Дневниковые записиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

«Я запрусь ото всех и до бесчувствия предамся одиночеству. Со всеми рассорюсь и ни с кем не буду разговаривать» — Франц Кафка, дневниковые записи…Для настоящего шизофреника характерен полный разрыв связей с окружающим миром, углубление в свой собственный мир. И главная причина, по которой такой человек считается тяжелобольным, является социальной: ведь он не выполняет свою общественную функцию. Но пусть шизофреники и не способны воспринимать «объективность» мира, зато они сохраняют способность к личному, субъективному, символическому восприятию. Современный человек утратил способность к такому переживанию и воспринимает мир только под углом зрения его практической применимости. Первым сформулировал понятие «нормальной» душевной болезни Бенедикт Спиноза. В своей «Этике» он писал:«Некоторые люди упорно бывают одержимы одним и тем же аффектом. В самом деле, мы видим, что иногда какой-либо один объект действует на людей таким образом, что хотя он и не существует в наличности, однако они бывают уверены, что имеют его перед собой, и когда это случается с человеком бодрствующим, то мы говорим, что он сумасшествует или безумствует… Но когда скупой ни о чем не думает, кроме наживы и денег, честолюбец — ни о чем, кроме славы и т. д. , то мы не признаем их безумными, так как они обыкновенно тягостны для нас и считаются достойными ненависти. На самом же деле скупость, честолюбие… и т. д. составляют виды сумасшествия, хотя и не причислены к «болезням»». Как сильно изменились общественные отношения с XVII в. до наших дней, можно судить до тому, что позиция, за которую, по словам Спинозы, человек «заслуживал презрения», сегодня считается вполне похвальной. Однако пойдем дальше. «Патология нормальности» редко принимает форму душевной болезни, ибо общество производит «лекарство» против подобной хвори. Если патологические процессы распространяются на общество, то они теряют свой индивидуальный характер. Тогда больной индивид в компании с другими такими же больными будет чувствовать себя наилучшим образом. Тогда вся культура настраивается на этот тип патологии и находит пути и средства для ее удовлетворения. В результате средний индивид вовсе и не ощущает изолированности и заброшенности, которую ощущает шизофреник. Большое значение в связи с этим приобретает вопрос о том, нельзя ли растущую тенденцию к насилию хотя бы частично объяснить шизофренией. Еще 50 лет назад ответ был однозначным. Тогда все единодушно считали, что шизофреники агрессивны, опасны, и поэтому их необходимо держать под надзором и взаперти. Однако опыт работы с хроническими шизофрениками, которые жили в условиях своего домашнего окружения или в экспериментально созданных условиях крестьянского труда, не оставил никаких сомнений, что они очень редко бывают агрессивным, если их не трогать. Однако обычно такого человека никогда не оставляют в покое, он просто не бывает один. Его постоянно задевают, в его жизнь вмешиваются по несколько раз в день, это ранит его чувствительную душу, так что и впрямь неудивительно, что такая нормальная патология у многих людей вдруг перерастает в агрессию и деструктивность. Это происходит реже у тех, кто социально адаптировался, и чаще — у тех, кто слабо приспособлен к социальной системе, кто не получил признания и не нашел своей цели и места в социальной структуре.