что отметили вошедшие в подземелье полицейские - это то, что подвал оказался довольно глубок - 2, 8 м. от поверхности земли - и значительно больше размеров фундамента здания. Германн Маджет значительно расширил площадь подвала, выбрав землю под тротуаром и проезжей частью 63-ей стрит. В подвал вел мусоропровод, начинавшийся на втором этаже. Только мусор, скорее всего, с его помощью не транспортировали. В подвале, буквально под отверстием мусоропровода в потолке стоял… прозекторский стол. Подле стояла сумка с набором хирургических инструментов, на которых сохранились следы крови. А под столом находилась большая коробка, в которой навалом лежали человеческие кости. Разбиравшие коробку анатомы сочли, что в ней находились кости по меньшей мере четырех женщин. Не вызывало сомнений, что мусоропровод использовался для сбрасывания со второго этажа трупов, которые сразу же попадали на прозекторский стол. Очевидно, Германн Маджет продумал об эргономических аспектах своей деятельности и здраво рассудил, что труп удобнее бросать прямо на стол, нежели сначала на землю, а потом с земли поднимать вверх. Очевидно, на прозекторском столе осуществлялось расчленение тел погибших для удобства последующего уничтожения останков - такова была первоначальная версия полицейских. Впрочем, через некоторое время они поняли, что расчленения тел проводились вовсе не в этих целях, а для изготовления человеческих скелетов, которыми Германн Маджет вовсю и притом совершенно легально торговал. Но об этом будет сказано чуть ниже. Посреди подвала находились три емкости, утопленные в земляном полу. Самая большая, представлявшая собой настоящий бассейн, была заполнена серной кислотой, две других (обычные медные ванны) были заполнены негашеной известью. Маджет, прекрасно знавший химию, не допустил ошибки, так сильно помешавшей другому серийному убийце, Джону Хейгу, через полвека также использовавшему кислоту для растворения тел своих жертв. В отличие от малообразованного Хейга хозяин «Замка» прекрасно понимал, что во избежание выделения в большом количестве опасных серосодержащих газов при растворении в кислоте человеческого тела, последнее требуется максимально обезвожить. Для этого Маджет сначала помещал трупы в ванны с негашеной известью, а потом перебрасывал их в емкость с кислотой. Негашеная известь в процессе взаимодействия с человеческим телом (состоящим, как известно, почти на 90% из воды) поглощала воду из тела, в результате чего происходил процесс ее гашения. Гашеную известь нашли в подвале Маджета в большом количестве: отдельная комната, примыкавшая к подвалу, была заполнена ею. Видимо, Маджет вычерпывал известь из ванн ведром и просто-напросто вываливал ее в этой комнате. Осматривая известь на полу, полицейские обнаружили отпечаток маленькой босой ступни, принадлежавшей девушке или ребенку. Невозможно сказать как ее обладатель оказался в комнате с гашеной известью, можно лишь с уверенностью предполагать, что живым этот человек из подвала Маджета уже не вышел. Помимо прозекторского стола и бассейна с кислотой в подвале было найдено еще одно приспособление для уничтожения трупов. Это была настоящая печь для кремации, оснащенная выкатывавшимся лотком и имевшая подвод газа. Разумеется, полицейских заинтересовало устройство этого довольно сложного с инженерной точки зрения устройства, размещенного в помещении ограниченного объема и с явно недостаточной вентиляцией. Оказалось, что из печи был оборудован узкий ход-вытяжка, выложенный огнеупорным кирпичем; куда вел этот ход не представлялось возможным определить ввиду его узости. Чтобы выяснить все особенности конструкции подземного крематория, чикагские пожарные стали прокладывать тоннель вдоль вытяжного лаза и через несколько метров уперлись в кирпичную стену. Когда кладка была разбита оказалось, что это было довольно большое помещение, не имевшее другого отверстия, кроме того, что вело из печи. Внутри находилась густая черная маслянистая жидкость, заполнявшая помещение на высоту примерно 15 см. от пола; жидкость эта издавала ужасный запах. Очевидно было, что обнаруженное помещение служило своего рода баком-конденсатором для горячего газа, вырывавшегося из печи. Черная жидкость на полу была тем, что осталось от сжигаемых (и не до конца сожженных) в подземном крематории тел. Работы пожарных по изучению печи были сопряжены с большими трудностями: из пролома в стене комнаты-конденсатора зловонные испарения пошли в подвал, сделав невозможным нахождение там людей. Чтобы быстро избавиться от вредного газа, один из сантехников бросил в образовавшийся лаз зажженную тряпку, вызвавшую взрыв. Некоторые пожарные получили отравления газом и были травмированы ударной волной взрыва, а начальник пожарной команды Чикаго Джеймс Кенион прямо в подвале потерял сознание. Он был поднят на поверхность и более двух часов не приходил в себя. Примечательно, что сам находчивый сантехник не пострадал. Следует напомнить, что в то время не существовало противогазов. Поэтому прежде чем опять пустить людей в подвал потребовалось провести его длительное проветривание; помимо этого, для изменения направления циркуляции воздуха в подвале пришлось пробить шурфы с поверхности в комнату-конденсатор. Помимо печи в стене существовала и еще одна печь, установленная прямо в середине подвала. Своей конструкцией она напоминала хорошто известную нам печь-буржуйку. Если в печь-крематорий можно было погрузить человеческое тело целиком, то в печь, находившуюся в центре подвала, можно было поместить только фрагменты расчлененного тела. Несмотря на очевидное неудобство в обращении, эта печь широко использовалась Маджетом: в неизвлеченной золе были найдены человеческие кости, причем, некоторые из них, видимо, принадлежали детям. Золу из этой печи Маджет далеко не вывозил: тут же в земляном полу была выкопана яма, заполненная золой, вперемешку с человеческими костями и несгоревшими деталями одежды (пуговицами, металлической фурнитурой женских корсетов, частями костяных расчесок и т. п. ). Полицейский врач, просеивавший золу, насчитал 17 ребер, тазовую кость, ключицу, фрагмент позвоночика и пр. И наконец, в ряду мрачных элементов оборудования подвала, внимание полицейских привлекли три странные машины, напоминавшие своим видом пыточные станки времен средневековья. Назначение одной из этих машин было очевидно: она напоминала «английскую» дыбу (на самом деле изобретенную во Франции), предназначенную для одновременного вытягивания рук и ног человека в противоположные стороны. Пытаемый подвешивался в горизонтально расположенной раме и его конечности через систему воротов растягивались вплоть до разрыва сухожилий в суставах. Для чего в своем подвале Маджет установли такие странные и зловещие станки в тот момент было непонятно; сам же обвиняемый летом и осенью 1895 г. отказывался давать объяснения по вопросам, связанным с его деятельностью в «Замке». Осмотром подвала исследование помещений в доме Германна Маджета не ограничилось. Более внимательно были осмотрены комнаты в надземной части здания. При исследовании личных аппартаментов Маджета - спальни, двух кабинетов и ванны на втором этаже, выходивших окнами на 63-ю стрит - была обнаружена крохотная потайная комната, площадью чуть более трех квадратных метров. В эту комнату вела лестница, проложенная в толще стены и начинавшаяся в ванной комнате. Вход на эту лестницу был замаскирован таким образом, что даже находясь рядом невозможно было понять, что это дверь. Скорее всего маленькая потайная комната рассматривалась хозяином как своего рода убежище на тот случай, если ему придется пережидать вторжение на свою территорию непрошенных гостей. Кроме того, из одного кабинета имелся выход на улицу, а из другого - прямой ход в подвал. Хозяин аппартаментов явно был озабочен вопросом обеспечения личной безопасности и заранее побеспокоился на случай возмножного бегства от преследователей. Обратил на себя и еще один элемент обеспечения безопасности хозяина дома - скрытая сигнализация. В свои аппартаменты Германн Маджет провел электрический звонок, звеневший всякий раз, когда открывалась ведущая на лестницу дверь. Никто не мог попасть на второй этаж без ведома хозяина. На втором этаже находилась уже упоминавшаяся выше комната-хранилище, представлявшая собой громадный банковский сейф, замурованный в толще здания. Но помимо этого помещения (прямо скажем, довольно странного в таком месте), на втором этаже была обнаружена еще одна подозрительная комната: обитая толстым листовым металлом, без окон и дверей, с выложенными асбестовыми плитками стенами. Стены носили следы копоти, что свидетельствовало о том, что в этом месте был открытый огонь. Полицейские, разумеется, заинтересовались его происхождением. Оказалось, что в комнату была заведена газовая труба, которая заканчивалась простым обрезком без вентиля. Подача газа в эту комнату регулировалась из соседнего помещения. Для чего это было сделано, что именно сжигалось в обложенной асбестом комнате, оставалось только догадываться. Однако, страшные находки на втором этаже «Замка» этим не исчерпывались. При более тщательном изучении газовых коммуникаций выяснилось, что в шести комнатах задвижки на газовых трубах были бутафорскими и не предотвращали поступление свечного газа в помещение. Настоящие вентили были установлены в одном из двух кабинетов Маджета. Для чего владелец и конструктор здания пустился на подобные ухищрения можно было только гадать; но не вызывало никаких сомнений, что умысел его был преступен.

Анализ обнаруженных в «Замке» Германна Маджета улик наводил на мысль о массовом умерщвлении людей в здании. Владелец для того, чтобы избавиться от трупов, задействовал как прозекторский стол, так и печь-крематорий в стене подвала, и кислотный бассейн, и вторую печь в центре. В подвале находились кости, принадлежавшие не менее чем 8 скелетам, но очевидно, что значительное число людей было уничтожено без оставления следов. «Замок» превратился в настоящую фабрику смерти, где убийства и уничтожения тел были поставлены на поток; в противном случае Маджет просто не нуждался в таком количестве разнообразного оборудования для уничтожения останков. Но где же и как преступник находил свои жертвы?Ответ был очевиден: жертвы приходили к нему сами. Новая гостиница на 63-й стрит, открывшаяся перед самым началом Всемирной выставки, попала во все городские каталоги; справочная служба выставки рекомендовала посетителям «Замок» как «самый новый, прекрасно оборудованный» отель. Всемирная выставка превратилась в место настоящего паломничества как американских, так и иностранных туристов, в период с 1 мая по 30 октября 1893 г. ее посетили более 26 млн. человек. За эти шесть месяцев в Чикаго бесследно исчезли более 4 тыс. человек, тела которых так никогда и не были найдены. Во второй половине 1895 г. полиция взялась за проверку тех случаев исчезновения людей, когда было известно, что пропавшие искали ночлег в Чикаго. Архив платной справочной службы сохранил множество подобных запросов, поступивших от приехавших на Всемирную выставку туристов. Было установлено, что по меньшей мере 52 человека получили адрес «Замка» и отправились туда, однако, полиции проследить дальнейший путь этих людей так и не удалось. Арестованный Германн Маджет категорически отказывался от сотрудничества с правоохранительными органами. Из газет, много писавших о работах в подвале «Замка», он знал, что полиции стали известны мрачные секреты его дома, но Маджет никак не комментировал происходившее. Между тем, внимание прессы как к гостинице, так и к самому Маджету, возимело тот положительный эффект, что в полицию стали обращаться люди, способные в той или иной мере пролить свет на некоторые проделки преступника. Прочитав в прессе о многодневном обыске в гостинице на 63-й улице, в полицию обратился некий Чарльз Чаппел, работавший прозектором в медицинском колледже «Bennet medical school», который рассказал о том, как зимой 1892 г. он выполнил заказ Германна Маджета по изготовлению женского скелета. По словам Чаппела, Маджет пригласил его в свой дом и показал частично препарированное женское тело, объяснив, что начал уже изготовление скелета, но не имеет времени закончить работу. Тот факт, что в доме Маджета появился женский труп, нисколько Чаппела не смутил: он знал, что Германн имеет лицензию на оказание медицинских услуг и является дипломированным врачом. Как уверял полицейских прозектор, с женского трупа уже была снята кожа (кроме шеи и головы) и срезаны куски мяса с ягодиц и бедер, поэтому Чаппел затруднился определить комплекцию тела. Тем не менее по предъявленной ему фотографии Джулии Коннер прозектор предположительно опознал труп как принадлежавший ей. Напомним, последний раз Коннер завизировала бухгалтерские документы 24 декабря 1891 г. По словам Чаппела, он выполнил работу, получив от Маджета 36 $. Джулия была броской женщиной и имела рост несколько выше 180 см. , что было весьма нетипично для женщины того времени. Это давало возможность проследить судьбу необычного скелета. Детективы навели справки в медицинской среде и установили, что в феврале 1892 г. доктор Паулинг из «Hanemann medical college» приобрел за 200 $ качественный скелет высокой женщины. В качестве продавца выступил Германн Маджет; сделка была совершенно легальна и не вызвала никаких подозрений со стороны покупателя. Когда полицейские обмерили скелет, установленный Паулингом в собственном кабинете, выяснилось, что его рост составлял 180 см. Сомнений в том, что это останки Джулии Коннер почти не было, хотя Маджет, узнав о находке полиции, отказался объяснить происхождение скелета. Помимо Чарльза Чаппела в полицию обратились родственники некоей Эмелайн Сигранд, 1873 года рождения, исчезнувшей осенью 1892 г. Фамилия этой женщины ничего не говорила чикагским детективам, но ее история внушала самые невеселые мысли о судьбе женщины. Сигранд по воспоминаниям видевших ее людей была очень красива: блондинка с голубыми глазами, замечательной фигурой, трудолюбивый и честный человек, она много работала, стремясь обеспечить свою будущность. Выучившись на стенографистку, Эмелайн сначала работала в офисе мэра городка Ла Файетт, штат Индиана, а в июле 1891 г. устроилась делопроизводителем в санаторий для алкоголиков в г. Дуайте, штат Иллинойс. Доктор Кили, создатель санатория, разработал методику лечения алкоголизма бихлоридом золота и неплохо зарабатывал на этом. Весной 1892 г. Сигранд познакомилась с неким английским лордом, которого звали Роберт Фелпс. Лорд пригласил женщину на работу в собственный офис, пообещав оклад в 1, 5 раза больший, нежели она имела в санатории доктора Кили. Проницательные читатели уже, видимо, догадались, что офис английского лорда располагался на пересечении 63-й стрит и авеню Уоллес в Чикаго. Запрос полиции Чикаго в Миграционную службу США показал, что никакой английский «лорд Фелпс» никогда на территорию страны не въезжал. Летом 1892 г. Эмелайн перебралась в Чикаго, где быстро была очарована деликатным обхождением и прекрасными манерами своего нового знакомого. Своей младшей сестре Филомене женщина написала, что скоро выйдет замуж на «лорда Фелпса» и уедет в Великобританию. Всего же родственники Эмелайн Сигранд представили полиции 12 ее писем, датированных 1892 годом, в которых так или иначе описывались обстоятельства отношений Эмелайн с ее женихом. В начале сентября того же года было объявлено о помолвке «лорда Фелпса» и Сигранд. Родственники последней приехали в Чикаго, чтобы познакомиться с избранником Эмелайн, однако, оказалось, что сделать это невозможно: срочные дела потребовали немедленного отъезда «лорда» из города. Никто из родственников так никогда и не увидел «лорда Роберта Фелпса». Следует упомянуть, что Сигранд не жила в «Замке» Маджета, а снимала квартирку в нескольких кварталах от него и являлась в офис «лорда» каждый день как на работу. Провинциальная родня Эмелайн сходила в «Замок», так сказать, на разведку, дабы своими глазами посмотреть, каким же бизнесом занимается в США «английский лорд». Изучив обстановку ресторана, аптеку и ювелирный магазин, расположенные на первом этаже «Замка», родственники были крайне озадачены увиденным. Дядя Эмелайн прямо заявил племяннице, что не верит в благородное происхождение ее жениха, поскольку вычурный стиль обстановки свидетельствовал, по его мнению, о полном отсутствии у владельца дома художественного вкуса. Кроме того, сам бизнес - торговля ювелирными украшениями и аптечными товарами - скорее соответствовал традиционным для евреев, нежели для потомственных дворян, видам деятельности. Однако, Эмелайн проигнорировала комментарии родственников. Они покинули Чикаго, а Сигранд осталась дожидаться возвращения в город своего жениха. Последнее ее письмо, датированное ноябрем 1892 г. , содержало указание на подготовку к свадьбе, которая была запланирована на декабрь. Сигранд написала, что на церемонии будут присутствовать только лица со стороны мужа, разумеется, все сплошь «благородного происхождения», сразу после свадьбы молодые должны были отправиться в поездку по Европе. После этого Эмелайн Сигранд исчезла и отыскать ее родственникам не удалось. Как нетрудно догадаться, следов «лорда Фелпса» тоже не осталось. После того, как в газетах появилась информация о чудовищных открытиях, сделанных в здании на 63-й стрит, родственники изчезнувшей женщины поняли, что именно там Эмелайн и погибла. Полиция также была уверена в этом, хотя доказать подобное утверждение без признания Маджета не представлялось возможным. Последний же хранил олимпийское спокойствие и отказывался отвечать на вопросы прокурора. Несмотря на большой соблазн расширить рамки обвинения и затронуть на суде все аспекты преступной деятельности Германна Маджета, окружной прокурор не пошел на это, понимая, что доказательная база грешит большими пробелами, которые при известной ловкости защиты позволят отбить все нападки в адрес последнего. Поэтому, как это не покажется удивительным, самого кровавого из убийц того времени судили за убийство своего друга Бенждамина Питезеля и сопряженную с этим страховую аферу. Вместе с Маджетом суду была предана и Кэрри Кэнниг, которую обвиняли в сокрытии известного ей мошенничества со страховкой, но уже в ходе суда обвинение заявило, что считает ее «достаточно пострадавшей от действий Маджета» и не стало настаивать на вынесении Кэнниг приговора. Суд над Германном Маджетом открылся 28 октября 1895 г. Обвиняемый устроил из процесса настоящее шоу, делая самые невероятные заявления и утверждая, будто явился жертвой заговора недоброжелателей. Маджет отказался от адвокатов, заявив, будто они подкуплены государственным обвинителем и преследуют цель погубить его. Обвиняемый сказал, что сумеет защитить себя сам. Защита его свелась к утверждениям, будто Бенджамин Питезель покончил с собою, а трех детей убил некий жених Минни Уильямс, с которым последняя бежала от Маджета в Европу. Правда, внятно объяснить как загадочный убийца умудрился отыскать детей в Торонто и Ирвингтоне, обвиняемый так и не смог. Маджет не признавал очевидные вещи, спорил со свидетелями, перебивал судью, вмешивался в организацию заседаний и судебные процедуры - словом, вел себя на грани допустимого, явно рассчитывая на удаление из зала (процесс без присутствия ответчика или его представителя, понятное дело, становился невозможен). Перелом в поведении обвиняемого произошел на третий день, когда в зале суда появилась Джорджина Йоук. Она была приглашена как свидетель обвинения. Появление супруги сразило Маджета, он заплакал. Ему, прирожденному манипулятору другими людьми, видимо, тяжело было сознавать, что бывшая раба его прихотей прозрела и вышла из-под обаяния таких крепких прежде чар. Хотя некоторые газетчики написали, что слезы Маджета были вызваны люовью и раскаянием, думается, убийца десятков детей и женщин был неспособен испытывать эти чувства в принципе. Обвинение, тщательно реконструировав детали страховой аферы с участием Бенджамина Питезеля и все перемещения Маджета по северо-востоку США, показало, что именно обвиняемый был убийцей трех из пяти детей своего друга. Однако, официально подобного обвинения так и не последовало. Через шесть дней после открытия процесса, 3 ноября 1895 г. , Германн Уэбстер Маджет был признан виновным в преднамеренном убийстве Бенджамина Питезеля, совершенном для получения страховой премии. Присяжные заседатели совещались чуть более двух часов и вынесли свое решение единогласно; после оглашения их вердикта судья немедленно приговорил обвиняемого к смертной казни через повешение. Маджет подал аппеляцию, ссылаясь как на предубежденность жюри, судьи и обвинителей, так и на отсутствие адвокатов. В качестве доказательства предвзятости присяжных поверенных, Германн Маджет сослался на интервью одного из них, заявившего, что члены жюри приняли решение о виновности обвиняемого в течение одной минуты и находились в совещательной комнате более двух часов только для того, чтобы «соблюсти приличия». Аппеляция Маджета была рассмотрена в трехмесячный срок и отклонена. Тогда преступник заявил, что уповает на христианское милосердие губернатора штата, обладавшего правом помиловать приговоренных к смерти. Однако, 30 апреля 1896 г. из канцелярии губернатора поступило официальное сообщение из которого следовало, что губернатор не воспользуется этим своим правом. Тогда Германн Маджет предпринял в высшей степени неожиданный шаг. Еще до суда правление нью-йоркской газеты «Уорлд» предложило ему гонорар в размере 5 тыс. $ за правдивый рассказ о собственной жизни. В октябре 1895 г. это предложение не вызвало особого интереса Маджета, поскольку он рассчитывал избежать смертного приговора. Теперь же, когда от виселицы его могло избавить только чудо, он ухватился за сделанное ранее предложение и пообещал рассказать газетчикам о своей жизни все. Правда Маджет запросил за свою «исповедь от чистого сердца» гораздо бОльшие деньги - 10 тыс. $. Это неожиданное решение Маджет объяснил, якобы, желанием передать гонорар сыну, которому в то время шел уже 17-й год. Однако, скорее всего преступником двигали побуждения, не имевшие никакого отношения к филантропии. Маджет рассчитывал, что до тех пор, пока он не расскажет о всех своих убийствах, его не казнят. Сумма, запрошенная убийцей, была слишком велика для редакции газеты и она поначалу отказалась от предложения. Но владелец крупнейшего газетного треста США Уильям Рендолф Херст согласился выплатить требуемую сумму из личных средств и поэтому в конечном итоге журналисты приехали в тюрьму «Мояменсингода», в которой содержался Маджет, где в течение нескольких дней имели возможность расспрашивать его об обстоятельствах совершенных им преступлений. В свою «исповедь» Германн Маджет вставил сентиментальные рассуждения о душевных муках, якобы, испытанных им в зале суда, что должно было убедить окружающих в некоем «духовном перерождении» преступника. Насколько правдоподобно было такое перерождение и раскаяние предоставим судить читателям самостоятельно, но для того, чтобы яснее представить каким же в действительности монстром был Германн Маджет имеет смысл пересказать основные моменты из его «исповеди» газетчикам. Маджет признался, что действительно под видом «лорда Фелпса» познакомился с Эмелайн Сигранд. Вообще-то, сначала с нею познакомился Бенджамин Питезель, приехавший в санаторий в г. Дуайт для лечения алкоголизма. Питезелю очень понравилась белокурая девушка-делопроизводитель и он вознамерился переманить ее в Чикаго. Бенджамин представил Эмелайн своего «благородного друга» и Маджет сумел полностью подчинить Сигранд своей воле. Она переехала в Чикаго, где быстро стала любовницей Германна Маджета. Жениться на ней преступник, разумеется, не собирался; когда он пресытился связью, то попросту убил женщину. Само убийство произошло так: Маджет попросил Эмелайн принести папку с какими-то бумагами из комнаты-сейфа, и едва она вошла туда, он тут же запер дверь. В герметизированное хранилище воздух извне не попадал и человек задыхался из-за нехватки кислорода, однако, ввиду большого объема помещения смерть эта растягивалась на несколько часов. По словам Маджета, Эмелайн Сигранд кричала более трех часов; преступник в это время с другой стороны двери занимался онанизмом. На следующий день он отпер дверь в комнату-сейф, сбросил труп Сигранд через мусоропровод в подвал, где изготовил из него скелет. Сначала Маджет заявил, будто продал скелет Эмелайн в медицинский колледж в городке Ла Салль как наглядное пособие, но впоследствии он изменил эту часть своего рассказа и стал утверждать, будто кости скелета остались в картонной коробке, найденной под прозекторским столом в подвале. Также Германн Маджет признал, что совершил убийство Бенджамина Питезеля. Уже на стадии планирования страховой аферы он ясно понимал, что Питезеля придется убить. Впрочем, своего друга Маджет нисколько не жалел, поскольку тот по его мнению в последнее время стал слишком много пить. Накануне убийства Маджет втайне от Питезеля приехал в Филадельфию и принялся следить за времяпрепровождением друга. Убедившись, что тот каждый вечер напивается в баре, Германн Маджет проник в офис, где подкараулил сильно выпившего Питезеля, которого без особых затруднений усыпил хлороформом. Придав бесчувственному, но еще живому телу необходимое положение на полу, Маджет нанес Питезелю фатальный удар в висок и для пущей правдоподобности измазал кровью угол тумбочки. Кроме этого Германн Маджет признался в убийстве некоей Дженни Томпсон из городка Эльдорадо, штат Иллинойс. С этой 17-летней девушкой преступник познакомился в поезде по пути в Чикаго. Простодушная провинциалка призналась, что намеревается отыскать в Чикаго работу, но ни родных, ни знакомых в этом городе не имеет. Маджет пообещал дать девушке работу в своем отеле; едва они поднялись на второй этаж «Замка» Маджет извлек из-под плаща револьвер, угрожая которым, изнасиловал Томпсон. Затем он запер ее в одной из комнат, обитых железом, и пустил туда свечной газ. Тело Дженни Томпсон убийца, по его признанию, «пустил на скелет», который продал в медицинскую школу при университете штата Иллинойс. Вообще, Маджет признался, что для быстрого умерщвления своих жертв он использовал газ; в тех случаях, когда он намеревался продлить агонию, жертва запиралась в комнате-сейфе, где медленно умирала от удушия. Впрочем, для того, кто чем-либо вызвал особый гнев преступника, у Маджета имелось в запасе и кое-что пострашнее - «эластомерный определитель», установленный в подвале. Убийца рассказал журналистам «Уорлда» о назначении тех странных станков, похожих на средневековые пыточные машины, что были найдены в подвале «Замка». Оказалось, что Германн Маджет был не чужд общенаучных интересов, любил читать литературу по истории мира, Вселенной, внимательно следил за развитием эволюционных представлений в среде ученых-биологов. Маджет не разделял эволюционистских представлений о происхождении человека от обезъяны и разработал собственную теорию, согласно которой современное человечество (как биологический вид, имеется в виду) является потомком некоей расы гигантов, исчезнувшей вместе с Атлантидой. Подтверждение этому убийца находил в уникальных свойствах человеческих суставов, сухожилий и кожи, которые, по его мнению, «помнили» предков. Из человека можно сделать гиганта определенным образом растягивая его тело - так считал Германн Маджет - и именно методику такого растягивания он пытался разработать при помощи своих станков. Все люди, помещаемые в «эластомерный определитель», умирали в страшных мучениях, никто не вынес «двукратного удлинения тела», как сокрушенно признался журналистам Маджет. Одной из жертв научных изысканий преступника явился некий молодой человек, бывший женихом Эмили ван Тассель, девушки, также погибшей в «Замке». Молодой человек, заподозрив причастность Маджета к исчезновению невесты, явился в гостиницу, вооруженный револьвером, и потребовал от хозяина объяснений. Убийца, однако, сумел усыпить бдительность молодого человека, а затем, одурманив морфием, сбросил его в подвал. Когда молодой человек пришел в себя, он был уже помещен в «эластомерный определитель», где и скончался в ходе «эксперимента» по удлинению тела. В числе жертв Маджета была и некая Пэтси Ли, состоятельная вдова из Нью-Орлеана, приехавшая в Чикаго на всемирную выставку. Она призналась владельцу гостиницы в том, что имеет при себе 4 тыс. $ наличными, но от предложения сдать эти деньги в камеру хранения отказалась. Разгневанный недоверчивостью женщины, Маджет запер ее в одной из комнат, обитых железом, отравил газом, а затем сжег тело в своем подвальном крематории. Кроме того, Маджет признался в убийствах и без сколь-нибудь явной материальной выгоды. Например, его дружок Патрик Квинлан, будучи женатым человеком, позволил себе гульнуть и завести «интрижку на стороне». В результате этой интрижки от него забеременела несовершеннолетняя девушка, отказавшаяся делать аборт. Квинлан испугался того, что его начнут шантажировать и обратился к Маджету с просьбой помочь найти выход в непростой ситуации. Германн не отказался «помочь» другу. Он предложил, чтобы подружка Квинлана приехала рожать в «Замок», где для этого будут созданы все необходимые условия. Женщина приехала, но не одна, а со старшей сестрой. Впрочем, сие Маджета нисколько не смутило: он убил обеих дам, а тела - уничтожил. На этих убийствах Маджет ничего не заработал, но «помог» другу с удовольствием. Преступник признался в том, что убил Джулию Коннер и ее 8-летнюю дочку Перл. В декабре 1892 г. у Маджета уже завязался роман с Минни Уильямс, женщиной, приехавшей с ним из Техаса. Минни уже через два часа после появления в гостинице поскандалила с Джулией. Последняя, однако, не намеревалась отдавать Германна какой-то «деревенщине» с Богом забытого ранчо и вступила в борьбу с Минни. Маджет признался, что не без любопытства наблюдал за развитием конфликта между женщинами, но в конце-концов борьба страстей вокруг собственной персоны ему прескучила. Ситуация осложнялась тем, что к декабрю 1892 г. Джулия Коннер была беременна от Маджета, кроме того, она постоянно напоминала ему о некогда данном обещании жениться. Последнее обстоятельство убийцу очень раздражало; по признанию Маджета, он всегда впадал в бешенство, когда кто-то начинал ловить его на слове. Маджет предложил Джулии сделать аборт, усыпил ее и задушил газом. Рассказ анатома Чаппела оказался точен: Маджет признал, что действительно содрал с Джулии кожу и заказал ему изготовить скелет, впоследствии проданный доктору Паулингу. Дочка Джулии тоже была убита, хотя детали этого преступления Маджет сообщить не успел. Разумеется, журналисты попросили преступники рассказать о том, что случилось с сестрами Уильямс. Германн Маджет признался, что убил обеих. Каждая из погибших перед смертью перевела на Маджета свою часть недвижимого имущества в Техасе, в местечке Форт-Уорт. Впследствии Германн, уже будучи в розыске, съездил Техас и Арканзас, где успешно продал перешедшее в его пользование ранчо с большим земельным участком. Маджет сообщил журналистам, что Ненни Уильямс была убита в июле 1893 г. Причем, перед убийством Маджет изнасиловал ее. Минни Уильямс была в твердой уверенности, что сестра вернулась в Техас; когда же стало ясно, что Ненни исчезла, она тем не менее не заподозрила своего сожителя. Минни была в курсе того, что в «Замке» Маджета регулярно совершаются убийства, более того, женщина, видимо, помогала Германну в совершении некоторых из них. Тем не менее, она не допускала даже мысли, что когда-нибудь жертвой сожителя сделается она сама. Самонадеянность сыграла с ней злую шутку. В октябре 1893 г. Германн Маджет и Минни Уильямс отправились в Денвер и там у первого закрутился горячий роман с красавицей Джорджиной Йоук. Удивительно, но Маджет сумел скрыть от Уильямс свое новое увлечение. Он жил одновременно с двумя женщинами так, что ни одна из них не догадывалась о существовании другой. Эту же схему поведения он продемонстирровал через год, когда с Джорджиной Йоук, Кэрри Кэнниг и детьми последней метался по городам северо-востока США. В конечном итоге, осенью 1893 г. Германн Маджет женился на Йоук и сразу отправил молодую жену к ее родителям в Индиану. Следует упомянуть, что за все время своего брака с Йоук Маджет ни разу не провел с нею более двух недель кряду. Брак с Джорджиной Йоук предопределил скорое и неминуемое исчезновение Минни Уильямс. Эта связь уже тяготила Маджета и он в присущей ему манере расставаться с женщинами избавился и от Уильямс. Последний раз ее видели в Чикаго 15 декабря 1893 г. Убийца не успел в подробностях рассказать о том, как именно он разделался со своей подельницей: 6 мая 1896 г. ему официально обвинили о том, что завтра вечером он будет казнен. К этому моменту преступник успел сознаться в убийствах 27 человек. Журналисты, интервьюировавшие Германна Маджета, обратились к губернатору штата с просьбой недопустить казни и дать возможность убийце завершить сагу о собственном преступном пути. Но просьба эта осталась не услышана; возможно, губернатор догадывался о том, что исповедь Маджета может оказаться слишком длинной. Вечером 6 мая священник тюрьмы «Мояменсингода» наставил Германна Маджета перед отходом в иной мир. В ходе разговора с преступником священник поинтересовался, сколько же всего человек он убил? Маджет после некоторых колебаний ответил, что по его подсчетам число жертв составляет 133 человека. Уже перед самой казнью - вечером 7 мая - Маджет, будучи возведенным на виселицу, с разрешения палача обратился к присутствовавшим и заявил, что единственными побуждениями, толкавшими его на преступления было стремление испытать удовольствие от убийства и жажда славы. Как рассказывали свидетели казни, Маджет после того, как провалился в «западню», еще очень долго дергался в петле. Врач констатировал его смерть только спустя 13 минут после повешения, произошло это в 22. 25 7 мая 1896 г. , в четверг. Накануне казни Маджет узнал о том, что некий коллекционер пожелал за большие деньги приобрести его труп. Опасаясь, что из него сделают скелет или мумию и выставят на всеобщее обозрение, преступник оплатил тюремной администрации расходы по особому ритуалу похорон, который сам же Маджет и разработал. Согласно его воле, тело убийцы после повешения было помещено в большой цинковый гроб и полностью залито цементом; специально сшитый мешок из плотной ткани был надет на голову, чтобы предотвратить попадание раствора на лицо. После этого цинковый гроб был помещен в большой деревянный ящик, для которого выкопали огромную могилу (глубиной четыре метра). Очевидно, Маджет всерьез опасался, что тело его может быть похищено после захоронения. Залитый цементом гроб к могиле несли 13 человек; они не смогли аккуратно опустить тяжелый груз и бросили его в могилу так, что гроб застыл в наклоненном положении. Так его и забросали землей. Однако, со смертью Маджета история его преступлений не закончилась. По решению городской администрации здание на пересечении авеню Уоллес и 63-й стрит было полностью срыто. При разборе оно выдало свои последние секреты: в стенах и потолочных перекрытиях (в те времена для лучшей звуко- и теплоизоляции их заполняли шлаком) строительными рабочими были найдено огромное количество мумифицированных человеческих останков. Это были фрагменты тел, намеренно расчлененные для удобства их сокрытия. Полицейские медики, после длительного изучения найденных фрагментов сошлись в том, что с учетом костей, обнаруженных в подвале «Замка», общее число жертв Маджета-Холмса превышает 200 человек. Невероятная цифра даже для нашего, такого жестокого, века!Что можно сказать о Германне Уэбстере Маджете с позиций современных представлений о серийной преступности?Безусловно, это был организованный несоциальный серийный убийца. Это был индивидуалист, эгоцентрик, человек, зацикленный на себе самом и своих проблемах. Увидев привлекательную женщину, он добивался ее; когда женщина ему надоедала, он попросту ее убивал. Никакой нравственной дилеммы для него тут не возникало. Да и какая может быть тут дилемма, если женщина нарушала его психологический комфорт? Склонность к схемам, к отработанным (или заранее обдуманным) сценариям сквозила в действиях Маджета постоянно: так, например, он постоянно травил свои жертвы свечным газом, хотя любой здравомыслящий (насколько вообще уместно так выразиться) убийца изыскал бы дюжину других более простых, очевидных и доступных способов умерщвления. Невероятна с точки зрения классического убийцы (банального грабителя, скажем) та сцена, когда Кэрри Кэнниг застала Маджета, выкапывающим могилу на газоне: тупой уголовник просто убил бы женщину лопатой и закопал ее тело на месте. Германн Маджет этого не сделал, поскольку такое убийство не соответствовало заранее выработанному им сценарию; он с досады бросил лопату и убежал из дома. Возможно, он пожалел об этом не раз, ведь именно благодаря тому, что Кэрри осталась жива, Маджет был пойман в Бостоне. Вместе с тем, даже с точки зрения современных представлений Маджет был весьма нетипичным убийцей. Серийные убийцы носят глубоко в себе комплекс неполноценности, обусловленный неспособностью устанавливать и поддерживать долговременные отношения с сексуальными партнерами (не только гетеро-, но и гомосексуальными). Абсолютное большинство из них имеют определенный дефект общения, пусть не всегда заметный, но в какой-то момент явственно проявляющийся. Именно неспособность быть привлекательным, ощущение собственной «инаковости» и невозможность ее преодолеть, питает фрустрацию (данным термином психологи называют неспособность человека снять внутренне напряжение) этих людей. И именно фрустрация толкает человека на повторяющиеся убийства, превращая его в серийного преступника. Очевидно, что Германн Маджет не имел оснований для подобной фрустрации. Он пользовался успехом женщин, причем, женщин молодых и очень красивых. Он не был беден. Он умел жить красиво и легко расставался с деньгами. Это был очень умный человек, прекрасно разбиравшийся в научных вопросах, литературе, медицине. Маджет определенно не был мечтателем-шизофреником, витающим в облаках и погруженным в свои полубезумные грезы; напротив, это был реалист, твердо стоящий ногами на земле, умеющий зарабатывать большие деньги и хорошо разбирающийся в людях. Он не имел оснований для каких бы то ни было комплексов неполноценности (по крайней мере так можно судить на основании того, что мы о нем сейчас знаем). В этом отношении Германн Маджет похож на другого известного серийного убийцу Анри Ландрю. Оба этих серийных убийцы входят в довольно немногочисленную категорию преступников, пользовавшихся успехом у женщин и убивавших прескучивших им сожительниц. Очевидно, что мотивом для преступлений этих убийц служила не только жажда стяжания, но и удовольствие от самого акта убийства. Собственно, именно в этом Маджет и признался, очутившись на виселице. Кроме того, следует признать, что Маджет имел сильные некрофильские наклонности. Не подлежит сомнению, что для того, чтобы на протяжении многих месяцев распиливать, сжигать, препарировать десятки трупов надо иметь определенную любовь к такого рода занятиям. Одной только жадностью к деньгам своих жертв подобное времяпровождение объяснить невозможно. Не исключено, что Германн Маджет был гомосексуалистом. В некоторых рассказах о нем присутствуют указания на его женоподобие, женственность манер, присущие женщинам капризность и утонченность. Он учился в закрытых медицинских заведениях для юношей, а в такой среде случаи гомосексуализма были весьма нередки. К сожалению, этот аспект его жизни остался совершенно неизучен, Маджет не стал объектом исследования серьезных психиатров или криминалистов. Нельзя не отметить, что постановка полицейского дела в США в те времена была гораздо примитивнее той, что мы видим в странах Западной Европы и в Российской Империи (такое положение сохранялось вплоть до Второй Мировой войны). Если бы Маджет был обследован такими видными специалистами судебной психиатрии как, например, современные ему отечественные профессора Сербский или Сикорский, то скорее всего, мы бы сейчас знали о его мотивации много больше. Нельзя не признать, что разоблачен Маджет был во многом случайно. И работники правоохранительных органов до тех пор, пока они не изучили тщательно «Замок», даже не представляли толком кого же именно им удалось разоблачить. Это свидетельствует как о новизне криминального феномена, с которым столкнулись американские полицейские, так и о принципиальной сложности расследования подобных преступлений. История Германна Маджета прекрасно иллюстрирует справедливость весьма старой полицейской истины, гласящей, что родной дом - худшее место для убийства. Преступник, уничтожающий и прячущий жертвы в собственном доме, конечно, до поры имеет определенные преимущества и свободу действий в сравнении с другими категориями убийц, но в конце-концов оставленные им следы обернутся неопровержимыми уликами против него же самого. Истории многочисленных «домов смерти», в том числе и изложенные в рамках настоящего интернет-проекта, доказывают непреложность этого постулата. В этом смысле серийники-«трассовики» (т. е. совершающие убийства во время поездок) гораздо труднее для расшифровки (хотя в их случае жертвы обнаруживаются гораздо быстрее и правоохранительные органы скорее начинают розыск убийцы). Примеры таких классических серийников-«трассовиков» как Чикатило, Михасевич, Тед Банди прекрасно иллюстрируют этот тезис.