Деревянные псыСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Была у меня одна маленькая привычка — по ночам смотреть на собак, что бегают во дворе. Серый скучный двор, утопленный в колодце не менее серых брежневских девятиэтажек. Посереди двора — старая, разбитая детская площадка. Никаких детей там ужé давно нет, порой только молодёжь ошивается с очевидной целью культурно провести время за бутылкой пива. А ещё у нас в районе огромное количество разных собак — ничем не примечательных бесхозных шавок. Абсолютно безобидные собачки, питаются мусором и паразитируют на сердобольных бабушках. Вернусь к площадке. Она огорожена двухметровым забором-сеткой, выкрашенным в советский зелёный цвет. Ну, как выкрашена — краска за последние десять лет вся облупилась и сползла, обнажив коричневое от ржавчины железо. Очень тесная площадка заставлена стандартным для детских спортинвентарём — горка, качели, турнички и прочее; и всё это обильно дополнено «красивым» декором из шин. Ничего, казалось бы, интересного — за исключением большой деревянной фигурки то ли волка, то ли собаки. Если я правильно помню, её поставил дедок из соседнего подъезда. Он работал плотником, а в свободное время вырезал очень хорошие деревянные фигуры из цельных толстых брёвен — потом продавал их на городских ярмарках. Преставился дед несколько лет назад. С момента его смерти стали происходить странные вещи. Помните, я говорил про собак? Два года подряд псы стали гостить у своего деревянного собрата. По ночам прибегали на площадку, садились в круг перед деревянной фигурой и бдили, потом под утро разбегались — поодиночке. Такие собрания пробудили во мне, впечатлительном, интересные размышления. В моей голове рождались мысли, что каждый из этих псов — вожак своей блохастой стаи, что эти ночные собрания — на самом деле очень важные переговоры, на которых canes разделяют сферы влияния над нашим районом. Или, может, я лицезрею зарождение некой собачьей религии? Каждую ночь я рождал множество догадок о предназначении этих собраний, каждую ночь я наблюдал за ними — и вынашивал всё более и более невообразимые идеи. Я наблюдал, как псы общаются друг с другом. Как они порой игриво приплясывают на месте — вместе, всем сборищем. Как они воют в лунные ночи и как они, будто преклоняясь, ходят вокруг своего тотема. Мои наблюдения могли бы продолжаться долго. Но в один момент мне пришлось уехать из города. Было очень жаль прощаться с ночными собраниями, пусть я и был всего лишь незваным наблюдателем. Обратно я вернулся спустя года два. В тот же серый район, в те же серые многоэтажки. Но что-то изменилось. Район будто вымер — нигде не было собак. Мохнатые псы больше не бороздили улицы, не грелись на горячем от солнца асфальте, не таскали отбросы с магазинных мусорок. Их просто не было. С небольшой тревогой я поспешил на детскую площадку. Она была такой же, как и в день моего отъезда — впрочем, как и во все предыдущие годы. Только вот на зубах деревянного пса красовалась тёмная, засохшая, въевшаяся кровь.