Дело было в маленьком городкеСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Одну женщину наняли сиделкой к смертельно больной старушке. Та уже несколько лет не вставала с постели и даже не разговаривала — только смотрела побелевшими, как застиранная скатерть, глазами в потолок и ждала смерть, которая никак за нею не приходила. Работа была нетрудная. Несколько раз в день разжать пальцами твердый серый рот и маленькими ложечками вливать в него йогурт и жидкий супчик, приносить судно, переворачивать старушку, которая весом была не тяжелее большой тряпичной куклы, и протирать ее желтую, будто восковую, кожу специальным лосьоном, чтобы не появлялись пролежни. И вот однажды сиделка подошла к старушке и увидела, что глаза у той стали совсем белыми, как у мертвой птицы, рот открылся, а челюсть набок съехала. Женщина позвонила в «скорую», хотя и понимала, что это уже не поможет. Так и вышло — усталая женщина в замызганном белом халате строго отчитала ее за вызов к мертвячке: «Вам в морг сразу звонить надо было. Правда, все равно они раньше завтрашнего утра не приедут, на улице метель. Вы ей платочком челюсть подвяжите и окна в комнате откройте, ничего с ней не случится». Ночевать в одной квартире с мертвой старушкой не хотелось. Но как назло, родственники покойной уехали в областной центр и тоже должны были вернуться к утру. Делать нечего — сиделка нашла в шкафу какой-то платок, ладонью закрыла мертвые глаза, стараясь при этом не смотреть в лицо старушки и думать о своем. О светлом будущем, например, и его пленительной частности, дальнобойщике по имени Иван, с которым она встречалась уже третий месяц, и дело шло к свадьбе. Сиделка распахнула форточку, зачем-то прикрыла старушку тонким шерстяным одеялом и вышла, затворив за собою дверь. Как ни странно, сморило ее довольно быстро, но сон был неглубоким, тревожным. Снились женщине какие-то портовые серые города, басовитые корабельные гудки, чайки, низко парящие над штормовым морем. Вдруг ей почудилось, что сквозь сон она слышит шаркающие шаги. Как будто бы кто-то ходит по коридору, медленно, словно с трудом. Женщина села на кровати, протерла глаза, а потом, накинув на плечи халат, вышла в коридор. И сразу увидела ее, старушку. Та прислонилась к стене, идти ей было трудно, колени подгибались. Направлялась, кажется, она в уборную. Сиделка сначала даже не испугалась. Первой мыслью было: неужели врач ошиблась? Ужас-то какой, а она оставила бедную старуху с распахнутой форточкой, в мороз и метель. Да еще и платок так туго повязала, чуть не удушила. Правда, странно, что бабушка шла, — ведь последние два с половиной года она с кровати не поднималась. А вдруг упадет, шейку бедра сломает? Женщина бросилась вперед, поддержала старушку за локоть. — Осторожнее, осторожнее, что же вы меня не позвали…Старуху шатало. Она была еще более бледной, чем обычно, и глаза ее были закрыты. И вдруг она прошептала, слабо и хрипло:— Помоги мне… Руки…Кажется, сиделка услышала ее голос впервые. — Чем помочь? Давайте я вас в постель отведу. Может быть, чаю горячего с вареньем?— Нет, руки… — монотонно повторила та. — Помоги мне, они не разгибаются. Разогни мне руки. Только тогда сиделка и заметила, что руки старухи сложены на груди, как у мертвой. — Сейчас, сейчас… — Но, прикоснувшись к ладоням старушки, она отдернула руки как от раскаленной сковороды. Они были ледяными. И твердыми. Глаза привыкли к полумраку, женщина пригляделась и увидела на старухином лице фиолетовые пятна. В три прыжка она оказалась в своей комнате, плотно прикрыла дверь и задвинула ее письменным столом. Сердце колотилось, в голове шумело. Такого не может быть. Просто не может быть. Но это было, было по-настоящему, мертвая старуха шла по коридору, осторожно и медленно, с закрытыми глазами и побелевшим лицом. Из-за двери донесся ее слабый голос:— Почему ты ушла? Помоги мне. Руки не разгибаются… Разогни их… Выйди… Открой дверь…Счет времени сиделка потеряла, но когда старуха затихла, за окном уже светало. Наконец, женщина решилась выглянуть из комнаты. В коридоре — никого. Она медленно дошла до комнаты старухи, дверь в которую была плотно закрыта. Женщина не могла бы объяснить, что ею руководит. Почему она просто не уйдет из этой квартиры и не забудет о произошедшем. Старуха лежала на кровати, руки сложены на груди, челюсть подвязана платком, на белых щеках — иней. Только вот одеяло почему-то валялось на полу, скомканное. Женщина дождалась машины из морга, а потом ушла и больше в тот дом никогда не возвращалась.